Весь последующий день Леви чувствовал себя как «под мухой». Дожив до тридцати восьми лет, он впервые в жизни осознал, каково это, когда пьянеешь. До этого, сколько бы Леви ни выпивал, опьянение никогда не наступало. И вот, оказывается, чтобы, как говорят, «повело», нужно было вовсе не вино, а стонущий и дрожащий Эрен, кончающий в его объятиях.

От того, чтобы весь день провести в таком состоянии, Леви спасала работа. Посетителей в этот день было до того много, что Софи не справлялась одна и пришлось самому встать за прилавок. Разговоры с людьми, вынужденная внимательность при взвешивании товара и при расчётах хорошо отвлекали. Благо Эрен весь день провел в подсобке, расфасовывая новую партию чая, ни разу не зайдя в помещение магазина. И увиделись они только вечером. Йегер появился на пороге, отделявшем жилую часть дома от лавки: рубашка липла к телу, мокрые волосы зачесаны назад.

 - Все расфасовано. Я там убрался, - сообщил он еле слышным шепотом, и добавил, - И заскочил в душ.

Леви привычно прочел сказанное по губам. Кивнув, он пошел проверить качество уборки, пока Эрен прощался с уходящей домой Софи и закрывал лавку.

За чистотой помещения, в котором фасовался чай, Леви следил крайне ревностно. Все должно быть настолько идеально, что не то, что самый придирчивый клиент - сам Аккерман не прикопался бы. Эрен прекрасно знал о чистоплюйстве капитана. Даже после того, как ему отстрелили голову, а после он с нуля отрастил себе новое тело, даже после всего этого Йегер помнил тот уровень уборки, который еще со времен разведкорпуса требовал от своих подчиненных капитан.

 - Молодец, - похвалил его Леви, возвращаясь в магазин. - Идем спать.

Спать, конечно, никто из них двоих не собирался. Следуя за капитаном в спальню, Эрен на ходу стянул с себя рубашку, оторвав от нее пару пуговиц, а зайдя в комнату принялся снимать с себя штаны вместе с трусами. До этого момента они с Леви никогда не спали полностью обнаженными.

Вернувшийся через некоторое время из душа Аккерман окинул взглядом одному ему предназначавшуюся картину. Эрен, обнаженный, подобно древнему божеству из давно ушедшей в небытие религии, лежал, закинув руки за голову, и, закусив губу, красноречиво смотрел на капитана.

 - Тц, вот же вырос… - тихо усмехнулся Леви, не понимая, как продержался без этого тела целый день, начиная с жаркого утра.

 - Я свое отвоевал, поэтому я снизу, - сообщил он, забравшись на постель и, опираясь на руки, нависнув над Эреном. - И это не обсуждается.

Леви ожидал всего чего угодно, вплоть до того, что Йегер передумает, что не будет знать, что делать и прочие сценарии развития событий, но никак не того, что его, по-хозяйски подмяв под себя, будут пожирать поцелуями и ласками такой силы, что в какой-то момент станет трудно дышать и захочется попросить пощады от столь сильного напора. Того, что происходило сейчас, с ним не случалось даже в юности. Ощущения были такие, словно Аккерману не почти сорок лет, а от силы лет шестнадцать и башку снесло от гормонов.

 - Полегче, придурок, - хрипло попросил Леви, вытаскивая увечную ногу из-под навалившегося на него Эрена.

Йегер что-то ответил, но прочитать по губам Леви не успел, так как в следующее мгновение эти губы уже целовали его шею. Тем не менее, Эрен немного сбавил темп, но надолго ни его, ни самого Аккермана не хватило. Слишком быстро они забыли об осторожности и о том, что оба не в лучшей физической форме. Было так чертовски хорошо и горячо, что мыслительный процесс остался последним в огромном списке того, что происходило в теле.

Эрен оказался непомерно жадным до ласк и голодным до секса. Стало понятно, что желание потрахаться с капитаном появилось у него не сегодня и не вчера: парень предусмотрительно подумал о смазке, хотя и замялся в тот момент, когда Леви раздвинул согнутые в коленях ноги. Аккерман оказался первым мужиком, с которым Эрен очутился в койке, о чем Йегер, немного растерявшись, сообщил капитану. Леви, нетерпеливо вымазав его пальцы смазкой, кивнул, приказав севшим голосом:

 - Давай, придется немного поработать. Ты не первый, но у меня до хера лет никого не было.

И первые минуты Эрен был нежен, растягивая капитана сперва одним пальцем, затем двумя… Но после того, как Леви, выругавшись, потребовал не телиться, вернулся к прежней уверенности, и вот уже капитану не до ругани и нравоучений - он, совершенно беззащитный, с растерянным выражение на лице и приоткрытым ртом, постанывал от каждого движения руки, которой его ласкали, и это самое сексуальное, что Эрен видел в своей жизни. А затем он нещадно трахал задыхающегося под ним Леви Аккермана, стараясь не вспоминать о том, что мечтал об этом со времен своих пятнадцати лет. В противном случае кончил бы куда быстрее, а хотелось оттянуть. До самого утра.