- На хер пошел!
- Капитан…
- Ты человеческий язык понимаешь, Йегер?
- Да…
- А смысл фразы «на хер пошел»?
- Капитан…
- Понимаешь или нет?!
- Понимаю.
- Вот и пошел.
Эрен помедлил, но на этот раз все-таки отошел в сторону. Сев на песок, отвернулся подобно обиженному ребенку. Леви проследил за ним, убедившись, что он и правда отстал. Во снах Йегер был до одури приставучим, еще хуже, чем когда-то в реальности. Все норовил поговорить, расспрашивая, как там на Земле после его смерти. Аккерман отмалчивался, если и заговаривая, то только для того, чтобы послать парня куда подальше. После всего того, что тот сделал, разговаривать с ним не хотелось. Но почему-то тянуло подойти, обнять и, уткнувшись носом в плечо, тихо шептать «Что же ты наделал, сопляк? Что же ты натворил?..» Но Леви не позволял себе такого.
В реальности ему давно перевалило за сорок. После окончания войны Аккерман решил завязать как с армией, так и с политикой, и уехал на юг маленькой страны, где открыл чайную, в одиночестве доживая свой век. Он мало с кем общался из бывших сослуживцев, и то, только письмами, а с местными жителями контактировал исключительно по делу. В свое время ему оказывали знаки внимания некоторые вдовствующие дамы, решившие, что с мужиком, пускай даже и инвалидом, всяко лучше, чем жить одной. Но Леви не разделял их мнения. Ему хотелось быть одному. Ну, почти одному… Первый раз, когда Леви приснились Пути, а в них живой, застывший в своих девятнадцати годах Йегер, Аккерман, проснувшись, решил, ну, чего не бывает. До этого Эрен ему ни разу не снился, но Леви и никто другой не снился. Ночью приходили девиантные титаны, безликие солдаты на бесконечной войне, реками лилась кровь, снилось мясо, самоистончающиеся скелеты, болезни, выкашивающие города и страны, в общем все то, что мучило Леви и до окончания войны. Но на Парадизе от этого отвлекала служба: днем, в реальности там было куда страшнее, чем ночью, во снах. В тихом же маленьком городке, в котором Аккерман поселился, отвлекаться было не на что. Поэтому травматические синдромы, сопровождавшие прошедших горячие точки солдат, догнали его здесь в полную силу. И вот, с какого-то момента, неясно в связи с чем, во сны начал встревать Эрен. Сперва он молча шастал на горизонте, никак не реагируя на появление капитана. Древо Путей больше не било энергетическим фонтаном, и вокруг стояла абсолютная тишина. Но, в отличии от реальной, она не давила. В ней хотелось находиться, словно в лечебном вакууме. И Леви позволял себе расслабиться. Он сидел или лежал на песке, подложив под голову руки, и смотрел в безмолвное звездное небо. Находящийся неподалеку Йегер, конечно, напрягал, но до поры до времени парень не подходил, и все было неплохо. Леви даже начал ждать ночи, в своих мыслях подгоняя день закончиться быстрее, чтобы можно было, проводив последних посетителей и закрыв лавку, отправиться спать и вновь очутиться в исцеляющей тишине, лечь на теплый песок и с блаженством отдаться обволакивающему чувству покоя. И тут Йегер решил заговорить.
- Капитан, - услышал Леви до боли знакомый голос.
Аккерман лежал на песке, закинув одну руку за голову, а второй медленно перебирал пальцами песок. Открыв глаза, он обнаружил стоящего рядом и нависшего над собой Эрена. Тот выглядел так, словно его только что выпустили из концлагеря, в котором долгое время морили голодом и изнуряли тяжелой работой.
- Капитан, - повторил Йегер. - Как там, на Земле?
Леви решил, что если игнорировать эту разговорчивую не до конца высушенную мумию, то, возможно, она исчезнет. Сперва он так и поступил. Но Эрен не отстал. Наоборот, следующей ночью, усевшись рядом с Аккерманом, начал рассказывать сам:
- Здесь бывает очень холодно, капитан, а укрыться негде и нечем. Я тут совсем один. Очень, знаете, одиноко. Ладно, если бы временами, а то постоянно, без возможности перевести дух.
Леви не отвечал, делая вид, что дремлет.
- Раньше я думал, что умру и закончится моя вот эта вот тоска, но оказалось, что нет, ничего подобного. Тоскливо, хоть сердце себе вырывай. Вроде бы вот она, свобода, а все равно почему-то тяжело и невыносимо… Не расскажете, как там, на Земле? Как Микаса и Армин? Где вы живете, капитан? Чем занимаетесь? Капитан?..
Расслабиться больше не получалось ни в реальности, ни во снах. Днем Леви доставали собственные мысли и воспоминания, человеческая глупость, необходимость взаимодействовать с людьми, без которых чайная лавка вряд ли смогла бы просуществовать долго. Ночами же он то страдал кошмарами, то выслушивал нытье Эрена. Ему самому не было понятно, какое из этих двух существований действовало на него хуже. Временами, когда становилось совсем невыносимо, Аккерман задумывался над тем, а не повеситься ли ему, завершив никому ненужное земное существование и прекратив ночные бдения в потухших Путях? Для чего он небо-то коптит? Ладно, раньше: война, потребность армии в сильном солдате, Эрен - надежда всего человечества… Было ради чего жить. А сейчас?
Но воля к жизни была настолько велика в аккермановской крови, что самоубийство Леви расценивал как капитуляцию, а сдаваться он не привык и не хотел. К тому же, впервые в жизни капитан начал размышлять о существовании того света. Не окажется ли, что он, как и Эрен, будет сидеть в Путях и ныть о холоде и одиночестве? Или же его ждет участь куда более страшная? В таком случае лучше уж жить с кошмарами, чем застрявшим между мирами то ли духом, то ли слепком с чужих воспоминаний.
В конечном итоге, вариант покончить с собой был отметен как нерабочий. Оставалось жить с тем, что есть, а там видно будет. Чай и все, что с ним связано - единственное, что продолжало хоть как-то радовать Леви. Ради этого можно было смириться и с людьми, и с тем, что особого смысла жизнь не имела. Если бы только еще избавиться от навязчивого Эрена, и вернуть себе спокойную обволакивающую тишину Путей… Пока тот молчал, у Леви еще оставалась возможность его игнорировать, принимая за воспоминание, но стоило Эрену заговорить, как целительный вакуум Путей, всколыхнув былые чувства, наполнился горькой тоской. Поразмыслив, Аккерман решил попробовать ответить Йегеру.
- Как там, на Земле, капитан? - словно загипнотизированный, в очередной раз, задал надоевший вопрос Эрен. - Как вы?
- Нормально.
Голос прозвучал непривычно, ниже и грубее.
Он, конечно, соврал. Нормальной ситуация не была. Оправившись от первого шока, Марли почти сразу начала готовиться к еще одному нападению Элдии, взбудораженной враждебно настроенными йегеристами. И хотя Парадиз пока не предпринимал агрессивных действий, война была не за горами. Страна, в которой теперь жил Леви, в этой схватке двух гигантов участвовать не только не хотела, но и не могла - не хватало численности населения, не было нужного вооружения, неоткуда было брать финансирование. Но это не давало никакой гарантии, что при новом вооруженном конфликте ее не заденет.
Нормально не было ни у кого, из тех, про кого спрашивал Эрен. Вышедшая замуж за Жана Микаса, если и была счастлива, то далеко не так, как могла бы быть в паре с Йегером. Помня просьбу Эрена, она словно выполняла тяжелый долг, который тот на нее возложил. «Будь счастлива» сказал он, и Микаса выжимала, вымучивала это счастье из всего, что ее окружало.
Армин оказался одним из немногих, кому повезло жениться по любви, но свою жену он мог не видеть неделями, пропадая на бесконечных правительственных заседаниях и международных конференциях, стараясь всеми силами предотвратить готовую вот-вот начаться войну. Жизнь Арлерта, посвятившего себя политике, сама была вечным боем, который, вместо того, чтобы утихнуть, в мирное время разгорелся еще более ярким пламенем.
Если не считать потери смысла жизни, вечных кошмаров, тоски и одиночества, из всего разведкорпуса Леви повезло больше всех. Он не лез в политику, порвал все связи с армией, старался жить тихо и скромно, и делать то, что приносило хоть какую-то радость. Но назвать себя счастливым Аккерман не мог, даже в сравнении со всеми остальными. Поэтому Эрен со своими расспросами о том, как там на Земле, сильно раздражал. Жаловаться было не в привычках капитана, а врать он не любил.
- Рад за вас, капитан, - вздохнул Йегер. - Всегда хотел, чтобы вы… - Он запнулся, перестав водить пальцами по песку. - С вами все хорошо, это главное. А как Микаса? Как Армин?
- Йегер, - впервые за все то время, что находился в Путях, Леви посмотрел Эрену в глаза. - Ты живой что ли, сопляк?
- Нет, - покачал головой Эрен.
- А чего ты, мертвый, со мной разговариваешь?
- Вы же пришли.
- Я сплю, блядь. Просто сплю.
- И пришли сюда.
- Нет, Йегер. Я сплю. И до тех пор, пока неживой ты с какой-то стати не начал доставать меня своими блядскими вопросами, это был отличный сон.
- Просто, мне интересно. И я… волнуюсь.
Эрен не был похож на себя прежнего. В каждом новом сне его внешность немного менялось относительно сна предыдущего. То он был одет в старую форму разведкорпуса, то на нем был накинут плащ марлийского солдата, то Йегер появлялся в одних штанах, таким исхудавшим, что виднелись очертания ребер и впалый живот. Волосы то удлинялись, то укорачивались. Говорил Эрен то ломающимся голосом подростка, то более грубым, мужским. Никогда не улыбался. Сияющий взгляд его огромных бездонных глазах потух. Леви не понимал, кто находится рядом с ним: действительно застрявший в Путях дух Йегера или же жутковатое нечто, пришедшее мучать его очередным кошмаром прошлого.
- Сдох - отдыхай. Нечего о живых думать.
- Мне больше не о ком думать, - признался Эрен. - Я здесь один. Совсем один.
- Если ты решил мне пожаловаться, то сочувствия не получишь.
- Никто не приходит…
- На твоей могиле каждый год паломничество, если тебя это утешит.
- Никто не приходит сюда.
- За каким хреном я-то сюда приперся! - взмолился Леви, вставая на ноги и стряхивая с брюк песок. - Вот же влип!..
Эрен остался сидеть. Краем глаза Аккерман видел, как парень, подтянув к себе колени, трогательно по-детски обхватил их руками и уткнулся в них лбом. Тогда-то первый раз и возникло это странное желание - обнять и успокоить. Но Леви сдержался и до сей поры так и не позволил себе подобного.
План поговорить с Йегером, чтобы тот удовлетворился ответами и отстал, провалился. Вдаваться в подробности Леви не любил, а Эрен требовал именно их, явно рассчитывая на долгие диалоги. Возможно, ему правда было скучно. И скудный ответ капитана парень воспринял как согласие на поболтать. С другой стороны, думал Леви, с какого хрена это призрачное нечто может испытывать какие-либо чувства? Йегер помер, и сделал этот достаточно давно, чтобы душа, если священники не врали о ее существовании, успела упокоиться. А тот, кто каждую ночь доставал Аккермана вопросами, тот был неведомой силой, порожденной то ли Путями, то ли больным сознанием самого Леви.
«Если это я сам так придумываю, значит, я сам и могу это прекратить», - решил Аккерман, и в следующем своем сне всеми силами старался избавиться от навязчивого гостя, то повторяя про себя и вслух, что его нет, то просто игнорируя, стараясь забить информационный поток в голове любыми другими мыслями.
- Капитан, - говорил Эрен. - Почему вы так упорно не хотите со мной пообщаться?
«Потому что тогда я могу поверить в то, что ты - это ты, а не выдуманная мною поебень»
- А говорили, что болтливый, - совсем по-живому усмехнулся Эрен.
В тот раз они просто досидели до окончания сна молча. Проснулся Леви ощущая себя невыспавшимся, словно всю ночь бегал, копал траншеи. Еще пара таких безответных со стороны Аккермана ночей ни к чему не привели. Йегер не уходил и не исчезал. Он оставил попытки расспросить Леви о жизни на Земле, но вместо этого сам начал рассказывать. И то, что парень говорил, не укладывалось у капитана в голове.
- Помните, в одну из наших совместных вылазок за стену, мы заночевали в лесу, у трех старых сосен? Там еще избушка стояла, такая ветхая, что в нее страшно было заходить, и все согласились лечь под открытым небом. Помните? Наверное, не помните… В вашей жизни таких вылазок было куда больше, чем в моей. Всех, наверное, и не упомнишь… Мы тогда с вами рядом лежали. Было жарко, но вы единственный из нас, кто не скинул с себя одеяла. Просто выпростали руку в сторону - в мою сторону, и случайно коснулись моего плеча. Я тогда всю ночь потом не спал… Для меня это ваше прикосновение было самым ярким событием из всех за ту вылазку. Я лежал и молил, чтобы вы не отодвинулись, чтобы всю ночь вот так вот ваша рука касалась моего плеча. Мои молитвы были услышаны… На утро тело так затекло, что я еле разогнулся, - Эрен тихо и грустно рассмеялся.
Леви помнил ту короткую разведывательную операцию, и даже ветхое домишко на окраине густо поросшей мхом поляны, но совершенно не знал о том, что произошло ночью. Он всегда спал чутко, но в тот раз вокруг не было ни души, и до самого утра никто не беспокоил. Откуда Аккерману было знать, что он там кого-то рукой касался? Тем более не подозревал о том, что Йегер почему-то так странно к этому отнесся.
- А помните, мы с вами вдвоем убирали подвальные помещения? - в другой раз начал рассказывать Эрен. - Это было летом, и на улице так припекало, что смоченная водой одежда чуть ли не моментально становилась сухой. Я думал, что в подвалах будет не так жарко, но оказалось, что и там не сахар. А еще, мы же работали, мыли полы, стены, драили все так, словно эти катакомбы должна была вся королевская семья посетить… Я тогда первый раз видел вас без рубашки.
- Да хоть без штанов, - буркнул Леви. - Какая разница-то?
- Я тогда исподтишка вами любовался, - смущаясь, признался Йегер.
- Что?..
- Знали бы вы, капитан, какой вы красивый…
- Блядь! - выругавшись, Леви поднялся на ноги, всеми силами стараясь проснуться. - Блядь, Йегер, за что ты мне?!
- Я тоже часто себя спрашивал, почему именно вы? Почему не кто-то из друзей? Почему не девушки? Не Микаса?
- Не с ней ли у вас была любовь до гроба? - зло бросил Леви, с силой ущипнув себя за бок, но это действие не возымело успеха - он не проснулся.
- Хотелось бы, - вздохнул Эрен. - Но нет. Я когда уже понимал, что умру, все думал о том, как было бы хорошо, люби я Микасу чуть больше, чем просто сестру. Может быть тогда я сбежал бы с ней вдвоем и дожил бы отведенные мне годы в уединении и любви.
- Когда геноцид устраивал, когда людей убивал, тоже об этом думал? - Аккерман резко опустился на песок, в бессилии ударив по нему рукой, от чего в воздух поднялась пыль. - Что ж я никак не проснусь-то, еб вашу мать?!
- Нет, - как будто не услышав последних слов, ответил Эрен. - Я боялся умирать. Вы бы знали, как я боялся…
- И все те, кого ты угрохал, тоже боялись.
- Я знаю. Знаю, капитан. Мне так жаль, мне сейчас так жаль… Я не знал, как лучше поступить. Я так запутался тогда, нормально соображать вообще не мог. Капитан?..
- А?
- А вы, как бы поступили на моем месте?
- Воевал бы с Марли.
- Но они бы уничтожили Парадиз, истребили бы всех жителей.
- Не факт.
- Факт, капитан. Не врите себе.
- Да пошел бы! - Леви поднялся на ноги, сплюнул и побрел прочь.
Проснуться он был не в состоянии, так хотя бы мог походить тут, погулять, навернув пару кружочков вокруг мертвого дерева - лишь бы не вести беседы с полудохлым призраком из собственного воображения.
Эрен за ним не пошел - так и остался сидеть на песке, наблюдая за тем, как капитан, убрав руки в карманы брюк, угрюмо ходит вокруг центральной оси Путей.
В другой раз Йегер рассказывал совершенно не отличавшееся ничем интересным воспоминание о том, как они вдвоем с Леви, сидя в общей столовой, писали длинные пространные отчеты для Ханжи. Эрен помнил во что они оба были одеты, как выглядели, что говорили. Он описывал высокие холодные стены, цвет старых, местами прогнивших половиц, узор на занавесках, которые так нелепо смотрелись в грубоватого вида помещении.
- Зачем ты это все помнишь?
- Не зачем, а почему, - грустно улыбнулся Эрен.
- И почему? - не удержался от вопроса Леви.
- Потому что тогда вы меня обняли.
- Не было такого, не пизди.
- Было, - он снова улыбнулся. - Я задал вам вопрос о том, как оформить документ, а вы, придвинув ко мне стул и наклонившись, приобняли меня за плечи.
«Вполне вероятно, что и было», - вздохнул про себя Аккерман.
Свои чувства к Эрену он никогда не афишировал, даже самому себе о них не говорил. Просто, когда понял, что испытывает к пареньку совсем не дружеское и не отеческое влечение, принял это как факт и больше на эту тему не рефлексировал. Эрен об этих чувствах, вроде как даже знал, но ни он сам, ни Аккерман не предпринимали никаких шагов по сближению. Леви считал, что Йегер еще слишком юн, что отношения не для такой жизни, какой жил разведкорпус, что у парня есть Микаса, в конце концов. С тех пор в восприятии Аккермана изменилось лишь то, что Эрен умер. Даже призраку он не был готов признаться в том, что любил раньше и что любит по сей день.
Шли годы. Реальность Леви не отличалась разнообразием: все тот же дом, все та же чайная лавка при нем, сложившийся круг покупателей, узнаваемые по шагам и голосам неизменные соседи. Только теперь Аккерману постоянно казалось, что он живет не один, а с Йегером, просто тот, подобно вампиру, бодрствует ночами, а днем уходит спать. Прошло еще немного времени, и Аккерман невольно начал задумываться о том, как и о чем станет рассказывать Эрену, когда ночью окажется у Древа.
«Эрену будет интересно об этом узнать».
«Интересно, что на это скажет?»
«Надо не забыть рассказать об этом Йегеру - может улыбнется, кислая морда».
Его больше не раздражали разговоры с призраком. Наоборот, в них он начал находить отдушину и спасение от тоски. Кошмары больше не снились. Мысли о том, чтобы оборвать свое существование, не посещали. Неожиданным образом жизнь начала налаживаться, и Леви старался не думать о том, что, возможно, он просто сходит с ума. В любом случае, это было приятное сумасшествие, которое не хотелось прерывать.
- Сегодня из посетителей был только старичок Франс. Давно его что-то не было. Я подумал, что он помер, а он, оказывается, просто болел.
Они с Эреном сидели спинами к Древу, плечом к плечу. Йегер, отломив одну из засохших веток, чертил ею на песке замысловатые узоры. Леви стряхивал с его колена налипший песок.
- Осень. Всех дохляков болезнями косит.
- А вы? Как вы себя чувствуете? - задал вопрос Эрен.
На нем была старая потасканная рубашка, в которой его чаще всего видели на гражданке, и темные брюки с подвернутыми штанинами. Парень был бос и выглядел загоревшим и посвежевшим, словно после отдыха на море. Таким здоровым и похорошевшим Леви наблюдал его весь последний год, что приходил сюда. Одежда и прическа все так же менялись из сна в сон, но во что бы ни был одет Эрен, он больше не выглядел узником концлагеря.
- Нормально.
- Это хорошо…
- А что со мной будет-то?
- Хотелось бы мне хотя бы еще один раз взглянуть на вас в реальной жизни…
- Что на меня смотреть?.. Как здесь выгляжу, так и там.
На самом деле это далеко не было правдой. В Путях Аккерман мог ходить. Травма ноги, полученная на войне, и лишившая Леви возможности передвигаться без трости или же не в инвалидном кресле, здесь пропадала. Исчезали и шрамы на лице, и правый глаз видел, не в пример тому, как слеп он был в реальности. Вне сна тело старело, вылезали возрастные болячки. Но рассказывать все это Йегеру не хотелось. В Путях, чем бы они ни являлись, снова веяло спокойствием. Так зачем было портить единственное место, где хорошо, раскрывая истинные подробности происходящего за пределами сна.
- Ну, ладно, - согласился Эрен, не став настаивать.
Он помолчал и вдруг неожиданно спросил:
- Капитан, а вы женаты?
- Что? - Это было так удивительно, что Леви даже невольно повысил голос.
- У вас есть кто-то там, в реальности? - расшифровал своей вопрос Эрен, подняв взгляд и заглянув капитану в глаза, словно пытаясь прочесть в них ответ.
- Нет, - протянул Леви. - Тебя это вообще как касается-то?
- Просто. Просто так… Вам одиноко?
- Да иди ты лесом, полем, Йегер! Какое твое собачье дело?
- Мне бы хотелось, чтобы вы были счастливы.
- У тебя пунктик, я посмотрю, на том, чтобы все были счастливы после твоей смерти.
- Я затем и умер.
- Не тому твой папаша силу передал, - вздохнул Леви. - Глупый ты.
- А вы?
Аккерман отвесил парню подзатыльник. Уже не в первый раз. Сперва Леви казалось, что стоит ему протянуть руку и Эрен окажется бесплотным духом, сквозь которого проходят предметы. Но во сне Йегер был во плоти. Впервые ударив его кулаком в плечо, Аккерман понял, что тот материальный, теплый, словно живой, и даже чувствует боль, потому что паренек охнул и схватился за руку, по которой получил удар.
- Всем, кого любишь, всегда желаешь счастья, разве нет? - понурив голову, продолжил Эрен.
- Я тут причем? - грубо оборвал его Леви, закрывая глаза, и съехал спиной вниз по дереву, устроившись полулежа.
«Хотел бы я, чтобы ты был счастлив, а не мертв».
За то время, что они проводили вместе, Эрен успел рассказать множество историй своей жизни в разведкорпусе, о которых в реальности не догадывались ни сам Аккерман, ни вышестоящее руководство. Случалось все: и дурные самоволки, и нетрезвые гуляния, и драки, и азартные игры, и воровство еды вместе с Сашей, и запрещенные ночные прогулки по стенам, и взятые без разрешения книги из личной библиотеки командора Эрвина. Леви слушал и понимал, что в те далекие годы совсем рядом проходила обычная жизнь простых подростков, не замеченная ни им самим, приставленным с охраной к Йегеру, ни Ханжи, которую больше интересовали эксперименты над носителем титана, чем то, чем жил и как себя чувствовал сам носитель. Никому в старших армейских кругах не было дела до того, что у них под боком толпа молодых ребят, и им бы мир познавать, в любовь играть, книжки читать и пробовать алкоголь, а не воевать и просыпаться ночь за ночью в кошмарах потому что на днях титаны вновь сожрали кого-то из сослуживцев. Тогда было такое время, говорил себе Леви. По-другому было никак. Либо ты в пятнадцать становился солдатом, либо не доживал до своих шестнадцати.
- Помните, как отдали мне свою куртку, когда мне было холодно? А носовой платок? Когда у меня кровь из носа шла. И как несли меня на руках, когда я потерял много сил и крови после очередной трансформации?..
- Нет, не помню.
Он и правда не помнил. Зачем держать в голове такие вещи? Их было так много, они случались настолько часто, что становились рутиной. Но Йегер все это почему-то помнил. Рассказывал про прохудившуюся подошву сапог, которую ему помог починить капитан, про то, как Аккерман как-то раз пришел на тренировку к молодняку и начал показывать приемы с ножом, выбрав себе в помощники именно его, Эрена.
- Я очень хорошо это помню.
- Это потому, что ты сдох.
- Что с того, что я сдох?
- Возможно, от этого память улучшается. Как у деда: чем старше, тем больше вспоминаешь.
- Тогда я могу рассчитывать, что когда вы умрете, вы все это тоже вспомните?
- Надеюсь, Йегер, когда я умру, не стану торчать здесь с тобой днями и ночами.
Как-то раз Эрен, улегшись на песок, положил голову Леви на колени. Сперва капитан хотел ее сбросить, дернув ногой, но потом передумал. Йегер воспринимался как свой, почти родной, и его прикосновения совершенно не вызывали раздражения, в отличии от тех, которые Леви получал в реальности. Сам того не осознавая, Аккерман запустил пятерню парню в волосы и нежно провел рукой по голове. Йегер вздрогнул словно от удара.
- Ты чего? - не понял Леви.
- Ничего, - напряженно ответил Эрен, подумал и тихим голосом добавил. - Порой мне очень хотелось, чтобы вы так сделали.
- Ну, сделал, и что?
- Не сейчас. Тогда.
- Когда?
- Когда я был жив.
- Когда ты был жив, Йегер, тебя надо было драть как сидорову козу, чтобы хоть иногда мозги включал.
Эрен не ответил - лишь тяжело вздохнул. Замолчав, он позволил капитану и дальше эту маленькую невинную ласку, когда пальцы, перебирая волосы, нежно касались головы, успокаивая и убаюкивая. С тех пор Йегер стал часто класть голову Леви на плечо или же на колени, и тот никогда не возражал.
Временами они сидели или лежали в такой интимной близости, что со стороны казались парой, измотанной актом любви и теперь отдыхающей в объятиях друг друга. Голова Эрена покоилась у Леви на груди, а капитан, лежа на спине, обнимал Йегера, лениво поглаживая того пальцами по плечу. Часто никто из них не произносил за весь сон ни слова. Эрен прекратил задавать вопросы. В этом больше не было необходимости. Леви, привыкнув, рассказывал сам. Кратко, местами неохотно, но пересказывал Йегеру все, что знал о Парадизе, о сослуживцах, о том, что происходило в мире в целом и в своей жизни в частности. Эрен никогда не перебивал, внимательно и жадно впитывая каждое слово, произносимое капитаном. И Леви начинал искренне верить, что больше не одинок.
В реальности началась война. Сперва она касалась только восстановившей силы Марли и части Парадиза - той, что откололась от менее враждебно настроенных слоев населения, но затем боевые действия дошли и до тех мест, в которых жил Аккерман. На службу Леви не призвали в связи с инвалидностью. Возможно, будь он на Парадизе, среди тех, кто знал чья кровь течет в его жилах, все сложилось бы иначе, но капитан был вдали от родины, среди малознакомых с его жизнью людей, для которых он являлся полуслепым ветераном, передвигающимся преимущественно в инвалидном кресле. Это дало время, чтобы еще несколько месяцев прожить в отдалении от войны, на которой пришлось бы столкнуться со своими - с элдийцами, и выбирать, на чьей ты стороне.
Вместе с частью населения, в которую входили в основном старики, женщины и дети, Леви перебрался в горы, туда, куда война пока не добралась, и там обосновался, став одним из волонтеров, помогавших в разбитом полевом госпитале, принимавшем в себя всех тех, кого успевали довезти из зон боевых действий.
В те времена сны, в которых его неизменно встречал Эрен, стали для Леви настоящей отдушиной, спасавшей от вновь настигнувших ужасов войны. И хотя Аккерман зло плевался в сторону парня словами о бесполезных жертвах, принесенных тем ради своей родины и друзей, ему было легче, если засыпая, он оказывался перед Древом, под которым ждал Йегер.
- Вся твоя кровавая бойня - херня. Хоть всех выкоси, двоих оставь, и они между собой резню устроят.
- Там все плохо, капитан? - Эрен склонил голову Леви на плечо.
- Там война, Йегер.
- Они не смогут долго воевать.
- Тебе оно откуда известно?
- У них нет столько сил. Слишком мало времени прошло после Гула, чтобы боевые действия захлестнули весь мир.
- На весь мир у нас захлестывался только ты, - горько усмехнулся Леви.
- Надеюсь, таких как я, больше не будет.
- Надеюсь.
Война и правда быстро свернула свою масштабность, но до ее полного прекращения было еще далеко, и вскоре она пришла в горы. Леви, как и другие люди, скрывавшиеся на возвышенностях, были вынуждены взяться за оружие. Вот когда стало понятно, что Аккерман, несмотря на возраст, не просто ветеран и стареющий владелец чайной лавки, а все еще первоклассный солдат. Под его руководством началось сопротивление - с горными беженцами пришли воевать йегеристы, чьи амбиции простирались уже далеко за пределы Марли. Леви, как бы он того не хотел, был вынужден воевать против своих.
- Никогда не думал, что пойму тебя, - признался он Эрену, когда в очередной раз оказался в Путях, в которые с наступлением войны, попадал все реже и реже. - Убивать своих - та еще херня. Чужих-то куда проще.
Эрен снова сделался худым, одетым в разорванную одежду, выглядел больным и взволнованным. Он сидел, откинувшись спиной на грудь капитана. Леви привычно обнимал его, прижимая к себе, словно тот вот-вот растворится в мороке сна. Капитан даже не подозревал о том, насколько эти объятия были нужнее ему самому, нежели Эрену, который постоянно норовил в них оказаться.
- Вы на фронте?
- Не в гуще событий.
- Пожалуйста, берегите себя.
- Я свое уже пожил.
- Пожалуйста…
- Все, заткнись Йегер.
- Я не хочу, чтобы вы погибли. Я всегда хотел, чтобы вы избавились от этого кошмара, чтобы у вас был свой чайный магазин или кафе, счастливая долгая жизнь, чтобы вы…
- Мало ли, чего ты хотел.
- Капитан…
Леви лишь крепче его обнял, и Эрен, повинуясь, наконец-то замолчал. Сейчас он меньше всего походил на призрака или воображаемую проекцию. Из плоти и крови, теплый, Йегер лежал в объятьях капитана, и Аккерман чувствовал как у того учащенно бьется сердце: Эрен волновался, мертвый, боялся за него живого. Для самого же Леви смерть была самым желанным исходом. Он устал жить, устал страдать и больше не мог выносить ужасов войны. При его жизни на острове люди Парадиза страдали от нападения титанов, а сейчас все люди разом страдали друг от друга, уже и позабыв, что когда-то объединились против общего врага. Возможно, размышлял Аккерман, Йегер был не так уж и неправ: как бы оно ни было жестоко, общий враг и большая беда - единственные вещи, способные отвлечь население Земли от уничтожения друг друга и всех тех, кто живет с ними рядом на планете. В отсутствии таких проблем, люди стремятся не улучшить свое и чужое существование, наоборот, они предпринимают попытки разрушить все то, что дал им мир, словно захваченные скукой дети, громящие с трудом выстроенный песочный замок всего лишь потому, что это может их развеселить.
Партизанский отряд Леви захватили врасплох в одном из ущельев, дорогу через которое не знал никто, кроме местных. Из неизвестного источника, возможно, через перебежчика, йегеристам стал известен этот путь, а так же день, когда по нему собирается пройти отряд. Аккерман погиб последним из своих людей, защищавших пути отхода, чтобы отправленные вперед солдаты, смогли предупредить жителей ближайшего горного укрытия о наступающей беде, и дать им время перебраться в новое безопасное место. Пуля, пробив голову, прошла навылет и ударилась о камни, окончательно затормозив свой полет. Капитан, качнувшись на ослабевших ногах, завалился на спину, уставившись невидящим взглядом в серое дождливое небо. Последним, что запомнилось, была добрая улыбка женщины, склонившейся над упавшим, словно собираясь помочь тому подняться. Аккерман понял, что за ним пришла мама, но в следующий миг все померкло и мир перестал существовать.
Очнулся Леви в объятиях Эрена. Йегер прижимал его к себе с такой силой, что было трудно дышать. Уткнувшись капитану в шею, он еле слышно шептал благодарность за что-то, чего Аккерман не мог расслышать.
- Ты чего там бормочешь?
- Ничего, - отстраняясь, но не выпуская капитана из объятий, отозвался Эрен. - Так просто. Говорю, спасибо, что вернулись.
- Вернулся? - Леви огляделся.
Они находились в Путях - в бескрайней пустыне под ночным звездным небом. Только теперь Древо не выглядело мертвым. На его некогда высохших ветках то там, то тут виднелись молодые листья, как обещание через какое-то время сформировать зеленую крону.
- Неплохо, - улыбнулся Леви, наблюдая за тем, как на его глазах оживает ось.
Подул ветер, откуда-то сзади донесся слабый звук прибрежных волн и крики чаек.
- Что это? Откуда?
- Это море, капитан, - улыбнулся ему Эрен.
- Откуда здесь море?
- Я не знаю, - Йегер пожал плечами. - Пока сюда не пришли вы, его здесь не было.
Поднявшись на ноги, он протянул руку и помог Аккерману встать. Не выпуская ладонь, пошел в сторону шумящих волн, увлекая не сопротивлявшегося Леви за собой.
Они шли довольно долго, утопая босыми ногами в ласковом тепле песка. Иногда Аккерман, оглядываясь, смотрел на Древо, от которого они уходили все дальше и дальше. С каждым разом оно становилось все более зеленым, живым, раскидывало в разные стороны наливающиеся жизненным соком ветки, разрасталось и ширилось. Леви не только видел, он еще и чувствовал это всем своим существом. В какой-то момент Аккерман с удивлением обнаружил, что видит обоими глазами, а полученная на первой войне травма ноги, исчезла и больше его не беспокоит. На правой руке оказались целыми все пять пальцев. Сколько же ему сейчас было лет? В какой возраст он вернулся? Леви взглянул на Эрена. Парень выглядел вне возраста, что не вызывало никакого диссонанса.
«Это место…», - вздохнул Леви, решив, что, пожалуй, и в его случае поступили так же, как с Эреном - выдернули за временные рамки.
Пути, пускай даже их больше и не существовало для живых элдийцев, продолжали существовать для мертвых, принимая в себя каждого, кого покидала жизнь. Здесь не вспоминалось прошлое, и не было чаши весов, на которой взвешивали душу. Здесь не гневались, но и не хвалили. Пути были подобно дому, из которого ты когда-то ушел, а затем, после долгих скитаний, вернулся на родной порог и тебя безропотно, с огромной любовью приняли обратно. Это было право каждого элдийца, которого никто не мог их лишить.
- Не хотел, ведь, с тобой тут торчать, - беззлобно проворчал Леви.
- А вам и не придется, - улыбаясь, ответил ему Эрен. - Смотрите.
Впереди действительно виднелся морской берег, что для прошлых Путей казалось совершенно немыслимым: из пустыни не было возможности выйти, она не имела начала и конца. Теперь же в ней существовало самое настоящее море. И беспросветная ночь уступала небо зарождающемуся утру.
Чем ближе они подходили, тем обильнее сквозь песок проглядывала трава. И вскоре оба уже шли по зеленому ковру. Травинки легко касались щиколоток, а теплый ветер трепал волосы, подобно матери, гладящей по голове своего нашкодившего ребенка.
- Красиво? - спросил Эрен, подводя Леви к краю воды, тут же облизавшей ноги легкой пеной набежавших волн.
В глазах его снова стоял тот блеск, который так нравился Аккерману при жизни. Блеск, означавший цель, надежду и возможность все изменить. Именно он заставлял людей верить Эрену и следовать за ним даже тогда, когда ситуация казалась безвыходной. Возможно, и сам Леви последовал за Йегером именно потому, что поверил чудовищной силе этих глаз, взгляд которых обещал цельную и безграничную свободу, а вовсе не потому, что того требовали родина и человечество.
- Ты ж знаешь, я не очень к морю…
Покрытое рябью лазоревое пространство уходило за горизонт, сталкиваясь там со светлеющим небом, на тверди которого затухали далекие неизведанные звезды. Морская пена, лаская берег, тут же рассыпалась, уходя в небытие, навевая мысли о скоротечности всего сущего, приходящего необременительной легкостью в мир живых и уходящего с тяжестью полученных знаний в мир мертвых. Не существовало во вселенной ничего вечного. Все двигалось и менялось, подобно не замирающей в своей текучести воде, реагирующей на малейшее дуновение ветерка. Ярче всего эта изменчивость проявлялась на Земле. Именно при жизни она учила людей ценить то, что есть здесь и сейчас, не оглядываясь на прошлое и не заглядывая в будущее, ведь первого уже не существовало, а второго могло вообще не случиться. Смерть же порой давала шанс исправить ошибки и сделать наконец-то то, что не успел. Ни Леви, ни Эрен не знали, что происходит со всеми остальными людьми, но у них, у элдийцев, были Пути, в которых, оказывается, присутствовало что-то еще помимо привычной жизни, что-то такое, что позволило Леви стоять рядом с Эреном на берегу шумящего моря, дарующего очарование умиротворения и покоя. Здесь пахло той самой свободой, которой так добивался Йегер. Здесь же прорастало корнями в песок и землю долгожданное ощущение счастья, так не хватавшего Аккерману при жизни. В этом месте не имело смысла врать и притворяться. Жизнь прошла, все закончилось - оставалось лишь быть в моменте, быть самими собой.
- Капитан…
- Да?
- Я давно хотел вам сказать…
Эрен помялся, переступая с ноги на ногу.
- Я знаю, что вам не по душе это место, и что вам не хотелось бы… находится здесь длительное время. Но я рад, что вы все-таки пришли. И я… Перед тем, как вы уйдете, я хотел бы вам сказать… Давно хотел вам признаться…
- Не надо, Эрен. Я знаю.
Леви крепче сжал в руке ладонь Эрена. Парень искоса взглянул на капитана, проверяя, не издевается ли он, и, поняв, что тот серьезно, засмущавшись, отвернулся, уставившись на цветущий рассвет, словно тот был самым интересным в мире зрелищем.
- Останетесь здесь, со мной? - тихо спросил он через какое-то время, даже не пытаясь убрать волнение из голоса.
- А у меня есть выбор?
- Есть.
- Тогда останусь, - просто, без раздумий решил Леви, приобнимая Эрена за талию и медленно притягивая к себе. - При жизни у нас времени не было - сейчас вагон, наверстаем.
- На что?
- Друг на друга.
Древо ожило и зазеленело плотной мясистой кроной. От его основания, от вгрызавшихся в землю корней, змеевидными цепочками протянулись травяные тропы, пожиравшие своей яркостью цвета мертвенную бледность песка. Под нежными касаниями ветра шумело море. И Эрен впервые с момента, как влюбился в капитана Леви, сделал то, что хотел на самом деле - поцеловал его.
Теплое рассветное солнце, алой полосой заполняющее горизонт, обласкало их обещанием прийти и следующим утром, и еще через день, и приходить к ним каждый раз, до тех самых пор, пока существуют в мире любовь и те, кто готов идти за ней до конца, которого, вероятно, может никогда и не приключиться.