Я люблю грязь

— Это всё такая хуйня, Чимин.

Чонгук сидел за партой, положив голову на вытянутые руки, глядя на то, как Чимин старательно протирает руки антисептическим гелем. Блондин в ответ недовольно скосил глаза, не прекращая своего занятия.

— Что хуйня, Чонгук? — устало спросил он, уже привычно игнорируя отсутствие «-хён» возле своего имени.

— Вот это вот, — Чонгук кивнул головой в сторону бутылочки в руках Чимина. — Все разом бросились дезинфицироваться, — парень с презрением выплюнул последнее слово, — но только это вас и погубит. Неспособность выживать в жесткой и агрессивной среде, Чимин. Зависимость от спиртовых салфеточек и мыла для рук. Чуть какая бактерия попадет, и ты труп, Чимин.

— Ты труп, если не заткнёшься, клянусь, — Чимин поднял ладони в воздух, давая им высохнуть. В отличии от своего друга он серьёзно отнёсся к разбушевавшейся эпидемии, которая переросла в пандемию на половине земного шара. И пусть смертность от нового непонятного вируса не превышала смертность от обычного гриппа, и пусть паника была местами преувеличена… Чимин был из тех, кто предпочитал перебдеть, чем недобдеть. Так спокойнее. Поэтому руки он мыл при любой первой возможности, санитайзеры были раскиданы по всем сумкам и карманам, стояли на каждом углу, а на улицу без защитной маски с респиратором он категорически отказывался выходить, даже положив хуй на свой безупречный лук, и это было главным показателем того, насколько решительно он настроен пережить карантин — чтобы главный стиляга универа взял, и похерил свой образ? Причины должны быть реально серьёзными.

Жаль, что такими они не были для Чонгука.Откуда в нём появилась эта упёртость, Чимин не знал. Нет, младший всегда был упрямым и непрошибаемым, но никогда не забивал на гигиену. А тут просто крышу сорвало.

— Умирают в основном старики. Те, у кого слабый иммунитет, Чимин, улавливаешь? А значит что надо делать?

— Ммм, даже не знаю, — саркастично ответил блондин, доставая из сумки спиртовую салфетку и протирая поверхность стола, игнорируя показательное закатывание глаз. — Защищаться?

— Зящищяця, — скривился Чонгук, уворачиваясь от брошенной в него использованной салфетки. — Закаляться надо, вот что. Не смывать нахер полезную микрофлору, а наоборот, надо, чтобы организм знал все микробы и умел им противостоять.

— Ты что, Беар Гриллса пересмотрел? Говорил же Джин-хёну, что нельзя тебе его показывать.

— Вот увидишь, я буду прав.

***

Чимин думал, что его можно мало чем удивить. Серьёзно, в последний раз его челюсть падала вниз только когда вечно полусонный Юнги на студенческих играх внезапно включил вторую космическую скорость и выкрал флажки другой команды, принеся им победу. Но никогда, слышите, никогда не недоценивайте Чон Чонгука. Человека, который способен любого ввергнуть в состояние шока.

Например, как сейчас, когда они всей толпой сидели в столовке универа. Чимин уже собирался двадцать пять раз протереть стол, на котором остались крошки и пятна чего-то липкого, как Чонгук напугал его, крикнув «Стой», а после напугал ещё сильнее, когда достал яблоко из своего рюкзака и начал его катать по столу.

Все за их столом (и парочкой соседних) в тяжёлой тишине смотрели, как младший невозмутимо откусил кусок от яблока и начал громко, с довольным видом, жевать.

— Меня, кажется, сейчас вырвет, — выдавил в ужасе Хосок, не сводя глаз с Чонгука.

— Меня, кажется, уже, — пробурчал Юнги, скривившись.

— У меня просто нет слов, — очнулся Чимин. — Ты ебанулся в край?

— Закаляю иммунитет, — даже бровью не повёл Чонгук, чавкая.

— Мне кажется, мой иммунитет понижается, глядя на тебя, — Намджун смотрел на него с отвращением.

— Это так круто! — наверное, Джин был единственный, в чьем взгляде читалось восхищение. — Очень тупо, но пиздец как круто.

Чонгук довольно поиграл бровями в адрес старшего, а Чимин подумал, что всё веселье явно впереди.

***

Младший просто помешался. Куда делся в меру опрятный, чистоплотный макнэ? Нет, он не стал свиньей, не перестал мыться (слава богу), просто стал это делать раз в неделю и искал любую возможность контактировать с каждой грязью, которая попадалась ему на пути. Он не мыл руки ни до туалета, ни после (друзья перестали с ним здороваться рукопожатием, но тот лишь пожимал плечами, говоря, что это временные меры, пока организм достаточно не закалится). Он грыз ногти, гладил каждую встречную кошку или собаку, не мыл овощи или фрукты перед едой. На тренировках по футболу буквально катался по земле, не заботясь о том, чтобы пыль не попадала в рот. Даже хотел однажды выпить воды из реки Хан, но тут друзья даже не побрезговали и схватили его, не пуская, пока Юнги в свою очередь держал Чимина, который кричал, что вызовет санитарную службу и Чонгуку прополоскают в спирте мозги, он самолично проконтролирует. Угроза, кажется, подействовала, но попыток найти более лайтовые способы изгваздаться парень не прекратил.

Однажды на большой перемене они сидели во внутреннем дворике универа, как вдруг из небольших ворот, за которыми находились какие-то сады/огороды, не появилась группа студентов, явно заебанных и уставших, раз освободились только через пятнадцать минут после окончания пары. Чонгук сидел прямо на траве, ковыряя ногтями землю, рассеянно слушая разговоры хёнов, когда его внимание привлекли пару прошедших мимо человек, измазанные с ног до головы в грунте.

— О господи, Тэ, что случилось? — удивленно воскликнул Хосок, и один из студентов остановился, обернувшись.

— Практика в теплицах, хён, — устало пробасил он, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони, размазывая грязь. Он был особенно чумазый, даже по сравнению со своими одногруппниками. Защитный халат не особо помог, потому что и низ джинсов, и обувь, и футболка, виднеющаяся из-под халата, короче, все было покрыто грязью. На острых ключицах были отпечатки и разводы от рук, засохшее пятно красовалось на кончике большого носа, даже волосы были в чем-то коричнево-сером. Но даже бомжацкий вид не мог спрятать то, какой парень был красивый.. — Наш личный ад с сатаной профессором Чхве во главе. Сегодня кто-то дал слишком сильный напор в шланг для полива и его разорвало нахуй, а струя была такая сильная, что удобрения и грунт раскидало по нам всем, а я стоял ближе остальных, но не настолько близко, как бедняга Субин. Тот вообще на земляного голема похож. Мы всю пару пытались разобрать, где на стенах чернозем, а где глина. Я так заебался. Мне нужно в душ, а потом сдохнуть.

Махнув рукой на прощание, он поплелся в сторону спортзала, где были душевые.

— Кто это, хён? — спросил Чонгук, зачарованно глядя вслед.

— Это Ким Тэхён, живет в соседней комнате. Он биолог или эколог, не помню, короче, в земле возится со всякими корнями.

— Наш Чонгукки словил краш, — заржал гаденько и глухо (из-за маски) Чимин. — Увидел кого-то грязнее себя.

— О нет, Чонгук, — с серьёзным видом сказал Юнги. — Ты же понимаешь, что влюбился только в образ, внешнюю оболочку? Смой с него весь этот навоз, и что под ним? Обычный, чистый человек? Возможно, принимающий душ два раза в день? Гляди в суть, Гук-и, ведь не так мы тебя воспитывали.

— Надо предупредить этого Тэхёна, чтобы быстрее мылся, а то наш макнэ, кажется, увидел самый грязный лакомый кусок в Сеуле и готов облизать его с ног до головы, сейчас бросится вслед, — не унимался Чимин, но скоро хихиканье переросло в визг, когда Чонгук действительно бросился, но не за экологом, а на Юнги с Чимином, крепко-крепко их обнимая и пытаясь прикоснуться пальцами к лицу.

Но мысль про «облизать» назойливой мухой жужжала в голове, особенно вспоминая красивые губы и бархатный низкий голос, от которого по спине пробежали мурашки.

***

Тэхён стал попадаться на глаза всё чаще. Обычно действительно чистый и ничем не отличающийся от остальных студентов. Ну разве что остальные студенты не такие красивые. У них не такие изящные руки, не такие волнующие губы, не такие густые ресницы. Не такие длинные стройные ноги, гладкие тёмные волосы. И абсолютно точно не такая очаровательная квадратная улыбка.

— Ты снова залипаешь, — пихнул Чонгука локтем в бок Чимин. — Серьёзно запал, что ли?

— Ты понимаешь, насколько он мне подходит? — Чонгук продолжал смотреть на сидящего в другом конце столовки Тэхёна, смеющегося над какой-то шуткой, рассказанной одногруппником. Сейчас он выглядел расслабленно и довольно, отличаясь от того заебанного и чумазого парня, и Чонгук не мог решить, какой же ему нравился сильнее. — Я уже столько всего грязного перепробовал, и тут судьба подкидывает мне его. Эколога, роющегося днями напролет в земле.

— Ну, сейчас на нем земли не вижу, — скептично изогнул бровь Чимин. Он попивал сок, просунув трубочку под маску.

— Я же образно, хён, отмахнулся Чонгук, и Чимин удивленно посмотрел на него. Хён? Видимо, младший явно серьёзен, раз забыл специально не «хёнить», зная, как это бесит блондина. — Обмен слюной и прочими жидкостями весьма негигиеничен, а если мы ещё и оба будем грязными…

— Пожалуйста, избавь меня от подробностей, извращуга, — быстро проговорил Чимин. — Звучит ужасно, будто бы ты его решил трахнуть прямо в теплице.

Чонгук задумчиво замолчал.

— Пожалуйста, не говори, что ты решил его трахнуть прямо в теплице.

— Хорошо. Не скажу. Ай, больно же! — младший обиженно потирал затылок, пока Чимин с брезгливостью выливал половину санитайзера себе на руку.

— Хоть голову помой, прежде чем подкатывать, Ромео недоделанный. Он может и возится в земле, но не показался мне похожим на любителя целоваться с помойкой.

***

Голову Чонгук всё же помыл. И вообще решил, что пора бы немного снижать степень закалки. Не резко, но постепенно. Обмен жидкостями с экологом был бы идеальным завершением укрепления иммунитета, осталась мелочь — уговорить эколога. Но тут Чонгук полагался на свое всем известное обаяние.

Действовать он решил уже на следующий день. Единственным местом, где они могли регулярно пересечься, была столовая, и Гук пристроился в очереди с подносом сразу за темноволосой макушкой, нагло распихав при этом впереди стоящих. На большой перемене очередь тянулась безумно медленно, и времени завязать разговор было достаточно.

— Тэхён-ши? — спросил младший, наклоняясь вперед и невольно глубже вдыхая свежий приятный запах, исходящий от шеи Тэхёна. Тот обернулся с выражением лёгкого удивления на лице.

— Да?

Боже, с такого близкого расстояния, он казался совсем нереальным. Глаза Чонгука беспокойно бегали по лицу старшего, жадно впиваясь в каждую черту, стараясь не залипать сильно на губах, таких мягких и немного обветренных, наверное, от постоянного облизывания (не думать об облизывании, плохой Чонгук, плохой!). Карамельные глаза заинтересованно глядели из-под длинных густых ресниц, блестя, как мокрый леденец (хватит думать об облизывании!).

— Меня зовут Чон Чонгук, мы виделись, когда на прошлой неделе ты выходил из теплиц. Я друг Хосока-хёна.

— О, — Тэхён немного покраснел, и Чонгук решил, что это безумно очаровательно. Сзади в спину его недовольно пихнули, потому что очередь снова задвигалась, а они с Тэхёном тормозили. Парни сделали шаг, сдвигая пустые пока подносы по линии раздачи.

— Удивлен тогда, что ты меня узнал, в тот день я выглядел, мягко говоря, иначе, — нервно хохотнул Тэхён, и Чонгук тоже захихикал, как маленькая флиртующая девочка.

— Ну, ты мне запомнился, хён. Я ведь могу называть тебя хёном? — широко улыбнулся Чонгук, пока в его голове проплыл образ Чимина, протяжно завывающий «ах ты мелкий говнюк».

— Ну, мы не знакомы, но раз ты друг Хосоки-хёна, значит, наверное, хороший человек? Можешь называть, — улыбнулся Тэхён, заправляя прядь волос за ухо, и Чонгук снова залип, в этот раз на длинные и изящные пальцы. Не думать об облизываниях становилось все сложнее.

— И часто у вас такое? — спросил Чонгук. — Я, знаешь ли, в какой-то степени тоже люблю возиться в земле.

— А, ты тот чокнутый друг хёна, который тянет в рот всякий мусор? — внезапно рассмеялся Тэхён, и улыбка сползла с лица младшего. — Я о тебе много слышал.

— Это проблема для тебя? — прозвучало резче, чем следовало, но Чонгук не смог сдержаться. Слова эколога немного задели.

— Оу, нет, что ты, при чем тут я? Прости, если обидел, я не имел в виду ничего такого, — Тэхён поспешно затараторил. — Просто это так… необычно? Сам понимаешь, сейчас все так помешаны на гигиене с этой эпидемией, маски и антисептики в дефиците, а ты наоборот… Но какая-то логика в этом есть.

— Ты так думаешь? — надежда в голосе, наверное, было слишком явной, но кажется, Тэхён не обратил на неё никакого внимания. Они постепенно наполняли подносы едой, продвигаясь все ближе к кассе.

— Да, иммунитет должен выдерживать атаки микробов, а чрезмерная стерильность только подкосит его, я так думаю, — Тэхён задумчиво жевал нижнюю губу, а Чонгук представлял, что делает это вместо него. — Но пить воду из реки, это, знаешь ли, слишком, — снова засмеялся Тэхён, а младший почувствовал, что краснеет и пообещал себе припомнить Хосоку его чрезмерную болтливость. Но с другой стороны, он был даже рад, что Тэхён в курсе его, эмм, философии, и не считает его помешанным придурком. Ну, или не показывает этого. Просто золото, а не человек.

Подняв глаза на лицо напротив, Чонгук заметил маленькое темное пятнышко на самом кончике носа. «Вот вам и чистюля», подумал он злорадно, протягивая руку, особо не задумываясь.

— У тебя тут грязь, — он попытался сковырнуть пятнышко ногтем, но то не хотело исчезать. Проведя ещё парочку ковырятельных движений и не добившись результата, Чонгук встретился с охуевшими раскрытыми глазами.

— У меня там родинка, — пролепетал Тэхён, охреневая от такой фамильярности. Чонгук так и остался стоять с поднятой рукой, когда парень скосил глаза на его ногти и как-то резко выдохнул.

— Я, это, пойду, меня там ждут, — прогудел он, быстро расплачиваясь и почти убегая к столу, где уже сидели его одногруппники.

— Приятно было познакомиться, — выдавил вслед Чонгук, чувствуя себя последним долбоебом, когда посмотрел на свои пальцы и на грязь под ногтями. О боже.

***

Он думал, что Тэхён будет избегать его после того случая. Ещё бы, кому понравится, когда твое лицо трогает грязными руками кто-то, кого ты знаешь от силы пять минут, но о ком ты наслышан, как о любителе поваляться в говне. Однако, к его удивлению и радости, Тэхён не только не отворачивался при встрече, но охотно здоровался и даже вел себя дружелюбно. Возможно, стоило забыть о мести Хосоку, потому что тот наверняка рассказал экологу не только о методах борьбы Чонгука с вирусом, но и что-то общепринято хорошее — например, об его успехах в спорте, об его популярности, о том, какой он весь из себя крутой и как все хотят с ним затусить (ну, Чонгук был уверен, что Хосок мог такое рассказать, потому что это же правда, разве не так?). Иногда Тэхён даже зависал с ними в компании, быстро найдя общий язык со всеми благодаря своей общительности. К радости Чонгука, никто при парне не проговорился о том, что младший словил краш, потому что, к ужасу и опять же, какой-то непонятной радости, Чонгук с каждой проведенной рядом с Тэхёном минутой чувствовал, что падает все глубже и глубже.

И дело уже даже не в навязчивых мыслях об облизывании, хотя они никуда так и не делись.

И, возможно, он что-то себе надумал, но чувствовал от старшего взаимный интерес. Ему хотелось думать, что улыбки, которые ему дарил Тэ (Чонгуку безумно нравилось его так называть, пусть и только в своей голове), были особенными, не такими, как те, которыми он улыбался другим. Тот часто обнимал макнэ, но при этом едва заметно краснел, если Чонгук как бы невзначай клал руку ему на бедро. Случайно. По-дружески же. Все бро так делают.

А тот раз, когда после особо интенсивной тренировки Чонгук снял с себя мокрую от пота футболку? Он готов поклясться, что проходящий тогда мимо Тэхён залип на его блестящих от влаги кубиках (и не то, чтобы Чонгук специально напрягал пресс, чтобы рельеф был почетче, но камон, для чего он вообще занимается спортом?).

Короче говоря, спустя несколько недель они оказались в стадии «ещё не друзья, но уже приятели», с поправкой «с сексуальным интересом» по мнению Чонгука, и его это категорически не устраивало. Не сексуальный интерес, а вот эта вот приятельность, которая могла так и законсервироваться на неопределенное время, а времени у него как раз не было.

Часики-то тикают. Пандемия пройдет, а организм ещё не закален, последний этап не пройден. Как он потом докажет Чимину, что был прав, если карантин закончится? Конечно, облизать Тэхёна с ног до головы он и после этого наверняка будет хотеть, но любовь любовью, а эксперименты с иммунитетом начались раньше.

Гук уже помнил назубок расписание хёна и знал, что практики в теплицах у него по вторникам и пятницам (причем в пятницу последними парами, что очень удобно). Сегодня была как раз пятница, и он понял, что пора. Пора уже обозначить свои намерения хёну, и или перейти наконец на новый уровень с обменом жидкостями, или схлопотать по морде и залечивать разбитый нос и разбитое сердце.

Тэхён в последнее время жаловался, что у него загибается какая-то рассада для курсовой, поэтому он часто задерживался в теплицах, матеря горшки с землей и пытаясь понять, почему ты, сука, не растешь. Сука закономерно не отвечала, и Тэ опытным путем подкидывал то одно удобрение, то другое, перенося горшки то в место посветлее, то в место потемнее. В общем, заваливал будущую сессию.

Таким его и застал Чонгук, когда тихо прошмыгнул в теплицу, где кроме юного эколога уже никого не было. Притаившись за каким-то жиденьким кустиком, Чонгук исподтишка любовался хёном, который сидел на корточках и сверлил рассаду взглядом, полным ненависти и отчаяния. После того случая он больше не был настолько грязным, но щеки все равно были в земляных разводах, а руки черными от грунта. Тэхён не любил использовать перчатки, чтобы, внимание, чувствовать растение. Получалось, видимо, не очень.

Младший стоял бы и стоял в своем укрытии, но с каждой минутой он нервничал всё сильнее, и боялся, что проебёт момент. С другой стороны, подкатывать к хёну, когда он в таком состоянии, тоже не лучшая идея, но… Чонгук уже знаменит своими сомнительными идеями.

— Хён, — тихо позвал он, подходя к Тэхёну. Тот от неожиданности сел прямо на влажную землю. Плюс одно пятно.

— Гук-и! Ты меня напугал, что ты тут делаешь? — растерянно спросил он, пытаясь встать, но Чонгук плюхнулся рядом с ним, скрестив ноги.

— Я тебя искал.

— А. Что хотел? Я сейчас освобожусь и выйду, — он снова предпринял попытку встать, но парень положил ему руки на плечи, придавив.

— Нет, давай поговорим здесь. Тут идеально.

— Идеально для чего? — непонимающе уставился на него Тэхён.

Чонгук на секунду прикрыл глаза, а когда открыл их снова, в них отразилась вся решительность, которую он только мог собрать.

— Хён, — он смотрел в карамельные глаза напротив, в которых горел интерес и что-то ещё, — я хочу тебе в кое чем признаться.

— Да? — тихо ответил Тэ и облизнул пересохшие губы. Вот чёрт.

— Могу я поцеловать тебя?

Брови Тэхёна удивленно поползли наверх. Он улыбнулся, немного хитро.

— Воу. Это… довольно внезапно, не находишь?

— Да, но… — Чонгук начал теряться. Хён вроде бы не злился, что уже очень и очень хорошо, но действительно, чем он думал, сразу говоря о поцелуе? — Это для моего эксперимента.

— Эксперимента?

Так, вот теперь он точно посыпался. Тэхён выглядел… разочарованным? Взгляд как-то потух и улыбка тоже куда-то делась. Чёрт-чёрт-чёрт!

— Помнишь, тот эксперимент, о котором я тебе говорил? Что слишком много стерильности плохо для нашего иммунитета, и если привыкать к антисанитарии, то и вирусу будет сложнее подкосить человека, чем если все протирать спиртом и падать в обморок от каждого микроба? Чимин помешан на чистоте, и я решил доказать, что это всё хуйня. Я уже довольно долго подвергаю свой организм такому, специально не избавляюсь от грязи, чтобы закалиться, и я уже почти всё перепробовал, но осталось, — он запнулся, чувствуя себя невероятно глупо и видя, как с каждым словом Тэхён становится все безразличнее и холоднее, — осталось обменяться жидкостями с кем-то.

— Обменяться жидкостями? — Чонгук готов пустить себя на удобрение прямо в этой теплице, столько всего было в той интонации, с которой Тэхён это сказал. Столько всего, и ничего хорошего. — И я, значит, лучшая кандидатура?

— Ну… ты ведь тоже любишь грязь? — Чонгук окончательно сдулся.

Тэхён встал, и в этот раз его никто не останавливал. Он смотрел на Чонгука сверху вниз, пока последнему хотелось умереть под какой нибудь рассадой. Вот эта, тэхёновская, подойдет. А потом Тэхён улыбнулся, но не той, особенной, «только для Чонгука» улыбкой, а дежурно-вежливой, от которой внутри все болезненно сжалось. Кажется от «ещё не друзья, но уже приятели» они перешли к «уже не приятели».

— Это очень интересно, Чонгук, и я польщён, что ты выбрал меня для обмена жидкостями, но прости, нет. И я не люблю грязь в том смысле, который вкладываешь в это слово ты.

— Почему? — не то, чтобы ему уже был важен ответ. Расстроен он был не из-за провала эксперимента, сейчас это все отошло на второй план. А вот похеренные отношения с Тэхёном вышли на первый.

— В нём есть один проёб. Допустим, ты прав, и твой организм достаточно закалён, чтобы вирус на тебя не подействовал, и ты не заболеешь. Но ты ведь всё ещё можешь быть переносчиком, а я свой иммунитет не закалял, а рисковать здоровьем ради того, чтобы ты мог что-то доказать Чимину… ну такое, знаешь ли.

Боже. Чонгук тихо застонал. Он совсем об этом не подумал!

— Идём, мне надо закрыть теплицу.

Тэхён развернулся, чтобы уйти, но Чонгук вскочил следом и схватил его за руку.

— А ради чего ты был бы готов рискнуть? — спросил он, вглядываясь в лицо Тэ. Эколог поджал губы.

— Ради человека, которому я дорог. Не как участник эксперимента, с которым удобно обмениваться жидкостями, а как я. Грязный, чистый, не важно.

— Но, хён! — Чонгук переплел пальцы руки с пальцами Тэхёна, крепко сжав, — ты мне нравишься. Очень сильно. И после того, как карантин закончится и лекарство от вируса найдут, будешь нравиться не меньше. Я думал, ты знаешь. Я думал, ты чувствуешь ко мне тоже что-то.

— Откуда мне знать, что ты это сейчас говоришь не специально, чтобы я согласился? — с подозрительным прищуром спросил Тэхён. — Как я могу тебе верить?

— Я…— Чонгук задумался, пока Тэхён с нетерпением ждал ответа, тоже сжав руку. Он уже не был таким холодным, как минутой ранее, но Чонгук понимал, что от его ответа сейчас зависит все.

Но приоритеты он уже расставил, так что думать пришлось недолго. Решительно выдохнув, он твёрдо сказал:

— Я помоюсь.

Глаза Тэ распахнулись в изумлении.

— И буду выполнять все рекомендации по карантину, пока это всё не закончится, хён. Эксперимент похерится, но если ты мне поверишь, то пусть.

— Это… очень высокая цена, — улыбнулся Тэхён. — Ты столько времени проводил этот опыт. Уверен, что не пожалеешь?

— Уверен, — и он действительно был уверен, особенно когда Тэхён внезапно оказался очень близко.

— Постой, хён, — Чонгук схватил старшего за талию, — я же ещё не помылся, это может быть опасно.

— Я же сказал, — прошептал бархатом эколог, улыбаясь, — что готов рискнуть.

Губы у него были обветренные, но нежные. Чонгук притянул к себе Тэхёна, тесно прижавшись, а Тэ обвил руками его шею, зарывшись пальцами в волосы на затылке. Поцелуй был сладким и тягучим, как мёд, как рассеянный свет в теплице, пропитанный запахом мокрой земли и листьев. Робким и немного неуверенным и коротким, но явно не последним.

Отстранившись, Чонгук не удержался, и лизнул родинку на носу. Тэхён удивленно охнул, а после рассмеялся, пряча лицо на груди младшего.

Всё, гештальт закрыт, парни, расходимся.

— Знаешь, — он поднял голову и шепнул в ухо Чонгука, щекоча горячим и влажным дыханием сквозь улыбку и легонько прикусывая мочку ухо. — Я всё же люблю грязь. Просто не ту, что ты подумал.

 Редактировать часть