Впервые в жизни Мин Юнги опоздал на работу. На пять минут, но тем не менее. Отделение привстало на уши. Коллеги, с любопытством глядя на левую руку зава, пытались разгадать, на кой доктору тату и не связано ли его внезапное появление с обнаруженным в кабинете начальника новым врачом. Который сегодня, кстати, так и не появился на работе. «И не появится», – уточнил Мин, когда коллеги обратились к нему с вопросом. Те проявили неслыханную настойчивость, спросив, почему. «А пАтАму ШтА», – «исчерпывающе» ответил Мин и полетел в операционную.

К вечеру улучил минутку и набрал омегу:

–Чимин-щи, ты как? Не икаешь?

–Не-а, работаю. Что, твоих коллег сильно беспокоит мое отсутствие?

–Умница, догадливый. Заеду за тобой вечером, пообедаем.

–Скорее, это будет поздний ужин. У нас тут все так здорово продвигается, хен. Честно, я такой вдохновленный. Мы…

–И у меня все продвигается, когда слышу твой голос и думаю о тебе, – смеется Шуга.

–Ну, Юнги, – смущается Чимин. – Я же на работе.

–Так и я на работе. Но уже собираюсь уходить. Давай так: сегодня понедельник, день тяжелый. Заканчивай. Задержишься позже завтра, но пусть это не входит в привычку. Ты почти семейный человек.

Шуга слышит в трубке всхлипывания.

–Ты просто не представляешь, как приятно это слышать.

–Ты просто не представляешь, как приятно это говорить.

В понедельник Мин Юнги впервые в жизни уходит через десять минут после окончания рабочего дня. «А пАтАму ШтА!!!»

***

–Шуга, я, правда, очень рад за тебя, но скотина ты порядочная. За три дня не найти минуты, чтобы набрать друга? – Намджун пыхтит, как закипающий чайник. – Совсем, что ли, времени не было.

Они встречаются в середине недели, что бывает редко. Шуга светится изнутри и снаружи и улыбается больше обычного.

–Не было, Нами, прости. Наверное, эти дни я на всю жизнь запомню, просто растворился в Чимине.

–Шуга, уж не знаю, что у вас там было, – Намджун придает лицу утрировано-романтическое выражение и голос делает до невозможного томным. – Хотя, нет, могу, конечно, предположить: все эти три дня вы, сидя на приличном расстоянии друг от друга, читали вслух любовную лирику Чон Чхоля и любовались на звезды.

–Почти, Нами. Особенно днем, когда они светят так ярко. До сих пор не верю в то, что это случилось. Всего неделя прошла с момента, как я впервые увидел Чимина. И вот теперь по сто раз на дню спрашиваю себя, как мог жить без него раньше? Засыпаю счастливым, просыпаюсь еще счастливее. Когда он держит меня за большой палец…

–За какой?! ЭТО у вас ТАК называется?! – Намджун сгибается пополам.

–Дурак ты, Нами. Чимин засыпает, держась за большой палец моей руки. У него привычка такая.

–Ой, прости, хен, мне так стыдно, – альфа корчится от смеха.

–Хватит ржать. Я ему тут душу изливаю... – смотреть на то, как хохочет RM, и оставаться безучастным, невозможно. Два ржущих хена прекращают только с приходом официанта, который в недвусмысленных выражениях просить их заткнуться и не беспокоить остальных посетителей ресторана.

–Нами, в общем, Чимин переехал ко мне. И я в понедельник на работу опоздал, и во вторник тоже. И вообще планирую взять отпуск.

– Шуга, – Намджун умолкает, наклоняется к лучшему другу, крепко обнимая. – Ты был таким поникшим и измученным последние месяцы. Особенно после всех событий с этими таинственно умирающими пациентами. Я счастлив, что у тебя появился Чимин. Счастлив видеть тебя таким влюбленным и сияющим. Но встретиться сегодня я хотел еще и из-за фотографии, о которой тебе рассказал омега. Успокойся, – видя, как резко напрягается Юнги, – предупреждает Намджун. – Никакого прямого отношения к твоему Чимину это не имеет. Месяца два назад к нам обратился клиент. Он попросил в частном порядке расследовать смерть его сына. Так вот: этот парень, Тен Джон Хван, был одним из тех, кого привезли в вашу клинику с изуродованной шеей и непонятным нарушением сердечного ритма. Мы стали наводить справки по своим каналам. Оказалось, он не так прост, как его хотели представить. По официальным документам Тен работал рядовым инженером в затрапезной фирме. На деле занимался разработками в сфере компьютерной безопасности засекреченных госпрограмм. Ему было 18 лет! Фактически, гений. Попытки узнать о Хване другую информацию закончились, когда твоему отцу позвонили из Совета национальной безопасности и попросили не лезть, куда не следует.

–Зная тебя, могу предположить, что ты полез именно, куда не следует.

–Верно. Только ничего не узнал, наметилась лишь одной закономерность. Не только Тен, все погибшие парни, как и те, что выжили, но остались, по сути, в коме, были мегапрофессионалами в областях, которыми занимались. Причем все, кроме мальчика-артиста, работали на правительство, и могли таких дел наворотить на благо Родины… Я вполне серьезно. Да, и Ли Сынмин, судя по всему, сиял бы не только в Корее, но и далеко за ее пределами, прославляя нашу страну своими талантами. А это акции, инвестиции, деньги... Простейший вывод…

–Кто-то целенаправленно уничтожает будущий цвет нации, финансовые вложения нашего правительства и потенциально огромные прибыли. Опуская всю пользу, которую эти ребята приносили и еще могли принести.

–Именно. И, насколько я понимаю, твой Чимин со своими друзьями тоже работает над каким-то амбициозным проектом.

–Брось, Намджун. Проект хороший, но он не засекречен, не настолько важен, в случае успешной реализации не принесет и близко столько прибыли, сколько можно было ожидать от каких-нибудь крутых военно-промышленных фишек.

–Ладно. Но только какое отношение к этой свежей истории имеет фотокарточка двадцатилетней давности? Получается, все началось много лет назад. Помнишь, профессор Со говорил еще что-то о знакомом, который вскрывал тело человека с таким же шрамом двадцать лет назад. И, очевидно, отец Чимина был как-то связан со всем этим.

–Обо всем, что знал я, и о том немногом, что рассказал господин Со, ты уже в курсе. А что касается омеги, его родители погибли, когда сыну было около двух лет. И хубэ не имел и не имеет к этой истории никакого отношения.

Намджун кивнул, казалось, соглашаясь. Но, глядя на Шугу, понял, что и ему в душу запали сомнения.

–Ладно, Нами, расскажи, как у вас дела с Джином. Видел его вчера в клинике, но не было времени даже двумя словами перекинуться, почти не вылазил из операционной. Выглядел, он, правда, отлично. Новый рабочий костюм себе купил, белый. Один из твоих любимых цветов, насколько я понимаю.

–Ой, что-то я давненько у мамы на работе не был, – Нами задрал голову к небу и погрузился в подсчеты.

–Ага, сколько я с твоей мамой в одном здании работаю, столько и не был, только на моей памяти лет шесть точно.

–Зайду, навещу маму, – Ким прижал руку к сердцу.

–Если что, терапевтическое Джина на пятом этаже, – хохотнул Шуга.

–Да, ты что, я же чисто маму проведать, мне в торакальное, – подхватил Нами.

–Какой заботливый сын. Вот ведь, и совершенно неважно, что два дня назад ты обедал у родителей. Конечно, мама – это святое. Этажи не перепутай только. Можешь и меня навестить. Я на десятом.

–Нет, Шуга. Ты так возбуждаешь меня в своем рабочем прикиде, что я боюсь испортить твою, свою и мамину репутацию, если появлюсь в твоем кабинете. Хотя твою уже точно не испортишь после ваших ночных приключений с Чимином.

–Что, и мама твоя в курсе, – обалдевает Шуга.

–А то. И папа. Твои родители только пока не в курсе.

–Да, ну, и ладно. Сам расскажу в ближайшее время. Наверное, пора уже знакомить их с Чимином. А вы придете к нам в выходные с Джином?

–Я – с удовольствием. Главное, чтобы Джин согласился. Мы пока по музеям ходим, а хотелось бы чего-то полокальнее, домашней атмосферы, интимной.

–Нааами. Я поговорю с ним, приглашу. Но наберись терпения. Джин – омега с головой и с принципами.

–То есть, шансов у меня немного.

–В зеркало видел себя? Кто устоит перед твоим обаянием? Вопрос времени. Ой, Чимини звонит.

Шуга хватает телефон, мурлычет в трубку приятные глупости с совершенно дурацким выражением лица. А Нами размышляет: «Да, хен. Ну, кто бы мог подумать. Ужас какой, что любовь с альфами делает. Не дай Бог! Не дай Бог… со мной такого НЕ случится…»