чифую кричит, срывая голос, а затем резко подрывается на кровати. в тёмной комнате звук собственного сбитого дыхания слишком громкий, режет уши. хочется закрыть их ладонями и — не слышать. сердце загнанно бьётся в клетке из рёбер, словно он только что пробежал пол-Токио, не останавливаясь. сделав пару глубоких вдохов-выдохов, чифую решает выйти на улицу, чтобы немного проветриться; находиться в комнате один на один с тяжёлыми мыслями невыносимо... а всё из-за этого кошмара. прошло уже одиннадцать лет, а этот сон время от времени всё ещё посещает чифую по ночам, словно специально не давая забыть то, что и так в самых подкорках — не вытравишь. и даже тот факт, что он давно смирился с тем событием, никак не помогает.
достав запрятанную в глубине тумбочки пачку сигарет и вытащив одну, — нет, чифую не курит, но иногда позволяет себе сделать пару затяжек; например, в вот такие ночи, когда снова уснуть вряд ли получится, а мысли роем пчёл жужжат в голове — чифую надевает худи и выходит на улицу. хорошо, что утром не на работу, перспектива клевать носом весь день не обрадовала бы, а так если что можно отоспаться днём.
небо застлано тяжёлыми тучами, а воздух спёртый, как в теплице — кажется, будет дождь. лёгкий ветерок путается во взъерошенных после беспокойного сна волосах. прикурить выходит не с первого раза;
«нужно заправить зажигалку, или купить уже новую», — думает чифую, впуская в лёгкие первую порцию горького дыма. горло немного жжёт, он давно не притрагивался к сигаретам. губы трогает лёгкая усмешка; что с ним такое — чифую двадцать пять лет, а у него вон пальцы мелко подрагивают из-за какого глупого кошмара. как ребёнок, честное слово, но.
всё ещё не получается оставаться спокойным, когда вновь снится смерть лучшего друга. а ведь чифую и такемичи так старались его спасти, а баджи — он переиграл их всех. дурак он, сам ведь говорил, что не хочет расстраивать мать, но вот что учудил. госпожа баджи сильно плакала на похоронах и даже не хотела слушать того, что пытались ей сказать и чифую, и доракен. чифую её понимает, правда, но от этого не легче.
и всё-таки он ненавидит этот повторяющийся сон.
неожиданно — и куда подевалась внимательность? — чифую замечает казутору. он по-хозяйски открывает калитку и направляется к чифую. и что казутора тут забыл в четвёртом-то часу утра? чифую даже на секунду давится дымом.
с казуторой они сблизились примерно тогда, когда чифую время от времени навещал его в колонии для несовершеннолетних. сначала их связывал только баджи, но это не помешало им подружиться — обоим был нужен кто-то, кто удержал бы на плаву, когда сердце в клочья, а слёз уже и не осталось. когда казутору выпустили — год назад — чифую помог устроиться ему в тот же зоомагазин, где работал сам.
вот только в последние месяца — примерно четыре? — между ними словно бы появилось напряжение. даже случайное столкновение плечами вызывает что-то похожее на панику и желание отскочить в самый дальний угол от. и это глупое сердце колотится как сумасшедшее. чифую убеждает себя, что он просто устал, — в отпуск ему пора, хотя бы на недельки две — и дело вовсе не в том, что между ним и казуторой при каждом соприкосновении даже кончиками пальцев воздух искрится.
чифую очень хорошо умеет притворяться ничего непонимающим дураком. но вот надолго ли его хватит тот ещё вопрос.
— утра, — немного флегматично тянет казутора и нагло отбирает сигарету из чужих пальцев. чифую немного нервно отдёргивает руку — снова эти искры, которые, кажется, видит только он. казутора одаривает его вопросительным взглядом и затягивается. чифую дёргает головой так, что чёлка прикрывает глаза.
— ты чего пришёл? — интересуется он, рассматривая плитку под ногами.
— да что-то не спалось, — пожимает плечами казутора. чифую ему не верит, но кивает. мало ли что на уме у этого парня, чифую не до чужих тараканов, со своими бы разобраться. — а у тебя опять кошмары? — чифую недовольно кривит губы, коря себя за то, что когда-то проболтался о своей «проблеме» казуторе.
— вроде того, — бурчит он.
— не хочешь поговорить?
— не о чем говорить. — всё давно уже было рассказано — всего-то потребовалась пара бутылок сакэ и один спонтанный поцелуй с привкусом пиццы. воспоминания об этом инциденте заставляют щёки немного покраснеть.
казутора на это кивает и делает вид, что не заметил чужого внезапного смущения, а затем, выбросив окурок, хватает чифую за руку и ведёт его обратно в дом. тот так удивлён неожиданному действию со стороны старшего, что даже забывает сопротивляться.
у казуторы прохладные ладони, а ещё он немного дрожит. с чего это? додумать ответ на вопрос чифую не успевает, потому как его заводят в спальню и стягивают худи, а после укладывают в постель.
казутора тоже снимает кофту и ныряет под одеяло к чифую, после чего притягивает его в свои объятия. он ничего не говорит, потому что слова — излишни, вместо этого он зарывается пальцами правой руки в волосы чифую и начинает их перебирать. чифую же настолько удивлён, что замирает, боясь даже вздохнуть, но.
— расслабься ты, ничего я тебе не сделаю. спи, — шепчет казутора и целует чифую в висок. после его слов напряжение как рукой снимает, чифую даже позволяет себе уткнуться носом в ключицы казуторы и забрасывает руку ему на талию. о своих действиях, которые ещё день назад ни за что бы себе не позволил, он решает не задумываться.
засыпать больше не страшно; впервые за эту ночь чифую чувствует себя в безопасности, словно и не было ледяного страха, стискивающего сердце. а об остальном, произошедшем в последние пятнадцать минут, чифую решает подумать после того, как проснётся.
— не уходи, — просит он едва слышно, но, судя по немного удивлённому вздоху казуторы, его услышали. казутора чуть крепче обнимает чифую, и тот слышит как громко бьётся чужое сердце.