Гаррота

— К флотским никакого доверия.

— Ах, как грубо! — Сквозь ровные ряды зубов темными барашками выплыли кольца сигаретного дыма.

— Их никогда нет на месте, когда они нужны.

Трафальгар нахмурился, сжимая подлокотник кожаного кресла. Обивка мерзко скрипнула. Духота, осенняя влага и смрад повисли в комнате, как лезвие гильотины. Сквозь плотно зашторенные занавески, подобно подгорелой вязкой патоке, солнечный свет просачивался в помещение. Края его пестрили и резвились пыльными мушками, оседали на грязный пол.

— И эти шрамы тебе тоже не идут.

Раздраженный жест татуированной руки развеял дымное облако. Запах табака перекрыл плесень.

— О, и что же ты предлагаешь?

От улыбки тонкие и длинные белые полосы по двум сторонам щек немного исказились, около губы появилась крохотная ямочка.

— Побег.

Море бушевало и вспенивалось, неведомой силой билось о прибрежные скалы и рассыпалось, томилось и темнело. Прямо над головой, если посмотреть в самый верх и еще выше, грозовые облака когтями молний рвали мачту. Пушечные залпы, шум волн и оглушительный треск пороха… Воздух плакал и разрывался под симфонию яростных криков. Корабль флота, тяжелая и тупоносая махина, медленно пошел ко дну. В сутолоке людей, пиратов, обломков и мусора расплылось алое пятно и слилось воедино с холодными волнами.

Одна за другой всплывали, топли и переворачивались шлюпки. К берегам то и дело прибивали переломанные тела и прочий мусор.

«Черт бы побрал этого мальчишку, когда он так нужен! Ло! Трафальгар Ло!» — доносилось у самой кромки темной воды и не стихало раз за разом, обрушиваясь на голову ушатом ледяной воды.

— Слышишь? Тебя зовут. — Смокшая сигарета больше не зажигалась и повисла в зубах мокрой тряпочкой.

— Ага, а про тебя забыли.

— Как обидно! — Коразон рассмеялся, все-таки выплевывая сигарету и стягивая с плеч смокший и окровавленный флотский мундир. — Эта тряпка мне больше не понадобится.

Трафальгар посмотрел на него, всклокоченного и худого, с расплывающимися багрянцем разводами на майке. В волосах спутались водоросли, в ботинках хлюпало.

— Наши лица везде знают. Что предлагаешь делать? Надеюсь, что у тебя есть еще один гениальный план.

— Иди сюда. — Ло притянул мужчину за шею. Грубо, стремительно, удушив резким вдохом. Губы соприкоснулись, отчаянно и яростно вжимаясь в друг друга, будто в последний раз. Коразон терся о него всем телом то ли в попытке согреться после ледяного осеннего шторма, то ли просто стать ближе и слиться в единое целое. Пришлось приложить немного силы, чтобы прокусить губу и выпустить яркие капли крови.

Почувствовав металл, Трафальгар нехотя отвлекся и принялся размазывать алую жидкость по губам, щекам и шрамам, формируя улыбку.

— Ну как? Мне идет? — Коразон улыбнулся. Больше шрамы не искривляли черт его лица, спрятанных за слоем подсохшей крови.

— Всегда шло. Идем, у нас мало времени.

***

Сейчас все это было похоже на какой-то захватывающий и печальный сон. А может это и был сон. Недовольно поморщившись от лучика, стукнувшего прямо по глазам, Трафальгар все-таки приподнялся на подушке. Под его ладонью оказался все еще спящий Коразон. Пшеничные волосы нимбом разметались по подушке, одеяло и вовсе сползло на пол. Его худое тело было почти белым, с выступающими рядами ребер и позвонков, с острыми локтями и коленями. Все, что раньше скрывалось под пышной шубой, оказалось обнажено.

В осоловелом отупении Трафальгар провел пальцами по шрамам на спине, отследил созвездия из пулевых и ножевых заживших ранений, царапнул светлую полосу на боку, которую когда-то оставил сам. Прошло столько лет, а оно все еще здесь. Под настойчивыми прикосновениями тело заволновалось, перевернулось на другой бок. Коразон не спал. Смотрел на него медово-ореховыми глазами и улыбался.

— Домогаешься до спящих, Ло?

— Ты давно не спишь, не выдумывай. — Трафальгар наклонился чуть ближе, коснулся губами светлого виска, спустился короткой дорожкой из поцелуев к краю челюсти, перешел на шею. Под бледной кожей в учащенном пульсе забилась выступающая венка.

— Щекотно. — Констатировал Коразон, даже не собираясь жаловаться, и уязвимо и доверительно откинул голову. Ло зарылся пальцами в его волосы и сжал их, пару раз пропустил между фалангами. Кора-сан пах им, табаком и помадой, что за ночь размазалась по лицу и превратилась в сущее безобразие. Зрелище настолько манящее, что помадные разводы захотелось тут же слизать, не оставляя от них и следа. Но Ло сдержался, избегая рта и присасываясь к дернувшемуся адамову яблоку. На шее тоже есть немного этих бледных, рваных полос: отметин былой боли и отчаяния.

Кора-сан. Большой, высокий. Несомненно сильный, раз вытерпел столько, что простому обывателю и не снилось. Падший потомок богов, телом и волей повязавшийся с тем, кто идет им в укор. Другого более идеального союза и представить нельзя.

— Рос…

— Давай уже, не тяни. Ты ведь этого хотел.

— Тогда мне придется загнуть тебя пополам. Я хочу видеть твое лицо.

— Вот черт, ты совсем бессердечный. Моя спина еще со вчера…

Ло ему не дал договорить. Навис сверху и склонился, закусывая острую ключицу. Рядом цвели чуть потемневшие свидетельства прошлой ночи. — Ох черт…

— Твой рот — да и помыть бы с мылом, Рос.

— Ты можешь использовать мой рот для более приятных целей. Ну, знаешь…

Его язык демонстративно натянул щеку в неприличном жесте. Трафальгар залился краской аж по плечи, сдав позиции. Слишком очевидные намеки все еще выводили его из душевного равновесия и дразнили и без того расшатанные нервы.

Будто зная, намеренно издеваясь, Росинант провел языком по губам. Остатки помады превратились в еще более хаотичное безумие. Одного этого вида оказалось достаточно для того, чтобы Ло передёрнуло мелкой дрожью, будто под напряжением. Ладони покрылись противной потной пленкой, а живот свело томительным спазмом.

— Хорошо. Я хочу твой рот. — Сам того не осознавая, Трафальгар стер тыльной стороной ладони испарину со лба и зашевелился на кровати. Сел так, чтобы было удобнее для них обоих. Трехметровый Кора и так занимал практически все доступное место, и благоразумнее было бы выгнать его на пол, но подобного кощунства не позволила жалость и трепетное чувство, разливающееся в груди раз за разом с каждым мимолетным контактом.

— Ты хочешь еще сильнее размазать помаду. — Догадался Коразон, шлепаясь неуклюже между гостеприимно разведенных коленей, случайно стукнувшись об одно носом. Болезненное «ох» завело Трафальгара еще больше, чем должно было. Снова цепляясь за пшеничные пряди, он ненавязчиво подтянул Росинанта куда нужно, прижал его щеку к пульсирующей в нетерпении напряженной плоти.

Коразон беспечно потерся о него щекой, носом, лбом, вдыхая терпкий запах естественной смазки. По коже лица размазались перламутровые капли, а губы прижались к одной из взбухших вен. Ло рвано выдохнул и провел пальцами по коже головы, мягко расчесал перепутавшиеся в процессе сна пряди. Кора-сан поднял на него благодарный теплый взгляд, обволакивающий соленой карамелью.

Трафальгар всегда знал, что Росинант любит его. Странной и сумбурной любовью, какой любить не может никто другой. И, конечно же, он сам всецело отдавался в ответ, готовый перекроить и разрезать на кусочки целый мир. Но то, как Рос каждый раз целовал его член, с животным голодом жался к нему и хватал губами, будто ничего в жизни больше не важно, этого Трафальгар иногда не понимал. Смотреть, как Кора-сан давится с идиотской улыбкой… Зрелище скорее пугающее, нежели возбуждающее. Со своей-то природной неуклюжестью… Его всегда нужно было направлять, держать под челюстью нежно и самостоятельно опускать на стоящий ствол в нужном темпе. Так, чтобы не задохнулся и не захлебнулся в собственной слюне. При должной сноровке процесс становился ужасно приятным, до дрожи в каждом пальце и до искр перед закрытыми веками. И Ло за годы совместной жизни наловчился. Всегда держал своего Кора-сана бережно, заглядывая в глаза и поглаживая по макушке. Убеждался, что тот тоже чувствует себя замечательно.

Иногда получалось даже проникнуть в горло. Ощущения сразу становились острее, как от лезвия хорошо заточенного меча. Коразон утыкался носом в лобок и шумно сглатывал, сжимая горло в хаотичных судорогах, а Ло кончал и кончал, не в состоянии остановиться. Его трясло от эйфории, мир превращался в калейдоскоп из красок и вспышек, тело вытягивалось и напрягалось, как струна. Казалось, что можно улететь выше звезд, если бы Кора-сан не держал его. Именно в такие моменты он понимал, что принадлежит ему полностью, от корней волос до кончиков пальцев. Целиком. Без остатка.

Вот и сейчас Кора снова рвался провернуть с ним эту замечательную вещь, довести до космоса перед глазами и гула моря в ушах. Медленно, тягуче погружал член в горло, ласкал его языком и иногда будто специально смыкал зубы, заставляя каждую клетку тела напрягаться. Трафальгар ощущал себя как на аттракционах: его то подкидывало от удовольствия, то разрывало от той нежности, с которой Росинант к нему прикасался. На белых застарелых пятнах, так и не сошедших в районе бедер, то и дело появлялись алые помадные следы. Это отравляло не хуже янтарного свинца.

— Кора-сан… — повержено пробормотал он, сжимая руки на уверенных плечах, оставляя в коже полулунки от собственных отросших ногтей.

— Да, да, сейчас. Я знаю, чего ты хочешь. — пробормотал Коразон совершенно по-блядски распухшими губами, и, честное слово, Ло был готов спустить только от одного их вида. Все его поджилки затряслись в желании запачкать это лицо, пометить его и сделать своим.

Но Кора-сан и так был его. Он прижал влажную от слюны головку к своим губам и провел ей по ним, размазывая остатки помады, оставляя влажный след из смазки. Трафальгар дернулся, издал громкий, утробный стон и все-таки кончил, откидываясь на подушки. Сквозь шум в ушах он услышал лишь возмущенное «Эй, ты попал мне в глаз!», а остальное превратилось в бьющиеся о берег волны.

Коразон все еще был не удовлетворен и потерся головой о его руку, как мартовский кот, одно что не урчал и не мяукал. Пушистый, безгранично податливый… Близость и острое колено, неприятно упершееся в икру, немного отрезвили.

— Полагаю, я должен отплатить тебе тем же. — с вялой улыбкой пробормотал Ло, вороша волосы под пальцами и щипая Кора за кончик не так давно проколотого уха.

 — На твое усмотрение. — Голос Коразона был хриплый и более глубокий, чем обычно. Трафальгар покрылся стайкой мурашек и повернулся к нему лицом, изучая то, что они натворили совместными усилиями. Теперь, когда помады почти не было, застарелые полосы старых шрамов вновь начали проступать. Трафальгар не удержался, вжался в край белой полосы губами, принялся целовать отчаянно, словно мог бы его стереть. Росинант лишь прикрыл веки, позволяя творить со своим лицом все, что только душе угодно. И Трафальгар творил: целовал его до беспамятства, облизывал припухшие губы и кусал их, всасывал в рот язык, изучал ровные ряды зубов и перенимал вкус собственной спермы.

Поцелуй получился мокрым и бессовестным. Росинанту даже пришлось отстранить его от себя, но Трафальгар не был против. Подбородок стал скользким от слюны.

— Кора-сан… Сядь мне на лицо.

Коразон на секунду завис, вытеревшись краем одеяла. Ло с удовольствием посмотрел на то, как его черты лица меняются, каждый раз обретая новые и новые оттенки.

— Я тебя задавлю, — все-таки выдал он, поднимая брови и недоумевая от такой сумбурной просьбы. — Правда, Ло, я раздавлю твою черепушку как слон, севший на арбуз.

— У меня есть мечта. — резко оборвал его Трафальгар, подтягивая пачку сигарет, затерявшуюся на тумбочке среди пивных бутылок, стопок и прочей утвари, что они натащили в номер гостиницы во время пьянки. — Она грязная и бесчестная.

— Чтобы я сел тебе на лицо? Велика мечта. — хрипловато посмеялся Рос, требовательно открывая рот и получая в него сигарету. Никотиновая зависимость уже начинала скрести вены, но Трафальгар знал его как облупленного. — Дай огоньку.

— Я хочу, чтобы ты закурил, сидя у меня на лице. И чтобы ты сделал затяжку во время оргазма, — нахмурился Трафальгар, глядя из-под бровей с максимально серьезным видом. Кора густо покраснел и зажевал сигарету, тут же убежав от зрительного контакта. Все-таки подействовало. — Ты не раздавишь меня, Кора-сан.

Шурша смятыми простынями, Трафальгар улегся поудобнее и сделал приглашающий жест. Лицо его оставалось решительным и уверенным, а в руках чиркнула зажигалка. Коразон вздохнул и все-таки приподнялся, перекинул ногу через его голову и посмотрел вниз. Ло ответил ему встречным взглядом и потянул на себя за бедра, передал зажигалку. Лицо встретило тепло мягких, бледных ягодиц. Теперь Рос был всюду, окружал его полностью так, что даже не вдохнешь. Но это чувство завело, вытолкнув куда-то в бесконечность. Коразон был на своем месте. Трафальгар мог чувствовать его, ощущать, оставлять отметины от зубов там, где никто больше не посмеет.

Кора-сан был влажный, нетерпеливый и взбудораженный. Запах его возбуждения и пота бил в ноздри, но это было лучше любого парфюма. Ло сжимал его бедра, оставлял царапины и вылизывал все доступное пространство над собой, разводя влагу и сырость. Сверху, приглушенные весом массивного тела, раздавались сдержанные стоны. Коразон курил. Трафальгар знал это, хоть и не видел. Он ощущал, как Кора дышит, как под кончиками пальцев напрягается его живот и расправляется спина. Кажется, он получал от жизни все и даже больше. Стоило ли отпираться?

Подстегиваемый голодом и въедающейся до костей тягой, Ло с силой вклинил в него язык и подвигал на пробу. Колечко мышц хаотично сжалось и дернулось, но его тут же отпустило. Оно податливо расслабилось, принимая ласки. И это было замечательно. Весь Кора-сан был замечательный и открытый для него, хоть и иногда вредный и глуповатый. В груди горело огнем, а сердце билось как сумасшедшее. Трафальгар задыхался от нехватки кислорода и накатившей волны чувств, сжимающей шею гарротой. Это было так здорово, как собачий кайф или пьяный отходняк после тяжелого наркоза. Но Кора-сан приподнялся и забрал с собой обволакивающее влажное тепло. Ло недовольно простонал, хватая ртом воздух. Кислород отрезвил и дал сознанию ясности, но плен страсти и похоти сейчас был куда желаннее.

— Идиот, ты же задохнешься! — возмутился Рос, но был рывком усажен обратно на язык, извивающийся хищной змеей меж ягодиц. Трафальгар проникал в него раз за разом, пробовал на вкус и заставлял судорожно дергаться, усаживаясь все сильнее и теряя контроль над ситуацией. Все, что он мог — представлять, как это выглядит со стороны. Как Кора-сан, и большой, и красивый, и весь раскрасневшийся, судорожно задыхается сигаретным дымом и ерзает на его лице не в состоянии получить большего.

Если бы до этого его не выжали как лимон — возможно, он возбудился бы снова. Но тело уже достигло своего лимита, и оставались лишь взбудораженность и замутненность сознания. Теперь его целью стало довести до пика Коразона, заставить его кончить так, чтобы запомнилось надолго. И, судя по срывающимся стонам, иногда заглушенным сигаретными затяжками, он подходил все ближе и ближе к краю, гулял по опасной грани удовольствия. Трафальгар сжал его ягодицы пальцами, впился так, что побелели костяшки. Он почувствовал, как Коразона с шумом вдыхает дым в последний раз. Как давится полувскриком. И впился в него языком и зубами, вжался как можно крепче, прикусил за промежность, оставляя яркий, глубоко красный и пылающий засос. Такое Коразон точно будет еще долго чувствовать.

Сгибаясь от оргазма, теряя контроль над весом и телом, Росинант и правда чуть не задавил Ло. Завалившись куда-то вбок, он лишь коротко подрагивал, не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой. Все силы вышли из тела с тем сумасшедшим количеством спермы и прекума, что из него выдоили столь непотребным образом. Трафальгар еле-еле освободил голову и чмокнул порозовевшую ягодицу у себя перед лицом, позволяя мимолетный отдых.

— Ну как? Тебе понравилось? — усмехнулся Трафальгар, утирая губы кулаком. Перед глазами все плыло и немного мерцало; от кислорода, наполненного табачным дымом, закружилась голова.

— Ммм… — раздалось откуда-то со стороны Коразона. Разнеженное и расслабленное. Похоже, другой реакции от него сейчас и не добиться. Ло тоже позволил себе растечься амебой по кровати, прикрыл глаза и слился с тишиной. До ушей донеслись звуки очередной пьянки снизу, чей-то грубый смех и крики. Он был бы готов уснуть прямо сейчас, если бы не одно «но»: запах гари. Собрав остатки сил и поднявшись на чистом упрямстве, Трафальгар взглянул на источник копоти. Постепенно набирая силу и разрастаясь, простынь захватывал язычок пламени в том месте, где Коразон уронил сигарету.

— Кора-сан! Кровать горит, Кора-сан!