Я вроде как никогда не любила этот праздник и всю бессмысленную людскую суету, с ним связанную. Я, вообще-то, и людей не любила. Хотя, вру. Есть одна, которая терпит мои дурацкие шуточки, ухмылки и вечный никотиновый дым в нашей квартирке. И сейчас она стояла у плиты, готовила некое очень важное новогоднее блюдо и тихонько мурлыкала песню себе под нос. Помогать ей желания не было, ведь я не сильна в готовке. И настроение больно уж паршивое, я бы только испортила что-нибудь.
Заняться было нечем. Поэтому я разместилась на подоконнике, прислонилась к холодному стеклу плечом и лениво разглядывала человеческие фигурки внизу. Небо обсидианово-черное, даже без проблесков звезд, тяжелое, оно словно грозилось обрушиться на город. Верхушки деревьев трепал холодный ветер.
Все куда-то спешили, бежали по заснеженным тротуарам. Еще бы, через несколько часов Новый Год, вот и торопились в свои уютные норки, к семье. Я презрительно прищурилась, провожая взглядом высокого тощего парня с несколькими тяжелыми пакетами в руках.
Мне туда хотелось, на холод, на мороз, чтобы аж кожу щипало и душу резало. Но что-то меня держало на маленькой кухне. Точнее, кто-то.
Алиса все тихонько напевала, и я невольно улыбалась. Иногда может показаться, что она знает всего парочку песен и просто раз за разом их повторяет. На самом деле она напевает единственную песню, во мнении о которой мы едины — она идеальна. Только я петь не умею, просто слушаю.
— Это все глупости, — тихо пробурчала я себе под нос, обращаясь, видимо, к громадной светящейся елке возле торгового центра.
Но Алиса все прекрасно услышала, кто бы сомневался. Она сбилась с мелодии, и квартира опять погрузилась в тишину. Я отвернулась обратно к окну и снова принялась проедать глазами яркие вывески.
— Ты псих, — заметила Алиса. — И социофоб. И пессимист. Напомни, за что я тебя люблю?
— За внеземную красоту? — предположила я, косясь на свое отражение.
Волосы, как всегда, растрепаны, а лицо по цвету схоже с лежащим везде и ненавидимым мной снегом. Видимо, поэтому Алиса только неопределенно хмыкнула и вернулась к готовке. А вот сейчас обидно было.
— А ты меня за что? — вдруг спросила она.
— Ась?
Я даже чуть с подоконника не свалилась. Сколько мы уже жили вместе, да и раньше, подобными вопросами мы не задавались. Просто на Алиске словно стояла видимая только мне печать — «моя». Теперь я серьезно окинула взглядом свою девушку, словно думая, что в ней, собственно, такого нашла.
— Готовишь ты вкусно, — нашла причину поприличней я.
— Тебе лишь бы поесть, — фыркнула Алиса.
Оставалось только философски вздохнуть и бросить взгляд на часы раз сотый за последний день. Было желание побыстрее разделаться со всем этим, поганым годом и необходимостью глазеть на телевизор остаток ночи, хотя есть и более приятные занятия.
С подоконника пришлось быстро соскользнуть и незаметно встать позади Алиски, рискуя получить за такие фокусы ложкой по лбу. Но она не испугалась, не вздрогнула, а вполне себе увлеченно продолжила посыпать курицу специями.
— Выглядит аппетитно, — усмехнулась я.
— Ты про меня или нее? — С деланной ревностью она ткнула пальчиком в блюдо.
— Если тебе действительно льстит превосходство над мертвой разделанной птицей… — протянула я.
Алиса сердито нахмурилась, понимая, что я опять встала на скользкую дорожку издевательств и подстебываний. И она это искренне ненавидит, наверное, потому я срочно придумываю, как бы еще посильнее выбесить девушку. Уже почти даже придумала, но тут меня невежливо заткнули.
Я внутри ликовала и привычно приобняла талию Алиски, углубляя поцелуй. Даже когда она меня целует, главной почему-то оказываюсь я, и любимая блондинка потом слишком уж мило дуется по этому поводу.
У нас все поцелуи такие — сумасбродные, горячие и торопливые, словно вот-вот кто-то нас разлучит. Черт его знает, почему, но это даже будоражит. Например, у меня начинает кружиться голова, а по пальцам, касающимся кожи Алисы, словно искорки пробегают.
По телу пробежала волна обжигающего тепла, пометалось и застыло где-то внизу живота. Алискино тело под легкой кофтой тоже было горячее, словно плавилось под моими прикосновениями. Я с усмешкой отстранилась, замечая ее легкую дрожь, потом все с той же шаловливой улыбочкой припала губами к шее, касаясь тонкой кожи, пахнущей какими-то сладкими духами. Ее пальцы скользили по моим волосам, а из груди рвался стон. Ногти впились в спину Алисы, девушка в моих объятиях дрогнула. Больно ей, наверное, стоило все же постричь коготки.
Видимо, это Алису и отрезвило, и она резко подалась назад, едва не впечатавшись в плиту. Я устало вздохнула, поправила растрепанные волосы и хмуро воззрилась на смущенную и приводящую себя в порядок девушку.
— Ну, что опять не так? — сердито спросила я. - Лис?
— Ничего, — улыбнулась она. — Просто… давай не будем до вечера? У меня для тебя сюрприз.
Я закатила глаза, осознав, что меня просто-напросто кинули. Хотя, само слово «сюрприз» звучало соблазнительно и волнующе, и оно того стоило. Я прикусила губу, решая сложную дилемму — опрокинуть Алиску на стол прямо здесь или подождать вечера?
— Я тебя прошу, — настойчиво повторила она.
Черт с ней, ладно. Я независимо фыркнула и посмотрела на нее таким взглядом, что бедная Алиса начинала, наверное, испытывать угрызения совести. Так я ее и оставила на кухне, решив отправиться в свою комнату и досмотреть проклятый сериал, начатый еще месяц назад. И все же, любопытство тихонько начинало меня дергать.
***
До Нового Года оставалась всего пара десятков минут, и я чинно сидела на стуле с высокой спинкой, обозревая все приготовленные разносолы. В самом же деле, на душе у меня было неспокойно. Внутри я готова была нервничать, трястись, кричать, но приходилось не показывать свои эмоции. Так я больше привыкла.
На столе все, о чем можно мечтать в этот праздник, в углу искусственная, но не менее пышная и зеленая елка, в квартире в кои-то веки пахло мандаринами, а не моими сигаретами. А Алиса с торжествующей улыбкой переключала каналы старенького телевизора, ища обращение президента.
Я уже не могла сидеть на месте, нервно облизывала губы и ногтем ковыряла скатерть. Осознание реальности происходящего давило, мешало сосредоточиться. Больше всего я боялась, что что-то пойдет не так. Воображение во всю рисовало ужасные картины, а я все больше мрачнела.
Попытавшись отвлечься, я стала следить за Алисой. А сюрприза все нет и нет. Я уже чувствовала обман, но спрашивать не решалась. Ладно, у меня ведь тоже есть кое-что, и я хотела бы увидеть выражение лица Алисы, когда я свой подарок вручу.
Подарок… странное слово, словно какая-то дешевая обертка. Как мало, оказывается, значат слова. Простой набор букв, общее значение которых после второго же произнесения замыливается, исчезает. Я же так много думала об этом кольце…
Новая ступень жизни — предложение руки и сердца. Разумеется, лишь формальное, никто бы нас не расписал, но я так боялась… Давно уже не чувствовала ничего подобного. Страх, волнение, почти паника — все это внутри перемешивалось, сплеталось в клубок неясных чувств, заставляющих меня нервничать.
А она, ничего, не подозревающая, разливала по бокалам шампанское. Я скептически посмотрела на пенящийся напиток, думая, стоит ли оно того.
Выход был логичным и немного даже банальным — подбросить обручальное кольцо в бокал Алисе. Она любит романтику, вспомнила я.
— Кто не рискует, тот не пьет шампанского, да? — усмехнулась я. — Теперь я понимаю, откуда пошла эта фраза. Лис, у нас же есть виски…
Ох, черт, что я несу! Но в виски я правда нуждалась — успокоить нервы и ненадолго исчезнуть из этого мира.
— Нет, — оборвала меня она. — Шампанское. Праздник же.
Улыбка у нее солнечная и такая родная. Такую Алису, мою Алису, я любила и хотела прожить с ней всю жизнь. Я поняла, что застыла, глядя на нее. Ох, вот она, что ли, знаменитая глупая влюбленность?
Алиса пыталась сделать первый наш Новый Год идеальным, красивым и романтичным. И у нее бы все получилось, если бы вместо меня был какой-нибудь нормальный человек. Стоило объяснить ей это, но язык не поворачивался. Все же, я ее любила так, как никого прежде, желала ей хорошей и нормальной жизни. Поэтому долго сомневалась, прежде чем впервые коснулась ее губ своими. А теперь мы за одним столом сидели и ждали, пока двенадцать раз пробьют часы. Как в детстве прямо, улыбнулась я. Последний настоящий праздник был у меня уже слишком много лет назад.
Заветное кольцо нашлось в кармане, я немного подержала его в руке, ощущая прохладу металла. Я сделала вид, что потянулась за бутербродом, незаметно дернула рукой над бокалом Алисы, пока она отвернулась зачем-то. Кольцо тихо звякнуло о стекло, вспенился напиток. Девушка, кажется, ничего не заметила, только церемонно подала мне мой бокал. Я со вздохом поставила его возле тарелки.
Теперь оставалось только ждать. Волнение немного отступило, затаилось где-то внутри.
Лицо президента на экране сменилось большими старинными часами, незамедлительно начавшими свой отсчет. В голове у меня все смешалось, запомнила я лишь широкую и яркую улыбку Алисы, грохнувшие за окном фейерверки, от которых дрогнули стекла. Я же застыла, скованная ударами курантов.
Алиса взяла бокал, я вслед за ней, немного ошеломленная всем этим. Она торжественно улыбнулась, подняла шампанское, чокнулась со мной. Куранты ударили в двенадцатый раз. Вот он, момент, ради которого я все это устроила. У меня перехватило дыхание, но три слова я все же выдавила:
— Выходи за меня! — хором произнесли мы обе.
Мы удивленно посмотрели на свои бокалы. У меня там было тоненькое золотое колечко, которое заставило мое сердце пропустить удар. Похоже, Алиса тоже обнаружила у себя мой подарок. И, достав его из шампанского, стала вытирать драгоценность.
Я нервно хихикнула, глядя на нее, понимая всю нелепость ситуации. Осознавая, наконец, какой сюрприз приготовила мне любимая. А Алиса расхохоталась в голос, глядя на растерянную меня.
Так мы и встретили Новый Год, прижавшись друг к другу и вытирая набежавшие от смеха слезы.
— Значит, да? — уточнила Алиса.
— Да! — громко заявила я.
Глаза у любимой светились от непередаваемого, всепоглощающего счастью.
Я, не задумываясь, ее поцеловала, почему-то зажмурившись, очень медленно и нежно, как никогда раньше не целовала. Губы у Алисы были мягкие, со вкусом дорогого шампанского, но большее наслаждение приносило понимание того, что эти губы теперь полностью, на законных основаниях, мои. Я со смехом обняла удивленную девушку, теряя голову от ее запаха. Алиса уткнулась мне носом в плечо.
— Завтра жениться, — пригрозила она.
— Гульнем завтра где-нибудь, народ из универа свой позови.
Алиса, согласная на все, просто кивала.
— Ты в платье, — серьезно заявила я. — А у меня, кажется, был где-то галстук…
И все же, это не самый плохой праздник, поняла я. Нет, не так.
Любимый.