На улице была страшная жара. Столбик ртути в термометре остановился на отметке сорок градусов по Цельсию.
Комендант лагеря, обмахиваясь своей фуражкой и чувствуя, как неприятно ноет на плече старый шрам, медленно объезжал на коне бараки, в которых жили евреи. Сейчас была очередная медицинская комиссия, всех детей увезли на грузовиках, так что он мог спокойно провести свой осмотр. Единственное, что его могло отвлечь от этого дела — Карл Остхофф, его давнишний друг и помощник, едущий впереди него на своей лошади.
— Эрих, поторапливайся, — крикнул Карл, уезжая далеко вперед. — Нечего задерживаться подолгу у каждой щели. Если кто-то и спрятался, то его все равно найдут.
Эрих… Как же ему надоело это имя. Эрик Дистль — так на самом деле его зовут, так звучит его настоящее имя, данное ему при рождении матерью-француженкой. Но что он мог еще поделать, как только не сменить в нем последнюю букву? В этой стране он всегда должен быть Эрихом, иначе никак.
Всех еврейских детей увезли около получаса назад, поэтому он выехал на проверку — не спрятался ли кто. Если он находил кого-то из еврейских детей, то ребенка забирали с собой солдаты и уже собственноручно расстреливали. Сам же Эрик никогда не стрелял в детей — он, несмотря на свою преданность Рейху, считал низким убийство беззащитных детей. Пусть даже и еврейских. К тому же, у Эрика были на это и свои причины.
Заметив, что Карл уехал уже довольно-таки далеко от него и скрылся за бараками, Эрик расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, утер платком лицо от пота и направил коня в один из ближайших бараков. Он сам не знал, зачем ему понадобилось это, но пока ему позволяло это сделать отсутствие всех евреев, он все же решился осмотреть барак изнутри.
В полутемном бараке было на удивление прохладно — свет проникал сюда с трудом. Глядя безразличным взглядом на пустые деревянные полки, на которых когда-то спали люди, Эрик доехал почти до самого конца барака и собирался поворачивать назад, как услышал, что кто-то тихо чихнул недалеко от него. Вскинув голову, он потянул поводья, останавливая коня, и стал обшаривать взглядом все окружающее себя пространство. Он догадывался, что кому-то из детей удалось спрятаться и избежать отправки в Освенцим, но ему очень не хотелось, чтобы ребенок сейчас попался ему на глаза.
Эрик почувствовал, как с силой заныл его шрам, охвативший все левое надплечье, плечо и часть груди. Сжимая зубы, чтобы не так сильно чувствовалась боль, мужчина продолжил осмотр. Шрам до этого дня никогда так сильно не болел.
Уже надеясь, что ему всего лишь показалось, и кто-то чихнул совершенно в другом конце барака, а звук до него донесло эхо, Эрик развернул коня и уже было хотел направить его прочь из барака, как заметил ярко-красную полоску ткани, видневшуюся из-за досок под ближайшей полкой.
— Вылезай, — произнес мужчина, чувствуя, как дрогнул его голос. Он искренне надеялся, что это не случится с ним сейчас, но ребенок сам себя выдал. — Вылезай, я вижу тебя.
Послышался тихий скрип сложенных досок, и через пару секунд перед Эриком стояла маленькая девочка в красном сарафанчике. В ее темно-русых кудряшках запутались опилки, коленки были исцарапаны, на щеке виднелась свежая ссадина. Она стояла, понурив голову и сложив худые ручки за спиной. На вид девочке было лет шесть-семь.
— Имя, — проговорил Эрик, осматривая ее. Что-то шевельнулось в его сердце, когда он только увидел ее.
— Мина, герр Дистль, — пролепетала она, все также не поднимая головы. — Мина Хеллер.
Шрам на плече мужчины заболел с еще большей силой.
Когда он услышал ее имя, перед глазами Эрика снова появилась картина той ночи.
Сильнейший пожар охватил все небольшое двухэтажное здание. Эрик тогда только вернулся с работы — впервые в жизни он задержался на работе, поэтому приехал так поздно. Если бы он приехал чуточку раньше, хотя бы на пять минут, то, может быть, он бы успел спасти их — жену и дочку, что остались в доме. Возле его дома тогда столпилось много народу, но ни один человек не стремился помочь ему.
Кинувшись в горевшее адским пламенем здание, Эрик устремился на второй этаж — было позднее время, поэтому он знал, что жена с дочерью будут в своих комнатах. Но он так и не нашел их — пол их спальни обрушился, когда мужчина пробирался по коридору на втором этаже. В комнату дочери он также не попал — в нее можно было войти лишь через спальню взрослых.
Его самого с трудом вытащили пожарные — его нашли рыдающим на полу возле догоравшей лестницы. Ему так и не удалось спасти их — лишь заработал себе серьезный ожог на руке и чуть не задохнулся в дыму. С тех пор почти каждую ночь ему снится один и тот же кошмар, где он вновь и вновь пытается спасти их. Кошмар, из-за которого он просыпается каждую ночь в холодном поту и болью в плече. Шрам, который оставил ему огонь, всегда напоминает Эрику о том, что произошло почти пять лет назад.
— Мина, герр Дистль, — повторила девочка.
Мина — так звали его дочь. Его маленькую двухлетнюю дочь, сгоревшую в пожаре, причины которого так и не установили. Сейчас ей было бы около семи. Наверное, столько же, сколько и этой девочке.
— Посмотри на меня, — произнес Эрик, глядя на испуганного ребенка.
Девочка несмело подняла на него взгляд своих темно-зеленых, тусклых глаз. Посмотрев на нее, Эрик чуть не задохнулся — она была чертовски похожа на Ингрид. Особенно взгляд — это точно был взгляд глаз его жены. Но, чувствуя, как заныло сердце, Эрик заставил себя думать о том, что этого не может быть — они умерли тогда. Умерли — пожарные вытащили два обгоревших тела из обгоревших обломков дома — одно побольше, другое поменьше. Но сходство этой девочки с той, кем могла вырасти его дочь, было поразительным — внешность, возраст и даже имя были одинаковы.
— Подойди сюда, — скомандовал Эрик, стараясь не разрывать зрительного контакта с девочкой.
Но она снова опустила голову, при этом чуть тряхнув кудряшками, и сделала небольшой шажок вперед.
— Ближе.
Девочка сделала еще шаг, остановившись рядом с белым конем. Мужчина услышал, как она тихо шмыгнула носом.
— Подними руки. — Она покорно подняла правую руку, снова шмыгнув носом. — Обе.
Как только ее ладони оказались на одном уровне и почти доставали до холки коня, Эрик чуть свесился вбок с седла и, схватив девочку за запястья, рывком потянул вверх и усадил перед собой. Как только маленькое, трепещущее от страха тельце оказалось перед мужчиной, то он почувствовал, как перестал болеть шрам. В груди сразу же как-то странно, но приятно потеплело. Глядя на ее кудряшки, на ее худые плечи, которые мелко тряслись от страха, Эрик невольно усмехнулся и отряхнул от пыли ее сарафанчик.
— Будешь помогать герру Дистлю в его доме? — тихо спросил мужчина, направляя коня прочь из барака.
— Буду, — тихо ответила она, еле заметно кивнув.
Эрик довольно ухмыльнулся. Он знал, что он делает все неправильно, не по уставу, что его никто не поймет, знал, что Карл сейчас будет ругаться, но все же повел коня к выходу. Он знал, что не сможет заменить ею свою настоящую дочь, но все же решил забрать ребенка в свой дом и сохранить ему жизнь. Спасти хотя бы одного ребенка.