– Дорогой, ты запустил себя.
Кроули поморщился от потока яркого солнечного света и выставил ладонь вперед, закрывая глаза и хрипло мыча из-за боли в висках. Слой пыли, слетевший с раздвинутых темных штор, вызвал приступ кашля, что усугубило головную боль, заставляя стонать еще больше и пытаться забраться под одеяло, накрыться подушкой, а лучше вообще провалиться под чертову кровать, пол, землю. Прямиком в гребаный Ад.
– Иди к черту, – выдавливать из себя какие-то ругательства было тяжело: в горле пересохло. Кроули не был уверен, было ли тому причиной выпитое или он просто спал слишком долго. Может, вообще все вместе.
– Я там уже побывал вчера. Ух, ну и влетит же тебе за такое долгое отсутствие, дорогуша, – лилейный голос передвигался по комнате вместе с его хозяином, из-за чего к головной боли прибавилось еще и головокружение. Дьявол, Кроули откровенно ненавидел тот момент, когда случилось то, что случилось.
На какой-то момент в комнате повисла благоговейная тишина, которой демон просто не мог не наслаждаться. Лежа на своей кровати с подушкой поверх головы, он все еще надеялся на чудесное спасение от чужого присутствия, но чудо не произошло. Вместо этого подушка одним ловким щелчком чужих пальцев испарилась, оставляя Кроули без какой-либо защиты.
– Что тебе нужно? – его раздражению не было предела. Он недовольно покосился на широко улыбающегося нарушителя спокойствия и принялся ждать хоть одну вразумительную причину, по которой он сейчас же не повыдергивает парочку черных перьев из его крылышек.
– В Аду беспокоятся из-за твоего долгого отсутствия, мой мальчик, – Изерафель расплылся в еще более широкой улыбке, из-за чего Кроули передернуло. – Я пришел удостовериться, что тебе ничего не угрожает.
– Какая забота, – он фыркнул и все-таки сел, свесив ноги с кровати и вцепившись пальцами в ее край. – Убедился? Теперь проваливай.
Изерафель цокнул языком, обиженно надул губы и брезгливо осмотрел комнату на предмет хоть чего-то напоминающего стул. Не найдя и легкого намека на удобный элемент интерьера, он создал его сам и разместился в нем, закидывая ногу на ногу.
Кроули откровенно ненавидел его. Ненавидел за то, что от Азирафаэля в этом чудовище ничего не осталось. Ни доброты, ни света, ни любви. Только холод, злоба, ненависть и безумие. За такое короткое время в новом для себя амплуа Изерафель прославился особой жестокостью. Кроули не знал, почему случилось именно так. Почему вдруг в его ангеле появилось столько нерастраченного желания сделать больно.
И больно было не только смертным, которые пачками отправлялись прямиком в адские лапы его начальства. Больно было любому, кто мог попасть в немилость Изерафеля. Кроули тоже было больно. Пожалуй, ему не повезло больше всех.
– Ты не рад меня видеть? – на мгновение в голубых глазах появилось сожаление, но Кроули знал, что это всего лишь игра. Изерафелю в очередной раз стало скучно, в очередной раз захотелось подергать за ниточки. Гребаный садист.
Кроули хмыкнул и поднялся с кровати, вытягиваясь в полный рост и разминая затекшую шею. Изерафель окинул его оценивающим взглядом и как-то рассеянно склонил голову, словно задумавшись о чем-то. Обычно это не сулило ничего хорошего. Обычно в такие моменты Изерафель проваливался в болезненные воспоминания, вызывающие в нем ярость, гнев и непомерное желание выплеснуть собственную боль на кого-нибудь другого. Того, кто был под рукой.
Прекрасно зная это, демон толкнул ногой лежащую рядом с ним пустую бутылку, которая укатилась прямо к чужим ногам, заставляя Изерафеля вынырнуть из собственных мыслей.
– Ох, прости, мой дорогой, немного задумался, – качнув головой, он улыбнулся, но не спешил следовать примеру Кроули и подниматься на ноги. Вместо этого он продолжил рассматривать его, из-за чего по телу прошла неприятная дрожь. На секунду Кроули словил себя на мысли, что Изерафель вызывает в нем помимо ненависти еще и страх.
– Чего уставился? – он постарался сделать так, чтобы голос звучал непринужденно, лениво, но одурачить новоиспеченного демона было не так-то просто.
– Я хотел извиниться за прошлый раз, Кроули. Я был слишком груб с тобой, мне не следовало так себя вести. Ты ведь простишь меня? – Изерафель с надеждой взглянул в глаза Кроули, а затем улыбнулся. Улыбнулся так, что у Кроули перехватило дыхание, а фантомная боль заставила его свести лопатки и выпрямиться еще больше.
У него не было возможности сопротивляться, Изерафель не давал сделать это. Полностью обездвиженный, но чувствующий каждое касание, каждое болезненное прикосновение, Кроули не мог сделать хоть что-то, чтобы прекратить эту пытку. Лезвие, окропленное святой водой, оставляло на теле жгучие, разъедающие плоть порезы, которые обещали стать напоминанием в виде шрамов.
Изерафель считал, что это полностью вина Кроули. Только Кроули виноват в том, что Азирафаэль Пал.
– Убирайся, – играть голосом больше не получалось. Кроули старался смотреть куда угодно, но не в глаза Изерафеля, не на его лицо. Смотреть на него было больно и неприятно: его лицо было одновременно таким знакомым и таким чужим.
– Я задал вопрос, Кроули. Ты простишь меня? Я погорячился. Я хочу, чтобы ты простил меня, – Изерафель в один миг оказался напротив и против воли заставил посмотреть на себя. Голубые глаза были ледяными и пустыми. В них не было н и ч е г о. Кроули смотрел и не мог оторваться, потому что ему не позволяли. Изерафель терпеливо ждал ответа, а терпение, как оказалось, не было его сильной стороной.
– Заставь меня сказать то, что ты хочешь услышать, – не прекращая смотреть в чужие глаза, Кроули усмехнулся. – Ведь только так ты можешь добиться чего-то от меня, да, Азирафаэль?
Лицо напротив исказилось. Ярко-голубой цвет глаз подернулся пеленой ярости, но Изерафель сумел совладать со вспышкой злости. Он тяжело выдохнул, медленно поднял руку и с силой сжал подбородок пальцами.
– Азирафаэля здесь больше нет, Кроули. Играть на моих чувствах не получится.
– Чувствах? – говорить было неудобно, но это не помешало ему насмешливо фыркнуть. – О каких чувствах ты можешь говорить?
– Чувствах, мой мальчик. Чувства боли, злости и ненависти со мной постоянно. Каждое мгновение. Каждую секунду. И справляться с этим огнем, пожирающим заживо, очень и очень трудно. Если бы я мог справиться, то делал бы все эти ужасные, отвратительные вещи? Думаешь, смог бы?
Кроули выгнул бровь, а затем улыбнулся, насколько это было возможно. Страх перед монстром напротив отступил на задний план. Теперь в нем горела его собственная злость. Его собственная боль.
– Ты демон, Азирафаэль. Демоны те еще ублюдки.
Острая боль в затылке была ожидаемой. Кроули знал, что его дерзость не пройдет мимо, заденет за живое. Ведь несмотря на все то, что творил Изерафель изо дня в день, он все еще болезненно воспринимал свою сущность. Смириться с тем, что ты демон та еще задачка. Кому как ни Кроули об этом знать.
– Мой дорогой, – чужие пальцы сомкнулись на горле, поднимая Кроули вверх и заставляя повиснуть всего в нескольких дюймах от пола, – неужели так трудно было меня простить?
Кроули вцепился в чужую руку, сипя и часто открывая рот в тщетных попытках глотнуть воздуха. Перед глазами постепенно начинало темнеть, кислорода в легких не хватало, а пальцы сжимались с каждым мгновением все сильнее, вызывая внутри агонию.
А потом все резко прекратилось. Изерафель разжал пальцы, позволяя рухнуть вниз. Приступ кашля раздирал стенки горла, а поступающий в легкие воздух не дарил облегчение. Кроули чувствовал на себе чужой взгляд, но ему было плевать, насколько жалко он выглядит сейчас. Ему было плевать, лишь бы больше не чувствовать эту цепкую хватку на горле.
– Когда ты говорил, что демоны не могут чувствовать любовь, я этого не понимал. Мне казалось, что такое сильное чувство невозможно не чувствовать. А потом я понял, что есть что-то намного сильнее любви. Оно разрушительное, выжигающее, оставляющее после себя пепел и руины. Ненависть куда сильнее любви, Кроули, – Изерафель тяжело вздохнул, одернул рукава пиджака и посмотрел на наручные часы. – Ну, мне пора. Я немного задержался здесь. Проветри комнату, слишком затхло.
– Если бы ненависть была сильнее любви, то я бы убил тебя прямо здесь и сейчас, – дрожащим голосом ответил Кроули и устало прижался пульсирующим от боли затылком к стене. – Проваливай. Ради всего святого, оставь меня в покое хотя бы на какое-то время.
Изерафель усмехнулся, провел пальцами по рыжим волосам и весело протянул:
– Никогда-а-а.
Кроули откровенно ненавидел его. Ненавидел за то, что от Азирафаэля в этом чудовище ничего не осталось.