Прошлое

Билл Сайфер странный. Это знают все в школе. Он часто улыбается, его глаза имеют необычный янтарный оттенок, он громко говорит, звонко смеётся и совсем не похож на остальных детей. Ребята говорят, что однажды Билл притащил в школу мёртвого кота. Но Диппер не знает, правда ли это. В одном он уверен точно — Билл правда странный. Он пугает, но одновременно вызывает интерес. Поэтому Диппер смотрит. Разглядывает помятую голубую рубашку, короткие светлые волосы, веснушки на бледном лице, яркие глаза и ресницы. У Билла лицо очень худое. У других детей оно совсем не такое – у них свежие, круглые лица и щеки, покрытые детским здоровым румянцем. Мейбл на рассуждения Диппера на эту тему отвечает, что, наверное, Билл плохо кушает. Диппер не спорит. Он вообще никогда не спорит с Мейбл. Потому что она, несомненно, всегда права. Даже когда не слушает маму с папой, даже когда ест мороженое перед обедом или не учит уроки. Она всё равно права, потому что она — Мейбл.

—Диппер, идём погуляем! — девочка с каштановыми волосами вбегает в класс и Пайнс переводит на неё взгляд. Мейбл точная его копия, только девчачья. Такие знакомые каштановые вихри, светлая кожа и маленький нос — Диппер видит их каждое утро в зеркале. Только глаза у Мейбл другие — вроде карие, но они светятся вечной улыбкой и искрящимся счастьем, даже когда сама Мейбл улыбаться и не думает. Он отрицательно качает головой, на что девочка, вздыхая, убегает обратно в коридор к подружкам. Она всегда гуляет на переменах, а Диппер сидит в классе и смотрит вокруг. Он уже наизусть знает, где что лежит, где кто сидит и кто как выглядит. Ему уже надоели яркие детские рисунки на стенах, светлые парты с тонкими царапинами и знакомые лица одноклассников. Одно ему не надоедает никогда — Билл Сайфер. Он тоже никогда не выходит на переменах, лежит на парте, напевает что-то под нос и иногда улыбается одноклассникам. Дипперу он никогда не улыбался. Но Диппер знает точно — Билл всегда чувствует его взгляд, но никогда не оборачивается на его парту.

Диппер ложится на сложенные на парте руки, утыкается в локоть носом и вдыхает запах свежевыстиранной школьной формы. Хотел бы он дружить с этим необычным мальчиком? Быть единственным, с кем Билл говорит, кому улыбается искренне, а не натянуто, как остальным? Сидеть вместе на переменах, молчать, тихо думая о своем или рассказывать об очередной выходке Мейбл, из-за которой обоих близнецов наказали и лишили прогулки на выходных? Билл бы наверняка слушал, он хорошо слушает. Может быть, он тоже о чем-нибудь рассказал. Например, глупую шутку, над которой сам бы громко рассмеялся. Все одноклассники бы косились на их парочку, но никогда ничего не говорили бы и не трогали. Но нет, Диппер бы не хотел. Он привык наблюдать, а не участвовать, а самый лучший друг для него– сестра, которая понимает с полуслова, умеет поддерживать и всегда развеселит своего неулыбчивого близнеца.

Мысли улетают куда-то далеко, Диппера уносит в пучину неясного, размытого сна и в голове, в полной тёмноте, лишь изредка мелькают светлые волосы, веснушки на худом лице и глаза, похожие на шарики, выплавленные из янтаря.

Настоящее—А ну смотри на меня!— Колин в очередной раз с силой трясёт Диппера. Туда-сюда. Из стороны в сторону. Кудрявый затылок иногда больно ударяется о холодную стену коридора. Диппер молчит, смотрит в пол, опускает голову так, что отросшие каштановые пряди прячут глаза и вообще чуть ли не полностью скрывают его лицо от взгляда надоедливого одноклассника.

Диппер не хотел опаздывать на урок. Не хотел, но опоздал. Откуда же он мог знать, что именно сегодня столкнётся в пустом коридоре с прогульщиком-Колином. Последний же, наоборот, очень рад этой случайной встрече.

—Ты—ничтожество! Сам это понимаешь, Пайнс? Никто с тобой не общается, потому что по тебе больничка плачет, понял! Смотри на меня, кому я сказал?!—Колин наклоняется ближе к парню, так, что его дыхание чувствуется где-то над правой бровью. Колин тихо шипит, иногда рычит, а когда фыркает, из его рта вылетают капли слюны. Он не пугает Диппера, не злит и не раздражает. Потому что Пайнсу всё равно. Всё равно на боль, на мерзкое шипение над ухом и даже на то, что иногда Колин достаёт Диппера во время уроков.

—Ты глухой или тупой? Я понять не могу, что тебе надо от жизни? А!? Вечно ходишь как жертва изнасилования, шугаешься всех, раздражаешь! Кому ты нужен, чудила? Лицо бы попроще сделал. Да что ты спрятался за своими патлами!?— Колин тянет руку к кудрявым прядям и задирает их куда-то вверх. Теперь он может видеть бледное лицо, пухлые губы, сжатые в полоску, и глаза. Карие, большие, обрамлённые густыми ресницами. Глаза красивые, но пугающие. Потому что взгляд у Диппера опустошенный. Не такой, каким он должен быть у парня в 17 лет, а такой, каким он бывает после десятилетий тяжелой жизни. Колин думает, что Мейсон Пайнс точно ненормальный. Психопат и вообще странный тип. Однако это не мешает доставать шатена, ведь Пайнс слишком сильно даёт понять— он ничем не ответит, промолчит, стерпит.

Диппер же думал о том, что когда Колин вот так вот дёргается, тянется к его волосам и вообще двигает руками, рукав его кофты задирается и Диппер видит. Видит синяки, ссадины и пластыри. Видит тонкие шрамы от лезвия, сделанные прямо на очередном сине-жёлтом пятне. Диппер заметил их ещё давно. В начальной школе. Он тогда часто думал об этом: "Интересно, а кто его бьёт? Наверное , отец. Или дядя. Или кто там ещё бывает. Но, скорее всего, всё таки отец." Вопрос о том, зачем кому-то бить родного ребенка маленькому Дипперу в голову не приходил– он уже знал, какими жестокими бывают люди.

—Ты куда пялишься, скотина!?—вдруг шипит громче обычного Колин. Он, похоже, замечает пристальный взгляд, изучающий его искалеченное запястье. Колин замахивается. Наверное, собирается ударить Диппера по лицу. Пайнс думает о том, что раньше Колин его никогда не бил. Любопытно. Но ударить Диппера Колин не успевает, так как у их беседы обнаруживается неожиданный свидетель.

—О! Кого я вижу? Это же мои мега-супер-друзьяшки — Колин и Мейсон!— голос кажется Дипперу смутно знакомым, но точно определить его хозяина он не может, поэтому переводит взгляд на источник. Им оказывается Билл Сайфер — парень, учащийся с Диппером и Колином в одном классе. Диппер, имеющий необычное хобби, а именно– обращать внимание на все, что его окружает, жадно впитывая и анализируя мелкие подробности, точно знает почти всё о своих одноклассниках. Он может определить их личности по звучанию шагов, тембру дыхания, смеху, запаху, а голос и вовсе определяет с лёгкостью. Но Билла он не узнал. Билл почти ни с кем толком не говорит. Потому что Билл Сайфер считается странным. Диппер тоже, только по-другому. Его можно толкнуть в коридоре, можно опрокинуть поднос в столовой, можно кидаться в него бумажками и хихикать.

Билл же– тот, кого обходят стороной. О ком лишний раз говорить не хотят. Тот, кто пугает, а не вызывает смех. Со всеми, кто осмеливался кинуть обидное слово в сторону чудаковатого блондина, случались затем неприятные происшествия. У кого пропадали ценные вещи, кто непонятным образом травился школьным обедом, на кого нападал беспричинный дикий зуд. И все это происходило еще в начальной школе, когда детские шутки не выходили за рамки безобидных обзывательств. Что было бы с хулиганами, выбравшими себе в жертвы таких ребят, как Пайнс, обрати они сейчас по глупости внимание на Сайфера, подумать страшно.

Колин немного отходит от Диппера. Всё ещё сжимает плечо, крепко так, больно. Но отходит на шаг, может даже на два. Он смотрит на высокого блондина с коротким неаккуратным хвостиком на затылке, на его янтарные глаза и немного смуглую кожу. На притворно-радостную улыбку, широкую такую, красивую, но слегка кривую. На белоснежные зубы и неизменно помятую школьную форму. Смотрит, сжимая губы и от злости сдавливая плечо Пайнса ещё сильнее. Диппер даже не морщится. Он тоже разглядывает Сайфера, а затем переводит взгляд на Колина. В голове шатена всплывает мысль: "Интересно, когда его бьют, он также сжимает кулаки и кусает губы от злости, страха и собственной беспомощности? Обидно, когда у тебя отнимают возможность почувствовать мнимую власть, да, Колин? Любопытно."

—Что надо?— тихо проговаривает Колин. Диппер даже удивляется тому, что тот способен не только зло шипеть.

—Да так, просто захотелось поболтать с друзьями... А вы — предатели! Гуляете во время уроков, веселитесь, а меня не позвали! Вредины!— Билл не часто заводит разговоры в школе, но если все-таки открывает рот, то всегда ведет себя как дурачок. Он делает вид, что не замечает всеобщего отношения к себе и косых взглядов, не замечает того, как одноклассники от него шарахаются, стоит ему подойти. И Диппер знает — Биллу это нравится. Нравится отпугивать людей. Пайнс уверен, что понимает кое-что в Билле– неприязнь и презрение ко всем вокруг. Диппер чувствует то же самое, вот только негативные эмоции внутри него заставляют парня сторониться сверстников, в то время как блондин сам вынуждает их обходить себя стороной. Наверняка от этого он чувствует некоторую власть. И навряд ли одиночество.

—Чтоб вас!..—Колин вновь шипит, отпускает наконец ноющее плечо Диппера и, развернувшись, идёт по коридору. Диппер провожает его взглядом. Он отходит от стены , поправляет челку, закидывает рюкзак на второе плечо и плетется в сторону класса. Пайнс не думает, что оставшийся позади Сайфер хочет продолжить с ним разговор. Его вмешательство и так было неожиданным. Но резко закинутая на плечо худощавая рука оспаривает это убеждение.

—Ну и куда ты пошёл, Диппер?— неожиданно прозвучавшее над ухом прозвище заставляет застыть на месте. Все в классе зовут Диппера по настоящему имени — Мейсон. Диппером он называет себя в мыслях , а ещё его так звала... Кто? Диппер не понимает, о ком он хотел подумать. Но точно чувствует, что упускает что-то важное.

—В класс,—тихо отвечает он.

—А поблагодарить?—Сайфер говорит серьёзным голосом, лишенным привычного ехидства.

—Спасибо,—Диппер отвечает спокойно. Билла он не боится и бояться не думает. Сайфер же после его ответа отлипает, расплывается в очередной и привычной глупой улыбке. Диппер скользит по нему взглядом. Неожиданно замечает что-то ярко-жёлтое в кармане его чёрных брюк. Это телефон. К ядерно-яркому чехлу прикреплён какой-то брелок в форме треугольника. Телефон Диппер узнаёт сразу. Помимо того, что Билл Сайфер странный, ходят ещё слухи. Множество слухов. Но самый правдивый и распространённый о том, что Билл Сайфер говорит с пустотой. И Диппер, обычно не верящий слухам, знает — это правда.

Жёлтый мобильник Сайфер стал таскать с собой ещё в шестом классе. Но особо им не светил и вообще из сумки не доставал. Позже Диппер стал замечать — Билл часто с кем-то переписывается. Он быстро печатал что-то длинными пальцами, улыбался, смотря в электронный экран, хихикал, а иногда даже выходил из класса и с кем-то долго болтал. Все удивлялись тому ,что психопат Билл стал с кем-то дружить или даже встречаться, но по большей части всем было плевать. Диппер бы, наверное, заинтересовался необычным поведением блондина, но именно в тот период в его жизни стали происходить странные вещи. Диппер не может вспомнить почти ничего, что в принципе связано с тем временем. Как будто из его жизни вырезали кусок. И почему то Диппер уверен — кусок этот несомненно важен. Именно из-за своих провалов в памяти Пайнс регулярно бывает у психотерапевта.

В седьмом классе кто-то абсолютно случайно увидел, что телефон у Сайфера выключен, а сам Билл с абсолютно серьёзным лицом тыкает пальцами по экрану, будто что-то печатает. Слухи разнеслись, чёрный экран стали замечать и другие. Просто странный Билл Сайфер стал психом Биллом Сайфером.

Вот и сейчас Билл вдруг дёргается , тянется к мобильнику , улыбается, смотря на экран и радостно начинает что-то печатать. Диппер наблюдает за этим и думает, что Билл очень интересный. Он любопытный. Достойный внимания.

Диппер разворачивается, видя что его никто больше не держит, и шагает в сторону кабинета. На уроки опаздывать всё же нехорошо.

* * *

«Мейбл. Мейбл. Мейбл. Мейбл. Мейбл. Мейбл.»

Ручка скользит по бумаге, иногда рука дёргается, буквы скачут, смазываются. Перед глазами плывёт.

А Диппер всё пишет.

Иногда на него находит. Бывает, сидит дома, как вдруг в голове что-то щёлкает. Он вспоминает. Имя. Только он не знает, кому оно принадлежит. Но точно знает — он должен запомнить. Должен вбить эти пять букв в свою голову, вырезать в памяти так, чтобы ни за что не забыть. И он начинает писать. Долго. Иногда часами напролёт.

Мама относит исписанные листы к доктору. Долго о чём то с ним говорит. Иногда плачет. А Диппер сидит в холле и думает о том, что не понимает, зачем потратил столько бумаги. И ручку сломал от напряжения. И мозоли на пальцах растёр.

Сейчас его приступ случился совсем не вовремя. Прямо в школе. Прямо на уроке. И всё. Мозг отключается , руки не слушаются, голос учителя слышится смутно, будто из вакуума. Диппер пишет и пишет , торопится. Неожиданно, чужая рука опускается на плечо. Голоса одноклассников и учителя резко обрушиваются на сгорбившегося над партой мальчика, бьют по ушам, выбивают воздух из легких. Пусть в классе довольно тихо, но для Диппера сейчас даже шёпот — дикий шум. К горлу подступает тошнота, голова кружится, а холодные капли пота стекают по вискам. Дипперу страшно. От неожиданности, он не сразу понимает, где находится, и потому вскакивает со своего места.

—Не приближайся!—хрипло то ли шепчет, то ли шипит он, переводя испуганный и ничего невидящий взгляд с одноклассников на хозяина резко отдернутой руки. Им оказывается Колин. Он часто дергает Диппера на уроках, иногда закидывает что-то за шиворот рубашки Пайнса, шепчет всякие гадости ему в затылок, тыкает в него ручкой или пачкает пастой его одежду. Но Диппер никогда не реагирует на это. Потому что ему всё равно. Но не сейчас.

Весь класс с удивлением смотрит на обычно тихого Мейсона Пайнса. До Диппера же начинает доходить значение того, что происходит вокруг него сейчас, и он с ужасом оглядывает всех в классе, остановливает взгляд на преподавательнице истории, бормочет сбивчивые извинения себе под нос и, неожиданно даже для себя, дёргается к двери и выбегает из класса.

Диппер долго бродит по коридорам, потом останавливается у окна, кладёт руки на подоконник и с усталостью смотрит вперед. Голова трещит, и он совершенно не может вспомнить, что делал до того, как Колин положил на его плечо руку, и почему так испугался. Руки до сих пор немного дрожат, а рубашка, пропитавшись холодным потом, прилипает к спине.

Дождевые капли начинают набивать по оконному стеклу ритм своей собственной, никому неизвестной мелодии. Только сейчас Пайнс замечает, что небо, серое и унылое, заволокли свинцовые тучи. Они выглядят очень тяжёлыми и пугающими, но удивительно красивыми. А где-то внизу, за окном, под темным небом раскинулся школьный двор. Точнее, внутренняя его часть. Весной, на больших переменах, там полно школьников. Они лежат на зелёной траве, пьют газировку, сидя на крашенных в белый бордюрах, кто-то обязательно играет гитаре, и всё вокруг заливает заливистый смех группы девочек, сидящих на скамейке. Но всё это весной. Не сейчас. Сейчас же трава совсем не зелёная, кажется, такая же серая, как и небо, и плитка, и вообще всё вокруг. И краска на бордюрах потрескалась, местами осыпалась. И никто не лежит, не сидит, не смеётся и не играет на гитаре. И Диппер даже не знает, хорошо это или плохо. Он замечает одинокую травинку, которая непонятным образом проросла меж двух серых плит. Она кажется Дипперу яркой и живой, но очень одинокой. В то время как все остальные растения скопились за бордюром, совсем плотно к друг другу, она растёт посреди пустого школьного двора. В то время, как они, качаясь на ветру, тихо шелестят, будто перешёптываясь, она в своём гордом одиночестве совсем не согнулась а, наоборот, растёт ровно, будто ветер ей нипочем. Дипперу кажется, что она и не одинока вовсе, что ей и так хорошо — совсем одной, пробиваться сквозь тонкую щель между битонных плит, изредка прогибаться под особенно сильными порывами ветра, наблюдать за перешёптываниями остальных, за их смешками, разговорами и жизнью.

—Эй, Диппер, ты с таким видом елозишь пальцем по стеклу, будто за ним мой портрет! Но ведь его там нет, тогда что же ты там такое интересное увидел?—тихий голос прямо над ухом. Знакомый голос. Странно, но несмотря на неожиданность, Диппер не двигается. Сайфер странный. От него можно ожидать то, чего от других ждать не приходится. Хотя, от Сайфера лучше вообще ничего не ожидать, потому что тогда он точно сделает всё наоборот.

Диппер игнорирует блондина и продолжает смотреть в окно. Только палец от холодного стекла убирает. Билл вроде отходит немного, запрыгивает на подоконник, ноги вытягивает так, что Диппер теперь дышит в носки потёртых кед. Замечает нарисованный жёлтым маркером треугольник на грязной подошве. Странная у Билла любовь к треугольникам. И к жёлтому.

—Почему убежал? —Сайфер говорит негромко, но весело и раслабленно. Он ведь знает ответ на этот вопрос. И на многие другие вопросы тоже знает. Он вообще очень умный. Иногда, когда ему скучно, он быстрее всех дописывает тесты и уходит. И, что удивительно, пишет идеально. Без ошибок. И зачем только в школу ходит?

—Погода сегодня хорошая,—неожиданно даже для самого себя говорит Диппер. Ему правда нравятся и свинцовые тучи, и одинокая травинка, и пустой школьный двор, и стук дождя. Очень нравится.

—Хорошая,—соглашается блондин. Диппер кидает на него аккуратный взгляд из под чёлки. Да, со времён начальной школы Билл и вправду сильно изменился внешне. Веснушки , покрывающие острый нос, теперь почти не заметны. Наверное, это из-за того, что некогда бледная, прозрачная кожа Сайфера приобрела тёмный оттенок. Безусловно, ему очень идёт загар. И худоба больше не делает его лицо таким болезненным, наоборот, острые скулы и подбородок делают его похожим на модель с обложки журнала. Волосы Билла сильно отросли, золотыми локонами вьются вокруг ушей, спускаются до острых плеч, а чёлка со лба собрана в короткий хвостик. Длинные пальцы перебирают яркие браслеты на запястьях. Взгляд янтарных глаз перемещается с окна на Диппера.

Зрительный контакт разрывать совсем не хочется. Дипперу нравится смотреть в эти глаза. В книгах, которые он читает, часто говорится о том, как герои видят что-то в чужих глазах. Будь то грусть или радость, любовь или ненависть, нежность или жестокость, жалость или уважение. Диппер не видит ничего в глазах Билла. Может, дело в нём самом, или в том, что люди просто придают многому слишком большое значение. Диппер склоняется ко второму варианту.

—Хочешь?—Сайфер вытягивает из кармана белый наушник. Второй он уже засунул в своё ухо и начал ритмично дёргать ногой под носом Пайнса. Диппер редко слушает музыку. Он любит тишину и ценит её. Шелест страниц, гудение стиральной машины, которая располагается в его комнате, тихий звон тарелок и кастрюль на кухне , бормотание телевизора, бархатистый голос отца, смех мамы— все эти звуки привычны и правильны. Слишком правильны, чтобы перебивать их музыкой. Хотя иногда Дипперу кажется, что чего-то в этой смеси звуков не хватает. Чьего-то звонкого смеха, топота ног, поднимающихся бегом по лестнице на чердак, шелеста журнала, радостного голоса и запаха клубничных духов...

—Давай,—кивает он, протягивает руку, берёт наушник. Вкус у Билла необычный. Из динамиков звучит хриплый голос и, кажется, электронная гитара с барабанами. Иногда через эти звуки прорывается мелодичная игра скрипки. Она кажется Дипперу неуместной для этой композиции, но потихоньку ему начинает нравиться. Пальцы сами начинают набивать ритм по подоконнику, а голос Билла, тихо подпевающий сбоку, будто убаюкивает.

Диппер не помнит , сколько времени они так провели, сколько песен сменило друг друга, скольким из них подпевал Билл, и какие ему, Дипперу, понравились больше всего. Он только помнит мимолётные касания его пальцев с носками кед Сайфера, дождь за окном и острую улыбку на загорелом лице.

Когда звенит звонок, Билл спрыгивает с подоконника, забирает наушник, на прощание машет рукой и уходит, ничего не сказав. Правильно, Диппер тоже не хочет прощаться. Все эти приветствия и расставания, ненужная и показушная вежливость — они ни к чему. Они не нужны ни Пайнсу, ни Биллу.

Под прицелом насмешливых, но заинтересованных взглядов одноклассников Диппер возвращается в класс, забирает вещи и уходит. На оставшемся уроке географии сидеть смысла нет, преподаватель бы всё равно ничего не объяснял, сидел в телефоне, а ученики бы шумели, и непременно кто-то бы кинул в Диппера бумажку с обзывательством.

Когда парень выходит из школы, тучи на небе изливают звуки грома, а дождь начинает лить сильнее. Прохладные капли стекают по щекам, попадают за шиворот, в нос ударяет запах свежести. Диппер идёт, негромко хлюпая ногами по мокрому асфальту и не может сдержать улыбки.

Потому что погода сегодня замечательная, потому что в голове не мелькают прозрачные образы прошлого, потому что Дипперу так тепло и хорошо впервые за последние несколько лет, а ещё потому что он слушал музыку вместе с одноклассником. Просто сидел на подоконнике, прогуливал урок и делил одни наушники на двоих с другим человеком.

Пусть даже этот человек— странный, ненормальный, испытывающий пугающую любовь ко всему жёлтому и треугольному и слушающий странную музыку Билл Сайфер.