Последняя весна

День на Олимпе постепенно близился к завершению — в тени раскидистых деревьев в районе богатых владений царила свойственная майскому вечеру безмятежная тишина. Сумасшедший ритм и суета небесного мегаполиса остались где-то далеко, и, казалось, ничто не сможет нарушить этот покой. Но впечатление это было обманчивыми, ведь именно сейчас в особняке семейства Че было совсем не спокойно.

Аджей пинком отворила дверь в свою комнату и громко захлопнула ее за собой, тем самым поставив точку в ссоре, которая разгорелась несколькими минутами ранее между нею и ее отцом. Девушка упала на широкую постель и, подтянув к себе подушку, сдавленно всхлипнула — Аджей изо всех сил старалась не поддаваться переполнявшими ее злости и обиде, но ей казалось, что долго противостоять подступавшим слезам она не сможет.

«Я сыт по горло вашими с Сильвой выходками! С этого дня ты все вечера проводишь дома — до тех пор, пока не сдашь выпускные экзамены. Ты сильно огорчила меня, Аджей», — все еще отдавались в ее голове слова Дариона Че, после которых девушка пулей взлетела вверх по лестнице к себе — настолько Аджей была возмущена несправедливостью ее наказания, которое заключалось в трехнедельном домашнем аресте.

Виной столь суровых карательных мер, если говорить кратко, послужила вчерашняя тайная вылазка Аджей и ее давнего друга Октавио Сильвы на концерт одной из их любимых групп, на который оба попали под предлогом того, что будут помогать друг другу в подготовке к экзаменам: Аджей сказала родителям, что будет весь вечер у Сильвы, а тот, в свою очередь, соврал отцу, что пошел к Че. Пропускать этот концерт Аджей не хотела ни при каких условиях, ведь ей очень хотелось взять автограф солиста — у нее уже была небольшая коллекция бумажечек с размашистыми подписями разных рок-звезд, и Аджей совсем не хотела упускать шанс пополнить ее. Долго уговаривать Сильву, само собой, не пришлось, и пара друзей почти пробралась за кулисы, как внезапно были пойманы за шкирку двумя рослыми и недружелюбными охранниками. Возможно, они были бы настроены более дружелюбно, не начни Октавио разговор в духе «давайте договоримся, compadres», который закончился разбитым носом Сильвы и тем, что их буквально вышвырнули из-за кулис.

Сказать, что Аджей была расстроена — это ничего не сказать; девушке так и не удалось получить автограф своего кумира, а также пострадал самый близкий друг — Аджей все никак не могла привыкнуть к тому, как часто Сильва калечит себя по собственной глупости. Но долго унывать девушке не пришлось, ведь Октавио, пусть и являясь главным пострадавшим в этой истории, тут же ее приободрил, и остаток вечера друзья провели великолепно. Этот день так бы и остался одним из счастливых и забавных воспоминаний, если бы правда не всплыла наружу. Аджей лишь задавалась вопросом, как именно это произошло.

«Это, блин, несправедливо! Уж точно не папе судить о моих косяках, после того, какие дела он крутил с отцом Октавио в моем возрасте», — подумала Аджей, и у нее даже возникла мысль спуститься вниз и напомнить отцу о его бурной юности, но она быстро подавила в себе это желание. Аджей понимала, что ей не суждено победить в этом споре, а лишний скандал только отдалит их от примирения — хотя именно сейчас девушка не сильно к нему стремилась.

Размышления Аджей прервало звонкое пищание, донесшееся с прикроватной тумбочки. Источником этого звука являлся ее смартфон, который девушка, пусть и без большого желания, но все-таки взяла в руки. Она ничуть не удивилась, когда увидела уведомление о сообщении от Сильвы — скорее всего, тот спешил поделиться впечатлениями о том, как у него прошел разговор с отцом. Аджей замешкалась, пытаясь понять, а хочет ли она вообще с кем-либо сейчас разговаривать, но спустя мгновение все же ткнула пальцем на уведомление.

"Hola, Че! Ты просто не представляешь, какую взбучку устроил мне Padre за наш вчерашний побег — хотя про мой разбитый нос ему вообще мачеха сказала, хер бы он сам увидел… У тебя как дела-то? Я слышал, он звонил твоему отцу."

"Привет, О. Папа посадил меня под домашний арест вплоть до конца экз-ов."

Аджей решила ответить достаточно кратко и емко, хотя внутри у нее все кипело. Меньше всего Че хотелось провести последний месяц весны взаперти за горой книг, за которой она и так сидела целый год. Аджей боялась, что даже без мнимой возможности выйти и развеяться она просто сойдет с ума в этих четырех стенах от бесконечной зубрежки и повторения одного и того же раз за разом. Она на протяжении всей учебы в школе была отличницей — разве это не является весовым аргументом для родителей в пользу того, что она блестяще сдаст экзамены и без этого дурацкого заточения дома?

С характерным звуком пришло новое сообщение от Сильвы, и Аджей принялась его читать.

Mierda, это все из-за того, что меня спалили. Я сдуру ляпнул про концерт.

— Какого?.. — аж сев на кровати от удивления, только и смогла выдавить Аджей. Неужели он даже не попытался придумать хоть какую-нибудь отмазку?

"Стоп, что? Ты сейчас серьезно?"

"Я понятия не имел, что Padre начнет твоим звонить. Я не специально, chica!"

"Ты гонишь? Я надеюсь, что ты гонишь, Сильва."

"Ну не злись, Че. Я реально не думал, что так получится."

"Конечно, не думал. Спасибо, блин, большое, О."

Новая волна злости захлестнула Аджей; она вспомнила, как много раз врала для того, что прикрыть друга, и обида на то, что Сильва даже не постарался придумать хоть какое-то оправдание, чтобы девушка, которую он так часто называет hermana, не попала под удар, просто заполнило все ее нутро. Она мигом забыла о своей нелепой ссоре с папой и теперь мрачно размышляла о том, насколько ее самый близкий друг оказался ненадежным.

Пришло еще несколько уведомлений, но Аджей для себя решила, что разговор окончен — по крайней мере, до конца вечера она точно не собиралась ни слышать Октавио, ни читать его многочисленные сообщения. Но, судя по всему, Сильва с ней был категорически не согласен, из-за чего он решил перейти в наступление. Раздался телефонный звонок, который Аджей тут же сбросила.

— Ну уж нет, Октавио. Ты на сегодня уже достаточно сказал, — нахмурившись, тихо сказала девушка, выключая смартфон. К ноутбуку, который лежал на углу кровати, Аджей решила даже не притрагиваться, потому что была уверена, что Сильва сейчас лихорадочно названивает ей по видеосвязи.

В тот момент, когда Аджей откинулась обратно на подушки, в дверь ее комнаты постучали — это была ее мама, которая, зная вспыльчивый характер своей дочери (этим Аджей, к слову, пошла в своего отца) и уважая ее личные границы, никогда не заходила в ее комнату без стука.

  — Аджей? — послышался из-за двери голос Черисс Че. В попытках открыть дверь в комнату Аджей ее мама подергала дверную ручку, но это не дало результатов — если с силой захлопнуть дверь, то отпереть ее без ключа можно только с внутренней стороны. Аджей находила эту функцию порой крайне полезной.

— Мы уедем по делам в Бонсай-Плаза, возможно, вернемся через несколько часов. Если ты захочешь перекусить, то на кухне…

— Я разберусь, мам. С голоду не умру, — не дав матери закончить, ответила Аджей, и ей показалось, что она немного переборщила с резкостью. Да, она была очень зла на родителей (в особенности, на отца), но при этом ей стало немного стыдно за грубость, с которой она отвечала маме. В конце концов, ее мама всегда старалась примирить импульсивных Аджей и Дариона, но, к сожалению, не всегда ей это удавалось — и сегодня в том числе.

— Солнышко, по поводу вашей с папой ссоры… — как будто прочитав мысли дочери, начала Черисс, но Аджей вновь ее перебила:

— Я не хочу об этом говорить, ма. Хочу побыть одной.

После непродолжительного молчания за дверью раздалось тихое «Хорошо», и Аджей услышала удаляющиеся мамины шаги. Теперь весь дом на целый вечер был предоставлен ей одной, но ничем, кроме как просмотром какого-нибудь сериала на своем обклеенном пестрыми стикерами ноутбуке, девушка заниматься не хотела. Аджей притянула гаджет к себе: как она и предполагала, у нее было несколько пропущенных видеозвонков от Сильвы, однако больше он не пытался потревожить ее покой, чему девушка была несказанно рада.

Примерно через двадцать минут, за которые Аджей успела посмотреть полсерии, у нее под окнами раздался звук подъезжающего мотоцикла. Девушка поставила видео на паузу и прислушалась — ей стало интересно, кто же это мог быть. Ответ не заставил себя долго ждать — снизу раздалось знакомое «Эй, chica!», от которого Аджей невольно закатила глаза.

«И на кой черт тебя принесло?» — подумала девушка, вставая с кровати и подходя к распахнутому окну, чтобы задать этот вопрос непосредственно своему незваному гостю.

Как только Аджей выглянула из окна, она увидела на подъездной дороге к дому Сильву, стоящего у красного мотоцикла — такие можно взять напрокат практически в любом районе Олимпа. Увидевший в окне свою подругу Октавио помахал ей рукой и даже несколько раз подпрыгнул, чтобы привлечь ее внимание. Вид мельтешащего Сильвы невольно вызвал у Аджей улыбку, и, хотя она попыталась ее скрыть, Октавио все равно ее заметил.

— Я смотрю, ты рада меня видеть, chica! Знал, что ты не можешь злиться на меня вечно, — от прыжков с головы Сильвы слетели солнцезащитные очки, которые он непринужденно поймал на лету.

— Угомонись, Сильва. Ты в своей цветастой футболке выглядишь, как кошмар эпилептика — не дай бог у кого-то поблизости случится приступ, — сложив руки на груди, сказала Аджей, — Говори, зачем пришел.

Сильва наконец-то успокоился и сошел с подъездной дороги на тропинку, которая была прямо под окнами комнаты Аджей. Как только он подошел ближе, Че увидела у него на носу пластырь, который, судя по всему, скрывал рассечение, полученное накануне вечером.

Какое-то время Октавио собирался с мыслями, после чего, задумчиво почесав затылок, сказал:

— В общем, после того, как ты отправила меня в игнор, я подумал, что, наверно, я действительно виноват перед тобой.

 — «Наверно», говоришь?

— Окей, ладно. Я точно виноват перед тобой, — сказав это, Сильва поднял руки в знак примирения и согласия с подругой, — Я ляпнул отцу про концерт, не подумав о том, что тебе тоже может достаться — ведь с кем я еще мог быть там? В общем, я повел себя, как…tonto.

— Это мягко сказано, Октавио, — хотя Аджей все еще злилась на друга, запала у нее явно стало меньше — все-таки, как ей казалось, Сильва искренне сожалел о своем глупом проступке.

— Короче, я хочу загладить свою вину и устроить для тебя особенный вечер, — сказал Октавио и хитро улыбнулся. Это была та самая улыбка, которую Аджей видела каждый раз, когда Сильва задумывал какую-то авантюру. Заподозрив неладное, она перевела взгляд со своего друга на мотоцикл, и все части пазла сложились.

— Я надеюсь, ты не серьезно. Сильва, скажи, что это не то, о чем я думаю!

— Да, это именно оно, Че, — улыбка на лице Октавио стала только шире, и Аджей в панике схватилась за голову.

— Ты сейчас на полном серьезе предлагаешь мне сбежать из дома после того, как меня наказали за то, что я без спроса пошла с тобой тусить, а не готовиться к экзаменам? Отец меня прибьет, если узнает…

— Кто сказал, что он узнает? Разве он дома? — приподняв одну бровь, спросил Сильва.

— Откуда ты?..

— Да мои тоже уехали в Бонсай-Плазу типа «по делам», — Сильва жестом изобразил кавычки, — Типа на несколько часов, ага. Как будто мы с тобой оба не знаем, что это за дела такие. Твои предки даже не заметят, что ты куда-то уходила — или, вернее сказать, уезжала.

Аджей колебалась; прикусив губу и рассеяно постукивая пальцами по оконной раме, она размышляла о возможных последствиях очередной бунтарской выходки. Решат ли ее родители, что домашний арест попросту бесполезен, и их дочь все равно найдет способ найти приключений на свою голову? Или накажут ее еще строже? Че трудно было представить, каким может быть еще более суровое наказание, и в голову ее лезли неприятные навязчивые мысли.

— Эй, Че, — нетерпеливо окликнул ее Сильва.

— Дай мне подумать, Октавио, — нахмурившись, ответила ему девушка.

— Да брось, chica! Во-первых, я тебя, блин, знаю — ты точно не хочешь чахнуть в своей комнате по вечерам на протяжении нескольких недель.

«С этим трудно спорить», — наклонив голову набок, подумала Аджей.

— Во-вторых, кто знает — может, это последние мгновения такой беззаботной жизни. Школа скоро кончится, Аджей, и все будет по-другому. Я не говорю, что мы уже через год станем важными и ответственными взрослыми — пристрели меня, если я реально таковым стану, — но как сейчас, уже никогда не будет.

Аджей смотрела на Сильву, который выглядел необычайно серьезным, и была вынуждена признаться себе, что не может не согласиться с ним. Она и сама задумывалась о том, что все рано или поздно изменится — даже если они останутся не разлей вода (а причин для иного исхода Че не видела), через год это уже будут другие «они». Октавио был прав — пока есть возможность, нужно ловить момент.

— Хорошо. Дай мне немного времени на сборы, — сказала она.

— Я знал, что ты согласишься, hermana! Сильва и Че снова в сборе! — после этих слов Октавио вставил соединенные большой и указательный пальцы в рот и громко свистнул. Аджей закрыла лицо руками, молясь о том, чтобы поведение ее друга не привлекло ненужного внимания — не хватало еще, чтобы соседи настучали на нее.

— Сильва, зачем ты свистишь? Ради бога, прекрати, — шикнула она на Октавио.

— Bien, bien. Собирайся быстрее давай, — ответил ей Сильва и манерно изобразил, как будто смотрит на часы на запястье левой руки, хотя никаких часов там вовсе и не было. Дважды повторять Аджей не нужно — она мигом закрыла окно и принялась за сборы.

***

Одним из любимых мест для Аджей на Олимпе были Золотые Сады. Че просто обожала прогуливаться здесь в тени цветущих сакур, слушая тихое и умиротворяющее журчание фонтанов. Сильва прекрасно об этом знал, а потому уже через пятнадцать минут после того, как Аджей вышла из дома — точнее, вылезла через кухонное окно, так как родители предусмотрительно забрали ее ключи от дома, — они были в районе Садов. Сейчас, на исходя дня, на фоне пылающего закатом неба, это место просто завораживало своей красотой, и Аджей подумала, что такой захватывающий дух пейзаж действительно стоил того, чтобы сбежать из дома.

Че и Сильва расположились на склоне, несколько поодаль от основного скопления людей, пришедших сюда на прогулку. Аджей все никак не могла налюбоваться местными красотами, когда Октавио достал что-то из своего рюкзака и тем самым привлек внимание девушки.

— Что это? — последовал закономерный вопрос от Аджей, и Октавио усмехнулся.

— Это небольшой подгон для тебя, — в руках у Октавио был узкий деревянный футляр длиной в чуть более, чем пятнадцать дюймов, — Я хотел подарить его тебе по случаю окончания школы. Но я сегодня накосячил, и думаю, что сейчас более подходящее время для этого подарка.

Аджей перевела озадаченный взгляд с футляра на Октавио.

— Но что это?

— Помнишь концерт в ноябре? Который ты впоследствии называла худшим концертом в своей жизни.

— Тот самый, где мы были в фан-зоне у самой сцены?

— Да, и после того, как группа сыграла последнюю песню, барабанщик швырнул палочки, и обе палочки поймал…

— Высоченный парень, который вылез передо мной… Подожди, — Аджей посмотрела на футляр, а затем — снова на Сильву, — Ты же не хочешь сказать, что…

— Почему? Очень даже хочу, — ответил Октавио и улыбнулся, глядя на то, как непонимание на лице Аджей сменяется удивлением, — Я прекрасно помню, как ты была очень расстроена из-за того, что тебе не удалось их поймать. Ты сама барабанщица, и для тебя иметь хотя бы одну такую палочку — это честь.

Сильва протянул ей футляр, и Аджей слегка дрожащими руками взяла его, все еще не веря, что Октавио говорит ей правду. Может, здесь есть какой-то подвох? Или это какая-то злая шутка? Она посмотрела на парня, надеясь понять по его лицу, розыгрыш это все или нет, но Сильва лишь кивком головы указал на футляр.

Аджей аккуратно сняла крышку и ахнула от увиденного — да так, что чуть не выронила подарок из рук. Внутри, на бархатной подложке лежали те самые алюминиевые палочки с синими нейлоновыми наконечниками, с которыми барабанщик той группы был на всех постерах и выступал на концертах. Не веря тому, что она сейчас видит, Аджей взяла одну палочку в руки, чтобы удостовериться, что это не какой-то обман зрения. Металл приятно холодил кожу, и Аджей, следуя привычке барабанщицы, ловко покрутила палочку в своих руках.

— Боже, — выдохнула Аджей, пребывая в полной растерянности от переизбытка эмоций.

— Можно просто Октавио, — усмехнулся Сильва, и Аджей, как будто очнувшись от транса, повернулась к нему.

— Но… как? Как ты смог их достать?

— Ну, у чувака походу были какие-то денежные проблемы, потому что через пару месяцев после концерта он их решил продать на аукционе. И я, так сказать, подсуетился, — с усмешкой ответил Октавио.

Аджей почувствовала, что к ее глазам подступают слезы — настолько ее растрогал подарок Сильвы.

— Эй, chica, ты чего? — обеспокоено спросил Сильвы — он заметил, что глаза у его подруги на мокром месте, но, судя по всему, расценил ее реакцию не совсем верно.

— Все хорошо, Окти, — улыбнувшись, ответила Че и с трепетом убрала палочку обратно в футляр, — Просто это лучшее, что мне когда-либо дарили. Спасибо тебе.

— Да ну брось, Аджей, — с нарочитой непринужденностью сказал Октавио, но по его покрасневшим щекам было понятно, что он смущен. Сильва обнял подругу за плечи, и Че, так не совладав с переполнявшими ее эмоциями, наконец дала волю слезам — но это были слезы счастья.

Аджей тогда не догадывалась, как много у нее будет связано с подарком Октавио: как постепенно эти барабанные палочки перейдут из статуса простого сувенира в полноценное орудие для игры на ударных, а затем и вовсе станут ее личным оружием на арене кровавого спорта. Она не могла предположить и то, как изменится сама, и какими станут ее отношения с Сильвой по прошествии нескольких лет. Но кое-что все-таки осталось для Аджей неизменным: эти палочки, подаренные тогда теплым майским вечером, навсегда останутся символом их дружбы, того, какими они были раньше и той самой последней весны, когда они были так юны и беззаботны, и еще не знали, что их ждет впереди.