Примечание
Как-то так.....
– Мин, ты big mammy сегодня. – Хосок стебëтся. В открытую.
– Без меня твоë пиво осталось бы на прилавке. – Юнги есть чем крыть.
– Хëн, на платформе ходят только гомики. – напоминает.
Не то, чтобы Хосок против, просто друг, когда злой очень милый. На столько, что Хосок забывает: друзей не считают милыми. Это не правильно.
– Впервые об этом слышу. – Юнги пожимает плечами, делая первый глоток. – Тогда выпью эту банку за гомиков.
Хосок помнит минов каминг-аут. Помнит разбитое об асфальт лицо. И пьяный вечер. Но это в прошлом.
– Лучше на голову вылей. Может, подрастëшь.
Хосок получает кулаком в плечо. Юнги смешно сводит брови: хмурится. Закусывает уголок нижней губы. Морщит нос. Юнги милый. По человечески, просто.
А Хосок засматривается.
– Завались. – закатывает глаза. – Лучше спасибо скажи, а то класс премиум будет светить тебе только через два года.
Юнги чиркает зажигалкой. Флегматично качает ногами: смотрит в пустоту.
Юнги подносит к губам сигарету. Втягивает.
Юнги любит красные malboro. А ещë..
Хосоку порой кажется, что Мин полностью состоит из никотина: так часто он курит.
– Будешь? – протягивает.
Знает, что младший не балуется. Ради приличия предлагает.
– Мин, когда бросать собираешься?
Намекает, что скоро кровью харкаться начнëт. И если честно Хосока не прельщает такая перспектива. Юнги-то живым нужен. Не только для пива.
Он делает первый глоток, отводит взгляд и злится. На нерешительность, очевидно.
– Да похуй, кому я нужен?
Чон параллели не видит. Пытается, честно. Но причинно следственная связь от его вопроса к минову откровению не находится. Поэтому то и теряется.
Хочется, конечно, «мне» сказать, боится, что поймут не правильно.
– Хëн, спасибо. – выдавливает.
– За что?
У Юнги глаза светятся. Он усмехается и тоже не понимает, чего друг благодарностями раскидывается.
– Да, просто, за всë, знаешь. За то, что ты есть.
Хосок смотрит так. Проникновенно, что-ли. И уголками губ улыбается.
А Юнги. Юнги не выдерживает. Кидает сигарету и к губам желанным тянется. Целует. Нежно очень, с любовью. Руку в волосы запускает. Путает кудри каштановые и обнимает. А Хосок – отталкивает.
Друзья – понятие растяжимое. Особенно, когда ты пьян. Хосок этот урок усвоил и больше своих ошибок не повторит. Вот только Юнги, злой, до чëртиков, кусающий свои губы этого не понимает.
Но Хосок не пьян. И всë ещë помнит тот роковой вечер. Тот самый, после каминг-аута друга.
– Сказал, как будто прощаешься. Знаешь же, я ненавижу прощания. – хрипит, потому что стыдно. Он только что душу обнажил, а его снова оттолкнули.
– Хëн, я никуда не денусь. Просто...
Хосок замолкает.
Юнги, это: «никуда не денусь», не потверждëнное – упëрлось в задницу. Он пальцами узловатыми перебирает мозоли на смуглой руке. Почву прощупывает. Губами касается кожи, когда чонову руку ближе подносит. И оставляет невесомое касание.
В глаза смотрит, где благодарности море и капля сомнения.
– Хëн, я...
Юнги свой палец к губам прикладывает, просит ничего не говорить. Он и так всë знает. Понял давно.
– Хëн, мы больше не можем быть друзьями.
«Знаю», улетает в их поцелуй.
И Хосок снова повторят. Свои ошибки. Но теперь решительность – его лучшая подруга. Поэтому не боится. С Юнги не страшно. Даже с разбитым лицом походить.
– Хо, я тут подумал, вторую банку нужно выпить за нас.
Крышка звонко падает на асфальт. Юнги спрыгивает с бортика и поднимет еë. Он оглядывается на фонтан, улыбается детям. Он счастлив. По настоящему счастлив.
– А что у нас? – хитрит и возвращается в норму.
– Выпьем за то, что спустя четыре года наша дружба подошла к концу.
– Отличный тост, Мин. Только теперь подожди, пока я допью за гомиков. А то они меня очень отвлекают. – Хосок снова стебëтся. Теперь и над собой тоже.
А Юнги не выдерживает и смеëтся в полный голос.
Вот это и правда похоже на счастливую жизнь. Ведь помимо красного malboro Юнги любит ещë и Хосока.