Время близится к ужину, когда Драко почти заканчивает писать уже сидящее в печенках эссе по зельям. Небольшую комнатушку, наполненную немногочисленным хламом и бесчисленными кучками пыли, освещает предзакатное солнце. Оранжевые блики скачут по поверхности стола, окрашивая бледную кожу рук в золотой. С каждым днём темнеет всё раньше, что свидетельствует о неминуемом приближении холодной, ненавидимой Малфоем зимы.
Драко, будучи освобожденным от любых обвинений еще в июне месяце, на добровольных началах присоединился к команде, восстанавливающей Хогвартс после финальной битвы. И, хоть ученики и занимались с большего только косметическим ремонтом, такой досуг подразумевал под собой тщательное изучение здания. Именно во время отстройки Драко нашёл это место — маленькая комнатушка, заваленная мусором и бесполезным хламом, скрытая за пустующим портретом. Плюсом её является и то, что находилась она в малообитаемой части школы, так еще и в конце узкого, Мерлином забытого коридора. Уже тогда слизеринец решил, что это будет его личным местом.
Пускай оно и не блещет размерами, а пыль не хочет исчезать ни от уборки вручную, ни от бытовых заклинаний, Малфой привёл его в относительный порядок и проводит здесь почти всё своё свободное время. Пожирателей в школе не особо жалуют, а Драко так тем более. Он единственный из состава учеников носит под одеждой позорную метку, но при этом отделался малой кровью, благодаря Поттеру, который своими показаниями спас Нарциссу с Драко от ложных обвинений и всего из них вытекающего. Даже некоторые слизеринцы бросают на него косые взгляды. Малфой мог бы их игнорировать, как делал это раньше, но война отобрала силы на поддержание образа отчужденного бессердечного засранца, да и притворяться кем-то другим больше не хочется. Хочется спокойно доучиться и вернуться к матери, живущей теперь во Франции.
За почти три месяца обучения на восьмом дополнительном курсе Драко ни разу не видел и не слышал ни одного ученика в пределах неприметного коридора.
— Гарри, подожди!
Но всё бывает впервые. Голос Грейнджер звучит отчаянно, что отчетливо слышно несмотря на то, что она находится достаточно далеко от безликой картины. Драко откладывает перо, превращаясь в слух.
За стеной слышен топот ног. Судя по всему, Грейнджер и Поттер только вдвоём.
— Гарри, да постой ты! Нам нужно поговорить!
Звук шагов становится всё громче, пока не прекращается прямо напротив входа в тайное убежище блондина. Теперь Драко может убедить себя и свою внезапно взыгравшую в нём совесть, что вовсе не собирался подслушивать — они сами пришли к нему и отвлекли порядочного ученика от выполнения домашнего задания своими громкими спорами.
— Гермиона, что здесь обсуждать? Я уже достаточно обсудил это с Роном. Настолько, что меня уже блевать тянет от одного упоминания этой темы. Хватит!
— Гарри, я не согласна с Роном! Ты не обязан жениться на ней, понимаешь? Ты всю жизнь только и делал, что жертвовал собой ради других. Ты должен жить для себя, а не делать Джинни предложение просто потому, что все ожидают этого от тебя.
— Но Рон, он…
— Он поймёт. Со временем. Это не его жизнь, и не ему решать, с кем тебе дружить, кого любить и на ком жениться! Ты ведь и сам это знаешь! Гарри, ты должен поговорить с ними.
«Мерлин, Поттер, не будь придурком!» — хочет сказать Драко, закипая от раздражения, но из последних сил сдерживается — быть обнаруженным сейчас сулит проклятьем в лоб.
Ну что за невыносимый человек! Даже после войны не может прекратить свои геройства! А идиот Уизли? Неужели не может дать своему лучшему другу пожить в своё удовольствие? Благо, Грейнджер, несмотря на свои абсолютно несуразные отношения с этим тупоголовым, принимает сторону Поттера.
Углубившись в размышления, Драко, сам того не замечая, ломает перо, слишком сильно сжав ни в чём неповинную принадлежность в руке, и пропускает половину разговора. Парень мысленно ругает себя за несобранность, вслушиваясь в окончание спора по ту сторону стены.
— …не говорю тебе, что ты должен сразу выдать Рону, что тебе нравится не Джинни. Просто пообещай не давать ему ложных надежд на твою с ней помолвку, иначе потом будет хуже. А Джинни, я думаю, всё поймет. Она видит, как ты смотришь на… него, поэтому не будет слишком удивлена, я уверена. Мы твои друзья, Гарри. Твоя семья. Они примут любой твой выбор.
— Спасибо, Гермиона. Я рад, что хотя бы ты меня поддерживаешь. — судя по звукам, эти двое обнимаются. — Через пару минут начнётся ужин. Пошли, пока твой бойфренд нас не хватился.
— Фу, Гарри, не называй его так! Ты же знаешь, что я ненавижу это слово, — голос звучит уже более приглушенно, после полностью исчезая.
Пока шаги окончательно не стихают, Малфой не двигается с места, переваривая подслушанный разговор. Слизеринец никак не может понять, какая новость для него более шокирующая: что Джиневра Уизли не получит почетного титула жены героя или что этот самый герой, кажется, гей и его сердце занято таинственным «им»?
Решив, что подумает обо всём этом потом, Малфой неспешно собирает свои вещи, бесшумно покидая своё укрытие.
Когда он появляется в Большом зале, стол, отведенный специально для учеников восьмого курса, почти полностью занят. Завидев свободное место между Забини и Паркинсон, Малфой молча ликует, что друзья про него не забыли. Кивком здороваясь со всеми, блондин избегает прямого взгляда в глаза Поттера, сидящего относительно недалеко от серебряного трио. После абсолютно бесстыдно подслушанного личного разговора смотреть на него становится как-то неуютно.
Когда большая часть учеников расходится и гул становится менее невыносимым, Драко, полностью игнорируя щебетание Панси над ухом, сосредотачивается на трёх конкретных гриффиндорцах. Поттер и Грейнджер выглядели настолько напряженными, что даже Малфою стало неловко. Только Рону, видимо, вполне уютно. Идиот.
Драко, в очередной раз победив в дуэли с собственной совестью, второй раз за день принимается подслушивать чужой разговор.
— Мама недавно звонила по камину. Передавала тебе привет и звала в гости на Рождественские каникулы. Я даже думаю, она захочет обсудить твою помолвку с Джинни.
И без того бледный Гарри белеет, кажется, в два раза сильнее, упорно сверля стол нечитаемым взглядом. Гермиона же нервно прожигает дыру в спине Уизли, который этого совершенно не замечает. Малфой, сам того не замечая, сжимает руки в кулаки до побеления костяшек. Какой же этот рыжий тупоголовый!
— Гарри, ты чего молчишь? Не хочешь на каникулы в Нору или… или ты это из-за Джинни?
Рон спрашивает с насмешкой, будто ответ ясен, как летний день. Гарри лишь бледнеет ещё сильнее, цветом кожи сравниваясь с белой фарфоровой тарелкой с уже остывшим жарким.
С веснушчатого лица в секунду слетает улыбка, сменяясь если не злобой, то раздражением так точно. Поттер же выглядит таким уставшим и несчастным, что даже в обычно равнодушном почти ко всем Драко просыпается жалость. И, конечно, презрение в сторону Уизли.
«Не будь же ты придурком, Поттер! Скажи правду!» — мысленно рычит Малфой.
— Я надеюсь, это шутка такая. Ты чего молчишь, Гарри? Язык проглотил?
— Рон! — недовольно одергивает его Гермиона, однако Уизли не откликается. Драко, недолго думая, вспоминает одно шкодливое заклинание, которому его научил Нотт ещё на первом курсе, и незаметно пускает его в тыквенный сок, который Рон безостановочно пьёт каждые несколько минут. С удовлетворением отметив, что его проказу никто не заметил, Малфой в предвкушении готовится к шоу.
Рон, собираясь в очередной раз добиться какого-нибудь ответа от молчаливого лучшего друга, смачивает горло тыквенным соком, тут же сплевывая его себе прямо на колени. Несколько девчонок, сидящих по близости, визжат, вскакивая со своих мест, пока все остальные присутствующие обращают всё своё внимание на гриффиндорца, кричащего что-то матерное и неразборчивое.
Да, сок со вкусом острого перца — не самый приятный на вкус напиток.
Пока Грейнджер уводит Уизли, обмахивающего свой язык обеими руками, в больничное крыло под дружный хохот учеников всех факультетов, Драко с чувством выполненного долга смотрит на с облегчением выдохнувшего Поттера. Тот оглядывается, будто пытаясь найти спасителя. Не отыскав оного, Гарри, так толком и не поужинав, уходит из Большого зала с легкой улыбкой.
— Не ожидал от тебя такого, Драко, но спасибо за шоу, — в ухо Малфоя шепчет Блейз, лукаво подмигивая.
Взяв с него обещание молчать, Драко направляется в подземелья. Эйфория от успешно проделанной шалости уходит, уступая место размышлениям о том, зачем слизеринец вообще решил помочь Поттеру. Драко убеждает себя, что он просто очень хороший человек, прогоняя лишнее самокопание прочь.
***
Рита Скиттер, к всеобщему сожалению, стала постоянным посетителем Хогвартса. Первые месяцы после войны от нерадивой журналистки страдали абсолютно все: и ПСы, и их родственники до десятого колена, и герои войны, и люди, просто находившиеся на месте боя в тот роковой день, и случайные прохожие. Но больше всех, естественно, страдал сам Герой всего Магического мира.
И страдает до сих пор. Даже тогда, когда писать о нём, кажется, уже совсем нечего, Скиттер не прекращает налетов на здание школы, как поисковая собака пронюхивая коридоры в поисках Мальчика-который-дважды-выжил.
Драко, скрываясь от Панси, стоял в углублении в стене за громадной статуей воина. Утром Малфой сглазил подругу, когда он застал её за чтением его личного дневника. Несмотря на то, что та клялась, что она ещё ничего не успела прочесть и вообще больше никогда так делать не будет, Драко был непреклонен. Теперь Паркинсон до конца дня будет ходить с крысиным хвостом и ушами. Не то чтобы слизеринец не хотел полюбоваться своими трудами вместе с остальными учениками. Просто Панси в гневе — крайне и крайне опасное создание.
Читая увесистый учебник по ЗОТИ, Драко отвлекается на чьи-то торопливые шаги.
— Гарри!
Чувство дежавю вызывает лёгкую усмешку. Правда, в этот раз герой понадобился уже не Грейнджер, а Колину Криви.
К счастью, совесть больше не мучает Драко при мысли о том, что сейчас он подслушает чужой разговор. Снова.
— Что-то случилось?
— Там Скиттер! Она будет здесь с минуты на минуту. Решил предупредить тебя.
— Чёрт! Здесь тупик!
Этот коридор действительно тупиковый: даже кабинетов в нём нет. Однако он весь от потолка до пола увешан портретами, что делает его чуть менее бесполезным.
Все ученики восьмого курса знают, что за портретом седовласого барона находится потайной ход. Однако Гарри, растерявшись, видимо, совсем о нём забыл, поэтому может лишь стоять, хватаясь за свои вечно растрёпанные волосы.
«Ну же, не будь придурком, Поттер!» — почти воет Малфой. Он за лето столько раз переживал пытки от вездесущей журналистки, что лишь от одного её имени по позвоночнику бегут противные мурашки. И пускай сейчас этот дементор в юбке идёт не по его душу, Поттера на растерзание отдавать, почему-то, тоже не хочется.
— Попробуй её задержать, Колин, умоляю.
— Я постараюсь, но ты же понимаешь, что отсюда никуда не денешься.
Судя по звуку, Криви бежит обратно, чтобы выполнить просьбу героя.
Малфой, слыша, как Поттер беспомощно пыхтит, нарезая круги на одном месте, выглядывает из-за статуи. Герой его абсолютно не замечает, отдав всю свою концентрацию на напряженные мыслительные процессы. Драко, убедившись, что на него не обращают никакого внимания, заклинанием отодвигает заветную картину. Для Гарри, затерявшегося в чертогах разума, этого недостаточно, так что Малфой с раздражением пуляет в него лёгким заклинанием. Брюнет ойкает, хватаясь одной рукой за палочку, а другой — за бок, в который и прилетело заклинание, и оглядывается по сторонам. Поттер наконец замечает открывшийся проход, глазами ища своего спасителя. Так никого и не заметив, он колдует Люмос, скрываясь в тоннеле.
Драко с облегчением вздыхает, слыша издалека стук шпилек о каменный пол и сбивчивое бормотание Криви. Этот идиот еле успел скрыться.
После того, как Скиттер в расстроенных чувствах покидает коридор, Малфой наконец может пойти на урок.
Весь день он ходит задумчивый, пытаясь найти разумное объяснение своим поступкам. Все догадки слишком страшны, чтобы их озвучить, поэтому Драко просто игнорирует вопросы, так и всплывающие у него в голове.
***
Война оставила тёмный отпечаток на каждом, что было вполне естественно. Каждый в ней что-то потерял, обретая зияющую дыру внутри, а иногда и парочку посттравматических синдромов.
К сожалению, профессор Слизнорт вернулся с битвы абсолютно потерянным. Ранее один из лучших зельеваров превратился в жалкую тень прошлого себя. Он стал рассеянным и апатичным, вечно витая в облаках. Но это не мешало Макгонагалл поставить его на пост учителя зельеварения. Профессоров в школе крайне не хватало, потому даже блуждающий в чертогах своего разума Гораций подошёл на роль преподавателя.
На сегодняшнем занятии восьмой курс учится изготавливать гербицид. Пускай зелье и предназначено для уничтожения растений, если его неправильно приготовить, то можно совсем немножко, самую малость уничтожить себе кожу на руках. И на лице.
Драко, находясь в паре с Блейзом, выполняет почти всю работу самостоятельно. Благодаря крестному, с детства привившему мальчику любовь к зельеварению, Малфой мог сварить почти любое зелье без инструкций. Забини же всегда умел следовать указаниям друга с идеальной точностью.
И всё бы было нормально, если бы не несколько «но». Слизнорт, несмотря на всю опасность зелья, совершенно не следит за учениками, вместо этого любуясь видом из окна. Главным «но» является сотрудничество Поттера с Уизли, который в зельях разбирается так же хорошо, как Малфой разбирается в изобретениях маглов. То есть, не разбирается совсем. И несмотря на то, что Поттер, бесспорно, не так уж и плох в предмете, наличие помехи в виде неугомонного Рона ничем хорошим не сулит.
Когда все в аудитории доходят до наиболее сложного и травмоопасного момента в приготовлении, Драко, как бы сам себя ни уговаривал, не может оторвать взгляда от соседнего стола, за которым Гарри абсолютно не следит за действиями своего неодаренного партнера.
Когда Рон подсовывает другу под руку якобы необходимый ингредиент, Малфой еле сдерживает себя, чтобы не бросить в него проклятьем. Если добавить в котёл ту лабуду, которую Гарри дал Уизел, то всё ядовитое содержимое окажется если не на их рожах, то на руках так точно. И никакие перчатки не спасут.
«Не будь придурком, Поттер! Проверь, что это одноклеточное тебе даёт!»
Однако Гарри определенно точно не обладает телекинезом, потому заносит руку с неправильным ингредиентом над котлом. Драко, за долю секунды осознав, что уже просто не успеет его остановить, хватает палочку из внутреннего кармана мантии, направляя её на злосчастный котёл.
— Протего!
Сосуд, с подозрительно бурлящим содержимым, тут же накрывается защитным куполом. Спустя буквально несколько мгновений ядовито-зелёная жидкость покрывает стенки щита с яростным шипением.
Пока все удивленно пялятся на Малфоя, буквально спасшего непутевых гриффиндорцев от химического ожога, Слизнорт будто просыпается, начиная мельтешить вдоль кабинета в поисках нейтрализующего зелья.
Драко держит бесстрастное лицо, но немного подрагивающие руки его выдают. Под кучей непонимающих взглядов неуютно, потому слизеринец не выдерживая вспыхивает:
— Чего уставились?! Подберите челюсть с пола и готовьте зелье. Или тоже хотите ожог лица?
Все, как ни странно, подчиняются, лишь изредка бросая косые взгляды на Малфоя. Только тот спокойно выдыхает, как…
— Спасибо.
Малфой не сразу понимает, показался ему этот голос или нет. Однако, наткнувшись на искрящийся теплом взгляд зеленых глаз и ласковую полуулыбку, лишь кивает, розовея скулами. Он абсолютно игнорирует сквозящий недоверием взгляд Уизли, пытаясь как можно лучше запечатлеть в памяти выражение лица Поттера. Он никогда так на него не смотрит. А так хочется.
Блейз в это время кладёт руку на плечо Драко в дружеском жесте, шепча на ухо:
— Поговорим об этом позже?
Малфой неопределённо кивает, тут же переключая своё внимание на незаконченное зелье. Весь оставшийся урок его преследуют непонятное чувство в груди и не менее непонятный взгляд изумрудных глаз.
***
Разговор с Забини, пускай и не сразу, но состоялся. После него Драко ходит сам не свой, постоянно витает в облаках и невольно выискивает глазами растрёпанную копну чёрных волос везде, куда бы ни пошёл. Малфой явно тяжелее перенёс осознание своей влюбленности в бывшего соперника, чем Блейз и Панси. Вторая даже не преминула сообщить другу о том, что между ним и Поттером искры летали ещё с первого курса и не замечали этого только идиоты. Драко себя к идиотам никогда не причислял, но спорить с ней не хотелось.
На самом деле, если бы не воспитание отца и постоянная поддержка их вражды со стороны всех учеников, Драко мог бы осознать свои чувства ещё раньше. На войне для этого не было времени, зато сейчас, когда жизнь стала возвращаться в мирное русло, отец на пожизненном в Азкабане, а от вражды не осталось и следа, истинные чувства и порывы игнорировать не представляется возможным.
И хоть Драко и старается как можно меньше сталкиваться с Поттером, чувство, что что-то между ними кардинально изменилось, не отпускает ни на секунду. Да и в передряги Гарри попадать не перестаёт ни дня, а Малфой не перестаёт тайно помогать ему, недовольно ворча про себя о том, какой же все-таки Гарри придурок. Моментами блондин даже начинает подозревать, что Гарри знает, кто его молчаливый спаситель, но не подаёт виду.
Обычно в последнюю неделю ноября весь Хогвартс полнится разговорами о Квиддиче и предстоящем матче между Гриффиндором и Когтевраном, но в этом году нашёлся куда более интересный инфоповод.
О том, что Гарри расстался с Джинни разговаривал каждый, кто вообще мог говорить. Даже призраки и портреты обсуждали столь громкое событие. Глупые слухи кочевали с факультета в факультет, пополняясь с каждой секундой. То Поттер бросил Уизлетту ради таинственной пуффендуйки, то Джинни изменила ему с Томасом, то Рон избил лучшего друга за сестру, то Поттер — гей, а Джинни — лесбиянка. Чего только не придумают ученики, не имеющие ни личной жизни, ни чувства уважения к чужому личному пространству. Конечно же, Малфой испытывал некоторое облегчение и довольство от того, что объект его воздыхания теперь свободен, но в обсуждениях не участвовал.
Поттер же не ведётся ни на какие провокации, полностью игнорируя любые бредни, касающиеся их разрыва. Со стороны их отношения с Роном выглядят как обычно, но Драко, наблюдающий за этим трио уже долгие годы, замечает холод и непонимание, сквозящие между двумя друзьями. Оба находятся в одной компании скорее из-за Грейнджер. Джинни же проводит с Гарри много времени, только теперь в качестве друга. Видимо, Гермиона была права на её счёт.
Погода, несмотря на время года, стоит достаточно солнечная, пускай и прохладная. На квиддичном поле пахнет пряной травой и озоном — ночью будет дождь. Драко прячется здесь от неугомонной Панси, уговаривающей его признаться теперь уже свободному Поттеру в чувствах и позвать того на свидание. Малфой и сам, может, хочет это сделать, но безрассудность и смелость не его черты характера.
Аристократ сидит на трибунах, с упоением наблюдая за тренирующейся командой гриффов. Точнее, за её ловцом. Гарри, окутываемый солнечными лучами и потоками ветра, с сосредоточенным лицом и напряжённым станом, скрытым под бордовой формой, выглядит до одури красиво и… сексуально. Настолько, что Малфой невольно облизывается.
Где-то на соседних трибунах спорят второкурсницы, но на них никто не обращает внимания.
В один момент в Драко просыпается нехорошее предчувствие. Он с недовольством отмечает, что из-за «удачливости» Поттера превратился в параноика, но палочку все равно достаёт. На всякий случай.
Через буквально несколько минут крики спорящих подруг становятся очень громкими. Малфой обращает на них внимание лишь тогда, когда одна из девочек применяет отталкивающее заклинание, а вторая выкрикивает: «Коньюктивитус».
Сердце Драко обрывается и падает куда-то в пятки, когда он отслеживает траекторию отскочившего заклинания. Конечно же, оно летит прямиком в Поттера. Как же иначе.
В панике Малфой не успевает отозвать чужое заклинание, включаясь лишь тогда, когда ослепленный Поттер начинает падать с метлы.
— Левикорпус!
Гарри, находясь буквально в паре метров от земли, зависает в воздухе, пока Малфой с трясущимися руками не опускает его на мятую траву. Драко, как и все присутствующие, срывается на бег, в мгновение ока оказываясь рядом с пострадавшим героем, проверяя того на наличие травм, пока он слепо хлопает глазами. Кто-то отправляется предупредить Мадам Помфри, кто-то задерживает виновниц переполоха, а Малфой все сидит и колотится под воздействием адреналина.
— Я умер?
— Не будь придурком, Поттер, конечно, нет! Болит что-нибудь?
— Драко?
Малфой дёргается от своего же имени из уст Поттера, но вовремя берет себя в руки. На мгновение он даже рад, что Поттер ничего не видит, потому что его взволнованное лицо выдало бы все его чувства с потрохами.
Через толпу зевак пробирается взволнованный Уизли. Попав под нечитаемый взгляд Рона, Драко уже ждёт типичной истерии или обвинений, но Уизли лишь молча кивает, помогая слизеринцу поднять пострадавшего. Подхватив Гарри с двух сторон, они повели его в больничное крыло под удивленные взгляды людей, оставшихся на поле.
***
Пускай Драко и среагировал почти молниеносно, падая, Гарри подвернул ногу, зацепившись ей за метлу. Мисс Помфри довольно-таки быстро нашла зелье, которое вернёт Поттеру зрение, попутно напоив его укрепляющим раствором. По её прогнозам, завтра Гарри будет как новенький, но ночь придется провести в больничном крыле.
Уизли, убедившись, что его друг в полном порядке, удалился, напоследок бросив на Малфоя странный взгляд. Драко и сам хотел было ретироваться, но Поттер попросил его посидеть с ним ещё хотя бы немного.
И кто Малфой такой, чтобы отказать своему наваждению в такой просьбе?
— Драко?
Блондин, так и не привыкший к такому обращению от Гарри, слегка дёрнулся. Поттер на это самодовольно усмехнулся, отчего у Малфоя появилось нестерпимое желание стукнуть его и сбежать.
— Я уже восемнадцать лет Драко.
— Не бубни. Я вообще-то хочу сказать спасибо.
— Я думаю, если бы я ослеп и свалился с метлы, ты поступил бы точно так же, так чт…
— Я не только про этот раз говорю… Я знаю, что это ты всё время помогал мне.
Драко, оглушенный шумом циркулирующей в ушах крови, не услышал в голосе Поттера неуверенности, потому побледнел, сливаясь цветом кожи с белоснежными стенами. На секунду ему показалось, что сердце просто напросто пробьёт его рёбра, прыгая Поттеру прямо в руки.
— Откуда ты узнал?
— Ну ты же попросил меня не быть придурком. Вот я и соответствую.
Довольный голос Поттера забавно резонирует с сиплым полушёпотом Малфоя, который продолжал менять цвет кожи с розового на белый и наоборот каждые несколько секунд. Прочистив горло, он спросил:
— И что теперь?
— Ну, ты мне нравишься. Я, как мне кажется, тебе тоже. А что делать решай сам. Хотя, у меня есть одна идея…
Драко с абсолютно идиотской улыбкой не может понять: сон это или реальность. Голова абсолютно отказывается соображать.
— Какая?
— Драко, не будь придурком и поцелуй меня.
Драко придурком не является, потому повторять дважды ему не нужно.