Катарсис

Вечер этого дня — особенный. Не потому что за окнами мягкими комочками падал пушистый снег, все устилая покрывалом чистоты. И не потому что никуда ни в этот, ни в следующий день идти было не нужно. И даже не полный холодильник купленной вкусной еды стал тому причиной. А кое-что совсем другое... И Хино, почти весь этот день проведя в раздумьях, все пытался понять, какого черта на душе поселилось настойчивое тепло и умиротворение. Какого черта оно там копошилось и бередило чувства каждый раз, когда его брат почти бесцеремонно приходил в гости. А уходя забирал с собой все это тепло и оставлял пустоту одиночества, с которым совладать было ещё труднее. Впору бы его же и попросить помочь с точки зрения врача, но язык не поворачивается о таком даже заикнуться: выуживать это нечто глубинное, сакральное даже, обнажать перед ним — Хино этого боялся. А потому молчал всё чаще и просто смотрел...

Кассиан был красивым. Брат в этом не сомневался ни разу, особенно когда находился близко и имел честь подолгу рассматривать черты выученного наизусть лица, да только вот каждый раз умудрялся находить что-то новое. Этот особенный блеск глаз, в которых он тонул без возможности спасения, стоило Кассиану обратить на него смешливый взгляд.

Добрый и ласковый, но в нем чертята жгли огонь.

Хино повернулся на другой бок медленно и поморщился — вот чем запомнился предыдущий день, так это крайне неудачным спаррингом с коллегой. Демон его дёрнул потехи ради помериться навыками, не иначе как желание снять моральное напряжение сыграло роль, и хвостатый монстр согласился. Но отвлекся, всего на мгновение, которого хватило, чтобы получить удар, фатальный для его ноги. Да, всего лишь трещина, но до чего обидно и больно, что Хино теперь страстно желал засесть дома до конца своих дней. Будто проигрыш в шуточной борьбе стоил ему чего-то очень важного, вынудив лежать пластом без намека на силы и желание делать хоть что-то.

Близость новогодних праздников так же не вносила никакой радости, вместо нее холодом колючих снежинок кублилось какое-то равнодушие — монстр даже дом не удосужился украсить, ящик с игрушками и гирляндами пылился на антресоли, куда залезть теперь возможным не представлялось.

Где-то на кухне запиликал очередным, наверное, двадцатым по счету, уведомлением телефон, на которое Хино лишь вяло шевелил костяным хвостом. На двадцать первый он не выдержал и с мрачным ворчанием не без труда заставил встать себя с так и не застеленной постели. Своевременно, потому как сразу за техникой эстафету перенял звонок в дверь, на который монстр повернулся с самым недовольным видом.

— Кому ещё там неймётся, — хвост рассек воздух со свистом, а его обладатель неловко похромал ко входу. На нем смято болталась ткань клетчатой домашней рубашки да шорты, которые тот переодевал накануне с боем и проклятиями в сторону коллеги. Он даже в глазок не заглянул, сразу распахнул дверь на настойчивые звонки, мысленно решаясь на то, что звонок отключит и вовсе, да так и замер с застрявшей в горле руганью, когда увидел глаза... Те самые, от которых душа сжалась в беззащитный комочек.

— Хино! Почему не отвечаешь? Я хотел зайти ещё вчера, но потом... Эй, что с тобой? — Кассиан, что начал было отчитывать младшего брата, цепко отметил по его внешнему виду простую как два и два истину. Что-то было почти катастрофически не так. И дело даже не в том, что они братья, а в том, как опыт психотерапевта подсказал и... внутреннее чутье. Словно блеск тонов флюорита его глаз потускнел и выцвел, стал матовым. Касс ступил через порог без промедления, едва не толкнул растерянного брата, что неудачно переступил на ногу и зашипел, хватаясь за гардероб. Выдал себя, не успев даже возражений высказать. Да и поздно было, Кассиан слишком был проницательным, и брата не стал бы слушать, даже скажи он ему уйти прямо сейчас — уверенно, будто пушинку, подхватил младшего на руки и унес в спальню, где все говорило в пользу унылого состояния монстра. Это настораживало старшего, он точно чувствовал, что было здесь что-то ещё, но первой задачей стояла потребность в заботе об одиноком, хвостатом и родном существе, что затравленно бросало на старшего забитые взгляды.

— Кто тебя так? — тихий и ласковый вопрос смешался с чрезмерно громким тиканьем часов на книжной полке, откуда корешками мельтешило разного рода чтиво. Кассиан провел по ноге с трещиной и заозирался в поисках аптечки, но брат, кажется, такое держал явно не в этой комнате. Если вообще держал... Тот повел плечом нервно и неопределенно, едва не прослушал вопрос, вместо которого все его внимание заняла метка зелёного сердечка под левым глазом монстра, что волновался о нем.

Он волновался!

От этой мысли было одновременно и радостно, и больно. Куда больнее, чем пульсирующая трещина, разошедшаяся рваной линией по берцовой кости.

— Ну же, малыш, говори со мной. Не молчи, пожалуйста... — Касс сперва решил просто сесть рядом, приобнять, будто теплом своего никогда неугасающего магией тела хотел прогнать холод костей, едва ли не ощутимый с каждым выдохом Хино. Он потер по плечу младшего брата ладонью, будто действительно отогревать хотел и ласково, спокойно улыбался, терпеливо ждал ответа и дышал будто бы глубже.

— Да просто спарринг прошел неудачно, так совпало. Я отвлекся, а коллега не рассчитал силы удара, — нехотя, но Хино все же объяснился, кося взгляд на мягкие черты старшего брата, которого ответ немного успокоил, но и посеял новые сомнения в том, что эта причина была основной. Слишком глубоко засел в хвостатом этот гнет — его взгляд выдавал с головой. Хино хотел ещё что-то добавить, но Кассиан перебил все слова на выдохе вдруг взяв его под колено и мягко, но настойчиво подняв ногу, роняя на постель спиной.

— Аээх... Что ты делаешь? — хвост взволнованно заизвивался по одеялу, чем выдавал сильное изумления напрягшегося монстра. Пальцы слепо хватали ткань простыни, а душа едва ли не выдала его окончательно, неуместно горя под тканью рубашки.

— Тише~. Я просто посмотрю, больно не будет. Помнишь, как ты однажды упал с дерева? Ты тогда тоже боялся и не подпускал к себе, ха, — его рука невесомо погладила кость, оценивала масштаб повреждения, пока Кассиан отвлекал разговором, а Хино вынужден был собственный хвост прижать рукой, чтобы тот не вел себя неприлично. Стоило признать, что его прикосновения действительно успокаивали, отгоняли прочь мрачные мысли и разливали по всем костям и суставам приятное тепло, но при том, вероятно, по той же причине нога болела ощутимее, и Хино недовольно и тихо хмыкнул, когда чужие фаланги бережно провели по краям трещины. Касс тут же убрал руки и нахмурился, что делал крайне редко, а затем совершенно молча встал и отправился на поиски медикаментов, зная в квартирке младшего брата каждый дюйм пространства, как и то, где искать все необходимое. Хино хлопнул хвостом, словно кнутом. Было неловко. Он сел на постели, прислушиваясь к шороху где-то в гостиной — брат добрался до коробки с дежурным набором лекарств. За окнами зажглись рыжие огни фонарей, они ареолами подсветили полчища снежинок уютного вечера. И уютным он начал становиться именно в этот миг... В миг, когда Кассиан вернулся обратно с коробкой на перевес и с размаху плюхнулся на постель.

— Так, что тут у нас? О-о-о, слабительное?

— Эй, нет там такого! — возмущение от явной неправды залило щеки румянцем лазури с проблесками блёсток звёздочек в нем, а Кассиан на это лишь расплылся в чеширской улыбке. Шалость удалась.

— Отлично, реакция есть, — заливистый смех расколол лёд напряжения, и Хино смог улыбнуться, нарочито обиженно толкая брата плечом, — ложись, я все сделаю, — рука легла на младшего и чуть надавила. Сопротивления, в том числе словесного, не последовало. Темнокостный не был таким же разговорчивым как Касс, но сейчас бил все рекорды молчаливости. Старший решил с этим не заморачиваться прямо сейчас, все свое внимание уделив такой нужной сейчас заботе: обработал трещину, бережно забинтовал и даже погладил, нависнув над хвостатым после. Только тот немного унял смятение, как вот оно снова, стоило лишь взглядами пересечься. Кассиан ещё и молчал, улыбался только как-то слишком уж довольно и этим вносил в мысли Хино немалый сумбур.

— Чего тебе так весело-то? — он всё же не выдержал прямолинейного взгляда глаза в глаза да ещё и в такой странной позиции. Этот вопрос был защитной реакцией, и по блеску в гетерохромных, аквамариново-лиловых глазах Хино понимал, что Касс это прекрасно видит. Читал его как открытую книгу, у него даже вопросов никаких, кажется, не возникало.

— А то, что Новый год мы проведем с тобой вместе, слышишь? А то совсем одичал в одиночестве, — старший и не думал подниматься, отнюдь. Так и нависал над младшим, ещё и руки поудобнее устроил. Наглость, сопряжённая с риском того, что все эмоции Хино польются через край от таких его действий, словно специально нацеленных на провокацию. Да вот только менять он, кажется, тоже ничего не хотел и каждый миг ловил, как воздух после удушья.

— Вместе? Ты собрался остаться здесь? А как же твои друзья? — не хотелось его отягощать в праздничные дни, и Хино смутился, опуская взгляд до меток на скулах веселого монстра над ним. И перестал дышать, когда чужие пальцы погладили его собственные, призывая снова смотреть в глаза.

— Неправильное представление у тебя о моих приоритетах, малыш, — он тихо фыркнул и отстранился, — ну и к тому же, работы здесь непочатый край. Дом надо украсить, ёлку нарядить, — Кассиан бодро встал с постели и с невозмутимым видом, будничным даже, начал прибираться в комнате брата, под удивлённым взглядом последнего. У Хино едва ли не глаза из орбит вылезли от такого зрелища. Темнокостный сел и нервно повел длинным хвостом по воздуху. Слова хотел было подобрать по этому поводу, но вышло только какое-то нечленораздельное междометие, от которого стало совсем стыдно. Касс благосклонно усмехнулся на попытки брата держать серьезную мину и не устоял от соблазна добить их окончательно. Будто специально выводил на какие-то определенные эмоции, цепко кося заинтересованный взгляд после сказанной им фразы:

— Ты очарователен, малыш. Не держи в себе.

У Хино голова закружилась, и он не знал от чего: досады, того, как болезненно ёкнула душа или раздражения. Парень осторожно встал, предупредительно щурясь, чтобы Кассиан и не думал подойти и помочь и, хромая, ушел на кухню, не обронив ни слова. А Кассиан тяжело вздохнул и взглядом зацепился за прикроватную тумбочку младшего брата, на которой в рамке стояла их совместная фотография.

Чайник был включен просто ради движения.

Хино не знал, отчего ему в действиях и словах Касса постоянно мерещились намеки, на которые он не смел надеяться даже во сне. А теперь они стали ещё крепче, буквально за последние десятки минут, и от этого было до сбитого дыхания страшно. Страшно ошибиться... Вдруг ему все это кажется? Вдруг просто надумал то, что просто очень хочет видеть в реальности? Хино уставился на свой протез, немного покрутил этой рукой, рассматривая, как черный опал пускает блики космических взрывов в ней, словно так себя отвлечь хотел, стоя в кухне и опираясь бедром здоровой ноги о столешницу. За окном начиналась метель — через раму настойчиво сочился холод свистящего ветра. Кассиан шел к нему через такой снегопад? Снова эти мысли, но они оборвались со звуком шагов позади и мягким касанием руки к плечу, то ли придерживая, то ли спрашивая.

— Ты как? — вопрос с подвохом. Хино обернулся, аккуратно, чтобы не наступать лишний раз и не бередить туго забинтованные кости.

— Больно, — ответ с таким же подтекстом. Речь сейчас шла явно не о ранении, они оба это знали. Но Кассиан успел отметить, что глаза брата стали чуть ярче, вопрошали о надежде, и он не мог ее не дать. Бережно сгреб в объятия и прижал к такому мягкому телу, что держал магией всю свою жизнь. И тем контрастнее это ощущал Хино, от неожиданности схватившись за теплые бока его фигуры и постепенно расслабляясь от такого порыва.

О, он был готов вечность стоять вот так, сломать обе ноги и руки, только чтобы быть к нему ближе. И с удивлением заметил, что эти объятия тянулись куда дольше, чем того требовала субординация. Как и то, что собственный хвост его предал, нагло пригреваясь спиралью на чужом бедре в порванных джинсах. Едва ли не залезал кончиком в одну из дыр, где блестело переливами оттенка нежного цветка шиповника чужое тело. Это смущало, но парень не собирался отстраняться до тех пор, пока его не оттолкнут так или иначе. Но этого почему-то не происходило. Вовсе даже наоборот. Кассиан руки устроил на спине Хино и начал медленно гладить волнистую линию позвонков, то вверх, то вниз, снова и снова. Ещё и щекой потерся о висок младшего, начав снова дышать глубже. Была во всем этом какая-то особая магия момента, разбивать который не хотелось им обоим. И стало плевать на все, когда минуты объятий перевалили за десяток. Возможно, они бы и дальше так стояли, но у Кассиана зазвонил телефон, который тот оставил в кармане куртки в прихожей, и его досадный вздох был подтверждением того, что он тоже не хотел отпускать Хино из объятий, от которых душа сжималась и таилась в робкой надежде. Старший отпустил не сразу, дав телефону фору, но затем все же аккуратно разомкнул объятия, погладив брата по плечам до локтей, и вышел.

А Хино улыбался...

Улыбался он и позже, когда Кассиан утащил меньшего монстра пить чай с купленными им пышками в сахарной пудре.

— Это вредно, — ворчливо отмечал младший, но не мог перестать смотреть на то, как медленно Кассиан облизывал пальцы в сыпучей, белоснежной сладости.

— Ну~, не будь занудой. Это сладко, а сладости повышают настроение. Ну-ка, давай. Открой рот, — Касс бесцеремонно придвинулся неприлично близко и ткнулся мягкой пышкой в приоткрытый от изумления рот хвостатого монстра, — Хино, не отказывай мне.

Парень едва не поперхнулся, стоило откусить мягкую нежность сладкой выпечки. Посмотрел возмущённо, но наткнулся на обезоруживающую улыбку, такую, будто Кассиан уплывал от нежности и вида чего-то очень на его взгляд приятного. Пришлось промолчать и послушно съедать сладость прямо с, черт побери, его руки, неловко языком коснувшись пальцев. И отвлекаться от непрошенных мыслей на этот счёт приходилось тем, что смотреть в глаза. Тонуть в их бликах, красоту которых впору было сравнить с произведением искусства. С рассветом, когда розовое небо сливалось линией с горизонтом пронзительно голубой воды. Хино никогда поэтичностью не отличался, но она так странно и трепетно ворочалась в мыслях в такие моменты, так тревожила душу, что только и оставалось, что прерывисто вздыхать да пить зелёный чай. И он прекрасно понимал, что ведёт себя как влюбленный идиот, что это всё со стороны прекрасно видно и грустнел, опуская стыдливо взгляд, делал вид, что поправлял хвост, и это вошло в привычку какого-то нервного жеста, который тоже незамеченным не остался. И в какой-то момент уже другого дня Кассиан просто перехватил его за запястье, не дав мучить несчастные позвонки, опасался, что тот переусердствует. А другой рукой совершенно неожиданно для Хино погладил нежно его хвост — тот снова стал предателем и обвился вокруг ладони, уползая выше. Он хотел объясниться за такой странный жест, но Кассиан не позволил, подошел совсем близко и ни руки, ни хвоста не выпустил.

— Тшш, не говори ничего. Ничего того, что было бы неправдой. Потому что правду не скроешь, Хино. Уже ничем не скроешь, — высокий монстр улыбнулся и лбом уткнулся в лоб брата, — и с этой правдой полный порядок.

Младший не мог поверить своим ушам. Это то, что он думает? Потому что если нет, то он совершенно точно выйдет в окно, навстречу объятиям хладнокровной зимы. Или просто уйдет из дома и никогда не вернётся обратно... И то, и другое казалось вариантом весьма абсурдным, но мысли и так скрутились в клубок ниток настолько тугой, что не отыскать было начала, даже если искромсать тот на куски. Но тут же вся эта волна тревоги была придавлена силой тепла и нежности, разлившейся по костям, когда его тихонько чмокнули в висок. Но не быстро и мимолетно, как делали бы в знак утешения, а долго и пронзительно, наливая огнем место такого касания.

— Кассиан? — шёпотом его Хино не спросил, а позвал... И весь мир сгустился до одного мгновения и кусочка пространства гостиной, в которой они стояли почти в полной темноте, если бы не гирлянда, которую старший монстр вчера самолично повесил на стене в преддверии скорого праздника и, как он сам сказал, создания нужной атмосферы. Она тёплыми оттенками подсвечивала кости, бликами играла в черном опале правой руки младшего, а светлые кости старшего делала на тон нежнее. Он откликнулся на зов Хино и снова уткнулся взглядом в его глаза, словно искал в них подтверждение догадкам и его порадовало найденное там сокровище честности. Слишком он хорошо его знал, чтобы не понять, а та тяжёлая тоска, что Хино давно носил на душе, становилась все более отчётливо определяемой. И тем радостнее было от того, что Кассиан знал, как это можно было исправить.

Знал и не стал тянуть хоть чуточку дольше.

Вечер кануна Нового года стал чем-то особенным для обоих братьев. Хино постепенно веселел на глазах, принимал участие в подготовке к празднику, насколько позволяла нога. Хромал и носил найденные в шкафу ёлочные игрушки для ёлки, которую Кассиан приволок, шутка ли, прямо из леса. Это удивляло младшего, ведь Касс был городским жителем до мозга костей, а тут такой перформанс с поисками лучшего дерева для братика.

— Я нашел стеклянные игрушки, — Хино внёс коробку с видом победителя. Ещё бы — она стояла весьма высоко, а с его ногой добраться до вещей было сущим подвигом, который Кассиан, судя по хмурому и обреченному взгляду, явно не одобрял.

— Хино, я ведь сказал, полегче. Давай сюда, — монстр перехватил коробку и отставил ее на журнальный столик, променяв игрушки на возможность дать хромающему брату опору. А тот решил идти на поводу и пользовался любыми возможностями лишний раз ощутить на себе тепло любимого существа, что так заботливо приобнимало и улыбалось по-лисьи хитро.

— Ну ладно тебе, я могу и сам нормально ходить, — хвостик взметнулся волной, нечаянно мазнув по бедру брата, — достаточно и того, что ты уже для меня сделал.

— Я ещё и не начинал, родной, — Хино ущипнули за бок игриво, а тот как-то неловко вздрогнул, желая отойти, запнулся о собственный хвост и оба парня полетели на диван. Меньший монстр сгруппировался уже на инстинктах присущих спортивному образу жизни, но сверху ощутимо припечатало мягким телом брата.

— Ох, мххм, — только и выдохнул Хино, которому ощутимо перебило дыхание. Но не из-за падения, а того, что в шею дышали жаром живого тепла, а под спиной обнимали любимые руки.

— Не больно? — участливо и как ни в чем ни бывало поинтересовались сверху.

— Нет? — Хино не был уверен, но, кажется, ногу действительно чудом не задело.

— Прекрасно, — новая порция явного удовольствия Кассиана, что чуть приподнялся и вдруг мазнул поцелуем уголок рта младшего брата, чем полностью обесточил все его начавшиеся было попытки выбраться из-под мягкого и горячего тела, — предлагаю в уходящем году оставить кое-что, что в новом нам однозначно будет мешать, малыш.

Гирлянда на ёлке будто одобрительно начала мигать чаще, подсвечивая те шарики, что на нее уже успели повесить.

— Давай, — Хино был заинтересован, старательно игнорируя поползновения собственного хвоста, уже гревшегося на пояснице Касса.

— Ты мне больше не брат.

— Что?! Какого хре..ммм, — договорить ему не дали и просто заткнули поцелуем, прижав так сильно, чтобы и мысль не проскочила о том, как вырваться. Сработало блестяще — младший монстр просто обмяк и руками робко коснулся шеи Кассиана, на пробу погладив остистый отросток позвонка. Старший одобрительно издал звук, напоминающий мурчание, и повернул голову, чтобы такой метод объяснения сделать более глубоким. Хино не возражал. Его душа едва ли не спятила от переизбытка эмоций. Она наверное мигала не реже, чем пресловутая гирлянда неподалеку. И он совершенно перестал соображать, когда Кассиан чуть отстранился, чтобы снова сцепить их зрительный контакт, в котором остро стояли иглы необходимости удостовериться, что он все изначально понял правильно, а его врачебное чутье его не подвело в этот раз.

— Хочу быть большим, чем брат, Хино. Хочу быть частью твоей души. Твоим катарсисом, без которого ты угасал на моих глазах. Я все видел, малыш, прости, но знаю, что ты, очень вероятно, хотел бы того же. Так стоит ли и дальше молчать, мм? Делать вид, что это сон или недоразумение? Не знаю, как тебе, но мне молчать надоело.

Повисла на мгновение тишина, и Кассиан был терпелив к растерявшемуся брату под ним. Ободряюще гладил большим пальцем его скулу, ласкал метку ромбика под глазом и успокаивал этим. Комната наливалась запахом шарлотки, которым потянуло с кухни — очередной акт заботы старшего брата, что не понаслышке знал, насколько опасно подпускать хвостатого монстра к готовке, особенно если дело касалось праздника.

— Умеешь же ты интригу нагонять... Я думал, что мне всё привиделось, — Хино фыркнул, буквально чувствуя, как тяжесть морально непосильной ноши свалилась с позвоночника и перестала тисками давить на душу. Касс расплылся в почти пьяной улыбке — ворчливость, за которой младший прятал смущение была очаровательной. Он слез с него и осторожно утянул к себе на колени, не хотел так скоро прерывать момент признания, после которого их жизнь заиграет новыми красками. Этот Новый год уже стал для них самым ценным из всех, что они встречали за всю свою жизнь. Рука прошлась по позвонками тонкого хвостика, нажимая то тут, то там, пока взгляды расплывались цветными огоньками нескрываемого счастья и какого-то восторга от того, что это все могло пройти настолько легко, имей они оба чуть больше смелости. Поврежденную ногу Кассиан очень бережно уложил на диван, да так и пригрел на колене ладонь, нежно бодая носом Хино и вздыхая тяжело и глубоко. Ох, как же он на самом деле переживал и волновался. Как хотел подступиться, но не бы уверен, что имел на то право. Как же боялся совершить непоправимую ошибку. И теперь это отчётливо ощущалось в движениях обоих — медленных и осторожных, словно проверяющих всё на неиллюзорность. Хино просто не выдержал и сам прижался порывисто, эта тяга поцеловать снова и убедиться была сильнее, заставляла душу отчаянно липнуть к рёбрам и холодеть от уколов сомнений.

Но Кассиан не позволил ему усомниться...

А гирлянда продолжала весело мерцать цветными искрами, подсвечивала пушистую, ароматную хвою бликами, пока дома пахло печеными яблоками и корицей. Парочка самозабвенно целовалась на диване, долго, сладко и неторопливо, доказывая то, что словами было уже не озвучить. Да и волнение это унимало чудесно, замещая его приятной дрожью и мурашками, которые искорками щекотали межпозвонковые диски.

— Достаточно доказательств или в ход пустить тяжёлую артиллерию? — оторвавшись от Хино, Кассиан красноречиво подбросил бедра, толкая младшего магией, которая стала будто бы горячее и твёрже. И понимание, что именно дало такие ощущения, хлестким смущением залило щёки созвездиями. Кассиан был доволен как никогда.

— У тебя сейчас шарлотка сгорит, — попытка сбавить градус привела лишь к обратному эффекту... Кассиан явно был раззадорен ответной чувственностью младшего братика.

— Мы можем ещё кое-что пожарить, сладкий, — розовый язык медленно облизнул зубы, многообещающе поелозив по острому клыку.

— Ну ты хоть духовку выключи перед этим.

Кассиан приподнял надбровные дуги — приятно удивился, что его полуигру поддержали с явным намёком, без всякого сопротивления. Чертовски соблазнительным, надо отметить, намёком. И, отцепив хвост Хино, что уже успел пригреться под кофтой Кассиана, тот осторожно и нарочито медленно пересадил брата рядом, чтобы действительно выключить и достать готовую сладость, оставляя остывать на подоконнике. И уходя обратно к брату в комнату на запотевшем стекле кухонного окна он нарисовал два сердечка — одно внутри другого. Они неспешно растворялись вместе с паром, пока где-то там, за стенкой, таяли друг в друге две влюбленные души.