Акааши готовит ужин и открывает вино прямо перед приходом Цукишимы домой. Они должны сегодня отпраздновать первую командировку блондина в другую страну. Да, далеко. Да, впервые расстаются после того, как съехались три года назад. Да, надолго. Но праздник должен состояться.

Несмотря ни на что.

Даже если чувства обоих поутихли, и в отношениях давно не хватает чего-то нового. Времени на эксперименты, свидания и всю эту внерабочую жизнь нет совсем. Рутина сжирает, не жалея ни капли.

Когда Кей возвращается, у Кейджи уже все готово. И сам он в брюках и рубашке готов к этому прощальному вечеру. Цукишима удивленно смотрит и первым делом отправляется в душ. Выходит одетый тоже официально. Застегивает манжеты на ходу и заглядывает в гостиную, где за столом его ждет Акааши.

Они не говорят об отношениях, но оба готовы к любому решению друг друга. И если Кей найдет себе там другого, Акааши поймет. Он сам не уследил за тем, как их жизнь начала прогибаться под повседневность, и сам никак не мог найти время на Цукишиму слишком часто, чтобы сейчас хоть немного возмущаться этой его холодности.

В начале их совместной жизни все было совсем иначе. Блондин горел любовью, несмотря на ужасную загрузку в институте и подработку. Таскал домой цветы, сам искал новые места для прогулок и готов был на любые условия в постели.

Теперь они сидят напротив, чокаются бокалами с вином и не могут вспомнить, когда же у них был секс, не нормальный с долгими прелюдиями и реальной страстью, а хотя бы такой же рутинный как вся их жизнь.

— Оно к лучшему, да? — в какой-то момент спрашивает Кей совсем как тогда.

Совсем как в то время, когда только начинал принимать важные для себя решения и его действительно интересовало мнение Акааши.

— Наверно, — брюнет не смотрит в глаза и не решается сказать, что попросту не знает.

— Всего месяц, — Цукишима будто пытается уговорить себя самого на то, что эта командировка не испортит их отношения еще сильнее. — Это ведь не срок даже. Оглянуться не успеем, как вернусь.

Акааши поднимает взгляд и видит нервно прикусанную губу, будто блондин хочет сказать что-то еще, но пока не может. И все равно Кейджи не уверен, что в груди парня сейчас также сжимаются металлические тиски, как у него самого. Сказать хоть слово не получается. Внезапно слишком больно даже думать о завтрашнем дне, когда Кей заберет чемодан и выйдет за порог квартиры.

— Время летит сейчас очень быстро, — все же отвечает, отпивая немного вина. — Да и ты увлечешься так, что действительно не заметишь.

Говорить о том, каково будет приходить в пустую холодную квартиру Акааши совершенно не хочется.

— И правда, там столько всего будет, — Цукишима криво и совсем нерадостно улыбается. — Нужно лечь пораньше, завтра утром самолет.

Кейджи просит оставить все на столе. Он сам прячет оставшееся в холодильник и скидывает посуду в раковину. Мыть ее сегодня нет никаких сил.

Оба молчат. Не решаются сказать нечто действительно важное. Боятся, что другому эти слова уже не нужны. Боятся услышать ответ.

Первым в спальню идет Кей. Медленно расстегивает рубашку и понимает, что брюнет впервые ушел переодеваться в ванную комнату. Это насколько же надо отдалиться друг от друга, чтобы вот так? Чтобы даже раздеваться в разных помещениях.

В ванной, прижавшись к двери стоит Кейджи. Пытается взять себя в руки. Необходимо проводить блондина нормально, а чувства свои он и потом сможет выплеснуть. Один.

Акааши вцепляется руками в темные волосы и пытается понять, что делать. Его собственные отношения сейчас буквально утекают сквозь пальцы, а он не делает ничего, чтобы остановить этот поток.

— Кейджи, — раздается за дверью тихий голос Цукишимы, заставляя вздрогнуть. — Все в порядке?

И как отвечать на этот вопрос? В очередной раз врать. Умыться, вытереть уже немного покрасневшие глаза, выйти как всегда спокойным и говорить, что все хорошо.

— Нет, — отвечает, сжимая плотно глаза и скатываясь по двери вниз. — Не в порядке.

У Кея сердце пропускает удар. Он слишком редко слышал такой голос брюнета, чтобы не запомнить его. Все действительно паршиво.

— Откроешь? — пожалуйста, пусть откроет. — Поговорим.

Потому что уже давно надо. И раз уж так, то пусть сейчас, чем через месяц, когда последние связи будут утеряны и надежды на чувства не останется никакой. А если и останется, то никто не рискнет подойти первым.

Акааши тяжело вздыхает и поднимается на ноги. Щелкает замком в двери и напряженно ждет, когда она приоткроется.

Вошедший слишком резко Цукишима сталкивается со взглядом брюнета и не раздумывая тянет его на себя. Обнимает крепко и чувствует тонкие пальцы на своей спине.

— На самом деле, — шепчет Кей на ухо брюнету, не обращая внимания на щекочущие нос волнистые прядки. — Я не хочу уезжать. Совсем.

— А я не хочу тебя отпускать. Никуда, — сипло отвечает парень, сильнее вжимаясь в любимого. — Ни на один день даже, не то что на месяц.

Накопившиеся эмоции прорываются сами собой, и вот Кейджи уже потряхивает от слез так не вовремя подступивших и перекрывших дыхание неприятным комом в горле.

— Все хорошо. Это всего лишь месяц, — пытается успокоить и себя самого Цукишима. — Я твой. И люблю тебя.

Акааши уже давно уверенный, что эти слова потеряли в их паре изначальный смысл и тоже поддались паршивой рутине, содрогается только сильнее, тихо всхлипывая не в силах сейчас ответить.

Все то время, пока Кейджи постепенно успокаивается, его гладят по темным волосам, вплетая длинные пальцы в легкие завитки и массируя голову. Другой рукой Кей прижимает к себе за поясницу, ни на секунду не ослабляя хватку. Дает понять, что не оставит.

— Тебе завтра рано вставать, — вспоминает брюнет, чуть отстраняясь и поднимая голову на Цукишиму.

Глаза красные и нос тоже, а по щекам все текут соленые дорожки, которые невозможно удержать.

— Плевать, — качает головой парень, наклоняясь к мокрым от слез губам. — Высплюсь в самолете.

Поцелуй выходит недолгим, но в сотни раз более чувственным, чем все их касания губами за последние несколько месяцев.

Кей подхватывает брюнета под бедра и идет в спальню, чувствуя влажные поцелуи на шее. Выпускать из рук своего Акааши не хочется совершенно, но приходится. Одежда не летит с кровати в ту же секунду, совсем нет. Цукишима двигается медленно. Пуговица за пуговицей открывает себе больше пространства для поцелуев и позволяет раздеваться себя в ответ. Брюнет только и успевает судорожно глотать воздух между тихими стонами, когда Кей справляется с рубашкой и медленно стягивает брюки. Блондин выцеловывает щиколотки, икры, колени и бедра. Оставляет бордовые следы на нежной коже и не может оторваться от своего человека.

— Люблю тебя, — шепчет Кейджи почти не останавливаясь, когда чувствует блондина полностью в себе. — Люблю тебя безумно, Кей.

Сколько еще раз звучат признания за эту ночь, никто не считает. И за временем уже совсем никто не следит. Когда через полчаса после того, как Акааши в последний раз вжимается в блондина всем телом и без сил падает на кровать, звучит будильник, глаза открывать не хочется совершенно. Цукишима с тихим стоном садится на кровати, надевает очки и смотрит сонно на лохматого и расслабленного парня.

— Всего месяц и я приеду, — шепчет он, нависая над брюнетом. — Подождешь?

Ответом следует нежный поцелуй и обещание Кейджи самому себе никогда больше не давать серой унылой повседневности и работе влиять на их отношения.