Впервые в жизни Кей ловит себя на мысли, что совсем не ревнует, когда они сидят втроём в кафе. Он, Куроо и Кенма. Общаются о работе и прошедших событиях, подкалывают Тецуро по поводу и без, смеются даже.

Кенма выходит всего на пару минут, ответить на звонок, а Куроо отпивает свой приторный сладкий кофе и поворачивается к Цукишиме, с которым сидит рядом.

— Ты такой хороший, — вздыхает тихо, с тем влюблённым дурацким выражением лица, какое обычно бывает, когда он слегка пьян. — И он тоже очень хороший, да?

И весь этот образ рябит из-за нервно надломленной брови и надежды, смешанной с неуверенностью в голосе.

Они оба знают, о ком говорит Тецуро. Кей сам удивляется, как легко даются ему слова, которые никак не разнятся с мыслями.

— Да, — кивает и приподнимает уголки губ в лёгкой улыбке. — Хороший. Очень.

Во взгляде Куроо мелькает удивление, на смену которого сразу приходит какой-то почти детский восторг и благодарность.

Весь оставшийся вечер Кей участвует в разговоре как и обычно, но изредка, в минуты чужого диалога, пытается отследить свои чувства. Ищет хоть каплю, кроху ревности, с которой раньше тянул Тецуро подальше от его друга детства и по совместительству бывшего парня. Ищет старые волнения, страхи от того, что Куроо, любимый Куроо, может вернуться от него к Кенме.

И не находит.

Непривычное, но очень приятное тепло, никак не связанное с только что выпитым горячим чаем, разливается в груди. Цукишима поднимает взгляд на Кенму и видит его совсем другими глазами.

Тот самый Козуме, которого так не любил Кей, сидит сейчас перед ним. Тот, который прикрывал Куроо перед родителями, когда Тецуро уезжал к Кею в Мияги. Тот, который помог с переездом в Токио и даже на первое время разрешил пожить с ним совершенно бесплатно, пока Тецуро ищет им общее жилье. Тот, который вытаскивал задницу пьяного Куроо из клубов и привозил живого-здорового домой, в уже найденную квартиру.

Всегда помогал и почти ничего взамен не просил. И не просит до сих пор. Живёт один уже много лет и видится изредка разве что с бывшими сокомандниками, да с Кеем и Тецуро. Не остаётся ночевать, даже когда их посиделки дома переваливают за полночь. Изредка даёт дотронуться, но если подставляется под их руки, то с огромным удовольствием жмурится и смешно морщит нос. Цукишиме он всегда напоминал очень самостоятельного и гордого кота. А вот насколько сложно быть таким, Кей подумал только сейчас.

— Может, поедем к нам? — предлагает Куроо, когда они все выходят на улицу.

Цукишима накидывает капюшон, а вечно мерзнущий Кенма натягивает перчатки.

— Я вызвал вам такси, — спокойно качает головой Козуме, а Цукишима впервые замечает, что привычный тёплый взгляд сейчас направлен не на Куроо, а на него. — И себе вызвал.

На фоне ноет Тецуро. Они не выпили совсем, хотя планировали, и ему жизненно необходимо спиться теперь самому и споить как минимум их двоих. А Кей все никак не может оторвать взгляд от Кенмы. Тот хмыкает и качает головой. И вид у него такой, будто спрашивает «Неужели не понял раньше? Не замечал?»

Цукишима на рефлексах отвечает Куроо, который внезапно ластится сбоку, переплетает их пальцы привычно и хмуро смотрит на Козуме.

Прощание выходит скомканным, а Тецуро дома не даёт нормально подумать, постоянно отвлекает от домашних дел и в конце концов Кей сдаётся. Его сгребают в охапку смотреть кино, смысл которого он даже не улавливает, погруженный в свои мысли.

Нежность между Куроо и Кенмой он видел всегда. И со временем даже начал её принимать, перестал резко реагировать. Сегодня, вот, понял, что вообще не ревнует. А тут новое открытие само пришло ему в руки.

— Тецу, — зовет Кей тихонько в середине фильма и продолжает, когда тот вопросительно мычит в ответ. — Как относится ко мне Кенма?

Не отрываясь от просмотра, Куроо притягивает Цукишиму, сидящего между его ног, к себе поближе. Прижимает спиной к груди и кладёт подбородок на плечо.

— Он тебя любит, — расслабленный в родных руках Кей моментально напрягается и поворачивается к Тецуро всем корпусом.

Неужели так просто? Так легко? Куроо сказал это таким тоном, будто что-то очевидное и даже повседневное.

— Я не шучу, — начинает Тецуро сразу, чтобы предотвратить назревающую волну негодования. — Честно. С виду не скажешь, но ты ему очень нравишься. Иначе Кенма с тобой бы не встречался, несмотря на то, что я его друг. И в руки твои не давался бы тем более.

Кей пытается подобрать хоть какие-то слова среди вереницы пролетающих мимо мыслей.

— А ты? Ну. — он силится сформулировать мысль, начинает нервно кусать губу.

— Не против, — качает головой Тецуро, касаясь нижней губы Цукишимы указательным пальцем и постукивая по ней, чтобы отвлечь. — Ты ведь не был против моих чувств к нему, когда я рассказал.

— Почему тогда мы ещё не все вместе? — вырывается первое попавшееся, и Кей нелепо и неуклюже отодвигается.

Теплые руки не дают далеко уйти. Куроо перехватывает его, до ужаса смущенного, и наваливается сверху.

— И давно тебе одного меня не хватает? — Цукишиме в этом голосе чудится недовольство и ревность, которых на самом деле нет. — Но вообще я думал, что ты будешь против всякого такого.

Тецуро морщит нос и силится подобрать слова взамен последних, но только неопределённо цокает языком и жмёт всем телом, чтобы его любимый Цукки точно не смог сбежать.

— Я был бы, — выдыхает обреченно Кей, когда понимает, что скинуть с себя настырного парня не сможет. — Кажется, ещё пару месяцев назад был бы против.

— А сейчас? — не отстаёт Куроо, усаживается верхом поудобнее и смотрит сверху вниз внимательно.

Его тон совсем не требовательный, и если Цукишима сейчас все же уйдёт от разговора, Тецуро спокойно это примет. Но Кей не хочет молчать о таком важном. Не сейчас и не с Куроо.

— Сейчас не против, — бурчит Кей очевидное и тяжело вздыхает. — Досмотрим фильм?

Пару секунд Тецуро внимательно смотрит на него, изучает, а потом с легкостью освобождает пространство вокруг Цукишимы, устраиваясь на любимое место перед телевизором. Эту тему он сам больше не поднимает. Выжидает.

В очередной из вечеров в квартире Куроо и Цукишимы они собираются поиграть в приставку, пообщаться за работу и просто отдохнуть. Этот раз ничем не отличается от других, пока Куроо не включает музыку и не начинает танцевать. Он тянет за собой Кея, но тот остается сидеть и кивает на Кенму.

Со своего места Цукишима наблюдает за ними. Притихшими, касающимися друг друга предельно осторожно. Куроо, из страха сделать что-то не то. Кенма, чтобы не раздраконить вроде как ревнивого Кея. Медленно двигаются почти на месте. Слегка покачиваются в такт музыке. От их вида приятное тепло разливается по всему телу. Цукишима никогда ни к кому не испытывал столько нежности разом, и это чувство топит и согревает его изнутри.

Его взгляд замечают. И улыбку, которую он пытается скрыть, конечно, тоже. Тецуро улыбается в ответ, протягивает руку, а Кенма оборачивается, пытается отстраниться, чтобы дать место рядом с Куроо его парню. Но Кей подходит сам. Медленно решается, и всё же касается плеча Козуме, мягко направляет его обратно к Тецуро.

Несмело касается талии застывшего, напряженного Кенмы, подталкивает обратно в объятия Куроо, ловит ритм медленной музыки и начинает двигаться.

— Дыши, — шепчет Тецуро, и Козуме действительно глубоко вдыхает, чуть расслабляясь.

Ему и одно-то тёплое тело рядом непривычно. А сейчас Кенму буквально захватили в невесомые осторожные объятия аж с двух сторон. О каком дышать тут вообще может идти речь.

Чужие руки не лезут под одежду, только едва касаются талии и плеча через рубашку. Напряжение, собранное комом в грудной клетке, спадает внезапно, когда Кей прижимается чуть ближе, утыкается носом в макушку и сам облегченно улыбается. Кенма чувствует эту улыбку и горячее дыхание.

Они стоят так довольно долго. Качаются под музыку, дышат новым, непривычным чувством, от которого в груди тепло, а кончики пальцев будто легонько бьёт током при каждом новом движении.

— Останешься? — рискует тихонько Куроо, когда Кенма утыкается носом в его плечо.

По вновь напряжённой спине Кенмы мягко проводят пальцами. Кей пытается успокоить его таким образом.

— Оставайся, правда, — Цукишима сжимает руку на тонкой талии. — У нас. Нет. С нами.

Даже Куроо теперь вскидывает на него удивлённый взгляд. Кей улыбается ему в ответ с вызовом. Не ожидал, да?

Кенме ничего не остаётся, кроме как тихо пробубнить слова согласия, не поднимая головы и сжать пальцами футболку довольного до умопомрачения Тецуро.

Сверху слышится странный звук, и Кенма понимает, что парни быстро и легко поцеловались так близко от него. Никаких неприятных ощущений это не вызывает,

лишь живой интерес.

— Уже почти утро, — Кей смотрит на настенные часы. — Стоит поспать.

Он ни на что не намекает. Отходит на шаг, а Кенме становится так холодно, как давно не было. Хочется просить, чтобы Цукишима вернулся, чтобы не отпускал. Одного Куроо Кенме уже не хватает.

— Может все-таки диван в той комнате? — Кенма стоит на пороге их спальни в длиннющей футболке Куроо и хмуро смотрит на кровать.

Он бывал здесь и раньше, но ни разу не ночевал. Эта территория всегда казалась запретной, и Козуме не уверен до сих пор, что хочет знать все её секреты.

— Да ладно тебе, — Тецуро пытается спрятать волнение за маской веселья, настолько показушного, что никто ему не верит. — Тут мягонько, смотри.

Он проминает постель ладонями несколько раз, будто эта выдуманная мягонькость на жёстком матрасе может и правда заманить Кенму на кровать.

Цукишима цокает откуда-то справа и подходит первый. Протягивает руку, приглашает. Кенме большего и не нужно.

Каким-то образом они сразу устраиваются так, что меняться местами больше и не хочется. Кенма посередине. В центре чужих объятий, в центре внимания. Ему в кои-то веки тепло в постели сразу. Оказалось, не нужно ждать, пока нагреется одеяло, если ты зажат теплыми людьми с двух сторон. И смотреть в потолок ещё час не надо. Засыпается мирно, сладко, быстро.

— Ты посмотри, вырубился, — Куроо тихо хихикает в подушку.

Кенма лёг спиной к нему, и Тецуро пользуется этим, чтобы немного пошуметь и сменить позу на более удобную. У Цукишимы такой возможности нет. Ему уткнулись буквально в шею и греют теперь теплым спокойным дыханием.

— Спокойной ночи, — шепчет Кей едва слышно, перехватывает руку Куроо на боку Кенмы, и сжимает.

Ответом на это ему служит что-то невразумительное и тихое, что Кенма бурчит ему в шею сквозь сон, и легкое поглаживание запястья от Куроо.

Невозможно представить, что буквально вчера они засыпали одни. Будто другая жизнь, далекая и лишенная одной ценной детали. Детали, которую Куроо и Цукишима теперь из своей жизни ни за что не выпустят.