Вечерело, и Мьолвен покладисто сидела на ступеньках у входа в Гильдию Магов, уминая доставшийся по случаю пряник. Безумно вкусный и, что больше всего радовало, не единственный. Так что у Феннориана пока ещё были шансы приобщиться к прекрасному, к тому же Мьолвен великодушно давала ему фору, начав своё пиршество с обкусывания глазури.

Стоило солнцу окончательно зайти, а Мьолвен доесть третий по счёту пряник, как на улицу наконец-то вышел Феннориан, пряча за спиной нечто напоминающее по очертаниям корзинку.

Ответственным за приветственные восклицания был назначен развалившийся в ногах медведь, а сама босмер ограничилась только размахиваниями надкусанным пряником. Потому как разговаривать с набитым ртом — неприлично.

Феннориан присел рядом на ступеньки, поставив корзинку в опасной близости от морды медведя. Мьолвен с любопытством заглянула внутрь, а затем, сверившись с содержимым кулька, звонко рассмеялась.

— Теперь понятно, кто увёл у меня из-под носа почти все местные вкусности, — вытерев выступившие слёзы, она протянула полупустой кулёк Феннориану, как бы предлагая убедиться в правдивости слов.

Но вампир лишь выудил из кулька пряник в форме волчьей головы и, ничуть не раскаиваясь, произнёс:

— Совершенно не понимаю о чём ты.

А затем, прикрыв глаза, откусил пряничной животине ухо под сдавленное покашливание Мьолвен, которой пряник пошёл совершенно не в то горло.

— Интересно, а норды добавляют мёд во все свои блюда? — задумчиво произнёс Феннориан, разглядывая покрытого глазурью одноухого волка.

— И в напитки, кстати, тоже, — поделилась наблюдениями не совсем отошедшая от культурного шока Мьолвен.

Не каждый день вампир откусывает волку ухо на глазах у оборотня. Пусть даже волк — лишь пряник. На всякий случай она ощупала свои — пока, к счастью, целые — уши и закинула в рот остатки пряника.

— Непривычно, но… сладко.

Даже дремавший в опасной близости от корзинки медведь попытался было приобщиться к дегустации, но был невежливо остановлен сапогом Мьолвен. Впрочем, стоило хозяйке вновь отвлечься на Феннориана, как бурый сладкоежка тут же сунул морду в корзинку с пряниками.

— Да чтоб тебя! — босмер запустила в обнаглевшее животное первым, что попалось под руку.

И, увы, это оказался собственный полупустой кулёк. Подношение было встречено радостным рычанием и тактическим отступлением, потому как Мьолвен от расправы удерживала только рука Феннориана, наблюдавшего — не без доли веселья — за происходящим.

Он притянул бушевавшую от негодования Мьолвен к себе и уткнулся носом ей в макушку.

— Сдам его обратно лесной родне, — ради приличия проворчала босмер. — Пусть пострадает без мёда и пряников.

Ответом было лишь негодующее медвежье ворчание, смешанное с чавканьем.

— Абсолютно невоспитанное создание, — уныло заключила Мьолвен, положив голову на грудь Феннориану. — Не смешно!

Откровенно веселящемуся вампиру достался тычок под рёбра, приправленный недовольным сопением. В остальном босмер так и осталась сидеть на своём месте, справедливо опасаясь, что второго круга объятий может и не произойти.

Перед носом соблазнительно мелькнула половинка волчьей головы, как своеобразное предложение мира. Мьолвен приняла подношение и вопросительно взглянула на смакующего свою долю Феннориана.

— А оборотни разве едят друг друга? — осторожно уточнил Феннориан, когда уставшая искать во всём подвох Мьолвен откусила от своей половины ухо.

— Сильные едят слабых, — процитировала она древнюю как Нирн мысль и, смахнув с губ вампира мелкие крошки, добавила: — а я — пряники.