— Вам для девушки? — заметив чемодан и бегло оглядев посетителя, расплылась в улыбке цветочница. — «Не похож на того, кто разбирается в цветах, но явно при деньгах. Подсуну-ка я ему увядшие букеты», — мысленно кивнула себе, шире растягивая ярко накрашенные губы: — Вот, возьмите этот, розы и лилии, ни одна девушка ещё не осталась равнодушна!
Посетитель лениво повернул голову в сторону указанного букета и тут же брезгливо поморщился:
— Мало того, что лилии отвратительно воняют, так ещё и розы явно завядшие, — её улыбка тут же ухнула с лица. — Если вы так пытаетесь наебать каждого, кто к вам заходит, тогда понятно, почему приходится торговать гнилыми вениками.
— Сэр, я…
— Не нужно, — холодно отрезал мужчина, направляясь в дальний угол, где пухлые розы будто переливались в лучах полуденного солнца.
— Запакуйте, — тщательно осмотрев каждую, протянул он три длинных цветка.
— Прекрасный выбор, сэр, чудесные розы, они…
— Да-да, знаю, можно побыстрее, — потирая висок, устало произнёс в ответ и положил на прилавок несколько купюр.
Цветочница поджала губы и привычными движениями обернула колкие стебли бумагой, перевязала атласной лентой. Кивнув, посетитель подхватил букет и, между тем прокатив свой тарахтящий чемодан, покинул лавку.
— Придурок какой-то, надеюсь, тебе эти цветы в лицо швырнут, — злостно пробормотала ему вслед продавщица, принявшись расправлять всё то жухлое и бледное, что имелось на её прилавках.
Леви чуть прищурился от яркого света и аккуратно оттянул ворот рубашки. Да уж, лето в Нью-Йорке — то ещё испытание; духота да вонища, что не исчезали ни ранним утром, ни тем более под вечер. Асфальт, казалось, плавился и источал волны жара, походя на раскалённую батарею в холодную зиму. Кинул беглый взгляд на часы — отлично, будет дома к полудню. Командировка закончилась днём раньше и вернулся он в субботу — значит, впереди целые выходные, что можно провести под спасительной прохладой кондиционера, слушая жены трель да пива шипение.
Он небрежно махнул проезжающей желтой машине, и та остановилась у обочины. Закинув чемодан в багажник, устало опустился на заднее сиденье.
— Квинс, Флашинг, 160-я улица, семьдесят один.
Таксист кивнул, умело встраиваясь в поток машин. Ехать минут сорок, есть шанс подремать. Волосы тихо покачивались, скрывая сомкнутые ресницы, под которыми глубокими тёмными кругами уже отражались итоги недельной командировки в Сиэттл. «Ругаться опять будет», — мелькнуло в его сознании, памятуя хмурящуюся Петру, что то и дело заводила одну и ту же песню, мол, Леви безустанно работает, и силы его уже на исходе. Одним словом — полагался ему отдых. Тихо хмыкнув себе под нос, Леви скрестил руки на груди, погружаясь в неглубокую дрёму.
Поднявшись на этаж, он несколько минут привычно пошарил по карманам, доставая ключ.
— Это ещё что? — нахмурился он и тут же покачал головой — опять она дверь забыла закрыть. Ну что за женщина! Чистый ребёнок.
Ещё с того момента, когда она, совсем ещё молоденькая выпускница Аризонского университета, пришла к ним в редакцию стажёром, Леви безотрывно поражался её наивности. Смешливая, с длиннющими рыжими волосами (которые, впрочем, ныне кончиками едва касались плеч) и огромными зелёными глазами в обрамлении пушистых ресниц, она бегала как заведённая на любые задания редакции, бралась за всю работу с восторгом и отдавалась ей целиком. А уж если о чём-то просил сам Леви, то сначала смущённо краснела, отводя взгляд, а потом сдавала тщательно отработанный материал, преданно глядя в глаза и робко перетаптываясь с ноги на ногу.
— Да она ж влюблена в тебя, — посмеивались коллеги, а он лишь хмурился в ответ, наблюдая за хорошенькой практиканткой.
Слепым Леви не был. И что Петра весьма хороша собой — и личиком вышла, и фигурка ладная — прекрасно видел. Сам же, однако, не спешил проявлять внимания — не до того, считал. А потом как-то после пары бутылок подшутил над девчонкой. И то было на спор! Мол, ну не столь же она глупа, чтоб бежать полы мыть по его просьбе. Оказалось — столь. Стыдно было поутру за унижение девки; стыдно настолько, что захотелось пригласить её на кофе. А потом ещё раз. И со временем как-то само запомнилось, что пьёт она капучино на овсяном молоке с лавандовым сиропом (Леви всю эту сладость мнил страшной дрянью), а вскоре и просыпаться рядом стало не так уж и плохо и даже… правильно. И дурацкие цветы дарить приятно, хоть и смысла не видел, но вот и спустя пять лет она каждый раз умилительно краснела и шептала благодарность под нос, хрупким телом прижимаясь к нему. Такая беззащитная, такая маленькая, такая его.
— Петра, — позвал он, повесив пиджак на вешалку. — Опять дверь не закрыла. Сколько раз я…
— Леви! — кутаясь в тонкий халат, выскользнула она в коридор. — Я ждала только завтра!
— Удалось вырваться пораньше, ты не рада? — сгребая её в охапку и втягивая цветочный аромат растрёпанных волос, протянул он. — Ты что же, всё ещё в постели? Заболела? — аккуратно приподнимая за подбородок, всмотрелся он в распахнутые глаза.
— Нет-нет, что ты! — она нервно усмехнулась, затягивая на талии поясок. — С Нанабой вчера засиделись, легла под утро. А что, ой, это мне? — она быстро переключила внимание на розы. — Ой, Леви, спасибо, ты как всегда, мои любимые! Ну что же ты, — она подхватила его под локоть, утягивая вглубь помещения. — Пойдём, устал, наверное. Пойдём на кухню…
— Не торопись, дай хоть душ принять, — направляясь в сторону спальни, ответил он. — А потом уже…
— Нет, Леви, стой! — она затравленно метнулась к двери, перекрывая её спиной.
— Да что с тобой такое? — он озадаченно уставился в её глаза, только сейчас подмечая довольно помятый вид и в панике мечущиеся из стороны в сторону глаза. — Петра… — вмиг посуровел и толкнул дверь в комнату.
Тихо щелкнул замок, распахивая створку. И Леви замер, так и не опустив руки. Глаза чуть расширились, чтобы тотчас вспыхнуть холодной всепоглощающей яростью. Горло в секунду перехватило удавкой, в районе солнечного сплетения защемило так, что вдохнуть теперь и вовсе казалось чем-то невозможным. Губы превратились в туго сжатую нить, а на лбу выступила тонкая венка.
— Леви, я… это не то… — захлебнулась Петра словами, попятившись и прикрывая рот рукой.
— Вот как, значит… — опираясь плечом о косяк, проговорил он, лишь чудом умудряясь сохранять беспристрастный тон. Но знала, знала Петра, что за этим деланным спокойствием скрывался пронизывающий, истинный гнев. — День добрый, Оруо. Давай, давай, застёгивай штаны, я не тороплю.
— Леви… — метнулась было к нему Петра, выронив букет, но он поднял ладонь, отчего она застыла, словно лбом ударившись о невидимую стену.
— Не хочу ничего слышать, — сквозь шум в ушах собственный голос казался совершенно чужим.
Петра тихо всхлипнула, прижав руку к груди, и уже было хотела ринуться к нему, однако оцепенела всем телом.
— Документы пришлю с адвокатом, — тихо произнёс Леви, не сводя взгляда с Оруо, который, точно рыба, открывал и закрывал рот.
— Документы?.. — глухой голос Петры надломился.
— На развод. Подпишешь со своей стороны и отправишь мне. Аренда квартиры действует еще три месяца.
— Леви, пожалуйста…
— Живи тут. Выгонять не стану. Будешь на работе — приеду за вещами.
— Прости, прости… — опускаясь на колени, всхипывала она.
— Кстати, о работе. Переведёшься в другой отдел. Либо вали на хрен с редакции.
— Пожалуйста, выслушай… — протянула она руку, цепляясь за штанину брюк.
— Не смей меня касаться. — Тут же прошипел он, резко отступая назад. — Разговор окончен.
Она внезапно тихо засмеялась, упираясь в пол рукой. Леви краем глаза смотрел, как слезы катятся по бледной коже щёк, будто выискивая тропинки меж россыпью веснушек. Она низко склонила голову и прошептала:
— Тебя никогда не было рядом, — Леви замер, не отрывая глаз от рыжей макушки. — Слышишь, никогда. Ты был со мной будто из жалости. Я даже сомневаюсь, что ты любил меня, — дрожащим голосом продолжала Петра. — Признайся хотя бы в этом, раз не хочешь выслушать. А он…
— Что — он? Ебал тебя, пока я деньги зарабатывал? Тебе ещё хватает мозгов меня обвинять? — криво усмехнулся в ответ, прикрывая глаза и шумно втягивая воздух. — И вместо того, чтобы поговорить со мной, ты решила проблему, раздвинув ноги перед этим? — кивнул он за спину. — Хороша же жена у меня. И в горе и в радости, кажется, так? Прекрасно, Петра, просто великолепно.
— Да тебе и дела до меня не было! Думаешь, это началось вчера? — сглатывая слёзы, рвано произнесла она. — Ты ничего не замечал. Работа, работа, работа, дежурные цветы, дежурные объятия, всё как положено, словно я живу не с человеком, а с куском камня.
— Ну что же, — немного помолчав, медленно произнёс он. — Теперь ты можешь жить не с куском камня. Поздравляю. Ты свободна.
Он в последний раз глянул в прозрачные от слёз глаза жены, задержал взгляд на её трясущихся губах и вдруг отвернулся, явственно ощущая, как обида, где-то под рёбрами, распушила иглы. Кололась столь сильно, что очень хотелось кричать. Или…
— Эй, Оруо, — тот тут же поднял затравленный взгляд. — Уволен. Заявление завтра на моём столе. Усёк?
— Сэр, я… Пожалуйста, сэр, — Оруо тут же побледнел и почти подлетел к Леви, складывая руки в молитвенном жесте. — У меня родители, сестра, их некому содержать, мне нужна эта работа!
— Надо было думать о работе прежде, чем прыгать в койку к моей жене, — сузил глаза Леви. — Заявление. Завтра.
— Сэр, умоляю, — Оруо отчаянно ухватился за рукав белоснежной рубашки.
— Леви, нет! — испуганно вскрикнула Петра, но Леви, сжав ему горло, уже впечатал Оруо в стену; паренёк, право, пытался хватку расцепить, но та лишь усиливалась с каждой потугой.
— Только тронь меня ещё раз, шваль, я тебе руки вырву и скормлю их бродячим псам, понял? — Оруо продолжал хрипеть, фалангами цепляясь за руку Леви. Тот молча приблизил своё лицо, вынуждая Оруо съехать ещё ниже по стене. — Не слышу…
— Д-да…
— Отлично. — Холодно выплюнул он, резко разжав хватку, и Оруо тут же рухнул на пол, заходясь в кашле. — Развлекайтесь дальше, голубки.
И, подхватив чемодан, хлопнул дверью с такой силой, что свадебное фото рухнуло на пол, тут же рассыпаясь осколками. В общем, как-то всё не очень хорошо получилось.
***
— Эрен! Отвернись и не смотри!
— Ауч! Мика, ты что! — чуть ли не успел отшагнуть от захлопнувшейся двери. Вот совсем не этого Эрен ожидал, когда в выходной заглянул к своей невесте.
Нет, скромной — если не сказать, что странной! — она была всегда. Но вроде договорились сегодня встретиться именно здесь, что за дела такие?!
— Микаса! Какого чёрта? — очень хотелось ворваться в комнату, но получить опять по лбу всё же хотелось меньше.
— А ты не знаешь? — даже столько лет спустя её голос заставлял нутро сладко сжиматься. — Нельзя видеть невесту в свадебном платье! К несчастью!
Эрен открыл было рот, но тут же подавился улыбкой. Лопатки коснулись стены, тогда как насмешливо выдалось:
— Твоё лицо, вроде, не в платье, — хоть его-то увидеть можно?
Микаса секундой замялась. Лицо, может, и можно, но…
— На! — и сразу брякнул телефон.
— Серьезно?! — чуть ли не фальцетом возмутился Эрен, но взгляд уже упал на телефон, а палец привычно смахнул вверх. — Мика, хорош! — поглядывая на снимок острых ключиц, хрипловато выдал он. — Не откроешь?
— Нет!
— Понял, — отрываясь от телефона и, впрочем, не ожидая иного ответа, он, тихо посмеиваясь, осел на пол. — Мика-а… — ногтями скребнул. — Глупенькая ты, Микаса. Не в платье же дело, — из-за двери раздался тихий хмык. — Вот как, — покачал головой Эрен. И тотчас развернулся, почти примыкая губами к замочной скважине: — Эй, Мика… Платье твоё — глупость. И приметы тоже. Знаешь почему? — ухмыльнулся, нисходя в шёпот: — Я тебя без платья люблю гораздо больше.
— Дурак! — раздалось из-за двери, отчего Эрен лишь расхохотался, прислоняясь спиной к двери и вытягивая ноги.
— Я что пришёл-то… Братец мой всё же будет, — он склонил голову, недовольно поглядывая на мыски кроссовок, которые где-то уже умудрился запачкать.
— Ох, чёрт… — с другой стороны двери раздался шорох. Видать, села на пол, чтобы поближе быть. — Не сиделось ему в своём Лондоне. Не подерутся же?..
— Понятия не имею, — задумчиво протянул. — Этот-то будет?..
— Хватит называть его «этот», — недовольно отвечала Микаса, — он, между прочим, тебе работу дал.
— Помню-помню. Просто… — Эрен поморщился, потирая челюсть. — Жуткий он у тебя.
— Через месяц он официально твой родственник, Йегер, смирись, — холодно бросила Микаса. — Твой братец тоже, знаешь ли, не подарок, но я же не жалуюсь.
Эрен секундой скривился.
— Семья есть семья, Мика, сама знаешь. Я тоже не жалуюсь, просто…
— Что просто? Так и будешь припоминать, как он тебе по лицу съездил? Сто лет прошло, а ты всё об этом, как ребёнок, честное слово…
— Ничего я не ребёнок! — тут же взъелся Эрен. — И согласись, это было не слишком позитивное знакомство с твоим родственничком.
— Надо было ему оставить тебя, чтобы ты с копом подрался? Сам же тогда перебрал на пару с Жаном и полез с полицией бодаться. Скажи спасибо! Не выруби он тебя тогда — сидел бы сутки в отделении.
Эрен усмехнулся. Да уж, посиделка тогда вышла знатная. И так ведь неудачно сложилось, что именно в день рождения Жана, вывалившись из бара, надо было напороться на брата Микасы. То, с каким омерзением он тогда осматривал их внешний вид и Жана, которого рвало в ближайшую урну, — Эрен запомнил надолго. Вероятно, от того и разозлился и что-то (вот бы помнить ещё что именно) ляпнул проходящему мимо служителю полиции. А дальше только и помнил, как раздражение набирало обороты, а потом — темнота. То братец Мики одним разящим ударом украсил скулу Эрена сочным синяком. Долго проходил, разными цветами переливался, да ещё и на собеседование пришлось светить перед будущим руководителем расписным личиком, заботливо замазанное тональным кремом Микасы. А Мика-то, Мика какова! «Сам виноват», — приговаривала, тем не менее подсовывая примочки и какие-то там чудо мази, что якобы должны были тот синяк убрать. Ага. Месяц, целый месяц Эрен ходил нарядным.
— Рассадим их подальше друг от друга, делов-то, — уже более спокойным голосом проговорила Микаса.
— Угу… — он согласно кивнул. — Я скажу распорядителю, чтобы она поправила рассадку. Твой же с плюс один?
— Да, с женой. А твой брат?
— С ребёнком будет.
— С её?..
— Да, — Эрен потупил взгляд. — Как я понял, он взял над ним опеку. Пацан совсем один остался.
Микаса только глубоко вздохнула. Ясно. Значит, плюс два.
— Ладно, я пойду, — Эрен легко поднялся, на секунду задержавшись у двери. — Мика, я тебя люблю, помнишь?
— Помню, — он легко распознал в её голосе улыбку. — Иди, увидимся вечером.
Эрен коротко кивнул, бросив взгляд на часы и набирая номер свадебного распорядителя. Предупредить о двух дополнительных гостях, попросить немного помудрить над планом посадки гостей.
«Еду в центр, вечером в бар?» — параллельно отправил в мессенджер.
«Давай. Позову остальных?» — тут же завибрировал пришедший ответ.
«Замётано».
Он мысленно улыбнулся: до свадьбы всего месяц.