У Стива такой странный взгляд, словно он в этот момент сосредоточенно перебирает слова в голове, подыскивая правильные и заставляя себя перевести их в звук. Тони прекрасно знает этот взгляд, улавливает его подсознательно: в сокрытии эмоций он сам профи. Но видеть подобное выражение лица у Стива он совсем не привык. Стив всегда производил впечатление уверенного в себе человека, способного удержать эмоции в узде, в любой ситуации знающего, что нужно сказать, ведь на его стороне внушительный багаж жизненного опыта. Но по сути же так и есть? Под сотню лет человеку, как-никак.
Так было, во всяком случае, до того как объявился Барнс. С этого момента Стива как подменили, и чем чаще Тони на него смотрел, тем яснее видел его фактические двадцать с хвостиком. Тони отчётливо помнит себя в этом возрасте: как сам метался из стороны в сторону, ища место — своё место — в этом мире. И со Стивом происходило то же самое. Раньше Тони не особо на этот счёт задумывался, но именно тогда кристально чётко осознал, насколько Стив ещё молод.
— Просто выкладывай начистоту, Кэп, — говорит Тони. Он с ногами сидит в плюшевом кресле, в коконе из старого лоскутного пледа и с чашкой парящегося кофе в ладонях. Давно он не чувствовал себя так мирно и расслабленно.
Рот Стива приоткрывается, но он так и не издаёт ни звука и снова его закрывает. Выражение лица делается ещё более сложным.
— Будешь рвать и метать, если я скажу, что больше ни в чём не уверен?
Тони отставляет кофе на столик. И задумчиво мурлыкает под нос, анализируя вопрос.
— Месяц назад — думаю, да. Пожалуй, я бы тебе даже врезал.
— Возможно, это вправило бы мне мозги.
— Попытка не пытка. И триумфальный провал.
— Точно, — тянет Стив. — Я всегда был твердолобым. Баки по этому поводу сказал бы-... — он затыкается. — Прости.
Не выдержав его грустного взгляда, Тони отводит глаза. От имени Барнса, даже от самой мысли о нём всё внутри переворачивается. До настоящего времени Тони так до конца и не разобрался, что думает насчёт случившегося. В груди до сих пор клубится ярость, сгустком кислоты кипит под кожей, готовая брызнуть наружу при мельчайшем триггере. Он предпочитает эту дрянь просто игнорировать, хотя и понимает, что делу это никак не поможет. Но видит бог, как же его достала чёртова борьба без конца и края. В конечном итоге, чем-то приходится жертвовать.
С объективной точки зрения, нет смысла обвинять Барнса за совершённые им преступления, ведь, по сути, ответственна за них ГИДРА, в руках которой он был всего лишь заводной марионеткой. В то же самое время некоторая часть Тони — горестный внутренний голосок — рыдает, взывая к глубинной и тёмной стороне души, прося сделать с Барнсом то же самое, что тот сделал с родителями.
Но следом приходит воспоминание, как дребезжал голос Барнса: «Я помню их ВСЕХ». Тогда Тони это никак не проняло, но сейчас, из раза в раз прокручивая в уме эти слова, он невольно содрогается. Будучи Зимним Солдатом, Барнс не отдавал себе отчёта в своих действиях, а даже будь это так — ничего бы не почувствовал, не смог бы почувствовать. Но будучи Джеймсом Бьюкененом Барнсом, будучи Баки, он несёт этот непомерный груз на своих плечах. На своей душе.
Этого слишком много для одного человека. Тони понимает это. О Господи, как же хорошо он это понимает.
— Я сожалею, что пытался убить твоего друга, — тихо начинает Тони, решаясь снова повернуться к Стиву лицом. — Получилось не очень красиво.
Стив коротко хохочет. Жуткий, уродливый звук — порождение боли и печали.
— Не красиво... Тони, убить твоих родителей — вот что было некрасиво!
— Знаю, — Тони чуть дёргает плечом. — Но кого винить на самом деле? Так или иначе, «это уже ничего не изменит».
Стив вскидывается, сердито сверкнув глазами.
— Не надо возвращать мне мои же слова. Как ты можешь так спокойно об этом говорить?
— Потому что, Стив. — Тони, не способный больше усидеть на месте, встаёт из кресла и беспокойно прохаживается. — Могу и всё. По-твоему, я теперь постоянно должен быть в режиме «МСТИТЬ И УБИВАТЬ»?
— Нет, — роняет Стив негромко, но решительно и следом поднимается со стула. Он делает шаг в сторону Тони, крепко берёт его за локти и несильно, но строго встряхивает. — Не хотел бы я ещё хоть раз встретиться с тем Тони.
— Ну ещё бы, ведь этот Тони может и с удовольствием надерёт тебе задницу, — вздёргивает подбородок Тони.
И Стив в согласии чуть склоняет голову, при этом лёгкая улыбка играет на его лице. Но после он нахмуривается, прежде чем серьёзно, с оттенком скорби заговорить:
— Я должен сказать тебе кое-что. Вообще-то, много всего.
— Не сомневаюсь, — кивает Тони. Тут ему и добавить нечего. Как должно было быть, как было бы, как могло быть. Так ли важно теперь?
Стив вздыхает. Ладони соскальзывают с локтей Тони на запястья. Большие пальцы проходятся по тонкой коже с внутренней стороны, обводят выступающие косточки. Стив наклоняется, чтобы проследить губами зажившие костяшки, ощутить текстуру обновлённой, ещё розоватой кожи. От прикосновения Тони вздрагивает.
— Как мы могли до такого докатиться? — спрашивает Стив.
Ком в горле мешает, но Тони всё же выговаривает:
— Идиоты, — мягко, осторожно, словно боясь, что чуть более громкий тон разрушит между ними этот хрупкий момент.
— Правда, — на выдохе. Дыхание щекочет кожу, и от руки у Тони по всему телу разбегаются мурашки. — И куда мы теперь?
— Просто-... — Тони давится воздухом, силой воли приказывая своему телу унять дрожь. — Не оставляй меня. Нас. Мы можем быть командой. Семьёй.
Стив распрямляется и притягивает Тони в тесное объятие.
— Не хочу, чтобы ты думал, будто я предпочёл тебе Баки, — с жаром проговаривает он Тони в волосы. — Я лишь хотел-...
Тони затыкает его совершенно целомудренным поцелуем.
— Знаю, Стив, — говорит он, отстранившись. — Всё нормально.
Когда Стив расплывается в улыбке, от блаженства у Тони захватывает дух. Они одновременно подаются навстречу — и снова в поцелуе нет ничего романтического, простое касание губ, попытка прочувствовать друг друга через прикосновение. Сейчас большего и не нужно и более чем достаточно, что бы у Тони внутри что-то встало на своё место. Он обмякает в объятиях Стива, чувствуя как мятежность покидает тело.
Да, теперь у них всё будет в порядке.