Трудности понимания

Когда аль-Хайтам впустил Кавеха в свой дом, он даже не подозревал, насколько это поменяет его представление о людях и о жизни в целом.

Кавех любил говорить, что аль-Хайтам — натура крайне не романтичная, не понимающая ничего в искусстве и в творчестве. Мысленно аль-Хайтам с ним соглашался, потому что понять хотя бы принцип существования и жизнедеятельности Кавеха ему было не под силу.

— Ты куда ушел в первом часу ночи? Совсем дурной?

— Сам такой, — огрызается Кавех, — я решил сходить на объект, чтобы убедиться, достаточно ли плотный там грунт, чтобы установить дополнительную беседку и утяжелить купол главного здания.

— Это что, не могло подождать до завтра?

— Завтра уже наступило, умник!

После этого разговора в пять утра на пороге их дома Кавех игнорировал аль- Хайтама еще три дня. Тот так и не понял, зачем нужно действовать настолько иррационально, если внесение правок действительно может подождать более подходящего времени.

Кавех вообще был олицетворением слова иррациональность, у него никогда не было хотя бы какого-нибудь плана. Даже распорядок дня у него был свой собственный, дурацкий.

— Во сколько ты встал сегодня? — вопрошает аль-Хайтам, вернувшийся из Академии, обнаружив, что Кавех все еще сидит в пижаме, хотя уже приступил к своим ненаглядным чертежам.

— Так ну, — Кавех чешет затылок, и из его волос выпадает карандаш, — часов в пятнадцать утра, а что?

— Твои действия абсолютно идиотские. Если ты хочешь успевать сдавать свои проекты, нужно начать хотя бы с нормального режима.

— Без тебя разберусь, не мешай, всё вдохновение мне портишь! Иди отсюда!

Аль-Хайтам закатывает глаза и уходит.

Кавех взбалмошный, конфликтный, доводящий своими выходками до белого каления.

— Почему по всему дому разбросаны грязные кружки, но вся остальная посуда чистая? Меня три дня не было, ты святым духом питался?

— Так, нет, подожди, — Кавех отрывается от эскизов, пытась сфокусировать взгляд на аль-Хайтаме, — я вроде бы ел вчера...или позавчера?.. Нет, ну я точно пил кофе, этого же достаточно для функционирования?

Аль-Хайтам с трудом выпихивает его с рабочего места (Кавех сопротивляется даже после трехдневной голодовки, черт бы побрал его дурацкие тренировки с двуручным мечом) и тащит на кухню:

— Мало того, что в доме моем поселился, так еще и собираешься здесь с голоду окочуриться? Вот только трупа твоего мне тут и не хватает!

— Да хватит беситься! Я вообще старше тебя и способен сам уследить за собой! Ну чего ты пристал-то!

Аль-Хайтам страшно злится. Кавех ужасно невыносимый в своем вечном хаосе, и он уже устал ломать голову в попытках его понять.

— Архонты, серьезно? Какой животновод упустил свое чудо? — аль-Хайтам, скривившись, смотрит на лепёшку вьючного яка прямо посреди садовой дорожки около их дома.

— Стой, нет, не убирай! — окно кабинета Кавеха распахивается, а сам владелец чуть ли не вываливается из него, — это моё вдохновение, оставь! Ты только посмотри на эти невероятные линии, я создам шедевр великолепнее Храма Сурастаны!

Внутри аль-Хайтама что-то взрывается то ли от гнева, то ли от полнейшего непонимания.

Его мозг похож на научную лабораторию, в нем все кипит, жужжит, звенит, что-то взрывается, с трудом трутся друг о друга шестеренки. Вся жизнь аль- Хайтама точна, рациональна, понятна. Кавех как будто становится той пылинкой, которая тормозит работу огромного Фонтейновского механизма.

— Тебя невозможно понять, — выдвигает свои претензии аль-Хайтам, — ты слишком сложный и неправильный.

— Я неправильный?! — возмущается Кавех, — Это ты глупец без капли творческого мышления!

— Творческого? Предлагаешь рассматривать тебя, как произведение искусства?

— А может и так! — Кавех скрещивает руки на груди и задирает нос.

Аль-Хайтам улыбается:

— Искусство в Сумеру под запретом. Оно не соответствует принципам работы Академии.

— Ну и пусть! — Кавех слышит тихий смешок, — или ты хочешь сдать меня матрам? Учти, я буду сопротивляться!

Аль-Хайтам на это качает головой и только прижимает своего идиотского соседа к себе. «Всё-таки понять его невозможно», — проносится в голове простая, но точная мысль.