Боги могут вершить человеческие судьбы. Во время ежегодного Камухакари лёгким движением руки они связывают вместе людей, которым отныне суждено стать родственными душами. Это совсем несложно: взять концы алых нитей, привязанных к табличкам с именами, и скрепить их воедино.
Кто же властен над судьбами богов — неизвестно и им самим. Узлы между ними — знак уважения, почтения или надежда на чудо.
Ято со вздохом соединяет ещё двоих красной нитью. Он старается создавать гармоничные пары, поэтому глупая церемония сватовства утомляет. Только вот если уж решил стать богом счастья — будь добр, выбирать с умом.
— Ты ещё не закончил? — Юкинэ появляется неожиданно, заставив Ято вздрогнуть и выронить табличку из рук. Та быстро связывается с другой. Он смотрит на получившуюся пару и откладывает их в сторону — пойдёт.
— Совсем немного осталось. А ты снова опустошал небесные запасы еды? — ехидство в его голосе совершенно очевидно, и шинки оскорблённо хмурится.
— Кто же виноват, что ты меня даже нормально накормить не можешь, бомже-бог?
— Эй! Я обязательно стану самым крутым из всех богов, и тогда у нас будет завались еды. И готовить её будут прекрасные жрицы в каждом из множества моих храмов.
Юкинэ смотрит на уплывшего в свои мечты Ято и давит в себе желание хорошенько ему врезать. Он уже столько лет является его оружием, а храмов и богатств всё не видать.
— Ко мне, Секки.
Ято быстрым движением перерезает не понравившуюся связь и принимается составлять верные пары.
— Вернись, Юкинэ.
Шинки садится рядом со своим богом и наблюдает. Табличек осталось совсем немного, поэтому скоро это должно было закончиться. И тогда им больше необязательно будет здесь находиться. Камухакари было отличной возможностью повидаться со всеми друзьями сразу, но задерживаться совершенно не хочется. Даже спустя столько лет на него и Ято постоянно косятся, перешёптываются. Конечно, священный сосуд у какого-то неизвестного божка. Юкинэ не нравится это место.
— Ну, вот и всё! — Ято гордо смотрит на горку табличек. Отныне эти люди связаны богом и самой судьбой. — Ну что, ещё побудем тут или пойдём?
— Пойдём. Только сначала предупредим Кофуку и Дайкоку.
Ято недоумённо смотрит на стремительно поднявшегося Юкинэ. И чего это он, опять на что-то обиделся?
— Я их нашёл. Вот ключ, — шинки выныривает откуда-то сбоку.
— Отличненько. Пошли отсюда. — Ято хватает его за руку и переносится к дому Кофуку. Конечно, это необязательно, Юкинэ бы и так смог последовать за ним, но так намного спокойнее — Ято не хочет потерять его.
***
Полная луна заглядывает в незашторенное окно, серебрит вещи в комнате. Её свет падает на Ято, придавая ему вид ещё более потустороннего существа, чем он есть на самом деле. Юкинэ смотрит на него, ловит мельчайшие изменения в выражении лица, дыхании, каждое его движение. Сегодня был тяжёлый день: они уничтожили множество аякаши, вызвавших бурю, и очень устали. Ято свалился сразу, как пришёл, едва успев стянуть с себя сапоги и платок.
С тех пор прошло уже четыре часа, а Юкинэ всё ещё не может уснуть, поглощённый мыслями. Через неделю будет очередная годовщина того дня, когда Хиёри оставила их. Всё было так просто: пошла в университет, встретила хорошего парня и стала проводить с ним всё больше времени.
В тот год Ято лично перерезал прошлые связи этих двух и создал новую — общую для них.
Поэтому проступившее на запястье Хиёри имя того парня стало неожиданностью только для неё самой. Она растерянно смотрела на свою руку, кажется, совсем не замечая радостного щебетания Кофуку и её же грустные взгляды в сторону Ято. Сам Ято улыбался, желал счастья и смущал Хиёри подколками. Вечер был весёлым только пока она не ушла. Потом, в наступившей тишине, Ято молча поднялся в комнату. В доме словно загустел воздух, и Юкинэ предпочёл просидеть половину ночи на крыльце. Когда, совсем замёрзнув, он вернулся, Ято, завёрнутый в одеяло по самую макушку, ещё не спал. Юкинэ расстелил свой футон, переоделся ко сну, но тот так и не пошевелился.
— Ты ведь знал, что так будет, — смотреть на подавленного Ято было почему-то больно.
Он промолчал, но завозился под одеялом, стягивая его чуть ниже. Юкине, вздохнув, подсел к своему богу и принялся гладить его по волосам. В тот день он впервые ощутил к Ято что-то похожее на нежность.
И вот сейчас, столько лет спустя, Юкинэ ясно осознаёт, что влюбился в Ято. Только вот у богов не бывает родственных душ, значит, они не могут полюбить.
Шинки старается не думать о том, что никогда не получит взаимности, потому что от этого болит что-то внутри. Юкинэ не хочет, чтобы Ято понял это. Он сможет, он победит эту глупую любовь, он снова будет воспринимать его только как своего бога. Он больше не подведёт Ято, докажет, что его выбрали не зря!
***
Утром Ято — выспавшийся и сияющий улыбкой, а Юкинэ — полная его противоположность. За завтраком он только и пытается, что подавить зевки, но ничего не получается, пока Дайкоку не протягивает ему кружку кофе. Самочувствие лучше не становится, на душе удивительно погано, но Юкинэ не может понять, отчего это. Но влетевшая в комнату Кофуку, радостно подарившая каждому по плитке шоколада, всё проясняет. День святого Валентина. Абсолютно глупый праздник, особенно если ты мёртв и никакая девочка точно не подарит тебе особый шоколад. Хотя зачем ему признание от какой-то девчонки?
— Вставай, Юкинэ, сегодня у нас важные дела! — лицо Ято невероятно воодушевлённое, и Юкинэ мысленно вздыхает. Странный он всё-таки, раз очередную чистку собачьих будок и туалетов воспринимает с таким энтузиазмом.
— С чего бы это? Или ты опять украл заказы у Бишамон?
— Вовсе нет! Да и если бы да, то какая ей разница, у неё их всё равно завались — одним больше, одним меньше. — Обиженный и надувшийся Ято, конечно, выглядит очень мило, но Юкинэ хочет скорее услышать правдивый ответ. Ждать особо и не приходится — бога явно распирает скорее чем-то с ним поделиться. — С утра я получил множество заказов. Так что давай быстрее, мы должны успеть везде!
«Важными делами» оказалась помощь девочкам: для одних приготовить шоколад, подбодрить на признание других, третьим — отвадить поклонниц от объекта их воздыхания.
Лучше бы они бились с аякаши.
К вечеру Юкинэ мало того, что устал, так ещё и загрустил. Смотреть на признания, поцелуи и почти физически ощутимую любовь, было очень сложно. Сейчас они наконец-то сидят на крыше одной из высоток и смотрят на закат. Ято потирает шею — значит, Юкинэ недостаточно себя контролировал и его плохое настроение достигло бога. Но сегодня просто невозможно было держать всё в себе. И он решился.
— Ято.
Тот бросает на него серьёзный взгляд. Очевидно, он уже давно ждёт, когда Юкинэ что-нибудь скажет.
— А почему у шинки нет родственных душ?
— У? Так вот что тебя весь день волновало.
От ласковой улыбки, адресованной ему, Юкинэ ощущает, что краснеет, и пытается это скрыть, делая вид что заинтересованно смотрит на заходящее солнце.
— Понимаешь, духам не положена родственная душа. Когда человек умирает, он обрывает все свои нити — оставляет в мире живых тело, воспоминания, связь со второй половинкой и даже имя. У него теперь может быть два варианта: быть съеденным аякаши или стать орудием бога. Причём первый намного вероятнее. Второй раз не воссоединиться с человеком, положенным судьбой; это слишком жестоко, поэтому у духов такого нет.
— Но если второй половинки нет, — Юкинэ вдохнул поглубже. Ответ, который он получит, может многое решить. — Значит, и по-настоящему любить мы не способны?
Смех Ято увеличивает и без того огромное напряжение в воздухе. Юкинэ терпеливо ждёт.
— Конечно же нет, с чего ты взял эту глупость?
Обнадёживает. Но раз уж они завели такой разговор, то почему бы не спросить ещё кое-что.
— А боги?
— Что?
— Ну, — Юкинэ мнётся, ощущая, как стремительно уходит уверенность в необходимости этого вопроса, — боги могут любить? У них ведь нет родственных душ?
На это раз Ято молчит, но шинки чувствует на себе его изучающий взгляд.
— У богов и правда нет никого, предназначенного судьбой, — протянул он. А через несколько мгновений задумчивость в его глазах сменяется пониманием, и он ехидно продолжает: — Все эти разговоры про чувства и твоё плохое настроение весь день… Уж не влюбился ли ты в меня, а, Юкинэ?
Юкинэ кажется, словно ему с размаху врезали под дых. Щёки пылают, внутри всё скручивается в тугой узел, сердце колотится невероятно быстро. Сбоку шипит Ято, усиленно потирая свою шею, будто это может помочь. Юкинэ понимает, что собственные чувства полностью выдали его и отрицать что-то теперь просто бесполезно. Он опускает голову, стараясь скрыть глаза, в которых неприятно щиплет.
Ято усаживается поудобнее и поднимает его лицо за подбородок. Он долго смотрит на Юкинэ, который не смеет прямо встретить его взгляд. А потом улыбается и целует.
Поборов изначальный ступор, Юкинэ цепляется в спортивку своего бога и отвечает, стараясь повторить его движения. Когда Ято углубляет поцелуй, касается его языка, а затем втягивает в свой рот его губу, Юкинэ понимает, что сейчас задохнётся от переизбытка ощущений и отстраняется.
Они сидят на крыше под загорающимися на небе первыми звёздами и переводят дыхание, разделённые всего несколькими сантиметрами. Яркая улыбка Ято сияет не хуже зашедшего солнца.
— У богов нет родственных душ, потому что они вправе сами выбирать, кого любить, — совсем рядом с Юкинэ, усмехается Ято, склоняясь к нему и окутывая своим запахом. — И, конечно, ничто не может помешать богу любить своего шинки. Особенно если он отвечает взаимностью.
Втянутый в новый поцелуй Юкинэ чувствует, что абсолютно счастлив.