Знакомые, одноклассники, возможно, неплохие друзья. Ничего более. Именно так можно охарактеризовать отношения двух лучших убийц класса. Когда дело доходит до решения убить осьминога или же попытаться спасти его, это становится очевидно и, пока класс делится на «синих» и «красных», понять это не в состоянии лишь один Шиота.
«Враг» находится прямо перед ним. Выдавшаяся возможность показать себя перед человеком, которым он восхищался долгое время, изгоняет из сознания все остальные чувства, веля выложиться на полную и получить, наконец, драгоценное признание своих навыков. Подобный настрой вкупе с разрешением действовать в одиночку не может не повлиять на здравый смысл и, пускай разум Шиоты сосредоточен на спасении учителя, ничего опасного в том, чтобы пойти напролом прямо к флагу вражеской команды он не видит. Впрочем, удивленное лицо Акабане становится достаточным подтверждением, что поступив так, он совершил непредсказуемость. Но отступать уже поздно, тем более что такая внезапность идет на руку. Он атакует.
Первым в дело пускается автомат. Используя его не по назначению, Шиота вводит рыжего в еще большее изумление, которое, однако, не мешает тому увернуться от запущенного в голову снаряда и поступить аналогичным образом, бросив свой груз на землю. Акабане приходит в себя мгновенно, широко улыбаясь, а его лицо, другое, обычно прячущееся за маской легкой насмешки, повторяет это выражение идентично, давая понять, насколько он серьезен. «Ну же, иди сюда! ~» дразняще манят его глаза, вынуждая Шиоту остановиться на полпути, слушаясь забивших тревогу инстинктов. Крепко вцепившись в кобуру с ножом, не теряя из виду одноклассника, он озирается по сторонам в поисках ловушки. Никого рядом нет, но расслабляться еще рано.
— Что такое, Нагиса-кун? Неужели опять струсил? А я-то подумал, что кишка у тебя не тонка, раз решил заявиться сразу ко мне.
Острые обидные слова проникают прямо сквозь возведенную защиту сосредоточенного безразличия. Будучи сказанными не ради шутки, они пробуждают в Шиоте ответную реакцию, на которую в обычной ситуации он бы не решился никогда.
— Я докажу тебе, что прав! — едва ли не кричит он, сдерживаясь, зная, что это привлечет лишнее внимание. — Если ты сильнее, то это не значит, что мы проиграем!
Акабане прекращает улыбаться. Приподняв брови, он хмыкает, упирает руки в бока, а затем на его лице появляется выражение наиотвратительнейшего разочарования, смешанного с едва сдерживаемым гневом. Понизив голос, он угрожающе произносит, чуть ли не выплевывая каждое слово:
— Может, уже хватит себя принижать? Сколько раз ты хочешь заставить меня сказать, что я признал, что ты лучший убийца, нежели я?
Шиота воспринимает эти слова по-своему — очередным оскорблением — вызовом. Ему невыносимо слышать настолько колкую насмешку, ведь он и правда старается изо всех сил дорасти до уровня одноклассника. Продолжать болезненный разговор нет ни смысла, ни желания, так что Шиота, выбросив из головы мысли, сковывающие тело словно цепи, касается кобуры на поясе.
«Я — убийца и мои навыки станут доказательством правоты».
По-видимому, решимость, которой он от этого переполняется, проявляется не только внутренне, что вынуждает Акабане сделать несколько шагов навстречу и принять оборонительную стойку. Со стороны могло показаться, что находятся они в равных условиях, однако рыжему, кроме вымещения своего гнева на однокласснике, нужно при этом еще и не забыться, ведь прямо позади него находится флаг.
Сигналом к бою служит шорох деревьев — непредвиденное появление одноклассников вынуждает броситься вперед, в надежде, что мешать борьбе главных спорщиков никто не посмеет. Так и выходит. Несколько человек из «синей» команды сперва инстинктивно прицеливаются во врага, а затем, узнав сражающихся, решают не стрелять, вместо этого наблюдая. В конце концов, победитель уже определен — «красный» член команды перед ними — единственный выживший противник.
Не осознавая, что от их поединка мало уже что зависит, Шиота и Акабане вступают сначала в бой на ножах и тут же следом в рукопашную, точными выпадами выбив друг у друга оружие. Где-то в листве в паре метров валяется автомат, о существовании которого они помнят оба, так что не дают друг другу смотреть по сторонам, сосредоточенно обмениваясь ударами, не давая отвести от себя взгляда. Бой затягивается, выравнивая шансы на победу и, пока Шиота судорожно пытается придумать, как урвать мгновение, что может вернуть все к тому, с чего они начали, Акабане не ждет, пользуясь своим превосходством в физической силе. Как ни странно, даже когда они начинают выдыхаться, что проявляется в сбившемся дыхании, ни один не уступает другому. Награжденный несколькими синяками Шиота яростно сопротивляется напору неожиданных выпадов благодаря своей ловкости. В головах обоих пусто от адреналина, так что ничего удивительного в том, что они оба забываются, нет.
— Нагиса-кун, мы победили! Флаг наш!
Выкрик становится фатальным для Акабане. Помедлив долю секунды, он открывается достаточно, чтобы Шиота смог воспользоваться слабостью и опрокинуть его на землю, навалившись сверху. Акабане прекращает сопротивляться, но Шиота, слыша только сказанные минутами ранее насмешки, не спешит прекращать бой и с силой обхватывает чужие руки в захвате, что приносит ему долгожданную победу. «Этого недостаточно» — шепчет ему подсознание, хотя разумом он понимает, что сделанное им наконец-то подарило ему право называть Акабане равным.
— Эй, Нагиса, хватит!
Кажется, это говорит Накамура. Смысл слов не достигает Шиоты. Впрочем, когда он видит, как начинают шевелиться губы соперника, он весь обращается вслух.
— Мы проиграли. Ты доказал свою решимость, — с кислой миной недовольно выдает Акабане. — Я тоже попробую спасти этого осьминога.
Еще одно подтверждение равенства уже от «врага» действует и Шиота ослабляет хватку, выпуская одноклассника из смертельных объятий. В этот момент он не чувствует облегчения, а скорее сбит с толку тем, что все уже кончилось. Когда Акабане, поднявшись и отряхнувшись, протягивает ему руку, натянув на лицо примирительное выражение, Шиота принимает ее и встает следом, скорее, по инерции, нежели осознанно. С отсутствием отрицательной реакции одноклассники принимают его молчание и недоуменный вид неожиданностью от победы. Только Акабане, все это время находившийся рядом с ним, замечает, что что-то не так, но когда Шиота отрицательно качает на вопрос головой, не расспрашивает дальше. Рядом начинают появляться остальные одноклассники, с шумными возгласами возникает Коро-сенсей, а затем его догоняют и остальные учителя. Напряженность, возникшая между учениками всего ничего назад, тает как дым. Шиота смотрит на все это со стороны с долей скепсиса — все кажется фальшивым, будто он спит. Вот только он отчетливо помнит, что в кровать сегодня еще не ложился.
У него что-то спрашивают. Он что-то отвечает. Глаза Шиоты то и дело отклоняются в сторону от собеседника на землю в поисках автомата и, когда находят, цепляются за оружие, как только выдается шанс. Через пару минут автомат поднимает его владелец — Акабане и теперь Шиота смотрит уже на него, что вызывает странную реакцию: рыжий мгновенно прерывает зрительный контакт, отворачиваясь. Подходит Акабане с оружием наперевес, уже напрочь лишенный предвзятости в сторону одноклассника, по крайней мере, именно так Шиоте и кажется. Скрытое за маской настоящее лицо повторяет дружелюбное выражение рыжего, и в этот раз отчего-то рождая неприятно-болезненное чувство того, что они все еще не равны. А ведь это признано уже дважды. Совершенно не понимая, что творится у него в голове, Шиота ведет себя как обычно и, как только класс успокаивается достаточно, чтобы вернуться в школьное здание, идет с остальными.
Во время обсуждения дальнейших планов подсознание медленно, но верно, выстраивает перед ним взгляд со стороны на произошедшее сегодня и, получив этим третье подтверждение, что теперь-то он уж точно ничуть не хуже другого лучшего убийцы класса, Шиота улыбается. Все замечательно, ровно до того момента, пока ему не приходит в голову еще раз взглянуть на Акабане. Рыжий что-то обсуждает с Накамурой и они вдвоем, едва сдерживая смешки, кидают друг на друга полные потаенного смысла взгляды. После этого, к своему ужасу, Шиота и осознает причину своего недовольства. Всего недовольства, что испытывает к Акабане. То было желание не только быть ему равным, достойным другом, но и находиться рядом. Ближе, чем кто-нибудь другой.
«Мне и правда, нужно было родиться девчонкой».