Впервые Бэкхён видит её на скалах.

В то утро Бэкхён радуется, позирует для фото, гоняет ногами волны и наслаждается начавшимся отпуском. Чонин смеется, обещает отправить фотографии ее маме, а сам только и думает о том, чтобы быстренько убежать гулять со своим парнем — Бэкки этого засранца знает и отпускает почти сразу, наслаждаясь морем и утром. Пляж почти пустой — видимо, много тут любителей поспать подольше — и ей нравится то, как мягко солнце и ветер ласкают привыкшую к офисной зябкости кожу.

Чудесное пение она слышит случайно — и так очаровывается сладким голосом, что, когда видит девушку, сидящую на чуть выступающих из воды скалах, тут же решает подплыть ближе и познакомиться. Скалы, кажется, недалеко, да и плавает Бэкхен хорошо!

Только вот вода кажется холоднее, чем на мелководье, а легкое платье почему-то слишком сильно тянет вниз. Бэкхен упрямо загребает воду руками и как-то отстраненно понимает, что, кажется, у нее свело правую ногу, а скалы намного дальше, чем она могла подумать…

Открывает глаза она уже на берегу. Легкое платье на ней грязное и помятое, волосы спутаны, но она жива — и это ли не главное? Правда, она совсем не помнит, как выплыла обратно, и совершенно не видит скал, на которых сидела та девушка. Может, их скрыло приливом?

Бэкхен неуклюже поднимается на ноги, кашляет, чувствуя, как першит в горле из-за морской воды, и совсем не замечает устремленного на неё взгляда. Внимательного, жадного и нечеловечески голодного.

Во второй раз Бэкхен слышит пение в саду — прямо рядом с домиком на побережье, в котором она снимала комнату. На этот раз познакомиться с Кенсу ей ничто не мешает — и Бэкхен, если честно, просто очарована. Мягкие руки, бархатистый голос, красивое личико — в её новой знакомой прекрасно всё. Так прекрасно, что Бэкхен отваживается вполне недвусмысленно взять ее за руку в этот же вечер — на что Кенсу только улыбается своими губами-сердечком, а Бэкхен еле сдерживается, чтобы эту улыбку не поцеловать.

Они проводят с Кенсу почти всё свободное время. Бэкхен рассказывает про свою жизнь, про место, где она родилась и выросла, позволяет провожать себя до калитки снимаемого домика и целовать на прощание — мягко, поверхностно и до одури нежно.

Не рассказывает Бэкхен только о Чонине — который, вообще-то, её жених, хоть и не взаправду. Это была его идея — сыграть фейковую свадьбу с подругой детства ему казалось лучшей идеей, чем признаваться родителям в том, что он гей. Бэкхен тоже не хотелось говорить матери, что её привлекают исключительно девушки, парень Чонина был не против — так и порешили. Только вот рассказывать об этом Кенсу… Слишком странно, слишком глупо — поэтому Бэкхен пока молчит.

Через несколько дней она понимает, что молчание это было зря. Потому что Чонин обнимает её за талию и говорит кому-то, что «это моя невеста, Бён Бэкхён» и Кенсу это прекрасно слышит. Улыбается грустно, разворачивается и тихо уходит — в сторону берега. А Бэкхен вспоминает, что Кенсу не умеет плавать и боится воды (Кенсу сама так говорила и почти умоляла не приближаться к морю!) и бежит за ней — в попытках уберечь, отвести подальше и объяснить всё, разумеется, потому что Чонин дурак болтливый и всё совсем не так, но…

Море волнуется, несмотря на безветрие. Кенсу нигде нет — следы на песке и те почти незаметные, будто ступали по нему несколько часов назад.

Бэкхен ищет, Бэкхен зовёт — но не находит и следа Кенсу.

Море еле слышно стонет, разбиваясь о берег, и оседает пеной на прибрежных скалах.