В доме омеги пахло свежим деревом, ягодами и молоком.

— Ты вернулся, — Кенсу растягивает губы, улыбаясь сердечком.

— Конечно, вернулся. Разве мог я бросить своих малышей? — Чондэ приваливается к стене и переводит дыхание, в очередной раз проклиная их чёртовы обычаи.

О том, чтобы выбрать омегу из другой стаи, задумывались многие. Свежая кровь для рода явно была полезнее, чем бесконечные браки между дальними родственниками. Но с людьми волки не спаривались никогда.

— Почему?! — кричал Чондэ в лицо главе стаи, в надежде получить хоть какой-то вразумительный ответ.

— Тебе достаточно знать, что таково веление предков, Чен-Чен, — снова и снова отрезал Чунмён, хмурясь и с неудовольствием отмечая, что его средний сын, его опора и гордость, впервые не удовлетворился этим ответом.

Чондэ прячет Кенсу на границе леса, куда ещё может достать сам, но не дотянутся лапы его стаи.

— Потому что выродок рода человеческого уничтожит нашу стаю, — хмуро произносит его младший брат, заправляя за ухо вплетенное в волосы перо.

— Это тебе твои галлюцинации нашептали? — щерится Чен на Кая, чувствуя колышущуюся в груди неприязнь.

— Если ты не разберешься с этим сам, наследником нашего рода придется стать мне, — продолжает говорить Чонин, будто зная, что брат ничего ему не сделает. Альфа, защищающий избранника — это опасно, но только не для него.

— Вожак-видун, да конечно, — фыркает Чондэ, презрительно отмечая вытатуированные глаза на ладонях брата.

— Я знаю, где ты его прячешь, — бросил Кай и по хребту старшего будто пером мокрым прошлись, — Когда отец погибнет, а ты окажешься предателем, выбирать будет не из кого.

Кенсу слишком слаб и слишком человек, чтобы бежать с Чондэ куда-то, куда не доберутся когти чёрного волка, да и срок уже большой. Малыш пинается, омега улыбается и прижимает ладонь Чена к животу, а альфа целует Кенсу в висок и говорит, что любит своих малышей больше жизни — и понимает, что ему придется это доказать, когда за окном послышится волчий вой. Он не знает, станет он братоубийцей или примет смерть здесь, у облупленной двери, до последнего защищая того, кого выбрала не стая для него, но он сам.

Чондэ принимает из рук омеги кружку домашнего йогурта, улыбается и смотрит, как Су ставит в воду ветки цветущей вишни.

И понимает, что готов. На всё.

Ради него.

Ради них.