— Ты так и не поел.

Мягкий голос Исина — хуже удара. Лухан чувствует себя паршиво сразу, как слышит этот голос.

Он ненавидит Исина.

Больше, чем Исина, он ненавидит только себя.

— Почему ты просто не убьёшь меня? — безразлично шепчет Лу, с отвращением чувствуя, как чужие пальцы ласково перебирают его волосы.

— Я не хочу, чтобы ты умирал, гэгэ. Я хочу, чтобы ты жил. Счастливо. Со мной.

Лухан закрывает глаза.

— Ну же, гэгэ. Не обманывай себя. Твои чувства нормальны…

— Нет никаких чувств, — отрезает он. — Я не педик, ясно?

Исин терпеливо вздыхает.

Он похитил Лухана почти месяц назад. Они несколько раз переезжали — но Лухан не знает куда. В его комнате нет окна — зато есть много ламп, чтобы он не сидел «в темноте, как будто это не твой дом тоже, гэгэ».

У него есть стол, кровать, собственная ванная комната и даже полка книг. Никакой электроники и никаких режущих предметов, конечно. А ещё холодные браслеты наручников на запястьях и прочная цепь — от стены и до плотного кожаного браслета на ноге.

— Я буду хорошо о тебе заботиться, гэгэ. Ты меня полюбишь, — продолжал говорить Исин снова и снова. Принося еду, расчесывая волосы, давая новый чистый халат… Только халат. Другой одежды для Лухана не полагалось.

— Если тебе холодно, могу включить отопление посильнее, — понимающе покивал Исин, — но другая одежда тебе не нужна, гэгэ. Ты же всегда здесь, со мной. Меня ты можешь не стесняться, так ведь?

Больше всего Лухан ненавидел, когда Исин приходил ночью. Он пристегивал его руки к изголовью кровати, фиксировал чертовой цепочкой ноги и доводил его до безумия — каждый раз.

— Тебе же хочется, гэгэ, просто попроси, — шепчет Исин, поглаживая чужой член. Лухан сжимает зубы сильнее, но ничего не может сделать с тем, что у него предательски стоит.

— Тебе же хорошо со мной, — продолжает Исин, касаясь языком чужой головки и наслаждаясь глухим стоном.

— Ты же хочешь меня, гэгэ.

Лухан мотает головой и кричит, что он ненавидит Исина, что он не педик, что у него есть любимая девушка — но на всё это он получает только тихий смех и удар ладонью по члену, от чего его пробивает удовольствием, замешанным на боли.

— Я делаю тебе так хорошо. Я забочусь о тебе. Ты хочешь меня. Зачем отрицаешь? — хрипло спрашивает Исин, седлая чужие бедра и плавно опускается растянутой и смазанной задницей на член Лухана. Лухан скулит, дёргается и повторяет своё «нет, не хочу, уйди, слезь» и почти на стенку лезет — но отрицать бесполезно, у него стоит практически каменно, и от этого противно.

Каждый раз Исин доводит его до безумия. Лухан кончает бурно, громко, красиво — видно, что Исин наслаждается. По тому, как Исин смотрит, как кончает сам — на живот или грудь Лухана — по тому, как бережно относится к чужой сперме, проглатывая всё до капли или же довольно улыбаясь, когда Лухан кончает в него.

— Ты красивый, — шепчет Исин, любовно глядя на то, как блестит на чужом теле его семя. — Какой же красивый.

— Я тебя ненавижу, — хрипло выплёвывает Лухан, даже не глядя на Исина, когда тот отстегивает наручники от кровати.

— Врёшь, — просто говорит Исин, поглаживая Лухана по золотистым волосам.

А он и сам знает, что врёт.

Потому что куда больше он ненавидит самого себя. И своё чёртово тело.