— Аой-кун…

— М?

— Всё хорошо? Ничего не случилось?

— С чего вы взяли? — удивился Шота, перебирая стенд с фигурками, на которые сегодня были скидки.

— У тебя выражение лица какое-то печальное.

— Всё хорошо, Шимоно-сан. Ничего не произошло.

Врёт. Наглым образом врёт. Но ведь нет смысла рассказывать о произошедшем. Или есть?

— Ты лжёшь. — Хиро подошёл сзади и тронул друга за плечо, разворачивая к себе. — Рассказывай.

— Зачем вам об этом знать… — Шота отвёл глаза, закусив щеку с внутренней стороны.

«Почему ты не хочешь рассказать? — неожиданно услышал у себя в голове стриж. — Не хочу видеть, как ты грустишь».

Вот уж чего не ожидал Аой, так это услышать чужие мысли. Чьи они были, парень не смог понять, но это отошло на второй план, когда Шимоно приблизился вплотную.

— Эммм… Шимоно-сан… Вы слишком близко… — пролепетал парень, чувствуя тепло другого человека.

— А, извини. — Хиро будто опомнился и отошёл на пару шагов назад. Аой был готов поклясться, что в этот момент щёки у друга чуть порозовели. Хотя… Нет, это просто воображение разыгралось, не более того. — И это… Забудь. Всё, что я тут наговорил тебе.

Шота кивнул в ответ и повернулся обратно к стеллажу. Стараясь отвлечься от произошедшего, парень стал хаотично рыскать глазами в поисках чего-то. Тут взгляд упал на фигурку белого медведя, у которого был самый что ни на есть мех, красный колпак на голове и прорезь для монет на шее. Копилка! Ну конечно!

— Нашёл, — сказал Аой и взял мишку в руки. На губах у певца расцвела улыбка. — Шимоно-сан, вот. Как думаете, Терашиме-сану понравится?

— Ты ещё в этом сомневаешься? — усмехнулся Хиро. — Конечно.

Улыбка стала ещё радостней, и парень направился к кассе. Глядя ему вслед, сэйю Сё вздохнул: «Иногда он как ребёнок. Милый и беззащитный ребёнок».

***

С неба тихо падал снег. По аллеям бегали дети, кидая друг в друга снежки, гуляли мамочки с колясками, смеялись компании школьников, которые лепили снеговиков. Кипела жизнь. И Аой порой впадал в некую меланхолию, осознавая, что так спокойно он не сможет жить никогда. Нет, бывают, конечно, дни, когда парень ничем не был обременён: ни патрулем, ни озвучкой, ни репетициями. Ничем. В такие моменты певец любил либо читать, сидя на лавочке неподалёку от станции поезда, либо общаться с Кеншо и Дайки, попивая чай и рисуя на бумаге поочерёдно какие-то линии. Это было довольно забавное занятие, хоть и старое, как мир: один рисовал какую-либо деталь, второй что-то ещё пририсовывал, то же самое проделывал третий. И постепенно непонятные каракули складывались в одну картинку. И каждый раз результат был разным и смешным.

— Я — идиот, — неожиданно заявил Хиро, шлёпнув себя по лицу.

— В смысле? — недоумевающе спросил Шота.

— Я перчатки не взял. Холодно, блин.

Неожиданно для себя, Аой остановился и, взяв руки Шимоно в свои, стал на них дышать, попутно что-то бормоча о том, какой иногда его друг рассеянный. Хоть и было всего лишь минус один градус, без варежек или перчаток никто лишний раз не высовывался на улицу.

«Что я делаю?!» — билась в панике мысль в сознании стрижа. Это было уже чересчур даже для Шоты. Страх накатывал всё сильнее от мысли, что Хиро выдернет руки и начнёт возмущаться. Однако тот ничего не делал и просто наблюдал. Столкнувшись взглядом с коллегой, Аой попытался отвести глаза, но не смог. Он буквально утонул в тёмно-карих омутах, не в силах сопротивляться.

Да и Хиро мог бы описать происходящее так же. А может быть и по-другому, оставив только суть. К чёрту внутренние устои, ему нравится Шота безоговорочно. Но что-то мешает сказать об этом. Шимоно и сам не может объяснить, что это.

Повисшую тишину разрушил звонок телефона.

— Это у тебя, — выдохнул сэйю, отпуская руки Аоя.

— Алло? — сдержанно ответил на звонок парень.

— Аой-кун, приди-ка в офис, — раздался голос Шотаро. — Надо поговорить.

— Ладно.

— Вызывают на работу? — вздохнул Хиро. Было видно, что он немного расстроился.

— Ага, — кивнул Шота. — Я пойду тогда… Увидимся.

***

«Я — идиот!» — словно заевшая пластинка крутилась мысль в голове Аоя. Ещё бы! Был риск того, что его чувства раскроют. А уж этого парень ну никак не хотел. Шота даже не задумывался над тем, как повёл себя Хиро в тот момент. Его больше волновали свои собственные действия.

— Ну зачем… Зачем я это сделал? — вслух спросил у себя певец.

— Чтобы потом об этом никто из вас не вспомнил, — раздался девичий голосок.

Шота резко остановился и повернулся на голос. Перед ним стояла та самая девочка, которую он встретил у метро. В этот раз она держала в руках шкатулку, а панду привязала за спину.

— Опять ты…

— Боишься меня, да? — Девочка любовно погладила крышку шкатулки, разрисованную цветами. — Боишься, что я и тебя заберу так же, как забрала других?

— Верни Маэно-сана, — вкрадчиво произнёс Аой.

— А? Ты про кого это? — Пухленькое личико малышки наигранно вытянулось, пальцы прикоснулись к лицу, как бы придавая задумчивое выражение. — Ах да! Ты про того клёста, верно?

— Отпусти Маэно-сана.

— Ой, ну что ты заладил, верни да отпусти. Зачем он тебе? Ты ведь даже предвестникам применение не найдёшь.

Руки непроизвольно сжались в кулаки, а глаза засветились слабым зелёным светом. Ноги девочки вмиг обвил плющ.

— И это всё? — изогнула бровь имбрина, глядя на растение. — Слушай, я ожидала чего-то более зрелищного.

— Где мой друг? — вкрадчиво задал вопрос Шота.

— Тебе необязательно об этом знать. И вообще, плющ мог бы и с ядом быть. Экономишь силу для него?

— Не твоё дело.

— Нобору-чан, не огорчай меня. А я уж хотела тебе помочь.

Аой резко выдохнул и вытянул руку в сторону. Плющ вмиг стал больше, подняв ребёнка в воздух.

— Ооо… Уже лучше. Но… Ты серьёзно считаешь, что я высоты боюсь?

Свет в глазах певца с слабоватого зелёного стал ярко-изумрудным, даже немного красным отливал. Девочка вздохнула:

— Ох, да уж. Так ты вообще рассудок потеряешь. На, лови.

Малышка кинула на землю шкатулку. Та была тут же поймана плющом.

— И запомни: всё забывается. Даже то, что было совсем недавно.

После этого имбрина испарилась.

Отменив действие чар, Шота упал на колени, тяжело дыша. Такого всплеска энергии он никогда ещё не получал. Сейчас это казалось таким диким, но мозг давал ясно понять, что всё произошедшее вполне реально. Подняв голову, парень взял шкатулку, оставленную врагом, в руки и открыл её. Внутри лежало маленькое сердце, которое ещё продолжало биться.

— Что за…

***

— Ты его не вытаскивал оттуда? — спросил Морикубо, когда кохай принёс шкатулку с сердцем.

— Нет.

— Господи… А мне казалось, что такие зверства уже не практикуют.

— Вы о чём?

— Было время, когда существовала некая группа предвестников и имбрин, которые изучали причины появления себе подобных. Говорят, они забирали молодых, подающих надежды предвестников, заключая их в обличье птицы и сажая в клетки. А потом проводили опыты, вырезая сердца «молодняка».

— Хотите сказать…

— Это сердце принадлежит одному из нас. — Шотаро провёл пальцем по крышке шкатулки, на которой было выжжено сердце. — И хранили орган именно в такой шкатулке.

— Может ли это быть… Маэно-сан? — пугаясь своих же слов, спросил Аой.

— Не знаю. Правда.

— Шотаро, я тут… Ого, шкатулка-хранилище! — в кабинет вошла Маая. — Дай угадаю: там уже есть чьё-то сердце.

— Ага.

— Дай-ка сюда.

Сакамото подвинула шкатулку к себе и взяла её в руки, прикрыв глаза. Над головой женщины стали порхать разноцветные светлячки.

— Ладно. Отойдём пока. — Морикубо подтолкнул кохая в спину, заставляя выйти из офиса.

Аой уходить не хотел, но если так надо, то лучше послушаться.

Когда мужчины вышли в коридор, Шотаро прислонился плечом к стене и тяжело вздохнул:

— Аой-кун, насчёт сегодняшнего…

— Всё нормально, семпай, — произнёс Шота.

— Нет. Не всё. Извини.

— За что?!

— Да, Сацуки мне сказала, что в тебе есть потенциал к путешествиям в Портале. А я — дурак. Доверился ей. Не надо было.

— Семпай, я же ведь ещё не был там. Зачем вы извиняетесь?

— За тем, что я согласился, не поговорив с тобой об этом.

— Всё нормально, — улыбнулся Аой. — Правда. Судить вас за то, что вы приняли решение, не обсудив его с кем-то… У меня нет на это права. Вы ведь главный. И я не могу этого сделать.

— А кто тогда? Кто тогда может судить?

— Я… не знаю…

— Будь Томоаки здесь…

— Семпай, так вы…

— Не говори никому, хорошо? Об этом никому не известно.

Такого поворота Шота явно не ожидал. Маэно-сан и Морикубо-семпай вместе… Это что-то из разряда фантастики! Паззл в голове сложился в общую картинку. Так вот почему Шотаро так нервничает. Да, старается не показывать, но всё же… Оттого и безумные мысли в голове.

Ничего не придумав лучше, Шота крепко обнял наставника:

— Мы обязательно его найдём. Слышите, семпай? Найдём.

Аой почувствовал, как на плечо что-то капнуло и снисходительно улыбнулся. Сильные тоже умеют чувствовать боль. Кто может судить сильных людей за проявление слабости? Даже когда никто не видит этого. Кто же?

Отпустив кохая, Шотаро в спешке смахнул слёзы и тихо выдохнул:

— Спасибо.

— Ребят, — в коридор вышла супруга Кеничи, — я закончила. Будьте спокойны, это не Томоаки-сан.