На небольшой лесной полянке, вокруг большого костра, посреди ночи, танцевали дриады и наяды*, играли на флейтах фавны, танцуя вместе с ними. Плясали кидзимуны**, каппы. На мощных ветках деревьев мирно отдыхали кодама и пэн-хоу***. Под осиной сидел тэнгу и вальяжно курил трубку, попутно играя с лешим в карты. У кромки водоёма расположились ундины****, расчёсывая друг другу волосы. Мирная картина, зарождающая покой внутри.

Однако внезапно вся идиллия прервалась. Птицы взволновано улетали прочь из леса, деревья начали погибать прямо на глазах, духи леса, воды и гор в спешке попытались бежать против невидимой злой силы. Лес почернел, завяли травы и цветы, земля умерла. Воздух становился ядовитым, тяжёлым. Пахло смертью. Всё, что недавно дышало жизнью… погибло…

— Беги! Я в тебя верю!

Аой распахнул глаза и резко сел. Дыхание сбилось, пот липкой змейкой стёк по спине, руки слегка задрожали. Такого ему ещё не доводилось видеть точно.

— Очнулся? — раздалось поблизости.

Только после этого Шота понял, что сидит в кровати, за окном воет вьюга, а рядом кто-то стоит.

— Что с остальными? — первое, что пришло на ум.

— Они в порядке. Птицеедов удалось устранить. И сердца тоже невредимы.

— Где я?

— У меня дома. Тебя отбросило ударной волной воздуха. Благо, я успел тебя поймать.

Убрав прядь волос за ухо, певец наконец-то поднял голову. Перед ним стоял Шимоно, держа в руках влажное полотенце и кружку, от которой исходил пар.

— В каком смысле? — непонимающе моргнул Шота, взяв кружку. Земляничный чай…

— В самом прямом, — ответил Хиро и сел рядом. Протянув руку с полотенцем в сторону стрижа, мужчина вытер выступивший на лбу пот и плавно спустился к шее. — Тебе ещё повезло. Сильных ушибов или переломов нет.

Аой лишь молча смотрел на объект своих грёз и не знал, что делать. Да и что думать — тоже. Сейчас о нём заботятся, как о маленьком ребёнке. И кто! Человек, который всю жизнь парня перевернул с ног на голову! Стоп, а откуда он…

Тут до Шоты начало доходить:

— Так вы…

— Да, я знал. — Брюнет убрал руку, державшую полотенце. — С самого начала знал.

— Но… Вы же…

— Нет, я не обычный человек, каким ты меня считал. И не «странный» тоже. Я такой же, как ты, Морикубо-сан, Танияма-сан и другие.

Прикрыв глаза, Хиро медленно вдохнул и задержал дыхание, прикрыв глаза. В этот миг его кожа посинела, волосы слегка покрылись инеем, а температура в комнате упала ниже нуля. На окнах стали вырисовываться причудливые узоры.

— Быть не может… — выдохнул Аой. Ещё бы! В такое поверить сложно! Вот так думаешь всю жизнь, что человек ничего не скрывает, живёт, как все. И тут выясняется, что он — предвестник. И не какой-нибудь, а тот самый Минлей!

«Шимоно-сан…»

«Теперь веришь?»

А вот тут стало не по себе. Когда Шота услышал вопрос в своей голове, заданный голосом Хиро, парня настигло недоумение вперемешку с испугом. Как это так вышло?

Видимо, вопрос отразился на лице певца, поскольку Шимоно сказал:

— Морикубо-сан ведь уже рассказывал тебе про узы между предвестниками? Говорил, что они глубоки настолько, что их могут услышать лишь те, кто любит?

— А… э… — Дар речи у Аоя пропал в буквальном смысле.

— У тебя ведь… цветы растут из шеи и рук. Что за цветы, не знаешь?

— Че… Чт… Как?!

В голове всё перемешалось. И то, что Хиро — предвестник, и то, что он видит цветы, и то, что он слышит мысли Шоты. Голова была готова взорваться от нахлынувших переживаний. Залпом осушив кружку с чаем, наплевав при этом на то, что он был горячим, Аой схватил возлюбленного за плечи:

— Почему… Почему ты сразу не сказал? Зачем надо было держать это в секрете? Я же… — Пальцы ослабили хватку, руки безвольно упали на одеяло. — Я столько лет молчал… Думал, что если скажу, то всё… Прощай, дружба… Прощайте, доверие и понимание… А ты… Так просто… Чёрт!

Шота спрятал лицо в коленях и схватился за голову. Начинала подступать истерия, это плохо. И даже кричащая внутри Кики не была услышана, хотя она негодовала: «Ну что, умник? Добился своего? Боже, надо же быть таким идиотом и не замечать очевидного! Я столько раз уже тебе намекала! Столько раз тебе намёки от него шли! Ты не мартышка с одной извилиной. Ты — жираф без извилин!»

— Эй, ты чего? — заволновался Хиро. — Тебе плохо?

— Нет… Мне хорошо… — неожиданно улыбнулся Аой, издав нервный смешок. Из глаз непроизвольно покатились слёзы. А вот и она — дорогая истерика!

— Перестань.

Аой немного пришёл в себя, когда Шимоно наклонился и легко поцеловал парня в губы. За спиной раздалось пощёлкивание, а на голову внезапно прилетела какая-то жёлтая пыль.

— Камелии… Красивые, — сказал Минлей.

Шота глянул на свои запястья, которые теперь украшали не красные бутоны, а красные камелии. Видимо, те, что росли из шеи, тоже распустились, выпустив пыльцу.

— Шимоно-сан…

— Хиро.

— А?

— Назови меня по имени.

Брюнет придвинулся ближе, убрав кружку и полотенце на прикроватную тумбу. До чего сейчас Шота был очарователен! В этих наивных глазах Хиро готов тонуть вечно. Лишь бы они смотрели только на него. Лишь бы эти руки касались только его. Лишь бы только этот человек принял его таким, как есть.

— Я люблю тебя… — срывается с уст Аоя признание. Видимо, из-за шока происходящего.

И эти слова срабатывают как выстрел пистолета, мгновенно.

Шота прижался к Хиро, робко целуя его в губы и цепляясь пальцами за футболку. Как долго… Боже, как долго это всё было лишь желанием! Как долго это казалось недостижимым! А оно вот — тут, прямо перед носом было!

— Я люблю тебя… — снова повторил Шота, не в силах уже держать свои эмоции внутри. В нём разгорался сильный пожар. Где-то в уголке разума раздался вздох Кики: «Боже, как можно быть таким идиотом, а?»

Хиро мягко повалил Аоя обратно на кровать и навис сверху. Парень под ним резко покраснел и попытался отвести взгляд, но Шимоно не дал этого сделать.

— Смотри только на меня, — сказал он чуть охрипшим голосом, взяв пальцами Шоту за подбородок и повернув лицом к себе. И Шота повинуется. Без всякого сопротивления. Да и не нужно это, если честно.

Наклонившись ближе, Шимоно мягко коснулся губами шеи Аоя, отчего у последнего по телу пробежали мурашки. И в этот момент видение из сна вернулось.

По мёртвой земле, среди умирающих духов, шла девочка с дикой улыбкой. Её глаза были красными, выдыхала она облака из ядовитого пара, лицо изуродовано шрамами от когтей хищника. Одета девочка была в зелёный сарафан в белый цветочек, но это не так уж и важно. Пересекая мёртвый лес, она злобно хихикала и, когда дошла до окраины леса, уже вовсю хохотала. Из ран на ножках, которые появились, когда девочка задевала шипованные кусты и обломки сучьев, текла какая-то чёрная жидкость вместо крови.

— Вам всем скоро придёт конец… — прошипела девочка.

— Шота, я же вижу, что тебя что-то тревожит. — Ладонь Хиро мягко коснулась щеки певца. — Расскажи.

В глазах Шоты действительно был виден ужас. Будто он только что заметил призрака или демона. И это не давало покоя.

— Это… не столь важно… — пролепетал Аой.

— Я так не думаю. Что происходит? Объясни мне, пожалуйста.

— Поцелуй меня.

Так просто эта фраза вырвалась из уст.

— Пока не расскажешь…

— Поцелуй меня, пожалуйста.

Не дожидаясь ответа, Шота сам впился в губы возлюбленного, попутно расстёгивая замок на рубашке Хиро. Пальцы слегка побелели от накатившего холода. А видения не отпускали.

Вот девочка внезапно превратилась в йорогумо*****. Всё так же безумно хохоча, она принялась пожирать фавнов, одного за другим. Выглядело это зрелище откровенно нелицеприятно.

Однако внезапно она остановилась. Над её головой пролетела стайка птиц. Одна из них затормозила и приземлилась на землю, обернувшись в человека. Под его ногами земля вдруг стала возрождаться заново. Внезапно выросли кусты красных камелий. Глаза человека светились изумрудным цветом. Сам он был словно соткан из трав и цветов, на шее, со стороны затылка, росли лилии.

Шота застонал в голос, когда рука Хиро забралась под бельё парня и сжала половой орган.

— Доверься мне… — зачем-то прошептал Шимоно, целуя грудь возлюбленного.

И Аой доверяет. Сгорает от желания и нахлынувших эмоций внутри. Так хочется поскорее стать единым целым с этим человеком!

Их взоры затянуты дымкой, но чёткость картинки никуда не делась. Они видят друг друга совершенно в ином свете. И это будоражило и пугало обоих.

Не проходит и пары минут, как певец вскрикивает от внезапной боли в районе, что был ниже спины.

— Прости… — бессвязный шёпот. — Я… Сейчас…

— Не надо… — Руки Шоты вплетаются в тёмные локоны Шимоно. — Я хочу…

В ответ — ещё один жаркий поцелуй вперемешку с укусами и толчки на грани фола.

Видение в эти минуты никак не уходило.

Человек-Лес поднял руку. Под йорогумо выросли кусты роз, которые тут же вонзили шипы в паучьи лапки. Девочка лишь фыркнула и дыхнула на цветы, уничтожив их. Однако розы не прекращали расти. Помимо роз существо создало также многочисленные лианы, плющи и папоротники. Девочка-Йорогумо забирала жизнь у растений, а они всё росли и росли, не собираясь прекращать. В конце концов ей надоело всё это, и она разом окутала все растения паутиной.

— Ах! Ммм…

— Хмф… Умф…

Пусть ногти короткие, но Аой как-то умудрился ими оставить царапины на спине Хиро. Боль отступила, сменившись наслаждением, которого до этого дня ещё никто из них не испытывал. Многочисленные засосы украшали тела друг друга. Темп значительно увеличился. Все чувства смешались в одном урагане, взорвавшись с громким хлопком где-то внутри.

Ощущения практически можно было потрогать. Так в эти секунды казалось им вдвоём.

— Хиро! — простонал Шота имя возлюбленного, уже физически ощущая завершение действа.

Человек-Лес развёл руки в стороны. И в этот миг девочку окружили деревья. Они принялись бить её ветвями, и даже ядовитое дыхание не остановило их. Ветви ударяли по телу, по лапкам, по лицу. И уже под конец, когда йорогумо лишилась сил, деревья подняли её в воздух. И стоило им это сделать, как Человек-Лес за одно мгновение оказался рядом с врагом и, коснувшись груди малышки, вытащил чёрное, как и душа ребёнка, сердце. Девочка даже не пискнула. А всё ещё бьющееся сердце человек посадил в мёртвую землю. И стоило ему встать, как земля вновь возродилась. Духи переродились заново и вновь стали радоваться жизни. А Человек-Лес, улыбнувшись напоследок, лёг на траву и слился с землёй, зная, что теперь лес в порядке.

Шота доверчиво жался к любимому человеку и мирно спал. И только Кики бросила напоследок перед тем, как тоже уснуть: «Эх, дурак ты, Шота. Но именно поэтому ты добьёшься своего».