Башня Равенкло была одной из самых высоких в Хогвартсе. Третьей по счёту, если быть точнее. Уступая в высоте только башне Гриффиндора и Астрономической, она всё же оставалась самой неприятной для подлёта к ней с воздуха, за счёт огромного количества надстроек, непонятно как умещённой библиотеки и вечного ветра дующего абсолютно хаотично, но при этом определённо — всегда противоположно нужному вам направлению. Если же смельчаку, или безумцу, всё-таки удавалось подлететь достаточно близко, чтобы чётко видеть окна, то найти в них необходимое совершенно не представлялось возможным. Они перемешивались между собой, поэтому думая, что заходишь в спальню девочек седьмого курса, ты благополучно падал на голову декана Равенкло, или на мальчиков седьмого курса. А может тебе совсем не везло и то, что казалось окном — было миражом обманкой и остаток ночи приходилось сидеть, вцепившись в острые зубья башни.
Несмотря на то, что неприступность с воздуха башни Равенкло — была общеизвестным фактом, примерно, раз в тринадцать лет (а может и в семь...) появлялся, кхм, «энтузиаст», который пытался с помпой преодолеть защиту башни, но в итоге также торжественно проваливался. А после бегал от Пивза, предлагающего свою помощь — он мог бы подсадить к шпилю башни Равенкло, конечно подняв беднягу за уши. В конце концов, даже неудачливые гриффиндорцы начинали от него прятаться в подземельях, стараясь находиться как можно ближе к звону цепей Кровавого барона.
Джинни Уизли на все истории про несчастных покорителей башни только фыркала.
— Если действительно хотели — смогли бы. Да и в принципе, думаю тех, кто всё-таки проник в башню Равенкло, минуя ворона, не сильно меньше неудачников, просто им хватает ума об этом не распространяться.
Её старший брат — преподаватель ЗОТИ, Билл Уизли, только добро усмехался на эти слова, отмечая про себя, что его сестра всегда внимательно слушает, когда возникают разговоры про скрытое проникновение в башню Равенкло. Другой же её брат — Рон, никогда не мог в такие моменты пройти мимо и не хлопнуть её по плечу, громко хохотнув:
— Что львица рычишь? Птичку не поймать — слишком высоко летает.
За что сразу получал стайку жалящих металлических пчёл вдогонку, что в прочем не отбивало у него желания шутить одну и ту же шутку множество раз.
— Конечно тебе весело, братец Ронни, тебе же вверх не надо, тебе бы в землю закопаться, или в озере утонуть. На выбор. Все способы прекрасны, чтобы добраться. Могу помочь с любым из них! — прилетало ему в ответ, когда настроение Джинни было настолько плохим, что не хотелось насылать на надоедливого брата никаких заклятий. Обычно в такие моменты Рон ставил пред собой руки в защитном жесте и отступал, а после приходил с бутылкой сливочного пива и мятными леденцами, которые обожала Джинни.
Но в этот раз всё пошло не по стандартному сценарию. После того, как Джинни вспылила из-за шутки брата, он не поспешил исчезнуть из её поля зрения, а наоборот, широко улыбался и смотрел своими голубыми глазами, как будто святящимися изнутри. Джинни нахмурилась и сложила руки на груди, а также осмотрелась — на случай, если свершиться братоубийство, было бы неплохо, чтобы в гостинной никого не было.
— А что, если я скажу, что у меня есть лестница до твоей совятни, или орлиной скалы? Как думаешь, как правильно?
После того как близнецы Уизли выпустились в прошлом году — Рон как будто решил восполнить собой всё их балагурство. Чем очень раздражал Джинни.
— Что ты имеешь в виду? — Она спросила не надеясь в прочем на адекватный ответ. Тем удивительней было услышать ответ.
— То и имею в виду. Я знаю как преодолеть ветра у башни, а ещё как не потерять окно.
Джинни недоверчиво посмотрела на Рона, но хоть его глаза и продолжали лучиться добротой, любовью и малым намёком на озорство, выражение лица выражало полную серьёзность. Во всяком случае так казалось, до того момента, как Рон залихватски усмехнулся и кивнул на невысказанный вопрос сестры, а также поправил неприметную сумку, которую Джинни до этого момента не замечала.
— Накинь это, когда решишь организовать лётную прогулку, а по поводу пути. Если там есть что-то твоё, то ты всегда туда доберёшься! — Рон довольно сощурил глаза, с высоты своего роста легко чмокнул Джинни в макушку, всучил ей в руки сумку и поспешил удалиться.
— Но Джинкс! Аккуратней, пожалуйста, с одёжкой! Я её одолжил, надо будет вернуть! — крикнул он напоследок и исчез за углом, направляясь в комнаты шахматного клуба.
Джинни же держала в руках сумку ещё секунд тридцать, пытаясь осознать всё, что произошло. Она с недоверием рассматривала потёртую, коричневую сумку, словно ожидала, что из неё вылезет или боггарт, или дементор, или, что самое страшное, громовещатель от Молли Уизли, которая очень не хотела заваленных СОВ своей дочери. Всё таки, собравшись с духом, она быстро поднялась в комнату и осторожно, будто коробку со змеями, открыла сумку.
Из неё выпала мягкая серебристая мантия. Джинни подняла её и поразилась невесомости материала. Через секунду она в шоке прошептала, осознав, что ей попало в руки.
— Мантия-неведимка.
***
Ночь была тёмная и безлунная. Светили только звёзды. В час ночи Джинни пробралась на астрономическую башню, крепко вцепилась в свою старенькую метлу и посмотрела на особо яркую сегодня полярную звезду. Глубоко вдохнула. Выдохнула. Улыбнулась, подбадривая саму себя и прыгнула вниз на метле, набросив на себя мантию и исчезая в ночи.
Джинни направлялась к башне Равенкло. Она летела по ветру, но он, казалось, не замечал её, обтекал, протекал сквозь неё. Острые пики башни не мешали, а были направляющими стрелами компаса. Джинни радостно их огибала и стремилась как можно ближе к стенам башне. Если бы она протянула руку, то смогла бы потрогать вековые камни. Что, собственно, она и сделала, радостно засмеявшись. Всё получалось.
Она поднялась немного выше и всмотрелась в чёрные окна, в которых не было видно абсолютно ничего. Джинни нахмурилась. Думая о том, как добраться до нужного окна. Она вспоминала слова Рона. «Если там есть что-то твоё, то ты всегда туда доберёшься!» Джини раздражённо цокнула и подумала, что чьё бы это не было влияние - слизеринцев, кентавров или профессора Трелони - оно ей не нравилось. Что-то её. Она задумалась ещё на секунду, а потом вспомнила, что один раз оставила в нужной комнате свой галстук. Сосредоточив всё внимание на воспоминании о галстуке, Джинни заметила красную нить, ведущую к одному из окон. Медленно направляясь к нему, она подлетела поближе.
Стекло было мутное и не пропускало свет, но Джинни была уверена, что это то, что она искала. Она зацепилась левой рукой за подоконник и перенесла вес на неё. Не сумев разглядеть ничего за окном, она свободной рукой достала из крепления палочку и тихо-тихо пробормотав заклинания открыла окно. С помощью волшебства Джинни закрепила свою метлу у подоконника и всё ещё оставаясь под мантией невидимкой пробралась внутрь комнаты. Все жители спали. Джинни осмотрелась. В комнате было четыре кровати. Три были закрыты балдахином, но одна — нет. Именно эта единственная кровать, которая не была занавешена, была нужна Джинни. А точнее девушка со светлыми, почти серебристыми волосами, которая лежала на ней. Джинни подошла и нежно смотрела на спящую девушку, которая будто светилась мягким светом в ночной тьме, заменяя отсутствующую луну. Хотя, если кто-то спросил Джинни, то она ответила бы, что это луна на небе была такой себе заменой Луны Лавгуд.
— Сомнус Стенере, — прошептав заклинания, Джинни наклонилась как можно ближе и только проверив, что Луна точно-точно крепко спит и не проснётся. Джинни надела на неё тёплые вязанные носки и свитер, которые взяла с собой в сумке. После максимально аккуратно подняла Луну на руки и поразилась её невесомости, словно она была пёрышком, которое в любой момент может унестись ветром далеко-далеко. Джинни прижала Луну к себе крепче и пошла обратно к окну, где ждала верная старушка-метла. Накинув мантию и на себя и на своего бесценного пассажира, Джинни залезла на метлу и медленно полетела к запретному лесу, крепко держа Луну, боясь, что она упадёт.
Стоило отлететь подальше от замка Джинни снизила высоту до пары метров. Она летела так быстро как только могла, свитер Луны приятно покалывал кожу шеи, не давая забыть о пассажире, хотя Джинни всё равно не забыла бы о Луне, никогда-никогда.
Когда они подлетели к запретному лесу, то поднялись так, чтобы лететь над деревьями. Джинни пристально всматривалась, боясь пропустить точку назначения. Поэтому, завидев, светлое пятно среди тёмных деревьев облегчённо выдохнула.
Через секунду они опустились на поляну. В тёмно синей траве мягко светилось тысячи и тысячи разноцветных колокольчиков, они были зеленоватые, красные, синие, жёлтые. Создавалось ощущение, что некоторый садовник, опьянённый красотой ночного неба, решил повторить его в цветах. И у него получилось. Хотя, конечно, никакой садовник тут был ни при чём. А просто звёздные колоколкьчики расцвели в безлунную ночь.
Джинни сняла мантию неведимку с себя и Луны и сразу же укутала в неё девушку. Удостоверившись, что ей тепло, Джинни достала из сумки плед и раскинула его на поляне, после чего наколдовала в банке синий огонёк, который согревал бы их обоих, и посадила Луну как можно ближе к нему. Также из сумки она достала бутылку сливочного пива, много-много лакричных жучков, которые любила Луна, и лимонное мороженое от Фортескью.
Джинни достала браслет из пробок от сливочного пива, в котором каждая пробка была изрисована и заколдована лично ей. Глубоко вдохнула. Выдохнула. И сняла усыпляющее с Луны.
Осторожно присев рядом с Луной, Джинни настороженно ждала, когда та проснётся. Она побледнела от волнения, нервно накручивала рыжую прядь на пальцы и кусала губы. Джинни очень боялась, что испугает свою подругу. И она очень надеялась, что только ПОКА подругу.
В это время Луна уже давно проснулась и просто сидела с закрытыми глазами, наслаждаясь прохладой леса. Приоткрыв глаза, она заметила Джинни и совсем немного вскинула брови удивлении. Впрочем в совсем небольшом. Луна давно заметила, что за Джинни бегает странный, иностранный, мозгошмыг. Видимо это было его воздействием. Луна окинула безмятежным взглядом поляну и улыбнулась Джинни.
— Твои мозгошмыги подсказали тебе сегодня прогуляться? Погода действительно замечательная.
Но тут Луна замолкла и оглядела поляну, она заметила звёздные колокольчики, которыми была усыпана вся поляна, и заворожённо рассматривала каждый маленький осколок света среди тёмной листвы.
Джинн вздрогнула, но в тот же момент взяла себя в руки, и улыбнулась во все зубы.
— Не совсем мозгошмыги, хотя может и мозгошмыги. В любом случае, даже если это они, то пусть дальше развлекаются. — Джинни пыталась говорить как можно уверенней и бодрей, но голос подводил и то и дело переходил на хрип. Она прокашлялась и посмотрела на Луну. Та подсела к одному из цветков поближе и нежно перебирала лепестки, любуясь отцветами. Джинни же любовалась её волосами, которые в свете поляны струились серебром и затмевали для неё своим светом всё в мире.
— Может и не мозгошмыги. — согласилась Луна и повернулась к Джинни, всё ещё мягко, но всё же немного игриво улыбаясь. Словно всё понимала, но ждала что же скажет Джинни. Та покраснела до кончиков ушей и про себя буркнула про эмпатов, которые всё знают, но ничего не говорят. У Луны вырвался тихий смешок.
— Я знала про эту поляну с четвёртого курса, они светятся только в безлунные ночи. Только звёзды, что наверху, что внизу. Мне показалось, что похитить луну для земных звёзд — было бы справедливо.
— Так я похищена? — голос Луны звенел от сдерживаемого смеха.
Джинни только серьёзно кивнула на вопрос.
— Именно. Хотя, конечно, основная цель похищения — не это. Кхм.
Луна выжидательно и с озорством смотрела на смущённую Джинни. Та неловко чесала нос и мысленно ругалась на себя, из-за невозможности собраться. Жар обжигал щёки. Ей хотелось закрыть лицо руками и, чтобы этого не сделать, Джинни сцепила их в замок перед собой и состроила строгое лицо.
— Так. Да, ты похищена. Когда был турнир трёх волшебников, я познакомилась с одним дурмстрангцем. Он мне рассказал, что у них есть традиция. Не смейся! Они похищают невест из дома перед свадьбой. Вот. Ты, конечно, не невеста. И для свадьбы рано. Но Луна! Ты мне очень нравишься! Очень давно. — голос Джинни дрожал, а цвет лица продолжал меняться от красного к белому и обратно из-за волнения. Ей очень хотелось опустить глаза в пол, но она продолжала смотреть на лицо Луны, с надеждой пытаясь найти хоть намёк на ответ. Глубоко вздохнув, Джинни продолжила говорить.
— Ты мне не просто нравишься, я люблю тебя. Я люблю помогать тебе, смотреть как ты читаешь и слушать все твои истории. Я люблю твои волосы, которые светятся в темноте так, что дух захватывает. Я люблю твои проницательные глаза. Я хотела бы отыскать с тобой морщерогого кизляка, делать с тобой амулеты и украшения много-много лет. Вместе готовить еду и много-много обниматься. Мне так страшно, когда я вижу, как кто-то пытается с тобой завести отношения. Мне всё время кажется, что ещё секунда и я потеряю шанс на взаимность. А сейчас у меня есть возможность рассказать всё. И вот — Джинни достала самодельный браслет-амулет и неловко вложила его в руку. Луна с любопытством начала разглядывать браслет.
— Он не такой аккуратный, как твоё ожерелье, но я очень старалась. А ещё он зачарован так, чтобы помогать находить потерянные вещи. И... — Джинни хотела продолжить говорить, смотря как Луна надевает браслет, но та резко двинулась навстречу и обняла крепко-крепко, тепло-тепло. Джинни сама не заметила, когда замёрзла. Тёплое дыхание Луны доходило до уха, а когда она начала говорить — то всего слова проходились щекоткой по коже Джинни.
— Я тоже тебя люблю. И люблю смотреть как ты безрассудно бросаешься в бой в квиддиче, яростно творишь свою магию и вяжешь тёплые свитера. Я люблю с тобой смеяться и давать волю любопытству. И быть твоей невестой или девушкой мне тоже любо. Мы с тобой обязательно найдем морщерогого кизляка, а я ещё всегда буду твоим верным болельщиком. С моими талисманами ты точно проведёшь свою команду к победе как профессиональный игрок квиддич. Наверное, это мозгошмыги, которых отгонять совсем не хочется.
Джинни слушала слова Луны и счастливо смеялась, обнимая её ещё крепче. И ей было совершенно всё равно на мантию, которая валялась в мокрой траве и возможное недовольство брата. Впереди была волшебная ночь с мороженым, сливочным пивом и поцелуями со вкусом лакричных жуков.