***
— Я тебе что сказал? — некогда родной голос ударяется о стены маленькой квартирки, и Субин даже ежится, когда замечает уж слишком серьезного Енджуна. Тот стоит, сложив руки крест накрест на своей грудной клетке, сверлит недовольным взглядом и готов вот-вот обратиться, чтобы тут же альфе вцепиться в глотку и разодрать все к херам. — Чтобы носа твоего мохнатого тут не было, волчара! Разве я непонятно выразился?
Субин не слушает, лишь разглядывает хена и поджимает больше по привычным ощущениям уже скрытые волчьи уши — ему стыдно, но Ен после появления малыша становится таким категоричным и до ужаса эмоциональным.
— Фасолинка моя, я просто с ним носами нюхался — ничего более, — оправдания так себе, особенно для большого грозного альфы-вожака, коим является Субин.
И Енджун считает нечто подобное, поэтому начинает заводиться еще сильнее. — Да что ты?! Просто снюхался, а потом что? Обрюхатишь его, как это сделал со мной? А затем вильнешь хвостом, и пиши-пропало, а?
Субин тяжело вздыхает — будет сложно, но им надо поговорить обязательно. Омега в первый раз даже слушать не стал — просто выкинул все вещи Бина из квартиры и поменял дверной замок. Сказал, мол, что они теперь бывшие друг другу, но на развод пока не подавал. Сейчас же младший хоть что-то успевает сказать. И хочет дальше поделиться этим же.
— Ну да, с альфой же интересней жить и детей заводить получается увлекательней, — он смеется лишь одними глазами, наблюдая за тем, как теперь только что проснувшийся их ребенок носится по квартире, поднимая все на уши. Даже вечно спокойный кот приходит в состояние шока и прячется под диван.
— С альфой? — до черноволосого доходит смысл сказанных слов альфой, и он оглядывается назад, ловя маленький ураганчик на руки, тут же поднимая Ханбина высоко-высоко. И теперь две пары глаз смотрят на альфу, стараясь толком не моргать.
— Хочу к отцу на ручки, — вдруг начинает канючить маленький альфа и протягивает руки к Субину — Енджун не вправе запрещать ребенку нежности со своим как бы экс-супругом.
— Ты же знаешь, что была дележка территории, а мой оппонент по нюханию носов был альфа — иначе зачем все это? С тобой же все было по-другому, милый.
Субин выглядит таким подавленным, и теперь его объяснения звучат так правильно и так логично — и нет, дело не в том, что Ханбин ластится у него в руках и ищет отцовского тепла — Енджун начинает задумываться.
— Хочешь сказать, что я просто вспылил и даже не дал шанса тебе все спокойно мне объяснить?
— Извини, любимый, но да. Этот почти месяц дался мне особенно тяжко без тебя, — он практически переходит на шепот, потому что мелкий в его руках начинает засыпать, и Ен кивает волку в сторону детской комнаты, чтобы положить Ханбина в кроватку и продолжить разговор дальше.
Когда маленькое чудо было уложено наконец спать, Субин аккуратно берет омегу за руку и приближается, чтобы украсть вороватый поцелуй-бабочку. Они буквально просто касаются губами друг друга, но эта вдруг появившаяся из неоткуда нежность окутывает с ног до головы, и супруги утопают в ней без остатка.
— Ты все еще кормишь Ханбина грудью? — вопрос, который ставит Енджуна в огромный тупик.
Он отстраняется от альфы и таращится на него, будто тот говорит несусветную чушь. — С чего ты вообще это взял?
Черноволосый и правда не понимает, почему Бин задает такие глупые вопросы.
— Груди выглядят слегка припухшими, да и запах слегка изменился, как тогда при беременности Ханом.
Ен нервно сглатывает. — Бин-и, кажется… я снова беременный, — Енджун сейчас испытывает две эмоциональные фазы, одна из которых полный афиг, а вторая – чтозаматьтакоепроисходит? Они ведь всегда осторожны в этом плане.
На чужом лице появляется самодовольная и радостная улыбка. — Ты не знал? Пока организм не бойкотировал и не митинговал?
Старший машет головой в разные стороны, все еще переваривая очевидное. — Меня даже еще не подташнивало с утра, боже, — омега выглядит таким растерянным, и Субин считает своим долгом скорее обнять волчицу и приободрить.
— Мы справимся со всем, волчонок, пусти только меня обратно, — его взгляд наполняется просьбой, и омега сдается, растворяясь в этих крепких и теплонежных объятиях блондина.
— Без тебя я правда не смогу. Одному очень сложно, — альфа вновь целует Енджуна, теперь более глубже и чувственней. Сам омега сейчас как оголенный провод — искрится ощущениями и ко всему осторожен, но эти ласки для него безумно долгожданны, поэтому Субину позволено многое.
— А вкус у молока тоже другой?
— Сравни, — и даже это. Точнее, провести дегустацию — особое спецзадание Чхве Субина.
Енджун теперь внимательно следит за тем, как мило оглаживает каждую грудь альфа, как нежно касается твердеющих сосков, а после — как губами плавно вбирает каждый по очереди в рот. Легкость и ласка распространяются по всему организму омеги, и Джун прикрывает веки, буквально ощущает, как пальцы ног поджимаются от ощущений, а чужой прыткий язык обводит сосок и причмокивает, собирая губами каждую бусинку теплого молока. Легкая струйка смачивает края слегка потрескавшихся губ, а Субин практически мурчит от удовольствия — ему смело можно давать прозвище молочного маньяка, но он ничего с собой не может поделать. Его омега такой волшебный, сказочный, невероятный, а теперь он еще и под сердцем их ребенка носит. Это восхитительно. Просто восхитительно.
— Я могу снова переезжать домой? — вопрос, который по сути не требуется задавать, но Субин просто хочет хоть что-то сказать, потому что ощущает огромный переизбыток чувств.
— Конечно же, — теперь Ен целует его, отрывая от любимого действа.
Они дарят много нежности друг другу, а Субин не отходит от омеги и на секунду. Укладываются они спать тоже вместе — в совместных объятиях находят долгожданный покой и уют.
Общение и желание разговаривать делают брак богаче и счастливее — факт.
***