щенят топят сразу

венти приходит к сяо ночью, с впитавшимся в кожу запахом перегара, духами дешевых шлюх, что с ним каждую ночь пятницы; приходит с полупустой бутылкой вина по скидке и улыбкой пьяной. у венти растрёпанные волосы, и он лезет обниматься, ведёт пальцами холодными по бокам, бёдрам, и кажется, будто его блядские руки уже везде — он надавливает несильно на худую шею где-то под кадыком, и сяо рычит сначала, подобно озлобленной собаке, а потом скулит щенком, которого ругает хозяин, когда венти сжимает пальцы сильнее. сяо хочет отстраниться, хочет выгнать этого чертового венти из своей квартиры, потому что у них всё кончено, и «их» нет уже как пару месяцев, и венти теперь не может вот так резко наведываться к нему в гости ночью. и не ночью тоже. но вместо этого сяо предательски ведёт, и ноги будто вмиг проваливаются сквозь пол. он хватается за венти, за его какую-то вроде любимую кофту, и ткань под пальцами трещит. 

венти толкает его к стене, всё ещё в прихожей, всё ещё холодными обмороженными пальцами, и тычется в щеку красным носом; венти смеётся, когда сяо тянется к нему за поцелуем, и сразу отстраняется. венти, сукин ты сын,шипит сяо. он рычит снова, недовольно и озлобленно, и тянет венти на себя — у того в бирюзе глаз тонут ангелы, и сяо тоже тонет. у венти во взгляде только черти пляшут огнями жадными, хищными, и он смеётся, пальцем большим по нижней губе сяо ведёт, потом — по верхней, тянет её, чтобы — клыки было видно. завораживающе. венти бы кончил от одного только вида такого сяо — покорного щенка; растрёпанного и красного. 

он смотрит на сяо с прищуром, улыбаясь, и наконец целует: медленно и вязко, тягуче, целомудренно практически. оставляет на искусанных губах привкус вина и едкого никотина. венти смотрит сяо в глаза — в янтарь чистый, невинный. смотрит в душу неиспорченную, будто сам бог, покровитель чёртов.

венти руками забирается под домашнюю футболку, пересчитывает рёбра, и сяо хочется взвыть. он обещал себе это всё прекратить — остановиться наконец. чувства болезненные пройдут, если не вспоминать, не раздирать ран заживающих, да?

сяо утыкается лбом венти в плечо, когда тот рукой забирается под резинку спортивок. венти пальцами худыми зарывается сяо в копну крашенных им же волос, оттягивает кончики и сжимает у корней; и это всё так приятно, что сяо самому становится противно. какого хуя, венти, ты снова это делаешь? и вопрос утонет в мириадах таких же; утонет в ярких вспышках где-то на периферии. 

венти шепчет сяо на ухо что-то бессмысленное, такое, что говорит всегда и далеко не только ему, и опять останавливается. 

— венти, - сяо не поднимает глаз, чувствуя, как стыд пятнами расплывается по коже на шее и щеках, и тихо, кусая руку, стонет, пока венти водит рукой по его члену, — блять, пожалуйста... - он не знает, чего просит: ни то остановиться, ни то никогда, сука, не останавливаться.

сяо толкается в руку венти сам, напрочь забывая, что он там себе обещал и какие в своей голове делал умозаключения до этого, и венти вдруг ускоряет темп, сжимая волосы на затылке сильнее. сяо стонет — протяжно и отчаянно; сяо ненавидит себя в этот момент так сильно, что хочется заплакать. и венти он ненавидит тоже — такого запредельного, пахнущего ядрёными дамскими духами с цветами, вином и сигаретами; далёкого и недосягаемого. от прикосновений венти будто кожу жжёт изнутри, обжигает чем-то едким и ядовитым. и в этом нет ничего от ангела, кажется — демон самый настоящий. искуситель. 

сяо скулит тихо, потому что больше не может, и жмурится, когда в ушах резко начинает звенеть. вокруг на секунду будто взорвалось целое солнце, и тут же потухло, опустело. 

как и в квартире немногим позже. сяо съезжает по стенке на грязный от чужой обуви пол и взглядом осоловелым замечает на тумбочке полупустую бутылку вина. ёбаный венти. сяо всхлипывает, проводя своими тёплыми пальцами по шее, где ещё минут десять назад были чужие, холодные от мороза. сяо смотрит в собственное отражение в треснутом зеркале, и ему хочется кричать — зачем, зачем, зачем. зачем этот венти снова вернулся, и зачем снова сяо к себе этими ласками привязывает. и сяо ведь ведётся, подобно наивной и глупой псине, что всегда у двери ждёт своего хозяина — верный щенок.