— Да, черт, это слишком сложно, — геймпад небрежно опустился на диван, а тот, кто его держал устало откинул голову на спинку мягкой мебели, прикрыв мятные глаза второй рукой в жесте разочарования очередным проигрышем.
— Не сложнее, чем ты думаешь, я же как-то выигрываю, Тэфи. Ха, надо было на желание играть, глядишь, пошустрее был бы, — весело подначивал его веснушчатый друг, подмигивая огнями персиковых омутов в глазницах и невольно цепляясь взглядом за аппетитную глазурь, обрамлявшую чужой череп подобно замысловатой челке. Кэнди прищурился в ответ и вздохнул, ощущая внутри жгучий укол желания заставить его проиграть ему, да только на другом поприще, нежели в видеоигре.
Когда все это началось?
Ещё при их знакомстве, пожалуй. Лёгкие словесные тычки, словно вслепую, на пробу, бережно прощупывая зыбкую почву, в стремлении узнать, чего стоит собеседник. Безобидные, казалось бы, шутки, обоюдоострыми иглами достигали цели, оседая где-то в костях нетерпением узнать больше. Немного понадобилось времени, чтобы осознать, что вдвоем им было интересно общаться, что-то обсуждать или делать. Ещё меньше его ушло на понимание того, что хотелось чуть большего. Но последний пункт остался неозвученным, сделав общение если не пикантным порой, то уж точно занимательным для обоих, превратившись не то в игру, не то в соревнование: чей бастион падёт первым.
И в желании это узнать встречи как-то сами собой стали дольше, гостить друг у друга стало нормой, не вызывающей чувства неудобства, словно они оба боялись, что не видя друг друга пропустят ответ на незаданный вопрос. В этот раз Кэнди заявился к Эфиру уже вечером, но идея погостить даже пару часов казалась логичной — даже мысль в голову не приходила, что это выглядит неуместно.
— Я просто устал, Эфир, в противном случае – раскатал бы тебя, — ухмыльнулся сладкий монстр, бросая искоса игривый взгляд на приятеля, подхватившего волну сказанной фразы, в непринужденном жесте откинув руку на спинку дивана позади Тэфи.
— Что, надо расслабиться, да? Сам уже не справляешься? — Эфир подмигнул, нагло смеривая персиковым взглядом сахарную белизну черепа монстра, выглядевшего слишком самоуверенно для того, кто действительно устал после целого дня непростой работы. Но вместо ожидаемой капитуляции он схлопнул капкан ловушки, повернувшись к Эфиру нос к носу, стреляя взглядом прохладного ментола от его рта до веснушек и глаз.
— А ты можешь помочь? — на его лице расцвела сладкая улыбка, когда Эфир замер, покрываясь густым туманом морозного смущения от фразы и тональности для ее тягучего произношения, осевшей тяжестью где-то в поясничном отделе позвоночника. Скелет сглотнул, отводя взгляд и лихорадочно соображая, как парировать удар, но кроме глупостей в голове не осталось ни слова. Кэнди этим нагло пользовался, продолжая находиться настолько близко, что шлейф с ароматом малины наполнял голову дурманом, от которого потом долго нельзя будет избавиться.
— Кхм... Может, перекусим или попьем? — выкрутился скелет, все ещё ощущая жар смятения, перекрывающий цвет топлёного молока его костей с россыпью звёздочек, беспрестанно менявших положение, отчего Кэнди всегда находил, за чем наблюдать на его лице. Он считал это очаровательным и улыбнулся ещё шире, когда друг озвучил предложение.
— А что-нибудь сладкое у тебя есть? — Кэнди чуть наклонил голову, невольно сократив ещё парочку миллиметров воздуха между ними, сделав чувство жара чужого смущения ощутимее даже для себя. Но Эфир дезертировал, вставая с дивана и устремляясь к кухне.
— Есть, молоко клубничное сгодится? — парень скрылся в дверном проёме, слыша одобрительное согласие мятноглазого, заодно пытаясь отдышаться от нахлынувшего урагана эмоций, от которого штормило не хуже, чем от медовухи. Курить хотелось до зуда в запястьях, и монстр, перед тем как открыть холодильник, успел сделать две глубокие затяжки любимым вейпом, наполняя пустоту реберной клетки сладким, фруктовым паром. Это немного отрезвило, но зато обнаружило его нервозность: на запах этого дыма в кухне тут же возник силуэт Кэнди, критично осматривая тающую дымку попытки спрятать эмоции в омуте вредной привычки.
— Ну кто так делает, Эфир? Ай-ай-ай, — протянул скелет, подходя ближе, почти с кошачьей грацией, но в последний миг сменил траекторию, с любопытством заглядывая в холодильник друга, пока тот пытался усмирить острое желание затянуться вновь. И когда он почти успокоился, переводя взгляд на полку с посудой, как Кэнди уже оказался рядом, мягко взяв его за холодное запястье, чтобы из пальцев вытянуть вейп, гипнотизируя взглядом не хуже анаконды.
— Чтобы больше не видел этой гадости. Есть более сладкие вещи, разве нет? — муркнул тот, нагибаясь к нему и пропуская руку между его боком и предплечьем, замирая так близко, что Эфир зажмурился, но не успел ничего и подумать, услышав звук наливающегося в стакан молока на столешнице, в которую тот упирался крестцом. И это журчание заставило его изумлённо распахнуть глаза снова, натыкаясь на смешливые оттенки цвета панг в глазах друга. Он снова его подловил, налив напиток весьма пикантным методом, невинно пожав плечами и смахивая с глаза глазурный наплыв розовой челки лёгким движением черепа.
— Что такое? Мне просто к стаканам не подойти, ха~, — Кэнди чуть посторонился, решив дать возможность смущенному другу получить такой нужный глоток воздуха, пока сам с наслаждением начал пить молоко.
— Извини, кроме этого нет ничего, думал завтра купить, — Эфир виновато фыркнул, заливая бушевавший внутри жар холодным напитком, немного унявшим стойкую уверенность в том, что он сейчас сгорит ко всем чертям от такой провокации.
Ему это нравилось неприлично сильно, а оттого и смущало до обезоруживания.
— Не страшно, здесь же клубника~. Люблю такое, хотя не отказался бы от вишнёвого сиропа. Странно, ещё на той неделе он у тебя был, — монстр чуть сощурился, почти требовательно взглянув на друга. И Эфир был готов поклясться, что в мягкой прохладе мяты его взгляда колыхнулась тяжесть ревности. Более старший монстр явно видел намек на угрозу в исчезновении любимого сиропа, опасаясь, что кроме него у скелета были ещё друзья. А никого кроме себя этот собственник видеть рядом с хрупким другом отчаянно не желал.
Тем временем Эфир клял себя на чем свет стоит, позабыв о чуткой, почти хищной, внимательности того, в кого он был влюблен без оглядки. И в последнее время обороты это приняло едва ли здоровые, укоренив в душе первые ростки сладкой, почти болезненной одержимости и привязанности.
Поскольку от Кэнди часто пахло ягодами, мешая оттенки малины и вишни в единый аромат волшебства, это превратилось для потомка сильфов в личный афродизиак, налитый в стеклянную бутыль сиропа. Его личный священный Грааль, сносивший крышу, стоило просто открыть крышку. И как-то так вышло, что предмет перекочевал в спальню и его содержимое использовалось абсолютно не по назначению. Об этом не то что сказать — думать было страшно, и монстр понял, что упал в волчью яму.
— Закончился, я сам выпил, вкусная штука, Тэфи, жаль, раньше не пробовал, — невозмутимо ответил скелет, снова жадно глотая молоко под пристальным вниманием Кэнди, немного усмирившего подозрительность, стоило услышать в очередной раз сказанное Эфиром его настоящее имя, которое он доверял лишь брату. Каждый раз как первый — ласкало слух.
— Действительно, жаль. С этим соусом можно много вкусного сделать, — улыбнулся скелет, прислоняясь поясницей к столешнице, тихо хихикая, когда Эфир поперхнулся молоком. Даже пришлось похлопать его по спине, невольно пригрев ладонь на оголенном одеждой участке лопатки; Кэнди едва держался каждый раз, как лиловый джемпер Эфира с большим вырезом скатывался тканью до середины плечевой кости, обнажая персиковую россыпь специи, которую он мечтал попробовать на вкус.
Его веснушки.
Потрясающий бисер крошечных звёзд. Подвижные, постоянно меняющие направление, они работали лучше любого приворотного зелья, созданного для Кэнди лично. Такие нежные на вид, что было ощущение, будто состояли они из наполненности чем-то сладким, с оттенком абрикосов или даже мяты, которую они оба очень любили. Они танцевали на его плече, выписывая мелкие водовороты невидимых вихрей, и Кэнди, чуть сильнее сжал зубы, насилу убирая с его теплой лопатки руку, пряча ее в карман светлых шорт, чтобы сжать там в кулак. Его терпение почти дошло до края в этой игре, и монстр был готов сдаться. Но он не знал, что Эфир ощущал себя если не так же, то ещё хуже, стоя на грани с тем, чтобы не признаться прямо здесь и сейчас, что единственная сладость, которую тот мечтал попробовать это именно его мятноглазый друг.
Неловкое молчание прервал шелест дождя за окном, сорвавшегося на стену ливня, от которого едва ли можно было разглядеть противоположную сторону улицы. Капли побежали по стеклу дорожками, сливаясь в потоки, и Эфир метнулся к открытой створке, чтобы вода не залила стоявший неподалеку тостер. Кэнди и вовсе недовольно рыкнул, отставив пустой стакан в посудомоечную машину, где кроме одной чайной ложки больше ничего не было.
— Ты чего, Тэфи? — скелет обернулся на досаду друга, беспокоясь, что излишним молчанием мог его как-то обидеть.
— Теперь превращусь в топленый сахар, — он кивнул на окно, красноречиво сверкая на дождь сердитым нежеланием промокнуть по дороге домой. И хотя он об этом не думал, но невольно подбросил Эфиру странное желание, чтобы он остался... Они никогда прежде в одном доме не ночевали, но такой предлог показался веснушчатому скелету уместным хотя бы с точки зрения дружбы.
— Оставайся, места на двоих уж точно хватит. Смысл тащиться в такой водопад, тем более поздно уже, — Эфир отправил свой пустой стакан следом за первым, и обернулся за ответом, сталкиваясь с подошедшим вплотную Кэнди, под чьим взглядом он невольно замер.
— А ты не пожалеешь, Эфир? — вкрадчивый вопрос и хитрая улыбка осветили его взгляд новыми зарницами продолжавшейся игры, под симфонией ливня и далёкого грома, разносившего по костям инфразвуковую дрожь.
— Я уже не жалею, Тэфи, — смело парировал потомок сильфов, получая краткий мурк одобрения друга, который прошёлся рядом, потеревшись плечом о его руку и скрылся в проёме, тенью скользнув в гостиную.
Монстр выдохнул с облегчением и невольно оцарапал фалангами столешницу позади себя, в которую с такой силой упирался руками.
Все ещё хотелось курить.
Эфир вернулся к другу, провожаемый пристальным, полным интереса взглядом ментола. Таким долгим, что скелет невольно осмотрел свой привычный, раздолбайский вид, думая, что успел запачкаться, иначе объяснить себе полный загадочной жадности взгляд не мог. Это заставляло нервничать.
— Ты чего меня взглядом поедаешь, ха? Я конечно сладкий, но не настолько, — привычно поддел его скелет, проходя мимо дивана в намерении взять пульт, но этому не суждено было случиться, поскольку терпение Кэнди лопнуло со звуком открытой бутылки сиропа, которую тот нашел в спальне парня, заглянув туда в предчувствии смутного интереса. Это прояснило многое, особенно если в такой ситуации находишь рядом с этой вещью собственную фотографию и горстку смятых салфеток.
Мгновение удара молнии, и Эфира подмяла под себя труднооспоримая сила, вжав в диван с совершенно недружеской близостью дрожащего нетерпением дыхания.
— Х... Хей, Тэф, ч...
— Шшшш, — незаданный вопрос хрупкого монстра был прерван мягким шипением Кэнди, уложившего палец на ровные зубы друга, наслаждаясь тем, как расширились глаза монстра под ним, выдавая с головой то, что тот ощущал от касания превосходящей его физической силы, — любишь сироп, да? Черт, Эфир, если бы я знал, как именно и для каких целей ты его используешь, остался бы на ночь пораньше, — скелет сожмурился, ожидая хоть какого-то ответа милого душе монстра, который буквально поплыл от чувства столь тесного контакта с объектом своей зависимости. Ягодный запах дурманил рассудок, а дыхание стало чаще, когда чужая ладонь легла на рёбра, скорее в поисках опоры, нежели в желании подразнить. По крайней мере Кэнди сам себя этим успокаивал, ощущая, как магия начинает покалывать кости в совершенно определенных зонах, особенно если Эфир тщетно пытался отодвинуться.
— Аммм... Ладно, я полагаю, мне уже не поможет ни адвокат, ни просьба написать завещание? — пытался отшутиться скелет, густо покрываясь налетом смятения, ставшим ещё ощутимее, когда он хотел было оттолкнуть Кэнди, но руки предательски остались на чужих плечах, чуть сжимая их, но так и не толкнув. Он будто не принадлежал больше сам себе, и погладившая бок ладонь сахарного монстра сбору рассудка в оформленную мысль не способствовала.
— Хочешь, я побуду твоим адвокатом? Поверь, я смог бы... защитить тебя, — голос Кэнди немного сел, а отвести взгляда цвета потемневшей мяты от омутов сладкого абрикоса было равносильно преступлению. Уже невозможно было отнекиваться от наличия магнита, столь мощного, что сдерживать желание максимального сближения было глупо. Но никто не мешал немного оттянуть момент с помощью знакомой им обоим игры, чтобы стечь в пропасть вдвоем, увлекаемыми тягучим медом обоюдной увлечённости процессом. О, оно того стоило, и оба получали едва ли не болезненное удовольствие от происходящего.
Эфир, хоть и горел изнутри заметным смущением, осознал в полной мере, что за его пригрешения, обнаруженные столь постыдным образом, его не просто не оттолкнули, но буквально подмяли под себя в желании большего. А Кэнди уже давно ждал весомого повода, чтобы это сделать совершенно безнаказанно и бесстыдно. О каком стыде могла идти речь, когда этот очаровательный паренёк под ним так сладко вздрагивал, когда он его касался.
— Ролевые игры любишь, Тэфи? — Эфир собрал последние клочки ехидства, но их порвало мурлычащим ответом прямо в ушное отверстие.
— Очень люблю, малыш.
Если бы Эфир только мог, он бы непременно спятил от такого прозвища, но вместо этого внутри скрутилась тяжёлая пружина, а пальцы впились в чужие плечи сильнее, став для старшего монстра знаком одобрения, на которое он довольно фыркнул, потираясь щекой о веснушчатую скулу парня, глубоко вдыхая слабый оттенок фруктового аромата, следующего тенью шлейфа за его носителем. Пальцы неторопливо перескакивали с ребра на ребро, слегка щекоча и надавливая, наслаждаясь явным напряжением тела под собой, ощутимого лёгкой волной дрожи, подбросившей топлива в распаляющийся огонь смешавшегося тепла их тел.
— Ладно, твоя взяла, Тэфи. Может, отпустишь и поговорим? — последняя попытка, впрочем, довольно вялая. Голос у Эфира слишком неуверенный, холодные пальцы отцепились от чужой толстовки, но деть их было некуда, и Кэнди ловко поймал его ладонь, переплетя вместе фаланги их рук.
— Кажется, я все понял правильно, раз ты меня не отталкиваешь. В такую погоду только и остаётся, что искать тепла, разве нет? О, или ты выгонишь любимого друга в такой ливень? Вряд ли... Есть смысл продолжать, — провокационный вопрос настолько, что когда он поднял сплетённые вместе руки и аккуратно прикусил палец Эфира, это уже не показалось чрезмерным, а скорее сгладило остроту коварной интонации.
— Блин, я впервые не знаю, что... Что сказать, — скелет смущённо отвёл взгляд, снова щурясь от ощущения чужого языка на пальцах, чья мягкая ласка мешала мыслям, расплывшимся в стороны подобно испуганным рыбкам.
— Скажи "да", — горячо прошептал сахарный монстр, чуть склонив голову к плечу и млея от смущения того, чей бастион стремительно рушился. Он почти слышал это в биении его души, заставлявшем мелко вибрировать разлет тонких ребер под своим телом.
— Да, — одно слово, которое Эфир буквально проглотил, и этот выдох успел поймать Кэнди, накрыв его рот своим, наслаждаясь вплетенным в поцелуй мычанием, позволившим углубить действие одним лёгким поворотом головы, открыв языку доступ к более наглым поползновениям. Потомок сильфов не мог овладеть собой, стоило вдоху наполниться концентрированным вишнёвым запахом с нотками малиновых тонов, подбросив воспоминания и картины с изображениями его удовольствия, которое он вынужден был доставлять сам себе, чтобы частично унять переполнявшее его чувство жжения желания после проведенного вместе времени, неоднозначных фраз и случайных касаний. И теперь все вставало на свои предначертанные места, стоило соединить одно с другим.
Неслучайны они были, эти касания.
Кэнди давал повод. Пищу для размышлений. Подталкивал к тому, чтобы уронить навзничь и выиграть в негласном игрище, результатом которого стал исход, как никогда очевидный, стоило понять, что между их телами стало ещё теснее, будто что-то украло последние сантиметры свободной ткани одежды, изрядно обжигая кости сформированной тяжестью. От этой слабости, едва ли не позорного признания намерения и желания, Эфир жалобно хныкнул, когда рука монстра чуть спустилась ниже, огладив край подвздошной кости за брюками и ремнём, который давил на разбухшую магию почти до боли. Жарко. Мало места. Хочется сбежать, но уже нет сил: тело не повинуется, плавясь от того, как фаланги скребли кости, будто желая ткань одежды разодрать, а не снять традиционным способом. Невольно он вздрагивал, опасаясь боли, но Кэнди был чуток, вопреки тому, как дерзко мог говорить или себя вести. Это был не тот случай. Не то время. И не та ситуация. Старший скелет оторвался от влажного и глубокого поцелуя, исследовав его рот почти полностью, вторгаясь пронзительной мятой в персиковые омуты, разлитые вокруг чернильных сердечек зрачков того, кем хотел овладеть на правах теперь уже любовника. Признаться, он этого хотел едва ли не сразу, как с ним познакомился, но терпением и только им тот полнился, не желая отпугнуть. Желая узнать ближе, подступиться более плавно, и сейчас не собирался вести себя иначе.
Куда торопиться, если момент уже на пороге, за окном бушует непогода, а поступь тишины дома веснушчатого парня-скелета так приятно подталкивает к славному времяпрепровождению?
— Эфир, сделаешь кое-что для меня? Поверь, я в долгу не останусь, — протянул Кэнди притихшим голосом, пальцами найдя мягкотелые симфизы меж шейных позвонков монстра, вминая похожую на хрящ структуру массирующими движениями, от которых младший скелет выказал бы согласие, даже если бы сам Дьявол попросил продать ему душу.
— Сделаю, Тэфи, — кивнул он, одурманенный удовольствием и спокойствием того, кто так притягательно совращал каждым движением и словом. Искуситель, каких поискать и у кого поучиться. Даром, что старше. Значительно старше, и, вероятно, от того он был подвластен его влиянию. Мягкому, но настойчивому.
Отказать? Исключено!
Кэнди довольно проурчал что-то неразборчивое, выпуская Эфира из плена давления телом и садясь ровно. Краткая тишина приятно сгладила углы неловкости, и, чуть разведя колени, сахарный монстр красноречиво стрельнул взглядом в область между бедер, в жесте, который выглядел приглашающим, под аккомпанемент изумленного вздоха Эфира, севшего с ним рядом с чуть приоткрытым ртом. Налюбовавшись круговертью его веснушек, Кэнди снисходительно прикрыл глаза, даже наслаждаясь той теснотой, что ощущалась в шортах томной тяжестью, стоило ему просто озвучить в мыслях словами, чего именно хотел.
— Не бойся. Это сладко, — Кэнди толкнул его бедром, отчего одежда приятно потерлась о взбудораженное место, и Эфир не устоял. Заинтересованно, с явным предвкушением он пересел прямо на пол перед другом, осторожно проведя руками от голых коленей скелета до основания бедер, скрытых тканью, которую он стянул до самых стоп, открывая вид на живой стержень полупрозрачного экто-члена. Розовый, испещренный жилками цвета сгущенки, он выглядел слишком аппетитно, и Эфир против воли озвучил то, что предпочел бы сказать не прямо сейчас.
— Как клубника со сливками, — и эта фраза пустила по костям Кэнди колкие мурашки, дошедшие до члена, отчего тот призывно дернулся, словно маня к себе.
— Приятного аппетита, — сверкнул глазами сахарный монстр, тут же ощущая, как магию плоти вобрал в себя чужой рот, мягким скольжением языка проводя влажную линию по мягкой и упругой борозде низа члена. Действительно сладкий привкус смазки не заставил себя ждать, сгладив движение и вызвав приток дополнительной слюны, которую Эфир не мог сдержать от любимого вкуса, который теперь навсегда станет для него триггером очевидно с едой совершенно не связанным. Кэнди запрокинул голову, прикрывая глаза и срываясь на тихие постанывания от прекрасного ритма, который так удачно выбрал потомок сильфов, языком попадая по сладкому пятнышку в основании головки, от которой бедра сами собой подбрасывались навстречу, имитируя толчки.
— Ох, дьявол... Малыш, только не сбавляй темп, ха~, — Кэнди царапал руками обивку дивана, запоздало отмечая, что от волн наслаждения портит чужую мебель.
Надо бы извиниться... Надо бы потом починить... Надо бы отыметь Эфира на этом самом диване в максимальном разнообразии поз и возможностей, какие он только знал...
Младший монстр невольно мычал, ощущая, что собственное желание тянет тяжестью брюки, а чужие стоны едва не доводят до экстаза даже без прикосновения к требующему вниманию горячему участку. Даже ткань стала влажной от собственной смазки. Разве дома было так жарко? Холодные руки, сжимающие горячие колени грелись чужим теплом, перерожденным в жар. Таким же, что наполнял рот и обжигал росой сладкого вожделения язык. Кэнди даже сам изумился, что не продержался слишком долго, рукой удерживая топлено-молочный череп скелета, заливая тягучим семенем его рот. Таким приторным, что удивленный монстр без промедления проглотил его, под одобрительный стон друга, ощущавшего, что его едва ли не высасывают без остатка, чтобы получить больше этой тягучей сладости. С довольным чавком, Эфир отстранился, облизнувшись и пряча взгляд куда-то в сторону, но его снова перетянул на диван старший скелет, не давая времени на лишние проволочки.
Накрыло волной ласковых касаний.
Словно пенный шелест моря раздался шепот Кэнди, который ловко расцепил пряжку ремня на худых косточках, явно тоньше таковых у него, и монстра ведёт от того, какой он хрупкий, так доверчиво смотрящий персиковым взглядом. Как тихонько и податливо гнется, стоило ладонью надавить на влажный бугор одежды, изнывающий без внимания.
— Ну-ну, потерпи, сейчас дойдем и до тебя, — обратился Кэнди скорее к чужому члену, чем к Эфиру, смущая до дрожи в коленях, которые свести вместе уже не выйдет: Кэнди стянул весь низ одежды партнёра и оценивающе осмотрел фронт наслаждения, довольно муркнув от вида нежно-голубого экто-члена, с тонкими морозными сосудами, уходящими под симфиз лонного сращения и пульсировавшими очевидно ускоренным ритмом предвкушения. Под основанием этого безоговорочно эстетичного органа Кэнди рукой нащупал узкий вход в лоно, чьи стенки туго раздвинулись под напором сразу двух введенных фаланг, вырвав из Эфира сдавленное мычание и вздрагивание всем телом.
— Черт, Тэфи, мммх, — его выгибает уже нешуточно. Нежное и чувствительное пятнышко было найдено, и лёгкое мучение закончилось чувством опустевшего нутра, успевшего испачкать влагой чужие пальцы, а разум Эфира – разочарованием в том, что друг прекратил это делать. Без стеснения Кэнди облизал фаланги, жмурясь и хитро стреляя взглядом в новую дрожь чужого смущения, чтобы склониться ближе, попутно прикидывая, под каким углом войти, чтобы попасть головкой члена в довольно глубокий, но такой сладкий участок чужого удовольствия.
— Ты готов, малыш? Примешь меня всего разом? — тихий, но уверенный тембр мягкого голоса пьянил горячим абсентом с вишнёвым привкусом, и монстру уже не нужно было озвученное согласие, что он без труда читал в искрящемся взгляде под собой. Но кивок он все же получил, и горячая магия упёрлась тяжестью в основание входа, начав натягивать на себя бархат узких стенок. Сантиметр за сантиметром, принося с наполнением чувство боли, заставившее сдавленно промычать и вцепиться в чужую шею, ощущая холодом пальцев жар крупных позвонков.
— Мххх, больно, Тэфи, — взмолился монстр, пытаясь дышать ровнее, но чуткий скелет замедлился, позволяя натяжению чуть ослабнуть.
— Тшш, все хорошо. Расслабься и дыши, я не сделаю больно, — Кэнди запустил одну руку под мягкий джемпер друга, пальцами ощущая щербатые линии тонких шрамов, ставших для него новым открытием неосвоенной территории. И он тут же занял эту нишу, ощупывая каждый с неподдельным удовольствием, пока Эфир привыкал к наполнению чужой экто-плотью, постепенно плавясь сливочным маслом от ласки, бившей точно в цель. Кэнди чуть качнул бедрами назад, выскальзывая из сладкого нутра и погружаясь вновь, уходя глубже, но новая волна боли была заглушена кольцом сцепившихся на члене Эфира ощущений. Только вот это были отнюдь не руки, а созданное экто-магией Кэнди мягкое щупальце, растущее из ладони. Такое же по цвету, что и его собственный орган. И теперь этот отросток сладкой и живой мякоти его магии ласкал чужую плоть тугим колечком тепла, выбив из парня способность здраво комментировать такую пикантную способность старшего друга.
— Черт возьми, Тэфи, хаа~? — вопросительный стон, и Кэнди снова чуть подался назад, затем вгоняя твердый член до упора, глуша жжение точным попаданием в мишень чувствительного пятна глубоко внутри.
— Не знал, что я так умею? Ммм, как много нам предстоит изучить вместе, — улыбнулся скелет, замерев в лоне, но не прекращая отростком массировать член пассива. Эфир уже был на грани, запоздало отмечая, что руками сдавливал шею Кэнди, хотя тот недовольства не выказывал, решив умолчать пока что о маленьких пристрастиях подобного рода, оставив это десертом на многообещающее будущее.
Явно совместное. Явно горячее.
Точка соприкосновения подобрана идеально, и Кэнди, подгоняемый наплывом сладострастия, начал ритмично толкаться, раз за разом задевая нужное им обоим место, от которого начиналось рождение щекотливых судорог по всему телу Эфира. И его гнущееся от удовольствия тело под ним, заводило Кэнди до утробного рыка, заставляя движения плыть размашистым, смазанным темпом, а член скользить по смазке с влажным звуком, от которого возбуждение росло по экспоненте. Потомок сильфов содрогался от чрезмерного океана ощущений. Он тонул в нем. Захлебывался голосом. Путал его с чужим, вторящим созвучием страсти, прорвавшей этот бастион, построенный бог знает зачем и когда. От такого кончаешь до темноты перед глазами, где последним светом путеводных звезд остаются только ментоловые атоллы глубокой проникновенности. В этом океане качает. Штормит. Выворачивает наизнанку экстазом такой силы, что все эти игры с сиропом просто лепет подростка, а не реальное наслаждение, что пачкает сейчас чужие горячие фаланги, заменившие щупальце, белесым огнем семени, которое монстр позже сравнит с кокосовой карамелью, вогнав в приятный ступор смятения. И ритм все шел, добивая мишень сладкого участка усилением оргазма, будто с каждым толчком он кончал вновь и вновь, до изнеможения, в котором ласковый лепет актива мешался в размеренный гул дождя за окном. Кэнди наклонился вплотную, накрыв собой, позволяя обнять и самому уткнуться в веснушчатые позвонки, чтобы бережно поцеловать эти милые изгибы, вгоняя член чуть иначе, ещё глубже, до теплого упора, обхватывавшего головку умопомрачительным коконом. Хватило пары десятков таких погружений, чтобы Кэнди кончил снова, подогревая температуру узкого лона собственным потоком огня.
Это горячо. Это влажно. Это мутит воду мыслей так, что дна не видно. Уходишь в нее с головой, а когда выныриваешь, то так чертовски мало воздуха...
Теплое тело под ним — вот что имело значение для Кэнди, и отстраняться совсем не хотелось. Страсть стлалась усмиренной волной ласки от природы нежного существа, несмотря на некую дерзость и смелость фраз и действий. Но теперь он мог обрушить на хрупкого Эфира эту бережность, ведя дорожку маленьких, но уверенных поцелуев по пергаментным позвонкам, рукой оглаживая щеку, которой тот устало потерся о теплую ладонь.
— Тэфи? — позвал его младший монстр, хватаясь взглядом за мятную безмятежность, нависшую над ним с мягким интересом, — мы ведь теперь не друзья? — в голосе Эфира скользнул оттенок опасения, что все это лишь неудачная, слишком далеко зашедшая шутка, куда хуже каламбуров или подколов, тем самым родив в старшем партнёре стойкое чувство умиления, скрашенного его же улыбкой.
— Нет. Не друзья, — спокойно ответил тот, ловя в побледневших глазах друга росток лёгкого страха, который тут же выдернул с корнем, продолжая фразу, — друзья не могут любить тебя так, как делаю это я, Эфир. И я не только о физической близости, малыш.
Его хитрая улыбка заставили глаза монстра под ним округлиться, а скулы залить налёт неловкости, в который раз застигнутый врасплох тем, кто, оказывается, видел его насквозь. Эфира просто сбило волной такого признания. А то, что это было именно признание, да ещё и после такого прекрасного секса, сомнений не оставалось. Монстр закусил костяшки сжатой в кулак руки, борясь с этими эмоциями, но Кэнди мягко отнял от лица его руку, не давая навредить себе даже самую малость.
— Черт, Тэфи... Я тоже, но... Как же мне стыдно, что узнал ты все там... в спальне, — Эфир скривил улыбку, отводя взгляд, но Кэнди настойчиво вернул зрительный контакт, пропуская руку под его поясницу и вжимая в себя сильнее, чем вызвал изумлённое оханье пассива.
— Стыдно? О, да брось. Стыдно тебе будет, когда я этим же сиропом наполню тебя, а потом полакомлюсь вдоволь тем, что получится, уверен, что пирог из тебя выйдет хоть куда... Интересно, я кончу только от звука твоих стонов? — медленно и тягуче поделился планами белокостный монстр, скидывая вихрастую челку глазури с глаза, ощущая, как по обнятому им наполовину обнажённому телу пробежала будоражащая фантазию дрожь, снова отозвавшаяся покалыванием в тех местах, где совсем недавно была экто-магия.
— Я не смогу больше смотреть на эту бутылку нормально, — фыркнул тот, пытаясь повернуться под тяжестью своего любимого, и Кэнди улёгся рядом, вжимая младшего монстра в спинку дивана, не желая терять момент очарования тем, что мосты дружбы теперь были сожжены, оставив игру с раскрытыми картами, где не осталось проигравших.
— Ее надо на память сохранить. Хороший трофей. Но на будущее, прячь своих демонов подальше от спальни. Ведь если их найду я, то мои собственные захотят повторить, — муркнул тот, вовлекая избранника в долгий, тягучий поцелуй, с привкусом ягод и фруктов, в котором явственно сквозил морозный оттенок мяты.
А дождь и впрямь шел всю ночь, но об этом уже не думало как минимум двое. Занятые новым горизонтом событий, за гранью которого терялись сомнения, один вел другого, позволяя теряться в себе без остатка. Душа ведомого дрожала комком счастья, опадая каплями свинца, ставших росписью в искренности чувств, в которых душа ведущего не усомнилась ни на мгновение.