— Р-раз. Два. Два пакетика?! Арахис, миндаль...

Руки дрожали, как и голос. Но говорить приходилось. Даже собственный осточертевший голос был приятнее, чем затхлая тишина одиноко стоящего на холме дома. Алекс вытряхивал содержимое рюкзака на пыльный стол и зачитывал названия на упаковках.

— Вяленые томаты, вэ-э. «Читос»… подожди-подожди, дружище, до самого главного не добрался. Где же ты, а? Зар-раза! 

Алекс в панике стал прощупывать рюкзак. Оттуда вылетела зубная паста, антибактериальные салфетки, дезодорант и зазубренный охотничий нож. Все это с оглушительным грохотом полетело на пол, и Алекс взвыл.

— Идиот! Заткнись! — зашипел он и застыл, прислушиваясь. Около минуты он не шевелился, вглядываясь в освещённый луной кустарник напротив кухонного окна. Но с улицы не доносилось никаких посторонних звуков, и он судорожно выдохнул. Вдруг на изможденном лице появилось подобие улыбки. Алекс хлопнул себя по лбу и затем выудил из потайного внутреннего отделения банку пива. Бережно собрав своё добро, он прошёл в спальню, тщательно зашторил окна и не без труда развёл огонь в камине. 

Когда пламя стабилизировалось, он протянул к нему руки. Правая по-прежнему отвратительно его слушалась: пальцы почти не сгибались и дрожали, движения были рваными и неуклюжими. 

Чуть отогревшись, Алекс сбросил с себя куртку и ботинки, плюхнулся на большую старомодную кровать и открыл пакетик с орешками. Напихав полный рот, он бросил взгляд на стоявшую на тумбе у кровати фотографию в рамке. Оттуда на него глядела улыбающаяся пожилая пара в окружении кучки детей. Алекс взял фото и провел пальцем по улыбающимся лицам. Представил, как эти незнакомые старики отреагировали бы на то, что какой-то подозрительного вида молодой человек лопает орешки и пьёт пиво на их белоснежных простынях. Он нечасто ночевал в нормальных домах и еще реже спал на настоящих кроватях с мягкими подушками как раз таки из-за страха встретить их хозяев: и хорошо еще, если хозяева эти безмолвно взирали на него с пола с вывороченными наружу кишками или простреленной головой. За почти год, прошедший с того жуткого дня, а точнее, за триста двадцать восемь, дней Алекс так и не смог свыкнуться с подобным зрелищем. Он ненавидел вид трупов и шарахался от них, сдерживая рвотные позывы, и отчаянно презирал себя за эту слабость. Но шли дни, недели, месяцы: кровь запекалась на солнце, впитывалась в поверхности, сворачивалась, заветривалась; тела сохли, постепенно обнажались кости, и приступы тошноты донимали Алекса все реже. На смену им пришло тупое горькое отторжение, поэтому, убедившись в том, что очередное убежище безопасно, он старался обосноваться как можно дальше от тел. А сегодня у него был практически праздник: этот дом был абсолютно чист, словно навсегда застыл в том самом дне год назад, проводив хозяев на работу или в отпуск; в камине уютно потрескивало пламя, а в руках у Алекса была банка вкуснейшего пива, с таким трудом добытая в придорожной кафешке. 

Не успел Алекс сделать глоток, как до его ушей донёсся странный отдаленный гул. Он замер, широко распахнув глаза. Гул приближался, к нему присоединился свист. В голове промелькнула сотня ассоциаций. Гром, генератор, землетрясение… Автомобиль… нет, поезд?! Но этого просто не может быть! Едва унявшись, дрожь в руках заколотила снова, на этот раз от волнения. Он вскочил, спотыкаясь, и кинулся к окну. На секунду в голове вспыхнула картинка из детства, когда они с братом, услышав летящий над домом вертолёт, точно так же бежали к окну, чтобы успеть заметить мелькнувший сквозь ветви деревьев хвост или корпус и потом спорить до хрипоты, угадывая модель. 

Алекс так резко дернул занавески, что карниз едва не вылетел из стены. За окном открывался обзор на залитую лунным светом долину и зияющий чернотой мегаполис, раскинувшийся за холмами. Лишь кое-где в самых высоких стеклянных зданиях отражался лунный свет, и только поэтому город без единого огонька было видно с такого расстояния. Звезды плохо угадывались на небе, в безлунную ночь их было заметно гораздо лучше. Зато источник странного шума было отсюда видно прекрасно: что-то бесформенное и горящее оранжевым светом пронеслось над долиной, теряя высоту. Алекс изумлённо проводил глазами странный объект, пока тот не снизился настолько, что скрылся за тёмными башнями небоскрёбов. На секунду наступило привычное затишье, и Алекс мотнул головой, боясь, что все это ему почудилось. Но тут же в ночи появился другой гул: леденящая душу канонада, состоящая из криков, воя и рычания. Алекс поспешно задернул шторы и присел на пол. Странный «метеорит» явно перебудил большую часть обитателей этого враждебного мира, и они были недовольны. Вой и рычание доносились издалека, в ночной тишине звуки было слышно на громадных расстояниях, а значит он и правда был в относительной безопасности этой ночью. 

Он вернулся в постель. Как-то совсем незаметно для себя он проглотил свой скромный ужин, без удовольствия опустошил банку пива. Мысли лихорадочно метались в голове. Если вдруг… Алекс даже боялся надеяться, но вдруг это и правда был самолёт или вертолёт?.. Есть ли тогда у него надежда хоть когда-нибудь встретить других выживших? Настоящих живых людей, которые дышат, которые тёплые, у которых бьется сердце, кожа не покрыта струпьями и которые не норовят сожрать все живое на своём пути? Поговорить хоть с кем-то кроме себя или фотографий в опустевших домах? Почувствовать хоть что-то помимо отвращения, страха и отчаянного одиночества, которыми была наполнена его жизнь последний год и от которых он уже смертельно устал?.. Алекс закрыл руками глаза и растянулся на постели. Нельзя позволить себе ещё и эту слабость — надежду. Он так устал надеяться и разочаровываться. Устал кричать в пустоту, устал искать и находить лишь смерть, бояться, убегать, и выживать непонятно ради чего. Устал… 

Пламя в камине тлело практически до самого утра. На кровати спал, закинув худые ноги на подушку, невысокий темноволосый человек, вокруг были разбросаны скромные пожитки. Он ещё не знал, что буквально через минуту проснётся от звука, которого он меньше всего ожидал услышать с того самого дня, когда понял, что остался в мире совершенно один.