Примечание
Каин всегда смотрел на него. В пол тона, в пол взгляда. Он пытался сделать вид, что смотрит на кого-то другого, на что угодно, но не него. Оскар, по наивности своей, не чувствовал, не смотрел, или тоже смотрел специально вбок. Как много приличий и символов. Он бы ему платок, но у мужчин так не положено. Он бы ему письмо, но Оскар всегда так сдержан в переписке, так холоден. Он бы его за плечо, за руку — ему жаль свою сестру, стыдно перед отцом, но никто помимо Бога не может противостоять чувству юношеской влюбленности. Посему, он снова сделает вид, что скользит по «быстро выросшей» Арии, или по какой-нибудь горничной, но не по чужому аккуратному лицу.
И когда все-таки это вскроется, а это вскроется, быть может в стенах академии, когда их глаза столкнутся как-нибудь особенно нехорошо — он сожмет его белую руку, он стянет перчатку, если та найдется, схватит подбородок, прижется в пропасть и исчезнет, надеясь лишь на то, что Бог милостив к любящим, к наивным. Оскар сдается не поймет, испугается и предпочтет забыть. Каин тоже.
И когда все-таки это вскроется, а это вскроется, быть может в экипаже, когда их глаза столкнутся как-нибудь особенно нехорошо — он застрелится, напьется яду и растворится в чужих руках, таких же непонимающих, таких же ненавидящих это чувство «нежной дружбы». А пока лишь смотреть — косо, вбок, аккуратно.
«Когда-нибудь это вскроется, если вскроется — вскрыться.» — помечено на полях одной тетради и у того, и у другого. При чем помечено так, неброско, под слоем математических исчислений в столбик и попытке в портрет какой-нибудь хорошей девочки. Каин пытается себя обмануть, Оскар, наверное, тоже, ибо когда один раз пометку видит, добавляет от себя каракулю сверху.