— В следующий раз давай сверху я.

Пару минут назад они кончили, Ральф перекатился на спину, и Стервятник блаженно разлегся у него на груди разомлевшим морским котиком. Ральфа покачивало на волнах удовольствия, словно большой тяжелый корабль, который доставил в гавань ценный груз и теперь наслаждался заслуженным отдыхом.

 — Ведь ты не против?

Вопрос Стервятника заставил вынырнуть из приятной истомы.

— А?

— Я бы хотел попробовать сверху, говорю.

 — Мммм… сверху?

Стервятник приподнял голову и кивнул, воткнув острый подбородок в грудь.

 Со дня, вернее, с вечера, когда они перешли все мыслимые и немыслимые границы, после чего только в пекло, в рай, в тюрьму, в наружность, минуло несколько недель. Быстро же он освоился, думал Ральф, слизывая кончиками пальцев капельки пота с узкой спины, с наслаждением втягивая запах Птицы. Ральф уже различал его запах до и после.

 Нельзя было не заметить, как переменился Стервятник в последнее время — требовательный стал, жадный, капризный. От смущенной неуверенности следа не осталось. Импровизировал, предлагал и то, и другое, не боялся напрямую говорить о своих желаниях, становился с каждым днем раскованнее, откровеннее, проверяя границы собственной свободы, выносливости и боли, словно решил освоить науку любви экстерном, словно времени у него в обрез, словно кто-то из них двоих должен вскоре исчезнуть.

— Мммм… если хочешь… можем попробовать, — не совсем искренне согласился Ральф. Ему не особо хотелось, чтобы Стервятник его… ему… Но и отказать не решился. Это нечестно и обидно для Птицы.

— Не сегодня, Рекс, ладно? Устал я, — выкрутился он, стараясь скрыть за небрежной снисходительностью растерянность и испуг. К такой постановке вопроса Ральф оказался не готов.

 — Я ж говорю, в следующий раз, — пробормотал Стервятник, почесал об Ральфа длинный нос и задремал.

Вот, значит, как. С какого, Птица? Хорошо ж все было.

Договорились на пятницу.

Ральф считал себя человеком без комплексов, но желание Стервятника не на шутку его смутило. И оставшиеся до свидания дни и часы Ральф пытался разобраться, почему.

У него имелся опыт подобного рода. В свое время ему повезло с чутким, понимающим партнером, но их отношения промелькнули в жизни Ральфа быстрой и печальной кометой. И дальнейшая его нелепая жизнь складывалась так, что он привык отдавать, но почти не умел отдаваться. Разучился.

 Стервятника он любил. Пожалуй, впервые в зрелом возрасте Ральф так спокойно признавался в этом самому себе. И все же полностью довериться Птице он не мог. А как иначе! Одно дело довериться опытному, взрослому, владеющему собой человеку, другое — отдаться нервному, малоопытному восемнадцатилетке с легкими садистическими наклонностями. Стрёмно как-то.

Нежный какой, поддел сам себя Ральф. А ведь Стервятник тебе <i>доверился</i>. Ты, знаешь ли, тоже не образец благонадежности.

То, как умел отдаваться Птица, стоило любых его капризов и закидонов. Иногда, устав от бурных экспериментов, Стервятник тихонько просил Ральфа: «давай, как в первый раз». Это означало, ему хотелось мягкой, бережной ласки и полной расслабленности, чтобы его нежили, целовали, вылизывали и катали по простыням. У Ральфа крышу сносило от того, как Птица растворялся в его ласках — целиком, до последней капли, отзываясь на прикосновения каждой клеточкой своего худого тела. Ральф давно не искал себе никаких оправданий, но в такие мгновения многое себе прощал. В том числе и лежащего под ним Стервятника.

Вечером в пятницу Ральф стоял под душем после необходимых подготовительных процедур и по-прежнему нервничал. Вот еще одна вещь, невероятно раздражавшая его — очистительные манипуляции. <i>Но ведь Стервятник это делает, ради тебя, между прочим</i>, в очередной раз осадил себя Ральф и продолжил охаживать себя мочалкой.

 …Представим наихудший вариант, рассуждал он сам с собой, что может сделать с тобой Птица по неопытности? Допустим, увлечётся. Ральф представил, как Стервятник «увлекся», и тут же похолодел и взмок прямо под теплым душем. Вряд ли он тебя покалечит — весовая категория не та. А в остальном — мазь от микротрещин тебе в помощь. Первый раз что ли?

«А он сможет, с ногой-то своей?» — подумал Ральф, раскорячившись возле раковины (растяжку он тоже решил Стервятнику не доверять), и от этой мысли ему стало невероятно стыдно за свой эгоизм.

Путаясь в собственных пугливых сомнениях, он совсем забыл про Стервятника.

Секс с Птицей — тот еще квест. Раскрепощенности ему не занимать, но больная нога вносила существенные коррективы в его фантазии. Это злило и расстраивало Птицу. Например, очень скоро им пришлось исключить из арсенала все коленно-локтевые позы - <i>"ты не перед кем не преклонишь колен"</i>, утешал его Ральф. Сперва Стервятник терпел, пытался скрывать, что ему неудобно, но когда Ральф догадался, то запретил это самоистязание. Ральфу самонадеянно хотелось, чтобы хотя бы рядом с ним боль — неизменная спутница жизни Стервятника — отступила, не преследовала его. И терпеливо предлагал более бережные варианты. Птица принимал его помощь. Слушался.

<center>***</center>

Позу сверху пришлось отвергнуть почти сразу. Пристроиться сзади на коленях у Птицы тоже не получилось, проклятущую ногу прострелило тупой ноющей болью, и он был вынужден лечь. Они еще какое-то время возились и так, и эдак, пока, наконец, Ральф не предложил то, что придумал еще под душем:

 — Ложись на спину, а я сверху. Тебе не придется напрягаться — я все сделаю сам.

Самый оптимальный вариант для первого раза. И Птица расслабится, и Ральф избавит себя от разного рода неожиданностей — так он сможет контролировать и темп, и глубину проникновения. То, что надо, в общем.

Но Стервятник заявил:

 — Нет. В такой позе я не хочу.

— Почему? — опешил Ральф.

Стервятник уставился на Ральфа сердито и выжидающе. Мол, чего смотришь, не понимаешь что ли?

За годы работы в Доме Ральфу давно полагалась почетная грамота за умение разгадывать чужие ребусы. Понятно, чего хотел Птица - рулить процессом. Но вот сможет ли?

 — Слушай, надо реально на вещи смотреть. Я и так тебе свой зад подставляю. Нормальная поза для первого раза.

— Понятно, — демонстративно скучным голосом проговорил Стервятник и отодвинулся. — Лучше прямо скажи, что опасаешься за свою задницу.

Птица поджал губы и потянулся к стулу, на котором была аккуратно развешана его одежда.

— Обиделся что ли? — Ральф пропустив мимо ушей последнюю фразу (справедливую, кстати), увидев, как Птица начал сгребать свои тряпки.

— Пусти, — Птица сдернул его руку с плеча и принялся натягивать джинсы. — Значит ты задом своим жертвуешь? Если тебе так противно, чего согласился?

Ральф сперва прифигел, а потом разозлился. Ситуация ему порядком надоела. Он и так пошел на нехилый компромисс. Стервятник даже не подозревает, на какой! Можно сказать, ради Стервятника ему пришлось нешуточно переступить через собственные принципы, всковырнуть не самые радостные воспоминания, а он еще артачится. <i>Так</i> он, видите ли, не хочет.

 — Слушай, я тебе предлагаю нормальный вариант, а ты выпендриваешься.

— Я не выпендриваюсь, — набычился Стервятник. — Не хочешь, так бы сразу и сказал.

 — Я не сказал, что не хочу! Просто предлагаю, как лучше! Тебе будет удобнее.

— Ну конечно, ты же всегда знаешь, как лучше! Еще напомни, что ты старше и опытнее!

 — И это тоже, Рекс. Я не люблю, когда ты намекаешь на мой возраст, но все-таки опыта у меня побольше.

 Стервятник обиженно молчал и, не глядя на Ральфа, продолжал одеваться.

— Ладно, — Ральф подавил раздражение и решил действовать, как педагог. — В этой позе тебе не нравится. Предлагай варианты. Как ты хочешь?

 Стервятник в ответ только фыркнул и принялся застегивать жилет:

 — Сам предлагай. Ты же у нас тут за главного и опытного.

— Перестань психовать, Рекс! Ну куда ты?!

 — Опыта набираться!

И ушел.

Вот тебе, бабушка, и потрахались, блин.

Глупо. Очень глупо.