Все поцелуи мира принадлежат Ли Минхо

 — Ли Ноу-ши, ты славишься своим спокойствием и хладнокровием. Может ли что-то или кто-то заставить твое сердце трепетать? — вопрос задается по сценарию. Минхо его ждал, но делает вид, что удивился.

      Хотя съемки идут уже давно и этот выпуск Finding SKZ кажется уже бесконечным, Ли не теряет профессионализма и реагирует ровно так, как от него и ожидают.

      — Я же про-айдол! — фирменная кривая ухмылка, подмигивание и уверенный взгляд в камеру. — Меня не сломить. Да и к тому же во мне нет романтики.

      — Вот как! — кто-то из стаффа смеется почти в голос.

      — У вас не получится заставить мой пульс измениться. Оставьте ваши жалкие попытки, — Минхо закатывает глаза и смотрит на смеющихся одногруппников. У них ведь действительно не получится на него повлиять. Что могут эти дети против хладнокровного Минхо? Уж что, а свои эмоции он умеет держать под контролем.

      Ли смеется, но не сильно. Чтобы чуткие датчики не зафиксировали лишние телодвижения и не показали трехзначное число. Он хоть и уверен в себе, но рисковать лишний раз не любит. Минхо не из тех, кто рискует, рубит с плеча и бросается в горящее здание. Зачем это делать, если есть пожарные? У каждого своя работа и свои обязанности. Лишнего на себя брать не стоит. Никогда. Разумный подход, с которым жить очень легко и просто.

      Вот только его "просто" и "легко" заканчивается в момент появления на горизонте одного мальчика, у которого всё "не просто". У которого если чувства, то через край. Если играть, то по-крупному. А уж если дело касается Минхо, то все карты на стол, а сердце нараспашку.

      Джисон часто говорит на камеру, что приручил Ли и знает, как с ним управляться. Но тут же нервно смеется, получая взгляд с прищуром из-за головы оператора. Знает ли?

      Ведь Минхо до чужого распахнутого сердца почти нет дела. Знает ли он, что маленький миленький Сон-и в него влюблен? Знает. Есть ли ему до этого дело? Почти что нет.

      Они обсуждали. Так удобнее. Так практичнее. Так спокойнее. Чтобы пульс не за сотку и без мурашек по всей коже. Они хорошие друзья. Очень. Такие, что на сердце тепло. С Джисоном Минхо очень тепло. Но этого "тепло" для любви недостаточно. История Минхо — не про любовь. И Джисона предупредили об этом.

      Но только с каждым разом Минхо всё сложнее просто смеяться на реплики про "приручил". Конечно, он его приручил, но...

      Додумать мысль Ли не успевает, потому что Джисон встает со своего места и с огромной решительностью на лице идет к нему. Что еще в этих глазах, Ли предпочитает не видеть. Только подыгрывает, выпячивая губы вперед. Дразнится и улыбается, особенно видя на круглом лице ответную улыбку. Минхо продолжает тыкать разноцветную хрень, стараясь отогнать то шершавое чувство, вызванное крапинками грусти в глазах Джисона. Поэтому он не особо реагирует на то, как младший опускается за его спиной. Они часто трогают друг друга. Минсоны же.

      Но в следующую секунду вокруг мир взрывается хохотом, Хенджин валится на живот и заливается, а по собственному телу бегут миллионы мурашек. Шея горит влажным прикосновением, уши краснеют от громкого звука. Его поцеловали. Громко чмокнули, оставив кожу гореть.

      Ли быстро окидывает взглядом сидящих перед ним детей. Ровно шесть. Всё тот же "кто-то" позади. Сердце тут же выстукивает короткое "Хан-и". В то время как чужие шустрые ладони скользят по бокам и смыкаются в замок на животе. Хан обнимает его со спины и прижимается всем телом, вновь быстро касаясь мягкой щекой открытой кожи.

      У Ли реакция немного тормозит, но сердце откликается куда быстрее, ускоряясь и заставляя показатели идти на повышение. За ними следует и сам Минхо, когда полностью прогружает ситуацию. Он крупно вздрагивает и пытается вырваться из цепких лап, обернувшихся вокруг талии. Только сильные руки не пускают, заставляя прикосновения длиться чуть дольше отведенного.

      Минхо почти матерится, но вовремя вспоминает, кто он и где. Напряженный взгляд Чана помогает. Минхо же про-айдол. Но прикосновение стереть с шеи пытается.

      Дальше все идет по хаотичному, но продуманному плану Джисона. Очевидно, что это он. К запугиванию поцелуями присоединяется и Сынмин, устраивая двойную атаку на Минхо. Пульс ожидаемо повышается до сотни, а мемберы орут дурниной, заливисто смеясь и празднуя поражение Минхо.

      Одно но: им всем невдомек, что поражение это не от смущения или добавившихся поцелуев Кима. Всё просто: на коже до сих пор остался отпечаток губ. Тех самых, о которых думать нельзя. Потому что они друзья. Ведь так удобнее. Так проще. Так легче.

      У Минхо должно быть всё просто.

      Просто ни черта не выходит. Потому что прикосновение горит до самого конца съемок. Ли улыбается, смеется и хлопает в ладоши. Вот только сам всё чаще ловит взгляды Хана, особенно в перерывы. Отчего-то хочется подойти ближе, но ноги не идут. Тело каждый раз каменеет, когда Джисон смотрит в ответ и смущенно улыбается, пожимая плечами. Мол "съемки", "контент"... "Сам понимаешь". И Минхо всё понимает и про съемки, и про контент. А вот про себя — ничего. От поцелуя на шее огонь тянется нитками по всему телу, оплетая сердце. Так раньше никогда не было.

      Ли опять смотрит на Хана и хмурится вместо улыбки. У Джисона лицо сереет, и он впервые отводит взгляд.

      — Ты в порядке? — Чан хлопает его по плечу и прослеживает за взглядом. Джисон не выдерживает двойной атаки и сбегает к нунам поправлять макияж.

      — Не знаю, — Минхо пожимает плечами, осознавая, что действительно не знает и не понимает себя в данный момент. Но возвращает лицу привычную маску равнодушия. Он разберется с этим позже. В тишине своей комнаты.

      — Я рядом, — Крис еще раз сжимает плечо и отходит к Феликсу, который тут же загорается, как лампочка, и начинает ему что-то оживленно рассказывать.

      — Угу, — бросает Минхо в пустоту. Потому что рядом уже больше никого нет, кто бы его слушал. Все бегают туда-сюда, готовясь к завершению съемочного дня.

      Проблема только в том, что проще не становится и в привычной пустой комнате в общежитии. Тренировка, ужин голову более пустой тоже не делают. Вокруг пустота, а Минхо изнутри будто что-то распирает. Кожа на позвонках, кстати, так и покалывает.

      Ни пот, ни душ, ни жесткая мочалка не сняли это ощущение. Отпечаток губ Хана так и сохранился на теле.

      Ли хмурится всё сильнее, сводя брови к переносице и разглядывая глубокие складки на своем лице в зеркале.

      Минхо не из тех, кто проводит глубокий анализ каждого дня. Один день прошел — завтра наступит новый, и его нужно прожить хорошо. Для этого нужно много сил, поэтому надо как следует высыпаться и качественно питаться. У Минхо всё просто. Кроме одного "но".

      Его поцеловал Джисон.

      Понимание этого не дает заснуть, вынуждая крутиться и противно заворачиваться в одеяло. Ночи становятся всё холоднее и холоднее, но от духоты мыслей и рулета-одеяла Минхо жарко. Так жарко и потно, что он опять идет в душ.

      Под теплыми каплями легче не становится. Джисон всё ещё его поцеловал, и с этим нужно что-то сделать. Или не нужно?

      Минхо же может ничего с этим не делать и просто жить. Жить дальше. В завтрашнем дне ведь Хан его не поцелует, верно? Ведь это всё было только для съемок. Забавный и сумасбродный контент. Раз этого больше не повторится, то и думать об этом нечего.

      Ли называет себя гением и вновь ложится в ставшую невероятно мягкой постель. Голова касается подушки, и веки тут же тяжелеют, отправляя тело и сознание в глубокий, здоровый сон. Всё, как Минхо любит. Спокойно. Просто. Легко. Правильно.

      Спокойно, легко и правильно происходят и на следующий день, в котором привычно нет поцелуев от Хана. Тот как обычно смеется, как обычно улыбается, как обычно кричит и позволяет шлепнуть себя по заднице, а еще как обычно приносит кофе из кафе. Себе и Минхо тоже. Минхо улыбается и полностью расслабляется, радуясь, что ничего в его жизни не поменялось. Всё как обычно. И Джисон как обычно рядом.

      Правильно и хорошо. Просто.

***

      Минхо чувствует прикосновения на оголенных плечах, на не скрытой расстегнутой рубашкой груди и сам хватается за мягкие щеки, притягивая губы как можно ближе к своим. Джисон весь светится в оранжевых лучах солнца, пробирающихся сквозь пушистую и растрепанную шевелюру. Смотрит блестящими глазами и улыбается, заставляя алеть щеки. Ли прикрывает глаза, чтобы не расплакаться из-за чужих трепещущих ресниц с капельками слез, и сам подается вперед, жадно накрывая искусанные губы своими. Джисон цепляется за плечи и вжимается всем телом, заставляя чувствовать прикосновения остро. Очень остро. Минхо сам обводит пальцами крылья-ключицы и за тонкую талию притягивает ближе, укладывая на себя и опять целуя. Хан сладко стонет, и этот звук заставляет Ли резко распахнуть глаза.

      Слабые первые лучи солнца с трудом, но пробиваются сквозь плотно сжатые шторы. В привычной пустоте комнаты и спящего общежития тихо. Всё замерло, отдаваясь предрассветной тишине. Вокруг никого. И Джисона тоже нет. А вот дорожка от слезинки на щеке есть. И ощущение тяжести чужого тела тоже. А еще горячие сладкие губы на губах. Вот только Джисона нет.

      Минхо это всё приснилось.

      Ли жадно дышит и ладонью собирает мокрые пряди, крепко сжимая их на затылке. Надеется, что это реальное прикосновение вернет его. Но всё тело горит и будто наполнено электричеством, которое некуда деть. Фантомные прикосновения так и блуждают туда-сюда, заставляя вздрогнуть от того, какими настоящими они всё же ощущаются.

      Мысли застланы пеленой сна, в который Минхо с удовольствием возвращается. Он еще не успел собраться, поэтому слишком расслабляется, позволяя себе вновь прожить этот сон. Секунда за секундой этого воспоминания делает дыхание более прерывистым и поверхностным, губы сухими и сердце слабым. Джисон был слишком красивым. Настолько, что даже страшно и очень грустно. Таким счастливым, трепещущим и нежным Ли его никогда не видел. Открытый и светящийся счастьем и комфортом. Что-то внутри Минхо с треском падает и рушится, заставляя умирать от желания вновь увидеть такого Хана. Вернуться в тот сон.

      Минхо жмурится, надеясь провалиться опять в мягкий сон. Он прокручивает каждое свое действие и действие Хана вновь и вновь, но ничего не выходит. Только сердце бьется сильно, а по извилинам в голове ползет страшное понимание. Он сам поцеловал Джисона. А еще то, что он уже скучает по этому выдуманному прикосновению.

      Ли резко раскрывает глаза и садится на кровати. Трет лицо и пару раз для профилактики хлопает себя по щекам, прогоняя сон и ненужные мысли.

      У них с Джисоном всё оговорено. Есть договоренность, а любви нет. Только дружба и ничего больше. Внутри Минхо ведь нет места для романтики. Он проверял: там только здоровые кости, крепкие мышцы и чистая кровь. Даже холестерин не повышен. Ни малейшего пространства для любви и романтики. Нет, нет и нет.

      Но отчего так пальцы покалывает от прикосновений? А позвонки опять горят, будто у него клеймо на шее...

      Минхо тяжко вздыхает и тянется к телефону. Ему скоро вставать и начинать этот день, в котором почему-то сбились все схемы и алгоритмы и с самого утра есть поцелуи Джисона.

      Неправильный какой-то день.

***

      И таких неправильных дней становится много. Очень много. Больше, чем должно быть, могло быть или вообще когда-либо предполагалось. Таких дней вообще не должно было быть. Никогда.

      Потому что Минхо плавится в этих воспоминаниях, а каждую ночь получает всё новые и новые поводы, просыпаясь почти в слезах от жара и ласки из-за чужих прикосновений. Минхо изнывает внутри, но старательно держит лицо. Вот только для чего, и сам не знает.

      Хан рядом. Хан всё такой же. И смотрит так же: с грустью, преданностью и любовью, которой, кажется, слишком много для его маленького тела. Разделить бы ее с кем-то, но Ли старательно делает вид, что ничего не видит. Только преданность, которой и платит взамен. Они же договорились. Только друзья.

      В Минхо нет романтики. Говорит Ли себе каждый раз перед сном, и трескается на куски под чужими огненными поцелуями в каждой ночной фантазии.

      По утрам взгляд всё темнее, лицо мрачнее с каждым таким пробуждением. А ответное "ничего" на "что случилось?" от Чана всё агрессивнее.

      Вот только Хан не отлипает, как обычно. Как обычно приносит кофе, если покупает себе. Делится наушниками, путается в ногах и крепко обнимает, если вновь чуть не падает на сцене. Минхо привычно рядом, привычно ловит и держит, чтобы опять не грохнулся. Только даже себе не сознается, что в такие секунды сердце замирает от страха, а на лице всё отражается, стирая маску хладнокровия. Страшно, что с Ханом что-то случится. А еще холодно без прикосновений, поэтому иногда рука задерживается чуть дольше при случайных (или нет) соприкосновениях. Ли об этом не думает, но каждый раз перед сном их пересчитывает. Краснеет, ругает себя за дурацкое поведение, но улыбается, вспоминая удивленные глаза Хана и почти смущенную улыбку. Тот ведь знает, что подавать вида нельзя, но все равно не может удержать счастье от контакта. Глаза Джисона светятся в эти мгновения.

      И Ли это видит. И за это ругает себя. Он ведь не должен играть с чужим сердцем и давать надежды на то, что между ними может быть что-то большее, чем дружба. Что-то большее — это уже сложно. Это уже совсем не просто и не легко. Хотя бы потому, что для этого "большего" слово нужно будет подбирать. А Минхо устал уже на этом этапе. Минхо не любит, когда не просто.

      Совсем сложно становится, когда сны начинают быть открытой раной. Минхо их обожает и ненавидит одновременно: так страшно каждый раз просыпаться и понимать, что рядом опять никого нет и теплые объятия исчезли. Джисона он опять увидит только через несколько часов, когда они соберутся в рамках графика.

      Мысли терзают изнутри, вынуждая быть более рассеянным. Он пропускает, что Феликс уже не одну репетицию делает неправильное движение руками. А ведь идет активная неделя промо с альбомом... Ли краснеет по самые уши, когда слышит, как Чан делает Ёнбоку замечание из-за ошибок в хореографии. Минхо успевает сжать челюсть и отвести взгляд, уткнуться в телефон. Старается забыть.

      — Ли Ноу, всё хорошо, — откуда-то появившийся рядом Джисон полушепотом говорит и устало улыбается. Они только что закончили запись. — Ты отлично справляешься, и ничего страшного, что об ошибке Ликсу сказал Чан-хен. Ты всё равно лучший танцор и хореограф.

      Хан быстро сжимает маленькую ладонь и исчезает с дивана. Минхо остается смотреть ему вслед и хлопать ресницами. Внутри тепло. Наконец-то тепло.

      К сожалению, тепло это быстро исчезает, заставляя вернуться к привычному угрюмому состоянию, которое серьезнее, чем обычно, и не оставляет никого равнодушным. Кроме, конечно, самого Ли Минхо, не замечающего обеспокоенные переглядывания остальных мемберов.

      Они все устали, и это понятно. Расписание в промо слишком забитое. Даже спать приходится в студиях и комнатах ожидания. Но каким-то чудом Чану удается выбить для них что-то вроде выходного на третью неделю промоушена, поэтому, отоспавшись, группа решает устроить большой и сытный общий обед. Обязательно, чтобы вместе и дома. Как раньше.

      Местом проведения выбрано общежитие Минхо и младших. Все разумно решили, что в доме-качалке у 3RACHA комфортно не поешь. Другое же дело — вторая общага, где после сумасшедшего обеда они все устраиваются в гостиной смотреть фильм. Половина, правда, почти сразу же отрубается. Минхо поначалу смеется, но и сам готов заклевать носом. Вот только копошения Джисона, залезшего под бок, заставляют держаться. Ведь это шанс напитаться прикосновениями. Даже если потом и будет агония ломки. Сейчас же Минхо наслаждается теплом чужого тела и возможностью обнять поперек живота и зарыться носом в пушистые волосы. Хан на это только посмеется и пожмет плечами. Минсоны же.

      Смех закончится, когда Минхо, напугав самого себя, проведет носом вдоль шеи и задержится у ключиц, а руками сильнее обхватит, заставив Хана спиной прочувствовать грудные мышцы. Минхо почти во сне, и его сознание полностью отпустило ситуацию, поэтому он отдается привычным ощущениям и забирает то, о чем мечтал весь день. Джисона.

      — Хен? — Хан шепчет слабо, голос немного дрожит, а одна ладонь ложится на руку Минхо.

      Ли тут же распахивает глаза и понимает, что то, что он сейчас сделал, было совсем не во сне, и Хан настоящий, по-настоящему в его объятиях.

      — Черт, — руки тут же исчезают с тонкой талии, а самого Джисона Минхо аккуратно отстраняет от себя, вскакивая с дивана. — Прости, Сон-и.

      Минхо пылает щеками, плечами, всем телом и горит от стыда изнутри. Он сделал то, что ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не должен был делать. Это ведь всё разрушит, да? Ли бесшумно растворяется в темноте общежития, скрываясь в своей комнате. Свет не включает и в привычном мраке валится на кровать, стараясь задохнуться в подушке. В подушке, которая вместе с ним помнит каждый терзающе-сладкий сон.

      — Ли Ноу? — в дверь тихо стучат, а затем так же почти бесшумно ее открывают. Хан с опаской смотрит в темноту комнаты, но ничего не видит. Поэтому светит себе телефоном, смешно подкрадываясь к кровати Минхо. Разрешения не спрашивает, залезая под одеяло и прижимаясь близко.

      — Что-то случилось? — Джисон старается увидеть в темноте чужие глаза, но ожидаемо проваливается, поэтому опять немного подсвечивает себе телефоном.

      — Ничего, — Минхо отводит взгляд и прячет лицо в подушке.

      — Это мы все уже слышали. Даже мне не расскажешь, хен? — "хен" — серьезное оружие, против него Минхо бессилен. Как и против всего Джисона. У него и правда очень мало настолько близких людей. Возможно, что даже больше и нет никого. Джисон только.

      — Тебе особенно не расскажу, — но Минхо упрямый, поэтому упрямится.

      — И почему же? — Джисон фыркает, а в голосе смех проскальзывает. — Даже под пытками?

      — На меня не действует, Хан-и, — Минхо присматривается к чужому лицу, слегка видному в свете экрана, и ловко щелкает Хана по носу.

      — Даже если я тебя поцелую? — Джисон продолжает улыбаться, но слегка вздрагивает на последнем слове. Взгляд не отводит.

      — Особенно если поцелуешь, — всё веселье исчезает, и Минхо каменеет.

      — Почему? Это из-за прошлого раза? — Джисон кусает губы и пытается держать голос. — Ты все еще злишься? Я ведь так и не извинился.

      — Сон-и... — Минхо сжимает кулаки под одеялом и прикрывает глаза. Он видел этот сон раньше: они с Ханом в одной кровати и говорят про поцелуи, а потом делают эти сами поцелуи... Вот только в реальности Минхо давным-давно решил, что они не говорят о том самом поцелуе.

      — Это ведь было только для шоу, — Джисон тихонечко мямлит, пытаясь сделать голос как можно более извиняющимся. Вот только ойкает, когда на талию ложится горячая ладонь.

      — Ах только для шоу? — в голосе у Минхо откуда-то слишком много отчаяния и боли. А ведь они всё еще не говорят про поцелуи.

      — Да? — Джисон спрашивает-утверждает, пугаясь такой резкой перемены. Но одно из достоинств Хана — адаптироваться к любой ситуации. Особенно если это в его интересах, поэтому голосу быстро возвращается уверенность. — А ты бы хотел, чтобы не только?

      — Хан-а... — Минхо опять прикрывает глаза. — Это всё усложнит...

      — Всё уже и так сложно, хен. С того поцелуя ты сам не свой, — Джисон придвигается ближе, непозволительно сокращая между ними дистанцию. Но Минхо позволяет. — Может, всё же поговоришь со мной?

      — Но мы же решили не обсуждать это, Сон-и, — сам себе не отдает отчета, но тоже подползает, крепче обхватывая талию. — Я не тот, кто тебе нужен.

      — И давно ты так решил? Я думал, дело в том, что ты меня не любишь...

      — Люблю, — Минхо и сам не замечает, как выпаливает это. Но так хочется объяснить, что он любит. По-своему, непонятно, но любит. Сильно. Очень. И всегда. — Но, наверное, не так, как тебе надо.

      — А как мне надо? — Джисон касается чужого лба и проводит пальцами по волосам.

      — Не знаю, — Минхо шепчет в темноту и опять хочет спрятаться.

      — Так, может, стоило сначала у меня спросить, а потом уже решать и становиться такой фурией, к которой даже подойти страшно?

      — Может, и стоило, — Минхо морщит нос, а еще сил набирается, чтобы в глаза посмотреть. — Ты меня поцелуешь? Не для шоу.

      — Да, — Хан не оставляет расстоянию шанса встать между ними и обнимает за шею, утягивая в поцелуй. — Да, да и да. Только целуй в ответ, а не тупи дубиной.

      Минхо смеется от очередной почти удачной метафоры гения лирики и с урчанием отвечает на поцелуй, с отчаянной жадностью сжимая чужое бедро.

      — Минхо, — Джисон целует в щеки и кончик носа, а затем с осторожностью сам касается губ Ли. — Ты только не останавливайся.

      Минхо тяжело выдыхает, скользя рукой с талии на спину и по-настоящему вжимая Хана в себя.

      — Ни за что, Сон-и, — тишину комнаты нарушают шумные выдохи и мокрые звуки поцелуев. Минхо с жадностью втягивает чужой язык, переплетая и смешивая дыхания. Он нависает сверху над Ханом и проходится поцелуями от губ к шее, засасывая горячую кожу. Нельзя, но очень хочется. Поэтому один легкий укус Ли себе всё же позволяет. На что получает реакцию, от которой его трясет: Джисон в темноте находит его волосы и цепляется крепко, заставляя почувствовать слабую боль, а затем всхлипывает. Этот маленький всхлип разрушает крепкое сердце Минхо и делает из него плюшевую розовую игрушку, которую без промедления хочется отдать Хану. Просто так. У Минхо ведь всё просто.

      Сложнее становится, когда Джисон меняет их местами и залезает сверху, ко всему прочему еще и забирается пальцами под футболку, блуждая по рельефным мышцам. Минхо почти ничего не видно, но он готов поклясться, что в темноте блеснула коварная улыбка, а глаза вспыхнули адским пламенем. Хан ерзает и спускается немного вниз на Минхо, ровно так, чтобы задницей давить на полутвердый член. Минхо шипит и руками хватается за ягодицы, с наслаждением сдавливая и сжимая. Джисон ахает и царапает соски в отместку, а затем каждый из них сжимает и потирает, вынуждая Минхо прогнуться в спине от горячей волны, прокатившейся по всему телу. С каждым выдохом губы в губы сознание застилается всё большей пеленой. Минхо не сдерживается и почти хнычет. Очень не свойственный для него звук, но его разрывает от чувств: похоть и нежность плавят кости, выжигая всё и оставляя только желание. Джисона просто хочется. Во всех смыслах. И под кожу и в сердце тоже. Навсегда.

      — Сон-и, — Минхо шипит, но вместо демонстрации недовольства всё получается как-то слишком отчаянно. В темноте опять блестит улыбка. — Сон-и...

      Нарастающее возбуждение захлестывает. Минхо тяжело и часто сглатывает, а руками оглаживает извивающегося на нем Джисона. Видно лишь силуэт, который раскачивается и потирается о твердеющий член, в комнате слышно лишь, как Хан громко выдыхает и втягивает воздух. Минхо пытается обнять и притянуть его к себе, но Хан сам валится сверху, вылизывая шею и захватывая губы. Трение в области паха усиливается, Джисон активно соприкасается своим ощутимым сквозь штаны стояком с окончательно вставшим членом старшего. Коварная улыбка и смешок в шею, и Минхо чувствует первый толчок. Затем еще один и еще. Хан лижет его шею, оставляя мокрые дорожки от слюны, а бедрами подается вперед, имитируя фрикции.

      — Т-ш-ш, — Хан проходится языком по горячим губам и выпрямляется, останавливаясь. — Аккуратнее, Ли Ноу, ты же не хочешь, чтобы остальные про нас вспомнили. Не хочешь же, хен?

      Простое движение сводит с ума, а обострившееся из-за темноты осязание добивает, срывая почти стоны с губ. Толчки ощущались такими резкими и сильными, кружащими голову, что это заставило забыть обо всем на свете. Даже о том, что в гостиной на диване всё еще есть шесть мемберов, которые в любой момент могут захотеть проверить, куда делись Минхо и Хан.

      Минхо несколько раз пытается что-то сказать, хотя бы выдавить из себя имя Хана, чтобы донести до него, как же ярко ощущается каждое прикосновение и как же Минхо хорошо, но вместо всех слов с губ срываются хрипы-стоны, которые он самостоятельно пытается проглотить, закусив губу и закатив глаза. Но Хан всё еще рядом и тут же приходит на помощь, опять укладываясь сверху и захватывая губы, втягивая в очень мокрый поцелуй.

      — Как оно, Ли Ноу? — Минхо благодарит высшие силы, что он не видит Хана в эту секунду, а только слышит. Чавкающих звуков слюны и тяжелого дыхания для него и так достаточно, чтобы в погоне за прикосновениями дернуться и проехаться изнывающим и пульсирующим членом по промежности Джисона. — Нравится?

      — Черт, — Минхо впивается в чужие бедра и вжимает Хана в себя, вновь притираясь, и толкается в ответ, из-за чего Джисон приглушенно стонет. — Дьявол. Ты дьявол, Хан-и.

      — И только твой, личный, — Джисон горячим из-за смешка выдохом проходится по мокрой шее. Ли из-за этого дрожит и сильнее толкается, всем телом ощущая, как напряжение сосредотачивается в пульсирующем члене и сводит бедра. Минхо задыхается, когда Хан сильнее давит на ствол, и всхлипывает, понимая, что кончает так стремительно и только от одних прикосновений, поцелуев и ощущения реального веса Джисона на своем теле. В этот раз всё по-настоящему, и всё происходящее вокруг не исчезает сразу же после открытия глаз. Это не сон, и от понимания этого выкручивает сильнее. Минхо выгибается в спине и одновременно вжимает в себя Хана. Громкий стон всё же соскальзывает с губ, когда Джисон толкается в ответ и самостоятельно ускоряется в погоне за своим удовольствием. Сперма продолжает выходить тугими толчками и с каждой секундой Ли всё больше и больше задыхается от сверхстимуляции, но Хан всё равно продолжает.

      Минхо с рыком отталкивает Хана и валит на спину, рукой пробираясь в намокшее белье младшего. Джисон в долгу не остается и вслед за Ли громко стонет, когда холодная ладонь обхватывает изнывающий и истекающий член, а затем большой палец раздвигает щель и кружит вокруг головки.

      — Такой мокрый Сон-и, — Минхо тяжело сглатывает и ускоряет движения рукой, размазывая предэякулят по всему стволу и наслаждаясь сбившимся дыханием. Пришло время Ли коварно улыбаться и блестеть в темноте белоснежными зубами. Ему хочется смутить Хана, подвести к краю и доставить как можно более острое удовольствие.

      — И всё из-за тебя, Ли Ноу, — но Ли забывает, что имеет дело с парнем, который его сам доведет на раз-два. Поэтому вместо победоносной улыбки он кусает щёку изнутри, стараясь вновь не возбудиться. Он всё же хочет сосредоточиться на Джисоне, поэтому приспускает штаны Хана сразу вместе с боксерами и опускается вниз, пытаясь в темноте поднести головку пульсирующего члена к губам. Выходит не с первого раза, и на щеках остаются дорожки смазки, но Минхо довольно хмыкает, когда понимает, что из-за этого Джисона начинает трясти, а чужие тонкие пальцы оказываются в волосах Ли и с напряжением тянут пряди.

      Минхо аккуратно проводит языком по самой головке, раздвигает кожу и дотрагивается до щели, а Джисон уже почти в голос хнычет. Довольный такой реакцией, Ли спускается к основанию поцелуями, а затем с широким мазком языка возвращается наверх и запускает член за щеку, пуская довольные вибрации от урчания.

      В темноте он слышит, как Хан пропускает вдохи, скребет ногтями по постели и пытается прохрипеть его имя. Минхо опять ухмыляется с членом во рту и принимается активно двигать головой, пропуская член всё дальше. Джисон, кажется, перестает дышать и глушит собственные звуки рукой, извивается и дергает бедрами. Минхо выпускает член изо рта и начинает быстро двигать рукой, размазывая месиво из смазки и собственной слюны. Руку не убирает, но тянется вверх, забирая все вырывающиеся всхлипы в мокрый поцелуй. Джисон кусается, стонет горячо в чужие губы и кончает, сильно толкаясь в скользящую по возбуждению руку.

      — Боже, — Ли тяжело и прерывисто дышит, когда спустя вечность всё же отрывается от распухших губ Хана. Всем телом чувствует, как тот улыбается. Но Минхо не до смеха. Он опять тянется к лицу Джисона и целует несколько десятков раз. То быстро, то медленно и тягуче. Ему так нравится целовать этого парня. До головокружения и потерянного сердца. — Ты мне снился, Хан-и... Каждую ночь сводил меня с ума.

      —Ого, — голос у Джисона опустился до томного шепота, дыхание такое же сбившееся, но он все равно умудряется засмеяться. Хотя Минхо рукой чувствует чужой опадающий член. Перепачканной в сперме рукой. Поэтому он разжимает пальцы, убирает ладонь и, не заботясь ни о чем, вытирает о свои же спортивки. Всё равно мокрые и перемазанные собственной спермой вещи нужно в срочном порядке отнести в стирку. — И что же там было? Грязные постельные сцены? Грязнее, чем сейчас?!

      —Нет, — Минхо смещается и слегка откатывается на спину. Чистой рукой притягивает Хана к себе под бок, но смотрит в потолок. Так хочется обо всем рассказать Джисону. — Просто ты. Красивый. И целующий меня. Я каждый день мечтал об этих поцелуях.

      — А ведь мог просто попросить, — Хан легонько стукает его по плечу и вновь наваливается с поцелуями. Но резко отстраняется в следующую же секунду. — И каково же это — целоваться со мной сейчас?

      — Лучше, чем во сне, — Минхо тяжело дышит и всё же боится закрыть глаза, а, открыв, узнать, что это всё очередной сон с грустным концом. Потому что Джисона рядом не будет. Но и через пять минут Хан рядом, и через полчаса. Сил привести себя в порядок или же дальше целоваться у них уже почти нет, а Джисон вообще проваливается в сон, утыкаясь носом в шею Минхо.

      Ли же считает чужие вдохи и выдохи, пытается заставить себя встать и дойти до ванной, но вместо этого блуждает пальцами по рельефной спине и сопротивляется подкрадывающемуся сну. Конечно, Джисон его приручил, но... Минхо только сейчас понял, как сильно.