Под шум прибоя я иду к тебе...

Боль поглощает изнутри, мы не всегда в силах справиться с ее напором, в конце концов сдаемся...

Шум воды... пристань... Ветер слегка колышет пшеничные волосы, сталкивая их на расслабленное лицо. Вода чуть касается стоп, сталкиваясь волна о волну, мечась из сторон в сторону, издавая приятный, успокаивающий звук. Вдали алеет вечернее небо, укутывающее медленно садящееся солнце во мрак. Вдали, где-то за спиной слышатся моторы редко проезжающих автомобилей, нарушая покой парня, ушедшего глубоко в себя. Вокруг ни души, никто не видит терзаний человека, из последних сил держащегося, как и советовали в своих соболезнованиях. Да кто же знал, что это так трудно? Вот они знали? Почему тогда не сказали.

Ровно год...

В мыслях до сих пор один единственный человек, лучик света, проникающий в душу и озаряющий все своим теплым сиянием. Безвозвратно впился в сознание, медленно, но верно забирая последние остатки здравого смысла. Снова хочется коснуться теплой ладони, вырисовывая на ней непонятные узоры, известные лишь Тэхену, услышать бархатистый голос с небольшой хрипотой, увидеть улыбку и глаза полумесяцы, что так часто заставляли идти дальше. Глупые шутки, звучащие из алых губ, не раз вызывали улыбку, смех, повышали настроение в разы, наполняли позитивом. И правда как лучик.

/flashback/

Маленький мальчик стоит спиной к другим детям, медленно повторяя несколько раз «Море волнуется раз... море волнуется два... море волнуется три...» и поворачивается к остальным, загадывая свою любимую фигуру. Нередко это были морские обитатели, так сильно манящие любознательного ребенка, но больше его притягивал мальчик, сидящий совсем один и с некой тоской поглядывающий на других детей. Глаза у него большие, темно-карие, похожие на огромную вселенную с не числимым количеством галактик, усеянных миллиардами звезд. Они немного поблескивают от еле заметных слез, что тут же застывают, не успев скатиться по румяным щекам. На этой щеке небольшой шрамик, так странно смотрящийся на идеальном овале детского лица.

— Ты один? — столь невинно, но настолько верно... вот только Тэ и не знает, что таким, казалось бы простым вопросом, мог кого-то задеть или еще хуже обидеть.

Тот мальчик так и сидит, недоумевающе хлопая большими глазами, ребенок перед ним сейчас ни сколько не похож на него самого, он будто его полная противоположность, только глаза такие же бездонные.

— Я тоже один, — Тэхен сел рядом, невольно опуская взгляд на детские ладошки.

— У тебя там много друзей, я видел, — все же ответил, от этого стало немного проще, подумалось в этот момент Тэхену, — а я один.

Он отводит взгляд и отворачивает от светловолосого голову, снова рассматривая свои пальцы на руках.

— Почему? Я твой друг. Давай будем друзьями? Меня зовут Тэхен.

«У него забавная улыбка...» невольно пронеслось в голове, когда Тэ улыбнулся, всем видом показывая свое дружелюбие.

— Я...Чонгук.

— Теперь мы друзья. Пошли играть?

— Играть? Во что? — Чонгук стеснительно хлопал глазами, наблюдая за тем, что придумает его новый друг.

— Море волнуется раз. Знаешь такую игру?

— А...нет, — и без того розовые щечки пуще прежнего залились румянцем, а Чонгук вмиг отмер, стоило Тэхену встать и потянуть за руку за собой.

— Я тебе покажу, будет весело.

Эта игра стала любимой игрой Чонгука. Всегда извертываясь как только можно, он с другим детьми и своим Другом делали смешные позы, анимируя их, когда водящий подходил.

/flashback end/

Море волнуется раз...

Легкий холодок прокрадывается в рукава просторного худи, кожа сразу покрывается мурашками, но на лице то же спокойствие, что было и до. Пусто. Внутренности словно в невесомости хаотично сталкиваются, разбиваясь друг о друга. Бабочек давно уже нет, но они были... Прекрасные, цветные, порхающие внутри в своеобразном танце, живые. Сейчас сплошной холод, сжимающий все внутри, давящий с невероятной силой, кроша разрушенный мир.

Прошел уже год.

Говорили — будет легче. Время лечит. Какой же бред... Время не вылечит раскрошенное сердце, не восстановит утраченные нервные клетки, не укажет нужный путь, не поможет никак. Время не способно вернуть утраченное.

Пожалуйста, пусть эти мучения закончатся...

/flashback/

Глаза закрывают чужие ладони, а на губах улыбка сама появляется. Чонгук своими ладонями чужие накрывает и отцепляет, разворачиваясь. Тэхен держит небольшую коробочку, перевязанную красной лентой, и все так же улыбается.

— С днем рождения, — глаза едва виднеются из-под отросшей светлой челки, но все так же виден тот блеск, сопровождаемый им всегда.

— Спасибо, — Чонгук, смущаясь, принимает подарок, и улыбается ярко, обнимая друга.

— Открой сейчас, — немного припрыгивая от нетерпения, приговаривает Тэхен, наблюдая за реакцией. Из коробочки Чонгук выуживает браслет на тонкой цепочке с надписью «friends» и двумя подвесками — тигренка и кролика, — смотри, у меня так же, — закатив рукав толстовки, демонстрирует идентичный браслет, но вместо «friends» там написано «forever».

— Они парные? — вскинув брови, Чонгук смотрел на запястье Ким и в свою ладонь, в которой держал подвеску, — красивые, — он сразу просит помочь с застежкой и берет Тэхена за руку, на которой у него второй браслет, не переставая улыбаться.

— Друзья навечно?

— На веки вечные.

/flashback end/

Море волнуется два...

Рядом уже привычно пусто, как и все, что сопровождает Тэхена долгий год его мучений. Сил нет на крики, на истерики, на осознание того, что как раньше уже не будет никогда. Или будет... Слезы больше не текут, мирно выжидая своего часа, но одна мирно скатывается по бледной коже, оставляя поблескивать в лучах уходящего солнца влажную дорожку. На смену радости, пришла печаль, на смену счастью — горе. На запястье, под буквами на подвеске, видны недавно покрывшиеся корочкой ранки, заклеенные пластырем, чуть ниже уже ставшие клеймом шрамы прошлых разов.

Его трудно сравнить с человеком, даже подвергшимся какому-то недугу. Потому что его недуг страшней в разы. Его как маленького ребенка бросили в ворох эмоций, в которых он захлебывался от нехватки воздуха хотя бы на один малейший вдох, а потом, поздно опомнились, когда ситуация была неисправима, а психика достигла своего апогея.

Множественные нервные срывы, попытки самоубийства. Из него сделали психически неуравновешенного человека, хотя в прочем так оно и есть. Выбираться из пучины собственной скорби не хотелось, Ким отказывался принимать реальность, отказывается до сих пор.

Холодно. Не понятно, то ли от прибоя, то ли от сквозной дыры в области, где должен быть жизненно важный орган, что екал на прикосновениях бархатных губ и длинных пальцев по нежной коже. Голова неимоверно тяжелая, однако опустить ее, значит упустить момент ухода солнца... последний раз...

/flashback/

Очередной просмотр фильма от Марвел, пустой дом, вечер, попкорн — идиллия. Светлая макушка мирно покоится на коленях Гука, перебирающего медленно спутавшиеся пряди. Это увлекало гораздо больше, чем просмотр фантастики, что шла по телевизору. Так обычно проводились каждые выходные после долгой разлуки из-за учебы в разных учебных заведениях и подготовки к приближающейся курсовой работе. Такое времяпровождение хоть как-то отвлекало, давая расслабление мозгу и свободу мыслям, где место занимает не учеба, а человек, лежащий на коленях.

— Знаешь...

Тэхен поднял вопросительный взгляд, отрываясь ненадолго от фильма, почти сразу же встречаясь с омутом темных глаз, в полутьме кажущихся еще более глубокими и завлекающими шагнуть и прыгнуть в эту бездонную пропасть и исчезнуть там навсегда.

— А ведь я тогда и не сказал, что... — он ненадолго прерывается, немного глупо улыбаясь, открывая вид на ряды «кроличьих», как любил говорить Тэхен, зубов, смотря из-под полуприкрытых век. Взгляд цепляется за все и сразу на этом изученном вдоль и поперек лице: за длинные, немного подрагивающие ресницы; за идеально ровный нос и родинку на его кончике, как изюминку на торте; за пухловатые розовые, чуть поджатые губы. Чонгук проводит большим пальцем по подбородку и чуть не касается этих губ, снова изучая, словно завороженный. Ему это никогда не надоест, в этом человеке идеально все, — ты мне нравишься, Тэхен.

Ким немного непонимающе разомкнул губы, желая что-то сказать, да слов не подбиралось, а взгляд пал куда-то в ноги.

— Я люблю тебя, — чуть погодя, добавил брюнет, так же перебирая второй ладонью волосы друга. В себе держать уже не было ни сил, ни желания. Ему нравится Тэхен. Его Тэхен. Не как друг.

Внутри все затянулось тугим узлом, выжидая, в предвкушении ответа на столь откровенное признание. Чон ожидал любого развития событий. Отрицания, осуждения, может принятия другом такой расклад. Но сейчас Тэхен просто молчит, не в силах подобрать и два слова для связки предложения, что так и крутится на языке. Чонгук сидит и ждет. Он примет любой выбор своего хёна.

— Чонгук, — Тэ поднимается, разворачиваясь к другу лицом, и все не поднимается взгляда на лицо, цепляясь за что угодно, — за тату на чужой кисти, за крошки от чипсов, что видны на темном диване, за что угодно, но впервые пытаясь не сталкиваться с родными глазами напротив, — ты понимаешь... что говоришь?

— Абсолютно. Каждый раз, смотря на тебя, убеждаюсь все больше, что нуждаюсь в твоем обществе, как в кислороде, в голосе, как в воде. Хочется... просто быть рядом, постоянно, вне зависимости от места, времени. Хочется видеть сонное лицо по утрам и вечерам. Разделять каждую эмоцию, каждое чувство на двоих, — он аккуратно, ненастойчиво, сначала коснулся кончиками пальцев чужой ладони, будто разрешения выжидая, но, не видя сопротивлений, взял ладонь с таким же браслетом в свою, нежно поглаживая. — Я знаю, что это странно и неправильно, но я просто уже не могу держать в себе.

— Чонгук... — вновь повторяет Тэхен, переплетая пальцы их сцепленных ладоней. Все же поднимает голову и смотрит на полный теплоты взгляд друга. А друга ли? Кто он ему теперь?

Вновь в эту пропасть попадает, снова с расцепленными губами сидит, вдали от всего разумного и продвигается ближе, медленно накрывая чужие губы своими, нежно сминая. Чонгук глаза прикрывает, чуть ли не улыбается в поцелуй, что продлился не долго, в который было вложено ничего, кроме нежности. Внутри огромный фонтан эмоций, легкая невесомость, ранее не знакомая, такого даже не было при поцелуях с девушками. Это те бабочки, вмиг вылупившиеся из своих куколок и расправившие цветные крылья, начали порхать. Вторая рука не сразу находит впалую щеку, едва ощутимо проводя по ней большим пальцем, обдавая кожу разрядом тока, и немного щекоча нежную кожу под ним.

Отстранившись, Тэхен вновь утопает в парне напротив целиком и полностью, проводя языком по чуть влажным губам, а Чонгук снова слегка улыбается.

— Что это значит, Тэхен?

— Что ты дурак, Чон Чонгук, — улыбка трогает теперь и лицо Кима, заставив Чонгука усмехнуться.

— ТэТэ?

— Ты полный дурак, Чон Чонгук, — Чонгук поддается чуть назад, ложась вдоль дивана и похлопал рядом, чтобы и Тэ прилег, но тот лишь вскинул бровь, ухмыльнувшись и лег сверху на Чона, смеясь и щекоча макушкой его лицо.

— Айгу, Тэ, волосы в рот лезут, — немного отплевывается темноволосый, но тут же лицо Кима показывается и тот оставляет краткий поцелуй на нижней губе Чона.

/flashback end/

Море волнуется три...

Участки кожи, по которым проходили горячие руки, сейчас, как места после ожогов, пощипывают, напоминая о себе в больном ключе. Больно, неприятно, слишком пустынно и одиноко. Воспоминания словно лезвие с каждым разом все глубже и глубже режут, поверх незаживших ран, поверх истерзанного болью сердца, от которого сейчас осталось лишь название. На душе кошки давно не скребут, убежали, искать тут нечего, нечего скрести, душа на крошечные осколки разбилась, оставив осколки лежать глубоко внутри. Тэхен закрывает глаза и поднимает голову к небу, размеренно дыша. Все тело ломит, отдает болью в каждом суставе, каждой мышце.

Душевную боль можно же заглушить физической?

/flashback/

— ТэТэ, — перебирать пряди на голове своего солнца — любимое занятие Чонгука. Даже сейчас, уставшие, медленно прибывающие в себя после экстаза они лежат, Тэхен на груди Чона, а он перебирает его пшеничные пряди. Любимое «ТэТэ» выходящее из чужих уст приятно ласкает слух, растекается медленно и сладко как мед внутри, заливая все и не оставляя просвета, — тебе завтра к первой паре?

— Ко второй, а что? — он поднимает голову и медленно улыбается, смотря, как Чонгук вторит его действиям, расплываясь в улыбке.

— Хочу подольше с тобой побыть утром.

Жаль, что это дольше закончилось так скоро.

/flashback end/

Морская фигура...

Осколки неприятно покалывают кожу, въедаются глубоко внутрь, что уже не вытащишь, растворяются внутри, отравляя. Если есть, что отравлять. Где-то там иногда покалывает, но ничего, пройдет. Совсем скоро.

Руки перемотаны бинтом в несколько слоев поверх пластырей. Их Ким разматывает, неприятно морщась при виде собственных остатков красной жидкости. В голове эхом проносятся крики врачей, они перекидываются фразами друг с другом, все на взводе, спасают жизнь человека... у которого жизни-то и нет...

/flashback/

— Давай съездим к морю? Совсем скоро лето, отдохнём, м?

— Чонгук, я не умею плавать.

— А разве обязательно уметь плавать, чтобы быть в воде? Ну же, соглашайся, все равно ведь не отстану.

— Вот же ж клещ, — хохотнул Ким, прежде чем прыгнуть на спину Чонгуку и начать смеяться с их побегушек по парку.

/flashback end/

...замри...

Раз, два, Разряд!

И мысли снова не на месте. От воспоминаний хочется избавиться, но они самое дорогое, что осталось от него. Браслет все так же болтается на иссохшем запястье, где кость выпирает больше обычного, щеки стали еще более впалыми, показались скулы, стали более очерчены ребра, ноги и вовсе утратили былую форму, больше подходя на две спички. Он хотел на море, хотел мгновенье счастья с любимым человеком. Сейчас того «ТэТэ» вовсе не узнать. Нет того огня и блеска в ореховых глазах, улыбка вот уже год не трогает аккуратное лицо, кожа стала белее веществ, которые он принимал и которые больше не примет. Каждый день похож на предыдущий. Клиника, психиатр, слезы родителей. И так каждый день. Кроме сегодняшнего. Сегодня все закончится.

Врачи спасали жизнь человека, ищущего освобождения...

/flashback/

— Тэхен, мне нужно тебе кое-что сказать, — за ужином Чонгук выглядел очень задумчивым, слишком серьезным, все не мог собраться с мыслями, не знал, как сказать, чтобы не сделать только хуже.

— Ты меня пугаешь, когда говоришь так, — Тэхен заметно напрягся, отложив палочки в сторону и отпивая сок из стоящего рядом стакана.

— Помнишь... я заболел и неделю дома лежал с температурой и кашлем?

— Да, а что, снова?

— Все намного сложнее. После этого я долго еще кашлял, было недомогание, я очень быстро выдыхался при каких-то активных действиях, а когда при кашле заметил... кровь, пошел в больницу, — брюнет опустил взгляд в свою тарелку, а сердце Тэхена пропустил пару ударов, после упоминания крови. Такой симптом никогда не приводил к хорошему, и редко после него все заканчивалось положительным исходом. — Сегодня пришли результаты анализов... — Чонгук закусил нижнюю губу, поднимая взгляд на Кима. — У меня рак легких, Тэхен.

Не успев еще озвучить свой диагноз, глаза блондина застелила пелена слез, которые отправились в последний путь, когда Чон поднял голову. Внутри вмиг что-то оборвалось, в районе сердца немного кольнуло, отдавая в ребра болезненным ударом.

— Почему... ты не говорил раньше?

— Хотел убедиться, что не ошибаюсь в своих догадках.

— Мы ведь вылечим тебя, все будет хорошо, — ладонь Тэ накрыла ладонь Гука, обдавая теплом.

— Операция слишком дорогая, Тэхен, даже с поддержкой родственников, не думаю, что мы... успеем собрать такую сумму. Хей, — он ласково улыбнулся, переплетая пальцы их ладоней, — сейчас же все хорошо, я все еще здесь, не надо плакать.

— Раньше времени? Ты забыл добавить. Мы должны попробовать собрать средства.

— Тэ...

— Я не хочу ничего слышать, — Тэхен встал и обойдя стол, сел на колени к Чонгуку, обняв его и прижав к себе, — я не готов с тобой прощаться. Еще слишком рано, Чонгук. Слишком рано... Какая стадия?

— Вторая, — так же шепотом, как и Тэхен, сказал брюнет, в уголках глаз которого тоже пощипывало.

— Сколько нам еще осталось?

— Пять-шесть месяцев, — болезненно жмурится, до цветных картинок перед глазами, пока жидкие кристаллики скатываются по щекам.

/flashback end/

Ложь... Все закончилось через два с половиной месяца...

Они так не переживали о нем, как о Тэхене. На все нужны деньги, связи. Смотрели, как он умирает, пальцем не пошевелив, говоря лишь что-то про сроки и осложнения. Это как налог на жизнь. Кто в состоянии его выплатить — живет, а кто нет...

В этом мире их любовь не приняли, разлучила коварная судьба.

Каждый день, приходя на кладбище, Киму казалось, что на его вопросы отвечают, а глаза на камне еще отдают жизнью. Но тело под двухметровым слоем земли оставалось так же далеко, недостижимо и отдавало мертвым холодом. Душераздирающая боль не покидала даже во сне, где белокурый ангел являлся, умоляя не делать глупостей.

Как печально, что диагноз уж поставлен... Осталось только оправдать его.

Нужно всего лишь отбросить лишние мысли и остатки чувств оставить позади. Впереди новое, неизведанное, впереди он. Ветер стал яростней, солнце скрылось за горизонтом, оставив лишь огненный свет после себя, отражающийся на зеркальной поверхности моря. Волосы беспорядком разлетаются в разные стороны,больше их никто не перебирал, слегка потрескавшиеся губы пересохли, больше их никто не целовал, шею неприятно обдувал ветер, больше никто не обжигал кожу дыханием.

Говорят, люди, кончающие жизнь самоубийством, в Рай не попадают. Но он не верит в их слова. Там, где его ждут, обязательно найдется место для истерзанной души.

Тэхен медленно вдыхает и выдыхает воздух, прикрыв глаза и сжав кулаки, делает шаг...

Холодно. Вода заливается в уши, нос, пробирается в легкие, мешает дышать — привычное чувство, хочется усмехнуться. Все трудней сопротивляться. Выбор сделан в пользу любви. В его пользу. Теперь ничто не помешает, не будет того мраморного постамента с портретом, а будут долгожданные объятия, встреча, умиротворение.

Тэхен смотрит сквозь толщу воды на красное небо, полностью отдавшись в объятья стихии, медленно уходя на дно. На лице абсолютное спокойствие, даже немного ликование, а в голове размеренным счетом произносится...

Море волнуется раз...

Море волнуется два...

Море волнуется три...

Глаза закрываются, впереди лишь тьма, заменяемая светом...

Сегодня ровно год... Как Чонгука не стало...