Коттедж на окраине улицы так отличается от всех других домов. Он огромен и на фоне одноэтажных домиков смотрится слишком внушительно. От мира его отделяет высокий каменный забор, но все дети района знают, что со стороны леса на территорию легко можно попасть. И там никто не живëт. Вероятно, и камер не установлено, потому что дети — и Чонгук — беспрепятственно пробираются внутрь ради вкусных ягод и яблок на протяжении нескольких лет.
Но всё меняется, когда весенним утром мимо их домов проезжает чёрный автомобиль.
Чонгук, на велосипеде подвозивший до магазина Сонхва, сына соседки, удивлëнно останавливается, провожая автомобиль взглядом. Конечно, машины у них не редкость, район не настолько бедный, но такую дорогую и внушительную он видит впервые.
Удивление становится только сильнее, когда автомобиль вдруг останавливается возле каменного забора и — заезжает внутрь, едва ворота сами разъезжаются. Сонхва задумчиво хмыкает.
— Теперь яблоки не собрать, да, хëн? — тоскливо вздохнув, спрашивает он.
Чонгук улыбается.
Да, яблоки не собрать.
— А мама хотела пирог приготовить, сказала яблоки купить, — продолжает Сонхва с большей грустью. — Я думал сбегать, пока она не вернулась. Придётся опять в магазин идти.
Теперь Чонгук смеётся. Ему не сложно отвезти вновь, ехать-то не больше десяти минут, зато идти все двадцать. Он у детей ещё с подросткового возраста подрабатывает водителем, а ему за это дети выносят сладости и выпечку, приготовленную матерями. Годы идут, привычки не меняются, только дети подрастают, и возить их становится всë тяжелее. Сонхва, вон, за пять лет, что Чонгук учился в университете, и три года работы в офисе, пока не подвернулся вариант с удалённой, вымахал из метрового мальчишки в парнишу, ростом по грудь Чонгука.
Чонгук планирует познакомиться с новыми соседями, но сталкивается вдруг с их нежеланием даже выходить. За три дня никто не выходит, только несколько раз выезжает автомобиль с тëмными стеклами. Стучаться и напрашиваться становится как-то страшно.
Чонгук и не пытается. Не хотят — не надо.
У Чонгука других забот хватает, а загадочные соседи его проблемой не являются, пока не портят жизнь и не превращают улицу в мафиозный район. Дети постарше как раз шепчутся, что новые соседи похожи на мафиози. Чонгук с ними вслух не соглашается, чтобы не тревожить попусту, лишь думает, что такой вариант вполне возможен.
Со временем интерес к тайной личности, ничем не подогреваемый, тает, и все перестают реагировать на чёрный автомобиль. Принимают его как должное. Скучают, конечно, по ягодам и яблокам, но на этом обсуждения заканчиваются.
Чонгук не думает о странных соседях, пока утром, проснувшись вдруг в половину восьмого, не выходит на улицу и не встречает двух девочек. Одной лет семь, может быть, другая — совсем малышка. Сëстры, наверное. А следом за ними на длинном поводке плетëтся сонный белоснежный щенок.
— Доброе утро, — дружелюбно приветствует их Чонгук и машет ладонью.
Девочки, вздрогнув, поворачивают к нему голову.
— Здравствуйте, — поклонившись, бормочет старшая. Младшая неуклюже повторяет.
— Мы не встречались раньше, верно? — уточняет Чонгук, хоть и так знает ответ. Он со всеми детьми, собаками и кошками знаком, а их видит впервые.
Любопытный щенок на нового человека реагирует с интересом и подбегает ближе.
— Можно погладить? — на всякий случай спрашивает у девочек и, получив кивок, присаживается.
Протягивает руку и улыбается, когда щенок, принюхавшись, тычется мордой и осторожно кусает палец. Чонгук теряется в его взгляде, голубом и белом, пронзительном и доверчивым. Красивый. Вырастет в огромную и прекрасную собаку. Такого он бы точно запомнил.
— Белла любит людей, — с гордостью делится с ним младшая.
Белла, значит? Третья девочка всë-таки?
— Откуда вы? — ласково спрашивает Чонгук.
Удивлённый выдох срывается с губ, когда обе девочки указывают на коттедж. Мафия точно не заводит ни детей, ни милых дружелюбных щенков, что после пары прикосновений валятся спиной на траву и подставляют живот с довольным видом.
— Меня Чонгук зовут.
— Приятно познакомиться, Чонгук-щи.
— Я Черëн, а онни — Дахëн, — пока старшая кланяется, выдыхает младшая и подходит ближе, чтобы пожать протянутую ладонь. — Папа говорит, незнакомцам нельзя доверять, но вы нравитесь Белле. А сколько вам лет?
— Черëн-а, — осуждающе тянет Дахëн.
— Всё хорошо, — Чонгук её успокаивает, потому что не видит ничего плохого и хочет подружиться, как с другими детьми, а не стать для них взрослым соседом. — Мне двадцать шесть, но я буду рад, если вы будете называть меня Чонгуком. Без формальностей.
— Хорошо!
— А что такое формальностей? — потерянно спрашивает Дахëн.
Чонгук, хихикнув, с заминкой гладит её по волосам и возвращается к Белле, требующей больше ласки.
С девочками он общается долго. Ему нравится проводить время с детьми, тем более, узнавать новых, а Дахëн оказывается интересной собеседницей и много говорит про сестру, Беллу и Тэхëна. По рассказам Чонгук понимает, что Тэхëн — взрослый, с которым они живут. Вероятно, единственный взрослый. Черëн называет его папой, и это любопытно, но Чонгук в их семью с расспросами не лезет.
Когда время близится к восьми, девочки с ним прощаются и уходят домой, пообещав вечером снова выйти.
И обещание они сдерживают. Соглашаются даже пойти на детскую площадку, построенную родителями, знакомятся с другими детьми и влюбляют всех в Беллу. Дахëн не особо стремится с кем-то сближаться, зато Черëн в компанию вливается быстро. Дахëн, на самом деле, общается лишь с Чонгуком.
Чонгук и не против.
Тэхëна, который папа и не папа, он так и не видит. Знает, что на чëрном автомобиле ездит именно он, уезжает утром на работу и возвращается вечером, отвозит Черëн в детский сад и Дахëн в школу. Из школы Дахëн возвращается на другой машине, больше похожей на те, которые часто по улице ездят. Говорит, водитель Тэхёна. Чонгук делает вывод, что семья их богата.
За разговорами он узнаёт причину, по которой Дахëн не называет его папой. Оказывается, он забрал сестер из детского дома, когда старшей было шесть, год назад, и они, конечно, не сëстры, но малышка Черëн была привязана к онни. Тэхëн не решился разлучать их. Пришлось ему, пришедшему за двухгодовалой девочкой, взять вторую, на четыре года старше.
— Он очень старается быть хорошим папой, — шепчет Дахëн, не желая, чтобы Черëн слышала. — Когда он узнал, что я мечтала о щенке, он купил нам Беллу и предложил переехать из квартиры в старый дом его брата. А ещё у Беллы есть собачья няня!
Чонгук удивлённо хлопает глазами.
Собачья няня — ещё одно доказательство хорошего заработка Тэхëна.
И его человечности. Осмелиться взять из детдома ребёнка, согласиться удочерить и второго, завести собаку и убедиться, что она во время отсутствия хозяина не будет ни в чëм нуждаться, — чем больше Чонгук узнаёт, тем сильнее хочет познакомиться.
Белла к детям быстро привязывается, а к Чонгуку — ещё быстрее.
Иногда складывается ощущение, что она и его воспринимает хозяином.
— Мне так много домашней работы задали, — жалуется ему Дахëн через пару недель после знакомства. — А Тэхëн обещал вечером свозить нас в парк аттракционов, но для этого нужно успеть всë сделать. А Белле пора гулять.
— Могу погулять с ней, — пожав плечами, предлагает Чонгук.
Всё равно возвращаться к работе он не хочет.
В пятницу, честно говоря, собраться и выполнить заказы намного труднее, чем в другие рабочие дни. Мысленно он уже отдыхает в субботу.
Дахëн радостно кивает, передаёт поводок и уносится в сторону коттеджа, пообещав выйти через пятнадцать минут.
С Беллой интересно гулять. Она любопытна, ластится к людям, жуëт траву и боится машин. Чонгук поднимает её на руки, как только видит хоть одну, потому что только так она не лает и не пытается убежать в лес. Когда она уходит не туда, можно крикнуть «Белла!» и побежать, куда надо. Она побежит следом.
Чонгук думает, что это работает всегда.
Оказывается, у Беллы другие планы.
В ней просыпается необычайная сила, и у Чонгука едва получается удержать поводок, когда она срывается с места и прыгает в кусты, устремившись по тропинке между домами. Больше всего Чонгук не хочет натягивать поводок: боится причинить боль.
Белла, к счастью, успокаивается, выбежав к лесу. Домой, к сожалению, не идёт.
Пятнадцать минут заканчиваются слишком быстро, а Белла и на руках не сидит, и мольбу игнорирует. Чонгук на колени чуть не валится, когда она, наконец, за ним идёт и сбежать не пытается.
У коттеджа стоит чëрный автомобиль, а издалека видно и мужчину, и двух девочек. Время подсказывает, что ушли они на полчаса, и Чонгук уверен, что Дахëн успела испугаться. Он искренне надеется, что Тэхëн её не ругает.
Белла, почувствовавшая хозяина, громко лает — все к ним обращаются. Выглядят обеспокоенными.
Чем ближе подходит Чонгук, тем сильнее его удивление. Ему казалось, что Тэхëну под сорок. На деле — едва выглядит на тридцать, а бежевый костюм делает его старше и внушительнее. Они, что ли, ровесники? И красив. Без макияжа, но и без того цепляет взгляд. Плечи широкие, тело мощное, Чонгук готов поспорить, он над ним работает. Взгляд статный, прямой и, что удивительно рушит всю картину, тëплый.
Таким только на таких машинах и ездить и в таком доме жить.
— Простите, — извиняясь, Чонгук кланяется, — она не хотела возвращаться.
— Я уж решил, что её украли, — звучит... Со смешком?
Чонгук поднимает голову. Ни претензии, ни неудовольствия, ни холода, лишь тепло и лëгкая усталость. Когда опускает взгляд на Беллу, улыбается нежно и аккуратно забирает поводок, чтобы отдать обнимающимся и наблюдающим за ними девочкам.
— Было бы обидно заявлять на вас, вы нравитесь девочкам, — добавляет Тэхëн.
Уши Чонгука начинают гореть.
— Меня Чонгук зовут, — смущëнно бормочет он.
— Тэхëн, — представляются в ответ. — Много о вас слышал, Чонгук-щи.
Горят уже не только уши.
— И не знаю, от кого больше: Дахëн-и, Черëн-и или Беллы.
— Могу сказать то же самое, — поборов смущение, отвечает ему Чонгук и смеётся, когда начинает смеяться Тэхëн. — Давно хотел с вами познакомиться.
— Папа, — обращает на себя внимание Черëн.
Неожиданно Дахëн шепчет, чтобы не отвлекала, и очаровательно улыбается после двух вопросительных взглядов.
— Что случилось, дорогая? — с такой нежностью, что Чонгук тает.
— А можно Чонгука взять с нами?
Лицо не просто горит, а уже вспыхивает ярким пламенем.
Тэхëн наклоняет голову и смотрит в ожидании, и Чонгук не сразу понимает, что ждут его ответа. И у него, на самом деле, висят заказы, которые нужно выполнить сегодня, иначе придётся завтра.
Но Черëн и Дахëн одновременно выдыхают «пожалуйста», а Чонгуку, определённо, не каждый день предлагают поехать на дорогой машине в парк аттракционов вместе с богатым и красивым мужчиной старше не больше, чем на пять лет. Чонгук теряется. Что это вообще должно значить? Он не носит бисексуальный флаг на себе, на его лбу не написано, что его привлекают именно такие мужчины, лоб Тэхёна точно так же пустой.
Чонгук, выдохнув сквозь стиснутые зубы, соглашается.
И сам не понимает, почему и зачем.
Тэхëн, отчего-то счастливее, чем девочки, открывает переднюю дверь именно для него и помогает сесть, прежде чем усадить в кресло Черëн и отдать в руки усевшейся Дахëн Беллу. Чонгук сжимает бëдрами ладони. Его чутьё вопит о подвохе. Оно и понятно: кто в здравом уме сядет в машину незнакомого человека?
— Господи, я деньги не взял, — вспоминает он, когда район далеко позади.
Тэхëн на него удивлённо оглядывается.
— Я заплачу, — спокойно говорит он.
Чонгук готовится возмущаться, потому что быть должным незнакомому человеку ему совершенно не нравится.
— Вы можете отдать потом, — поспешно добавляет Тэхëн. Звучит разумнее. — Если, конечно, не сочтёте это свиданием, — так прямо и смело.
Чонгук прикрывает глаза. Если он когда-либо и думал, что жизнь его может вот так повернуться, то считал это недостижимыми мечтами, но Тэхëн, богатый, красивый, с двумя детьми и собакой, двумя сильными руками держит руль и иногда бросает взгляды, стараясь не отвлекаться от дороги. Слишком нереально.
— А если сочту? — находит в себе силы хрипло уточнить Чонгук.
Кажется, Тэхëн облегченно выдыхает.
— Тогда я предпочёл бы, чтобы эти деньги вы потратили на организацию второго свидания.
Конечно, это ещё ничего не значит. Они знакомы только благодаря рассказам девочек, а встретились впервые несколько минут назад, и никто не может сказать, что они идеально подходят друг другу или совсем не совместимы. Тэхëн ему симпатичен, он Тэхëну, похоже, тоже, но это лишь физиология. Чëрт знает, куда всё приведёт.
Никто не сможет сказать, станет это чем-то глубоким, ограничится парой свиданий или ночей или затухнет раньше, чем успеет разгореться.
Чонгука, честно говоря, устроит любой вариант. Ему двадцать шесть, он не так стремится найти долгие отношения, но и к одиночеству не стремится. Особенно — когда жизнь подкидывает такие сюрпризы. В любом случае, с соседом надо налаживать связь.
А уж какую, время покажет.