Чимин оглядывает зал церкви, пока гости обмениваются объятиями и приветствиями, рассаживаясь по своим местам. Все в прекрасных нарядах под цвет оформления зала, в точности, как было указано в приглашениях. Чимин не был любителем классики и пастельных оттенков, но венчание стало особым исключением. Ему очень хотелось, чтобы всё прошло идеально. Поэтому он забыл о своих обыденных предпочтениях.
Огромные колонны прячутся за длинной тканью нежно голубого цвета, которая украшена белоснежными цветами гипсофила. Любимые цветы Мин Юнги. Позади Чимина алтарь, позади которого стояла высокая арка. С тонких белых перекладин струился легкой волной нежно голубой шелк, украшенный мелкими огоньками, а на полу стояли декоративные свечи. Все простенько не потому, что у них маленький бюджет, а потому, что Мин Юнги большой любитель минимализма. Солнечные лучи пробиваются через продолговатые окна, освещая весь зал. По правой стороне от алтаря настраивается аппаратура. Чимин часто посматривает в сторону широкого входа в зал. В горле пересыхало, как только кто-то показывался из темноты. Но это был не тот, кто ему нужен.
Пак ловит взгляды своих друзей среди гостей, которые приветливо улыбались и кланялись в ответ. Но улыбка пропадает, не найдя в той толпе своих родителей. Они так и не приняли своего сына. Точнее, повернулись к нему спиной и выстроили стену «У нас больше нет сына». Легкая грусть накатила на прекрасного жениха, но как только в холле показалась знакомая макушка, плохие мысли как ветром сдуло. У него теперь будет своя семья, и этого достаточно.
Музыка заглушена до минимума, священник просит внимания, и гости затихают, садясь на свои места. На месте Пак Чимина должен стоять Мин Юнги, но из-за пробок он опоздал. Поэтому в спешке Мин взял роль «женушки», которая выходит под руку с отцом со свадебным букетом. По лицам друзей можно сразу увидеть, как они с большим трудом сдерживали смех от этой нелепой ситуации.
Легкая мелодия, напоминающая шум морского побережья, с нотками средневековой тематики. Написана лично Мин Юнги. Чимин выпрямляется и сглатывает, глядя на темный холл. Сердце стучит так громко и быстро, что Пак почти не слышит, как хлопают гости. Табун мурашек бегает по спине, когда среди украшенных колонн появляются силуэты, медленно проходящие через зал и приближающиеся к алтарю. Многочисленные гости, кажется, боятся даже вздохнуть, чтобы не спугнуть самый важный и значимый момент церемонии — торжественную регистрацию брака.
Мгновение, и его возлюбленный поднимается по ступенькам к алтарю. Господин Мин слегка подталкивает своего сына, чтобы тот поспешил, не забывая смешно подмигнуть Чимину. Юнги подошел к жениху и слегка прикоснулся к руке, показывая, чтобы он встал по другую сторону алтаря, точнее, на свое место. Чимин смиренно опускает голову вниз, чтобы гости не увидели покрасневшее лицо от смеха. Покуситься на место Юнги. На место главы в их будущей семье — еще та умора.
Два молодых человека стоят друг напротив друга, смотря в глаза, едва сдерживая широкую улыбку от всего происходящего. Ладони потели, а глаза слепили навесные прожекторы. Черный смокинг идеально подчеркивает минову отточенную фигуру, придавая галантности. Пак не мог смотреть на своего жениха долго. Как только их взгляды пересекались, чиминовы итак порозовевшие щеки горели еще больше. Сердце обоих трепетало от нетерпения сказать: «Да», а душа пела, представляя, как холодный металл коснется безымянных пальцев.
От лица Пак (Мин) Чимина
Лёгкий, но одновременно пьянящий аромат цветов заполнил помещение. Играла легкая музыка. В то же время священник воодушевленно обращался к молодым. Мимо ушей проносятся слова о любовных клятвах и жертвах, о семейных ценностях и счастье, и я снова смотрю на своего жениха.
Твое дыхание сбилось, я сразу это заметил. Ты пытался сделать вид, что слова священника куда интереснее, чем мое счастливое лицо. Твои глаза бегали по залу, но всегда останавливались на мне. Твои руки не могли спокойно висеть по швам, словно искали опору перед падением. Ты волнуешься? Не уверен, что видел подобное зрелище в твоем исполнении, ведь холод и рациональность — твои вечные спутники. Как такой как, я: взвинченный, шумный, ленивый холерик смог разморозить местечко в твоем сердце? Это прекрасное чувство, когда мы так любим и желаем одновременно, несмотря на такие различия.
Твоя клятва была краткой, но такой искренней. По венам потекло то самое тепло, которое я мог чувствовать, только находясь в твоих объятиях. Ты посмотрел на меня выжидающе, будто бросая вызов: «Чья клятва прозвучит убедительнее». Я улыбнулся еще шире и взял микрофон из рук моего Юнги, специально соприкасаясь пальцами, стараясь не отводить от него взгляд. Желваки на его лице заиграли вальс. Бесишься?
Заиграла другая, более нежная мелодия. Я поднес микрофон к своим губам, готовясь спеть первые строки своей клятвы. Этот день особенный. Нет, самый важный для нас с тобой. Так пусть моя клятва будет неповторимой.
Сегодня мы стали с тобой одним целым
И я отдаю тебе своё сердце навсегда
Первая строка прозвучала тихо. Я то знаю, что ты все слышишь, даже мой шепот. Твои глаза загорелись, как у ребенка, который увидел что-то настолько потрясающее, что не может отвести взгляд. В горле образовался комок волнения, сколько бы не старался его проглотить. Я сжал свободную руку в кулак, чтобы небольшая боль не давала ни секунды сомнениям.
Я знаю, что небеса создали нас для друг друга
И верю, что только Они нам помогут сохранить
наш союз навсегда
Последние строки первого куплета получились куда мягче и честнее. Каждое спетое слово было принято самими небесами. Может, у них есть Святая Книга новобрачных и мы там уже записаны вместе с нашими клятвами.
Пусть моя любовь к тебе покрывает всё, переносит всё
Пусть моя любовь к тебе долготерпит, милосердствует
Помнишь эти строки из того священного писания, которое нам прочитал какой-то священник на улице? Ты тогда долго возмущался и не соглашался, что слово любовь может настолько лишить свободы возлюбленных. Но так ли это? Ты тогда только написал первую песню для нашей группы. Ты был таким глупым реалистом.
Пусть моя любовь к тебе всего надеется, всему верит
Пусть моя любовь к тебе никогда не перестаёт
Ты слышишь это? Я никогда не смогу тебя разлюбить, даже если ослепну, потеряю память, перемещусь в другой мир. Слышишь? Никогда. Жизнь за тебя отдам, но моя любовь не перестанет жить вечно.
Любовь не гордится, любовь не завидует
И пусть сами небеса мне сегодня помогут так любить
Я же могу тебя ревновать? Совсем чуть-чуть. Чтобы наша и так спокойная жизнь не превратилась в нудную повседневность женатиков. Обещаю, я никого не убью. Так, малость устрою драму, после который ты меня накажешь. Да, папочка? Ой, ты же запретил себя так пошло называть. «Мы с тобой взрослые, воспитанные граждане нашей страны». Вроде так ты сказал, когда впервые позволил себя оседлать. Это был первый и последний раз. Но, надеюсь, сегодня ты мне сделаешь свадебный подарок.
Чтоб не перестала любовь моя
Пока я живу и пока бьётся сердце я буду любить тебя
Что с твоим лицом? Только не говори, что ты плачешь. Серьезно? Ледяная глыба под именем Мин Юнги, грозный рэпер, мало говорящая личность и вечно серьезная. Пустила слезу от песни, которая и в подметки не годится его творениям. Ущипните меня, а лучше вмажьте посильнее. Но почему я счастлив? Сердце так хочет вырваться из груди, а тело желает прижаться к тебе. Потому что рядом с тобой тепло? Спокойно? Никогда бы не подумал, что я настолько сильно тебя люблю. А ты меня?
Я люблю тебя, люблю тебя, о, я люблю тебя
Ты мой, а я твой
Уже последние строки, а я еще столько хотел тебе сказать. Если бы ты только знал, на что я был готов ради тебя. Даже мимолетного взгляда или внимания было достаточно, пока я выматывался на этих тренировках. Я драл своей голос, чтобы ты был со мной на записях, как с Чонгуком. Неужели я тогда ревновал? Да, чертовски сильно, но приходилось сдерживаться, ведь младший не виноват в глупой любви своего хена. Ты называл меня избалованным ребенком, когда я хотел прикоснуться к тебе. Видите ли, родители не научили, что к старшим надо относиться уважительно или люди бывают не тактильными, как я сам.
Ты не любишь телесный контакт, длинные разговоры ни о чем. Холод для тебя страшнее мирового апокалипсиса. Хотя нет, отсутствие мандаринов на столе звучит пострашнее. Тебе больше нравится хорошее виски, чем красное вино. Ты даже не морщишься от высоко градуса и крепости напитка. Мягкие тапочки твой любимый предмет гардероба, не удивился бы, если бы ты пришел в них на свадьбу. Ты ярый трудоголик, пока все не сделаешь, за уши из студии не оттащишь. Поэтому в том пространстве постоянно творческий беспорядок из кучи бутылок и чашек. Жаль только ты забываешь о еде. Помню, ты закрылся там на четыре дня. Я не смог больше ждать и вынес ту чертову дверь. Точнее, позвал работников, которые сняли ее с петель. Ты сам виноват, мог хотя бы ответить на сообщение. В итоге ты наорал на меня и выгнал со студии. Я больше не мог туда заходить без твоего разрешения, даже когда там собирались ребята.
Я выучил все твои мелкие привычки, чтобы вновь не оплошать, но всегда терпел неудачу. Ты избегал меня, а иногда просил не стоять рядом, а иногда прилюдно выгонял из зала или студии. Я плакал и ненавидел себя. Не тебя, а себя. За свой характер и вечные депрессии, от которых одни проблемы. От моего настроения зависели танцы и партии. Ты всегда давал мне все самое сложное, а потом упрекал, если у меня ничего не получалось. В итоге я стал лучше, но сломленным.
Может мое лицо и милое, но легко поддается эмоциям. Фраза «у тебя все на лице написано» точно про меня, что не скажешь о тебе. Тебя невозможно прочитать, ты как зеркало. Сколько не смотри, не увидишь никого, кроме себя. Это мои горькие воспоминания. Как так получилось, что мы с тобой стоим здесь?
От лица Мин Юнги
Я всё всегда держу под контролем, но именно сегодня все пошло по наклонной. Все началось утром, когда мой стилист опоздал, а потом испортил мои волосы. Перепутать баллончик лака и краски для волос. Аплодисменты стоя. Мало того, что мои волосы из пепельного стали темными, так пришлось снова перемывать волосы и укладывать. Сюрприз для моего жениха.
Однако неудачи на этом не закончились. По пути к месту церемонии машина попала в три пробки, не говоря о вечных светофорах и пешеходных переходах. Я был зол и готов повернуть домой, но мысль о Чимине придавала мне сил и терпения не придушить водителя на месте.
Я не знал о его образе, только цвет костюма. Мы долго не могли определиться, какой цвет лучше, слоновая кость или кремовый. Мелочь, но такая важная. Проблема была в том, что на Паке все идеально сидело. Хоть весь магазин скупай, что я и сделал, но выбрать все равно пришлось. Слоновая кость прекрасно вписалась в цветовую композицию зала, даже дополняя ее.
Не дождавшись полной остановки автомобиля, я выскочил из нее. Пробегая лестничные пролеты, я на ходу застегивал пуговицы пиджака и поправлял выбившиеся пряди из укладки. В холле никого не было, что значило, церемония вот-вот начнется. Вбегая в забитый зал, осмотрелся. Гости еще стояли около своих мест, а навстречу мне идет мой разъяренный отец.
— Опоздать на собственную свадьбу может только полный идиот, — буркнул он мне в лицо. — Выпрями спину, сынок. Чимин весь на нервах, ждет своего милого возлюбленного. Стоп! Где букет?
Я посмотрел на свои руки, в которых должен быть свадебный букет. Оставил в машине. Не успев опомниться, как легкая мелодия заполнила зал. Та самая мелодия, которая не давала мне покоя тринадцать лет, когда я впервые встретил Пак Чимина.
Отец слегка дернул меня за локоть, давая понять, что пора идти вперед, навстречу своей новой жизни. Я опустил глаза в пол, не хотел видеть лица гостей. Они точно сдерживали смех от такого зрелища. Мин Юнги, будущий глава семьи, идет под ручку с папой, а его милый Чимин стоит уже около алтаря. Стыд и позор.
Дойдя до лестницы, я, наконец, решился посмотреть на своего возлюбленного. Лучше бы я этого не делал. От одного только взгляда на него мой мозг собирал чемодан в отпуск, сердце танцевало кордебалет, а остатки разума играли в покер. Ну что за милое создание небеса мне подарили. Тот самый костюм подчеркивал его стройное тело. Сам Пак Чимин украшает одежду, а не наоборот. Пару белых прядей выбивались из укладки. Наверное, опять трогал их, пока волновался. В его глазах играл яркий огонек веселья, а дрожащие пальцы выдавали его волнение и беспокойство.
Священник кивнул нам обоим чтобы мы стали на свои места. Спустя мгновение и воодушевленная речь заполнила зал. Казалось, что время вокруг нас остановилось. Я ничего не слышал, да и не хотел. В этом мире только мы, а остальные как добавленные персонажи в игре, чтобы скучно не было. Хотя, как с тобой может быть скучно?
Меня отвлек кашель старика, который ждал мою речь уже пару минут. Черт, завис в самый важный момент. Я перевел взгляд на Чимина. Он вовсю прикрывал рот ладонью, но я-то знаю, что он смеется над мной. Мелкий чертенок, я тебе после свадьбы устрою «спокойную жизнь».
Надо произнести речь, которой нет. Совсем из головы вылетело. Черт, новая жизнь еще не началась, а она уже меня добивает молотком. Я взял в руки микрофон, который я готов был выбросить, а своего чертенка вынести с этой секты. Вот кто ему в голову вбил, что свадьба должна проходить в церкви. Расписались, напились, посмеялись в кругу друзей и свадьба шикарная. На что не пойдешь ради любимого.
— Мой любимый Пак Чимин. Сегодня торжественно клянусь, что буду для тебя надежной защитой, опорой, верным другом. Хочу пройти с тобой рука об руку всю жизнь и быть рядом, несмотря ни на что.
Простенько, но со вкусом. Так бы сказал мой отец, но точно не сегодня. Он так громко вздохнул, что большая часть зала обернулась. Конечно, знаменитый композитор не смог сочинить речь на десять томов, где половина будет восхвалять красоту моего возлюбленного. Ну ничего, на ушко ночью эти десять томов нашепчу.
Я взглянул на него, свое солнце, которое улыбалось счастливой улыбкой, едва сдерживая слезы. Он протянул руку, чтобы забрать микрофон. Мимолетно наши пальцы соприкоснулись. Это было самое теплое прикосновение в моей жизни. От которого хотелось жить только ради одного человека.
Фоновая музыка затихла, и на смену ей прозвучала другая, более простая мелодия. Где-то я ее слышал. Только где? Чимин смотрел на меня не отрываясь, а я не смог отвести взгляд. Он преподнес микрофон к губам, и из его уст прозвучали самые нежные и чистые слова. Он пел свою клятву для меня, сдерживая волнения и переживания, сжимая свободную руку в кулак. Такое чувство, что я попал в рай, где слышал лишь люблю тебя…
С каждой строчкой его эмоции менялись. Такое чувство, что он хотел мне что-то сказать этой песней. В моей голове пролетели все наши совместные воспоминания. От которых грело душу и одновременно ком застывал в горле.
Наша первая встреча была незамысловатой. Чимин опоздал на первое групповое собрание. Я тогда его совсем не знал и просто отчитал в грубой форме. Я никогда не жалел выражений и оскорблений в его сторону. Мне казалось, что я ему помогаю стать лучше. Ведь хорошее воспитание — кнут. Но только через пять лет я понял, что убивал его изнутри, не говоря уже о физическом здоровье. Я критиковал каждое движение Пака, а он просто закрывался в себе. Я не знал, что он морит себя голодом только из-за одной моей фразы: «Ты не можешь петь в моей студии в таком виде». А я просто имел в виду его мокрые волосы после тренировки.
Я всегда ставил ему в пример Чонгука, не потому, что хотел его унизить, а чтобы он тренировался усерднее. В итоге он днями и ночами напролет зависал в тренировочной комнате. Постоянные обмороки, мозоли на ногах и руках, синяки по всему телу от неудачных падений. Я не позволял ему петь в моей студии. Да и в принципе я не присутствовал на его записях. Я был на всех, кроме его.
Я хвалил, помогал и давал советы Чонгуку, а не ему. Я думал, что младшему нужно больше внимания, а Чимин достаточно взрослый, чтобы позаботиться о себе. Как же я, черт возьми, ошибался. Он даже поесть приготовить не может, не говоря о том, чтобы поспать в теплой кровати, как нормальный человек. Он страдал бессонницей, я знал это, но никогда не обращал на это внимание. Чимин большую часть времени сидел в холодной гостиной совсем один, пока все спали. Он изучал музыкальную литературу, которую подсмотрел у меня в комнате. Смотрел фильмы, которые мне нравятся. Слушал мой плейлист в тайне от других. Даже не знаю, как он смог его достать, учитывая, что я не расстаюсь со своим телефоном.
Я избегал телесного контакта со всеми, кроме Чонгука. Не знаю, почему. Чимин пытался ко мне прикоснуться, но я отталкивал. Только во время концертов приходилось терпеть, поэтому я старался избегать его на сцене. Я улыбался Чимину, а в душе проклинал его нежную улыбку и ангельский голос, который не давал мне покоя. Был один случай, когда он коснулся моей руки, когда хотел забрать микрофон, а я со всей силы отмахнулся от него, сильно ударяя его руку. Тогда он сказал, что все в порядке, но потом две недели прятал руку в рукавах растянутой кофты. Мой удар был слишком сильный, поэтому он не мог опираться на руку во время танца или тренировок. Мне об этом сказал Чонгук, когда я помогал ему с его партией. Я разозлился в тот момент не на себя, а на Чимина. Он жертва, которая не знает, как себе помочь. Постоянная жертва. А я, получается, злодей?
Как же так получилось, что теперь я жить не могу без Пак Чимина? Почему я старался его избегать и постоянно высказывал свое недовольство? Потому что он был единственный, кто заставлял мое сердце биться чаще без особых причин. Я видел только его даже в большой толпе. Меня бесило, что я не мог это контролировать. Что угодно, но не мои чувства к нему, которые осознал только спустя годы. А все это время он любил меня, а я уничтожал его. Я восхищаюсь Чимином. Я бы сразу сдался на его месте. Бедный Чонгук смотрел на нас и с ума сходил от чиминова упрямства и моей твердолобости.
Я помню тот самый день, когда не смог сдержать свои чувства. Я поклялся, что никогда никого не полюблю. Но Чимин плюнул на мои принципы и сделал меня зависимым от любви к нему. Она словно воздух, в котором я нуждаюсь каждую секунду.
Это был последний день записи нашего очередного альбома, на которую я решил прийти. Чимин тогда сильно фальшивил в последней строчке. Я заставлял ее перепевать раз двадцать. Я видел, как он сжимал кулаки, чтобы сдержать слезы. Я видел его боль, но я снова подавил тот самый ком и слетел с катушек.:«Почему ты не можешь взять эту чертову ноту Пак Чимин? Почему из твоего рта выливается такое дерьмо? Почему ты не можешь быть как Чонгук? Он тебя младше, но куда способнее. Тебе должно быть стыдно…». Не дослушав меня до конца, он выбежал из студии. Я не стал за ним бежать, да и на улице был жуткий ливень. Не побежит же он наружу. Спустя некоторое время Чонгук спросил меня, почему я так с Чимином обращаюсь. Даже не даю поблажки при больном горле. У Чимина больное горло? Я ничего не знал. Как обычно, Чимин оставил меня в неведении и стал жертвой из-за собственного молчания.
Я вышел со студии и стал его искать, но не нашел. Хосок сказал, что видел, как он выбегал из общежития. Я и додуматься бы не смог, что Чимин так далеко от меня убежит. Не помню как, но я нашел его спустя долгое время.Он все это время сидел на бордюре. Капли дождя градом осыпали его тело, дрожащее от холода, а он сидел неподвижно. Я схватил его за плечи и встряхнул пару раз, чтобы он пришел в чувства. Я отчитывал его за ребячество, высказывал разочарование по поводу молчания о больном горле, а он молчал. Только после моей пламенной речи он посмотрел на меня опухшими глазами от слез. Его глаза отражали ужасного меня: «Мин Юнги, я устал любить тебя. Оставь меня в покое, и я стану лучше», эти слова он прохрипел мне в губы и опустил голову от усталости. Я не знаю, что на меня нашло в тот момент, но я не смог сказать что-то в ответ. Мне стало больно. Словно разряд тока прошелся по всему телу, задевая каждый нерв высоким напряжением. Невыносимо. Воздух на мгновение исчез, а звуки затихли.
Я обнял Чимина крепко и не собирался отпускать. В голове было пусто, ни единой здравой мысли. Я же не хотел ничего плохого, так почему он сейчас такой вымотанный. Почему на нем эта кофта стала настолько велика. Ведь совсем недавно она была точно по размеру. Почему вместо мягкой кожи я чувствую кости ребер? Куда делись те блестящие глаза и нежная улыбка, которую я видел каждое утро? Почему мое имя прозвучало настолько глухо, когда Чимин раньше кричал его звонким голоском. Я же хотел сделать его лучше, а в итоге убил все, что так любил, хоть и не позволял себе думать в таком ключе. Чертов контроль над собой убил меня самого.
«А я только сейчас тебя полюбил», прошептал ему на ухо. Его тело вздрогнуло, а я посильнее обнял его, чтобы хоть как-то согреть холодное тело. Он заревел, кричал и колотил мою спину. Из его уст входили всевозможные ругательства в мою сторону, а я молча слушал и глотал слезы. Почему осознание потери приходит так поздно.
После того вечера маленькими шажками я вымаливал прощение. Он был убит, а я пытался его оживить. Только этот процесс шел очень медленно. Только спустя полгода Чимин позволил стоять рядом с собой во время концертов и тренировок. Я смиренно ждал того дня, когда смогу снова произнести я люблю тебя.
Песня давно закончилась, а я все стоял и смотрел на тебя через пелену собственных слез. Как ты можешь любить меня? Я же убивал тебя множество раз, а ты не прекращал любить меня. Как такой человек может существовать?
— Перед началом регистрации прошу вас ещё раз подтвердить, является ли ваше решение стать супругами, создать семью искренним, взаимным и свободным. Прошу ответить Вас, Мин Юнги.
— Да.
— Прошу ответить Вас, Пак Чимин.
— Да
— С вашего взаимного согласия, выраженного в присутствии свидетелей, ваш брак регистрируется.
По всему залу раздались аплодисменты, крики и свист друзей и родных. Кто-то уже готов бежать к алтарю для поздравлений и совместных фотографий, но священник поднял руку, показывая, что он еще не закончил.
— Прошу вас в знак любви и преданности друг другу обменяться обручальными кольцами.
Священник протянул маленькую белую подушечку в виде сердца, на которой лежали кольца. Холодный драгоценный металл обжег мою кожу, как только я его коснулся. Руки предательски дрожали. Взяв руку Чимина, я посмотрел в его глаза, еще раз спрашивая разрешение. Он кивнул, а по щеке покатилась одинокая слеза. Эти кольца будут знаком для этого мира. Никто не посмеет посягнуть на нашу любовь. Мою любовь к тебе.
— В полном соответствии с Семейным Кодексом Республики Кореи, согласно составленной актовой записи о заключении брака, скрепленной вашими подписями, ваш брак регистрируется. Объявляю вас мужем и мужем. Можете закрепить ваш союз поцелуем.
Не дослушав до конца этого старика, я впился в самые сладкие и желанные губы на свете. Чимин положил руки на мои плечи, слегка сжимая их. Я держал его подбородок, чтобы он не смог разорвать наш поцелуй. Не сегодня. Когда воздух закончился, я оторвался от его губ. Этого было катастрофически мало. Я хотел еще, но Чимин повернул голову в сторону гостей, которые все это время кричали и снимали все на телефон. Ну ничего, после свадьбы наверстаем упущенное.
— И какого это стать Мин Чимином? — прошептал я ему на ухо.
— Не знаю. В паспорте я еще Пак Чимин. Закатай губу, мой любимый Мин Юнги.
КОНЕЦ
Мин Юнги
Не знаю, что произойдет через неделю, месяц, десять лет. Но одно я знаю точно: я никогда не разлюблю и не причиню боль Чимину. Я слишком много совершил ошибок, чтобы совершить еще одну. Это слишком громко и самоуверенно звучит, но для начала поставьте себя на мое место, а потом осуждайте.
Мин Чимин
Ну вот и закончилась черная полоса. Пару лет назад я рыдал в подушку и ненавидел себя, а теперь я самый любимый и счастливый. Надеюсь, это не мое воображение и Юнги правда меня любит. Почему я вышел за него замуж, если я сомневаюсь? Все просто. Я люблю его.