IJWBL

 «Школьные годы — лучшие и беззаботные годы в вашей жизни». Почти каждый ребенок или подросток не раз слышал эту фразу от родителей, их друзей и других родственников постарше. «Да что в твои то годы может быть сложного? — возмущается нередко старшее поколение. — Ты оплачиваешь счета? Ходишь на работу? У тебя есть еда, вода, одежда, ты ходишь в школу. Радуйся этому времени, пока тебе все на блюде готовое приносят и разжевывают. Вот когда начнешь работать — тогда начнутся трудности. А пока, не смей жаловаться на неудобства, которых нет.»

Звучит как запрет на проявление эмоций и обесценивание проблем, не так ли? «Это там все готовое приносят», но почему-то никто не говорит, что чтобы это «готовое» усвоить, нужно то что было до этого прожевать и проглотить, а не отодвинуть в сторону. И, казалось бы, не такая сложная задача — всего лишь все учить. Но для этого нужно с головой уйти в учебу, корпеть над учебниками и закреплять пройденный материал множеством примеров и упражнений. Может все пойти иным раскладом: ты можешь быть от природы способным, с хорошей памятью и схватывать все налету, даже учить не нужно, а всего лишь повторить тему перед уроком, чтобы ответить на «отлично». Это как в лотерее — повезет-не-повезет.

Когда отдают ребенка в школу, не говорят, что будет сложно, а говорят слушать, стараться и учить; сложно это или легко — уже не проблемы родителей. Ребенок вливается, его вкидывают в это течение, где начинаются первые проблемы и строятся новые социальные отношения. В большинстве случаев он сделает это — заведет друзей, расположит к себе учителя своими стараниями, будет учить уроки и получать положительные оценки, может даже станет примером для других учеников. Потому что нужно учиться. И он не поспорит, без учебы в наше время действительно никуда.

Но не все с симпатией относятся к отличникам. Дети жестоки. Есть уникумы, которые будут издеваться, противно обзываться, и подначивать других делать так же. Разумеется, ребенок подойдет к учителю, если тот не заметит сам неполадки между учениками в классе. А что может сделать учитель в такой ситуации? Сказать «так нельзя» обидчику, взяв с того обещание правда так не делать, а отличнику сказать «не обращать в случае чего внимания» и благополучно закрыть глаза, если такое повторится. А это повторится. Вне стен класса или когда учителя нет в нем, но гнобеж продолжится. Есть и добрые, дружные классы, но исключать другие нельзя.

***

Чонгуку повезло. Он учится в довольно дружном классе, имеет неплохую репутацию среди учителей, участвует в межгородских олимпиадах, еще и на спортивные соревнования ездит. Другими словами — чудо ученик. Почетный выпускной класс влечет за собой подготовку к экзаменам, походы к репетиторам и прочие дела, связанные с учебой. Для Чона же это время чилла и расслабления, так как знает он предметы на отлично, а готовится сам каждый день час-полтора по роликам в ютубе, под любимую музыку записывая конспекты. В школе же слушает вполуха, потому что идет повторение, прикалывается с друзьями на переменах, совершенно спокойно проживая школьные будни. Иной жизни парень не знает. Каждый его день проходит в релаксе, он устало и немного свысока смотрит на тех, кто жалуется на то, что трудно учиться и они задолбались, не имея при этом проблем от слова «совсем».

Его друг Чимин, староста класса, учится не хуже, ему легко даются гуманитарные предметы, которые он и сбирается сдавать, но технические идут с натягом, с чем ему Чон помогает, объясняя ту или иную тему не хуже учителя или репетитора. Пак не понимает, как можно быть настолько идеальным человеком, совмещающим в себе все, от красоты и до ума, поддерживать тело в прекрасной форме и совершенстве знать каждый предмет, с уверенностью идя к золотой медали, когда у самого едва времени хватает из-за забитого расписания, заполненного кружками и совместной тренировкой по баскетболу.

Если у Чимина времени нет, то у Гука его вагон и маленькая тележка, которое он не знает чем занять. Родители как-то предлагали парню взяться за музыку, зная любовь Чона к музыкальным инструментам, привитую братом, податься в ударники или гитаристы, авось когда-то это пригодится или сын захочет связать жизнь с карьерой музыканта. Чонгук даже всерьез задумался об этом, а оставленная старшим братом старая гитара только глаза в комнате мозолила, подначивая взяться за нее и сыграть первые аккорды. Но этого пока не произошло в силу того, что в последнее время парню нравится гулять в одиночестве, заткнув наушниками уши или поднявшись на крышу многоэтажки, следить за городом.

— Ребята, попрошу минутку вашего внимания, — учитель Сон, как всегда с иголочки одетый, поправляет полы пиджака, только войдя в кабинет вместе с невысокой девушкой, волосы которой собраны в высокий хвост, и незнакомым парнем, старательно избегающим зрительного контакта с кем-либо. — Сегодня в нашем классе пополнение. Ким Тэхен и Ким Джису теперь ваши новые одноклассники. Надеюсь, вы покажете какие дружные и радушно примете их как родных. Вы можете занять свободные места, чуть позже я выдам вам расписание звонков, уроков и список всех внеклассных занятий, если захотите попробовать себя в чем-то или набрать дополнительных баллов на экзамене, — уже к новеньким обращается мужчина, по-доброму улыбаясь, сверкая немного сощуренными глазами сквозь очки в тонкой оправе. Те однократно кивают, и идут вдоль рядов парт, попадая сразу под любознательные взгляды. — Всем удачного дня, встретимся на уроке корейского языка, — прощается с классом учитель и покидает кабинет.

Чонгук бегло осматривает новеньких, сразу же отводя взгляд обратно в телефон, в то время как некоторые девочки активно знакомятся с Джису, а Чимин заводит ознакомительную беседу с Тэхеном. До него отдаленно доносятся детали разговора и низкий голос Кима, на фоне которого Чимин звучит фальцетом. Парень усмехается, заметив эту разницу, и снова бросает взгляд в их сторону. На Тэхене поверх белой рубашки надета темная с нашивкой школы вязаная жилетка, заправленная и чуть вытащенная из свободных черных брюк, в ухе блестят несколько сережек-гвоздиков, а каштановые волосы аккуратно уложены и разделены посередине пробором. Просто, не броско и не вызывающе, максимально не привлекающе внимание к себе и придающее плюс десять к маскировке в массовке школы. Обычный ученик, и фиг с ним.

Ученики слышат звонок и рассаживаются по местам по приходу учителя истории, вмиг затихая. Учитель Ким — это тот самый случай, когда чтобы получать высший балл, нужно продать душу дьяволу или быть его любимчиком и никак иначе. Чонгуку, как везунчику достался этот титул почти сразу, как он начал вести у них предмет в старших классах, ответив на пару вопросов, связанных с историей во времена Чосон, получив одобрение от преподавателя и зависть в глазах одноклассников впридачу. Сразу обозначив себя как прилежного, всезнающего отличника, Чонгук, дай бог, раз в месяц ответит параграф и за него забудут надолго, мучая других учеников, ему на потеху. Так как отвечал он недавно, сейчас расслабленно развалившись в конце второго ряда, с одним наушником в ухе листал новостную ленту в инстаграме.

— Хорошо, остановись, — прервал пересказ одноклассницы учитель. — В каком году был распад Кореи? — поставленный вопрос явно выбил девушку из колеи, она заметно начала переживать, сжав за спиной ткань юбки в ладонях, в панике забегав глазами по парте. Она тянет гласные, делая вид, что вспоминает, но терпение у мужчины подходит к концу. — Не знаешь, — больше утверждает, чем спрашивает он. — Кто-нибудь может ответить? — громко интересуется у всего класса. Чонгук самодовольно ухмыляется, лениво поднимая руку, но его игнорируют. — Слушаю, юноша, — ручкой указывает на другого ученика, неожиданно опередившего парня.

— В 1948 году были созданы два государства — КНДР на севере и Республика Корея на юге. Корейская война (1950—1953) закрепила раскол страны. В Северной Корее была установлена диктатура Ким Ир Сена. В Южной Корее на протяжении нескольких десятилетий правили военные диктаторы, проводившие политику модернизации страны. В конце 1980-х годов страна стала демократическим государством, — Чонгук с удивлением в глазах уставился на ответившего новенького, что поднялся, чтобы дать ответ. Другие ученики сидели с такими же восхищенно-удивленными физиономиями, смотря на парня, как баран на новые ворота.

— Фамилия, имя.

— Ким Тэхен, сонсенним.

— Новенький? — в ответ кивок. — Учитесь, — обращается к классу мужчина, — парень только пришел и уже утер вам носы. Ким Тэхен — отлично, Мина — хорошо, садитесь.

Чонгук чуть не приоткрыв рот, сидит, выпрямившись, и буравит взглядом спину Кима. То, что он мог оказаться асом в истории, парень не предвидел, и даже думать не думал о таком. Хотя, какая разница, Чонгук все равно был и есть любимчик учителя и в ус не дует, что что-то может пойти не так. Ким молодец, ничего не скажешь, смог выделиться среди других, с этим Чон может его поздравить и даже руку пожать, но внутри все же задело, что его перебили на одном из любимых предметов.

На перемене к Киму повернулась одна из хорошисток, являясь главной сплетницей класса, она что-то увлеченно тараторит парню, а тот ее внимательно слушает. Оскорбленная же Мина сидит, насупившись, шипя себе под нос проклятья направленные на учителя и Тэхена вместе взятых, потому что один «хрыч старый, занижающий оценки, когда я рассказала просто идеально», а другой «выскочка, возомнивший себя умней других, бесит». Чонгук, проходя мимо с засунутыми в карманы руками, учтиво наклоняется к ним с улыбкой и привычным для себя превосходством, говорит:

— Может кому-то нужно было весь параграф хотя бы прочитать, а не вызубрить одну часть и думать, что отстреляешься, — он не знает, зачем ему вдруг потребовалось выгородить новенького, видимо внутри борец за справедливость проснулся, желающий поставить обнаглевшую одноклассницу на место, хотя его эта ситуация и не коснулась.

— Иди куда шел, Чон, не приставай, — вступилась за Мину подружка, и парень, подняв руки в сдающемся жесте, пошел к парте Пака.

— Видал? — хмыкает он, имея в виду Тэхена, стоит Чону сесть на парту, снова засунув руки в карманы. — Есть у него пара тузов в рукаве. Смотри скоро и Джокера раскроет.

— Что там с вечеринкой у Минов? — переводит тему Чонгук.

— На выходных в шесть у них. Море бухла, Джи ди-джей и шикарные девушки с параллели, — довольно говорит Пак, растягивая пухлые губы в улыбке полной предвкушения, удовлетворенный реакцией друга, вытянувшего губы и сощурившего глаза, сразу смекнув что к чему. Пати обещает быть жаркой.

— А то ж вам нас мало, — усмехается рядом с Чимином Наён.

— Вы злые и противные, и кричите постоянно, — с наигранной обидой в голосе отвечает Чонгук.

— И бьете тоже, — добавляет Пак.

— Ой, не прибедняйтесь, — несильно бьет девушка по руке соседа.

— О! Вот видишь! Бьете! — Наён закатывает глаза, улыбаясь, и принимается доставать учебники для следующего урока. Чонгук тепло улыбается, переглядываясь с другом, и заводит беседу о сегодняшней игре средних классов между их школой и лицеем.

***

Тэхен в течение недели показывает себя с еще более выгодной стороны, активно отвечая на уроках и зарабатывая себе баллы к репутации и неприязнь от некоторых, несильно блещущих умом учеников. Чонгук так же отстраненно присутствует на каждом уроке, и лично лицезреет успехи своего одноклассника, в голове вместе с учителем оценивая его ответы. Но все как один идеальны. Парень ничего не упускает, много говорит по материалу, и Чон даже узнает для себя что-то новое. Но что-то не так. Тэхен отвечает слишком... монотонно. Как робот, которому по прописанной команде дали зачитать текст учебника. Он настолько хорошо усваивает материал и любит учебу? Он не выглядит как зазнайка, хотя на уроках доказывает, что багаж знаний у него приличный, не является изгоем, но и социально активным тоже. Чонгук ради интереса узнал, какие кружки взял себе Ким, и невольно нахмурился. Основы менеджмента, прикладная информатика и дополнительные курсы английского. Это даже кружками среди учеников не считалось, а еще одним дополнительным заданием и лишней нагрузкой для тех, кто собирается дальше в выбранной сфере продвигаться. Но взять все сразу? Он это сделал из-за экзаменов? За посещение данных секций дают больше всего дополнительных баллов, которые помогут при поступлении, плюс грамоты и сертификаты от участия в конкурсах, куда направляют от них же кураторы, — все идет к итоговым результатам при окончании школы. Обычно их берут, если не уверены в своем успехе при сдаче, но Ким доказал и доказывает совсем иное, идя вразрез с мышлением Чонгука.

Сидя в кресле на колесиках дома, и постукивая пальцем по столу, Чон смотрит в монитор компьютера перед собой, где на темной странице ютуба по запросу «игра на гитаре азы» выдало самые популярные ролики. Да, от скуки он все же прибегнул к этому инструменту, что похвалили родители, добавив в список того, чем можно похвастать перед соседями, еще и игру второго сына на гитаре. Которой еще даже и не было, но рассказать надо.

Запылившаяся со временем гитара, оставленная Чангюном, напоминала о былых временах, когда Чонгук со старшим братом вместе играли, пели незамысловатые песни, что были у всех на слуху. Пару раз Чон даже сам пробовал провести пальцем по струнам, издавая одиночные несвязные с собой звуки, но старший хвалил, гладил по темной макушке и говорил, что он большой молодец и у него получается, да что там, он скоро переплюнет его идеальную игру.

Сейчас Чангюн работает в другой стране, Чонгук не видел его уже три года. Они редко созванивались по телефону, брат интересовался учебой, игрой младшего в баскетбол, поздравлял на праздники и на этом все. Чонгук поставил себе цель: закончить школу на отлично, купить на накопленные деньги билет в Америку, где работает Чангюн, и полететь к нему. Немного наивно, но он ничего не может поделать с бесконечной тоской по брату. Он задумывался даже о том, чтобы найти себе девушку и заглушить это противное чувство любовью, но достойных претенденток не было, и нет до сих пор. Все не те. Да и сердце так-то не ёкало. Видать, не встретил он еще ту самую.

— Гуки, сегодня идешь куда? — в комнату заглянула мама парня, предварительно постучавшись.

— Хотел пройтись, а что?

— Мы с папой уезжаем в гости к моей подруге, Сохи, думаю, ты помнишь ее. Думала, может захочешь с нами. У нее дочка твоего возраста, пообщаться могли бы.

Да, о стремлении найти себе пассию мама парня знала, у них был об этом разговор, следующий сразу после прелюдии в виде «пестиков» и «тычинок», о которых Чон был осведомлен с десяти лет точно и не нуждался в просвещении. Женщину, о которой говорила мать, он тоже помнил. Госпожа Чхве, всегда просящая не называть ее тетушкой, потому что она еще не настолько стара, и ее дочь Сыльги, с которой парень не особо много раньше общался в силу незаинтересованности, ну и потому что попросту не заставал ее дома, когда они приезжали к ним. Она в его памяти предстает как скромная тихая девчушка с темным каре, почти не говорящая, но хорошо разбирающаяся в компьютерных играх, к которым у Чона слабость. Они не виделись порядка пяти лет, было бы интересно посмотреть, какой она стала. А там было на что посмотреть.

Согласившись и приехав с родителями в дом семьи Чхве, перед Чонгуком предстала повзрослевшая и похорошевшая девушка с длинными черными волосами и приветливой улыбкой. Сыльги встретила его дружелюбней, чем в детстве. От той закрытой в себе девочки не осталось и следа, на ее место пришла немного игривая, с нотками флирта в разговоре девушка, ноги которой оголены, приятно лаская взгляд домашними короткими шортами, так и привлекающими внимание. Она, полулежа на кровати в своей комнате, обсуждает с Чоном события последних лет, то и дело, ловя взгляд на своих бедрах, что только льстило. Чонгук, развалился в кресле-мешке, расставив широко ноги в свое удобство, слушает приятный голос, в голове хваля девушку за ее увлечение танцами. Глаза так и скользят по открытым ногам. Поймав себя за бессовестно долгим рассматриванием чужого тела, он отводит взгляд на компьютерный стол с горящим экраном и персонажем из геншина на нем.

— Сейчас играешь во что? А то помнится, ты раньше была заядлым геймером.

— Геншин, Овервотч и Дота, — однозначно отвечает девушка, меняя позу. Она принимает сидячее положение, прижав одну ногу к себе, обняв ее, отчего свободная футболка спала с плеча, оголив его, из-за чего стала отчетливо видна лямка бюстгальтера. — Что у тебя с личной жизнью, Чон? Ты уже полчаса меня взглядом раздеваешь, — справедливо подмечает Сыльги, но без упрека, а скорее с интересом, будто почву прощупывает.

— А сама-то? — хмыкает Чонгук, видя ответную ухмылку на утонченном лице.

— Ну, я рассталась с парнем полтора месяца назад, со мной все ясно. А вот с тобой — нет. Но если хочешь, мы можем помочь друг другу.

— В плане?

— Думаю, ты и сам знаешь, что ощущения от дрочки отличаются от секса.

— Намекаешь на то, что мне девушки отказывают?

— Нет, просто предлагаю взаимопомощь. На постоянной основе. Но без чувств. Что скажешь?

— Чисто секс?

— Почему нет? Не волнуйся, я не заразная, — отшучивается девушка, ложась на живот, покачивая согнутыми в коленях ногами. — Можем начать хоть сейчас, если хочешь.

— Кому еще из нас нужна эта взаимопомощь, — хмыкает Чон, отмечая, что такая явная открытость и стремление к интимной близости, выдаёт Чхве с головой. Это больше ей надо, чем ему. Но если так подумать, хуже от этого никому не будет. Оба получат расслабление, удовлетворят потребность организма, при этом не испытывая ничего друг к другу.

— Но согласись, секс на регулярной основе намного лучше случайных связей на одну ночь.

— Твоя взяла, — все же соглашается Чон, дав тем самым зеленый свет девушке. Она закрывает дверь в комнату, прокрутив щеколду, и садится на разведенные бедра парня, сразу чувствуя на своих ягодицах крепкие руки. Пока Чхве чуть ли не вылизывает открытый участок его шеи, Чонгук на мгновение прикрывает глаза, расслабляясь, и его посещает одна идея. — Не хочешь на выходных оторваться как следует?

***

— Секс без обязательств? — переспрашивает Чимин, стоя с пластиковым стаканчиком с пивом в темноте, разбавленной светом диско шара, и смотрит на обсуждаемый силуэт девушки, о которой толкует друг.

— По мне так не самый плохой вариант, да и она не такое бревно.

— Танцы на пилоне это тебе не шутки, — осматривает хваленые формы Пак. — Так че не замутишь с ней?

— Ты чем слушаешь?

— Да понял я, что без чувств все, — закатывает глаза парень. — Но что, если кто-то из вас влюбится, что делать будешь?

— Если и влюбится, то она. У меня свои установки на этот счет.

— Отношения только с девственницей, а после — замужество и дети? — журит Чимин, состроив голос старика, получает кулаком по плечу, но только смеется коротко с этого. — Я чего-то Тэхена тут не видел, вроде приглашен был и он, даже говорил, что придет, — пытается в толпе выследить парня он.

— Мистер энциклопедия умеет веселиться? — хмыкает Чонгук, отпивая пива.

— Как видишь, нет, раз его здесь не наблюдается. Он неплохой парень, на самом деле. Мы немного пообщались в инсте, он меня даже в мемах превзошел. Не такой заучка и зануда, каким может показаться в школе.

— А мне ты это зачем говоришь? — поворачивает голову к другу Чон.

— Просто, — пожимает плечами Пак. — Жаль, что он не пришел, — Чонгук непонимающе хмурит брови, но не успевает и слова сказать, Чимин оставляет пустой стаканчик на столе и присоединяется к танцующей толпе. И вот нахрена ему эта информация? Как будто друг сейчас просто взял и прорекламировал новенького.

Чимин, когда выпьет, становится слишком миролюбив и проницателен по отношению к другим людям. Как-то раз, даже прослезился, когда идя, поддерживаемый за руку Чоном, расплакался от девушки со сломанной рукой. «Ей, наверное, так больно было, Гу-у-у-ук», провыл он тогда, затыкаемый другом, ибо не хватало им еще и перед какой-то левой девушкой опозориться, буквально ткнув ей в лицо ее возможным комплексом. Сейчас Пак, видимо, заметив отсутствие новенького, начал себе думать о возможно возникших у него проблемах, и решил отвлечься, уйдя на танцпол. Уж лучше так, чем очередное нытье, хотя и до него еще напьется.

Чонгук мысленно возвращается в школу, пытаясь вспомнить поведение Тэхена, но ничего не идет на ум, кроме идеального вида парня, его серёг в ушах и красиво построенных предложений в ответах. Он как предстал перед ним идеальным учеником, так им и остался, не больше, не меньше. Не было как-то возможности лично пообщаться, да и сам Ким вел себя от всех отстраненно, на каждой перемене готовясь к следующему уроку, почти не ведя ни с кем бесед. Чонгук делает себе небольшую пометочку в планах, попробовать заговорить с парнем в школе по возможности, потому что Пак Чимин, зараза, заинтриговал. Усмехаясь в голове, он бросает что-то вроде «Ну давай, удиви меня, новенький» и, допив пиво, направляется к Сыльги.

После отлично проведенного времени на вечеринке Чонгук прикидывает, сколько сейчас времени и дома ли уже родители. О похождениях своего идеального сына они не в курсе, а узнай, так сразу бы ограничили парня в передвижениях. Потому приходилось действовать как ниндзя или писать что-то типа «Я сегодня с ночевкой у Чимина, не ждите меня». Удивительно, но срабатывало стопроцентно. Сегодня же хотелось поспать дома, так как завтра понедельник и выспаться как следует не помешало бы.

Перед сном, как обычно листая инстаграм, проверяя его на наличие новых фотографий селебрити и одноклассников, на которых он по умолчанию был подписан, перед ним выскакивает фотка Тэхена, сделанная, видимо, не им, а его другом или подругой. На ней парень сидит лицом к камере, увлеченно смотря в свой телефон, поджав губы, в расслабленной позе расставив ноги. На нем простые черные брюки и футболка, а на руках множество браслетов. Наложенный черно белый фильтр идеально подходит к вайбу Кима на фотографии. Чонгук отмечает разные рисунки на стене за парнем и делает догадку о том, что фото сделано у него дома. Но напрягает маленькая, почти незаметная деталь, бросившаяся в глаза случайно — на руке у парня темное пятно, предполагаемый синяк. И ладно, если бы он был небольшим и блеклым, но он внушительных размеров и довольно темный, еще больше оттенка придает фильтр, наложенный на изображение. Несильно нахмурившись, Чон тщательней осматривает Кима, замечая еще — побитые костяшки и ставит еще пометку, посмотреть их наличие в школе.

Уснуть так и не вышло.

***

В школу Тэхен не приходит, что перечеркивает планы Чонгука за один раз. Думая, что он, скорее всего, опоздает, парень терпеливо ждал, записывая под диктовку учителя конспект, но ни через двадцать минут, ни через урок Ким не объявлялся в дверном проходе.

Чимин, мучащийся с головной болью от похмелья, приуныл, развалившись на парте, уткнувшись лицом в сложенные руки. И идти на контакт с другом был не готов, даже под дулом пистолета отказываясь разговаривать. Чонин предложил на перемене сходить покурить, но Чон отказался, не потому что не был сторонником сигарет (хотя не курил), просто даже выходить из класса не хотелось, ни то что из школы. Сосед по парте болеет уже вторую неделю, оставляя парня в одиночестве и скуке на уроках. Не спасают даже излюбленные инстаграм и тикток. На третьем уроке Чон не выдерживает, измученный любопытством, решает лично спросить у новенького, почему он отсутствует, но тормозит себя, вспоминая, что они не то что друзьями не приходятся, а даже не общались толком, только на уроке могли поддержать ответ друг друга не больше. Даже дискутировать не приходилось на том же обществознании, когда даже почва, на которой поконфликтовать можно было, была. Но тогда у них совпали точки зрения, и они были вдвоем против другого одноклассника. Чонгуку даже понравилось работать и размышлять в кооперативе с Кимом, он даже стал задумываться взять совместный проект когда-нибудь, если тот конечно согласится.

Но синяк с фотографии не оставлял мысли ни ночью, ни сейчас. Может это как-то связано с его сегодняшним отсутствием в школе. Может его дома бьют или еще чего хуже он связался с кем-то? Нет. Тэхен слишком правильный и следующий правилам, вряд ли он мог подсесть, задолжать кому-то или что-то в этом роде. А семья... за нее Чон не может ручаться, попросту не зная этих людей. Хотя он и Тэхена не знает. Да господи! Почему он вообще вцепился в этого Тэхена?! Своих проблем что ли мало? Ну, так-то да... их нет, но это неважно.

В конце дня Чимин становится менее походящим на колючего ежа, свернувшегося клубком. Даже обсуждает предстоящую контрольную по химии с Наён. А после подсаживается на литературу к Чонгуку.

— Ну что, генерал похмельных войск, лучше стало? — первым заговаривает Чон, отложив телефон со свернутой игрой на парту.

— Щас бы таблеточку и было бы совсем сказочно, — хрипя от недолгой дремы на уроке и долгого не использования голосовых связок за день, ответил Пак. Даже не огрызнулся, значит правда лучше стало. — Тебя сегодня что-то слышно не было. Тише воды сидел. Депрессия в три года? — еще и шутит, живее всех живых.

— Я за гитару взяться решил, — меняет резко тему парень, видя сразу удивленно поднятые брови друга.

— Неожиданно. Я думал, ты из-за обиды на Чангюна ее вообще сломать хотел.

— Почему?

— Не знаю, я когда прихожу, ты вечно так смотришь на нее, будто она тебе жизнь испортила.

Не совсем испортила, и не совсем ему. Брат Чонгука после окончания музыкальной школы, — а после и института, — подписал контракт с какой-то компанией в Америке и теперь продвигается там как музыкант. И Чон очень рад за брата и его успехи. Скоро он и до продюсера может дойти и создать даже свой лейбл в индустрии развлечений. Но именно ради этого он и уехал — ради достижения своей мечты. А какая мечта у Чонгука? Он не знает. Ему не к чему стремиться. Он многое умеет, но ни черта не знает с чем связать свою жизнь. Многие говорили ему подвигаться дальше в спорте, может он так и поступит, а пока будет учиться, и жить как жил раньше.

— И как успехи? — Чимин заинтересованно подпирает кулаком щеку.

— Пока никак, сегодня буду пробовать.

— Жду от тебя видео отчет вечером.

Чонгук любил и ненавидел гитару Чангюна, каждый день смотрел на нее не то с ненавистью, не то с тоской. Хотел было выкинуть ее как-то, но передумал и унес на чердак: не его же вещь. По истечению нескольких дней вернул ее на место, потому что стена возле шкафа неправильно пустовала. Сам никогда не думал браться за инструмент, будто боялся спугнуть замершую в памяти фигуру брата, играющего на нем. Словно, стоит взять его в руки и тут же рассыплется, не оставив следа от оставленной вещи.

Комната Чонгука кардинально изменилась после переезда старшего. Исчезла двухъярусная кровать, пробковая доска с нотами и заметками, плакаты с любимыми исполнителями, оставив после себя пустые стены, которые Чонгук упорно заклеивал своими рисунками, лишь бы не видеть этот ставший ненавистным светло зеленый оттенок. Стало пусто, будто вместе с братом уехала частичка жизни, оставив неприятный холодок после себя. Парень был слишком привязан к старшему, его переезд переносил тяжелее всех в семье, хоть и готовился несколько дней к этому. Эту пустоту в душе нечем заполнить, и Чонгук решил занять себя всем, чем только можно и нельзя, учебой, спортом, вечеринками, но свободного времени все равно оставалось слишком много. Мысли снова возвращались в совместные воспоминания, больно проводя лезвием по сердцу.

Чонгуку надоело, он должен отпустить призрака прошлого, как однажды сказал ему Чимин, побороть себя и «сука, наконец, перестать заебываться по этому поводу». Этим он сегодня и займется, начнет изгонять призрака, но прежде, напишет Киму.

***

Чонгук не может сосредоточиться. Случай один на миллион. Тэхену он так и не написал, а тот не пришел и на второй и на третий день, и вот уже, судя по часам, четверг не за горами. Вроде проницательностью от друга Чон не собирался заражаться, но отчего-то за Кима залегла где-то внутри тревога. Он не писал в общий чат, что с ним и почему он пропускает занятия, только узнает, что задали и на этом все. Учитель, наверняка, знает, что послужило причиной его прогулов, но классу не объявляет, для учеников это информация, не играющая ровным счетом ничего. Но Чонгуку так и хотелось подойти и узнать, в чем дело.

Не проще ли спросить у самого Тэхена? Нет, не проще. Хотя, это могло послужить неплохим началом их общения вне школы. Да, именно вне школы. Как рассказывал ранее Чимин, Тэхен оказался довольно классным парнем, каким не предстает в школе перед одноклассниками, и Чону хотелось бы самому в этом убедиться. От скуки или интереса, не может разобраться, а может просто подружиться с новеньким тянет вот и все, что вы пристали.

Crybaby - Lil Peep

Время близится к одиннадцати вечера, а Чонгук, оповестив смотрящего телевизор отца о том, что уходит проветриться, покидает дом, вдыхая ночной прохладный воздух. Уличные фонари освещают улицу теплым светом, в соседних домах погасли люстры, показывая только черные прямоугольники и квадраты, зашторенные изнутри. Какая-то девушка возвращается с прогулки с пушистым ретривером, открывает калитку и пропускает животное, где его на пороге встречает парень, хороший знакомый Чона, — Дин, и, хваля, гладит пса по золотой шерсти, после принимает девушку в объятия и приветливо коротко целует.

Чонгук отводит взгляд, чувствуя, как вмешивается в чужое пространство, и, накинув капюшон и заткнув наушниками уши, идет по тротуару к излюбленному за прожитые годы месту, минуя шумную дорогу и яркие вывески магазинов, ночных клубов и других заведений, работающих в вечернее и ночное время. Прохлада чуть ощутимо бьет по открытой шее, не скрытой футболкой и серым просторным худи на молнии. В капюшон попадает слабый поток ветра, пробираясь к затылку, раздувая ткань, накинутую на темную копну волос. Запрещенные школой пирсинги брови и губы сейчас поблескивают серебряными украшениями, чтобы не заросли. Они дорого стоили подростку, самовольно решившему пойти на такой безрассудный импульсивный поступок в свои пятнадцать. Об этом Чонгук не жалеет до сих пор, было хоть и больно при его низком болевом пороге, но смотрится красиво. Дома, расслабляясь, он надевает на остаток дня штангу в бровь и кольцо в губу, чувствуя себя полностью в своей тарелке. Хотелось бы еще тату, но тогда сеанс придется растянуть на год, а то и больше, потому что размахнуться хочется на целый рукав.

Серый песок не попадает в высокие ботинки, расползается под подошвой, заглушается журчанием холодного моря, у кромки которого вышагивает парень. Оно в это время суток смахивает на бездну, играющую бликами от луны, но стоит ей скрыться за облаками, сливается с чернотой неба и оставляет от себя только звук прибоя, да редкими волнами проходя по влажному песку, лениво облизывая сушу, даже не вспениваясь. Где-то наверху на мосту блестят фары проезжающих автомобилей, неподвижными остаются фонари по его периметру, шума не слышно. Чонгук снимает наушники, желая насладиться голосом любимого моря Пусанского пляжа, с которым связано множество воспоминаний, начиная от первой попытки научиться плавать и заканчивая пикником с друзьями этим летом. Здесь прохладней, чем в закрытом городе, куда ветер пробирается с трудом, проскальзывая между строений. На просторе ему есть, где разгуляться, пригнать новые потоки воды, оббежать каждого пришедшего сюда, чтобы поглядеть на темный обсидиановый блеск.

У моря ночью Чонгуку спокойно. Возле него он ощущает себя безмятежно и легко, плохие мысли всегда отпускают здесь, очищают голову от проблем, навалившихся на плечи днем, оставляя после себя приятное слуху журчание, как из ракушки, которую к уху обычно прислоняют. Он любит это место, любит это время суток, когда все вроде уже и сидят по домам, но у многих жизнь только начинается, и они выползают из своих нор навстречу ночному миру похоти, алкоголя и веселья. Чон выползает только чтобы лишние грузящие размышления пустить по ветру вместе с солоноватым воздухом, и никакой секс и паленый алкоголь не заменит это мимолетное чувство умиротворения, ощутимое здесь каждой клеткой тела.

В свои восемнадцать он ведет такую жизнь, о которой узнай старшее поколение, то отозвалось бы как о нем, как о представителе испорченной молодежи. Разгульный, вольный образ жизни нередко осуждают, презирают, тыкают носом в этого «отброса общества без должного воспитания», но не в нем же дело. Воспитали парня хорошо, «жил в достатке, сыт, одет», примерный ученик, но от пустоты внутри выть подстреленным волком охота. Ее бы не соджу с виски заливать, а теплом души человеческой. Сыльги и другие девушки могут насытить его физическую потребность, но не проберутся в дебри, которыми скрыта сущность парня и его одиночество. Он не хочет их туда пускать.

Идя вдоль пляжа, он замечает силуэт человека. Тот сидит боком к нему, согнув колено, на котором рука с энергетиком повисла, между губ зажата наполовину скуренная сигарета, а взгляд устремлен куда-то вдаль. Приблизившись, в парне Чон узнает нового одноклассника, без вести пропавшего и не дающего момента голове на отдых от бесконечных размышлений. То ли звезды сошлись, то ли парню везти начало, но судьба буквально кинула Кима к его ногам, наверное, задолбавшись ждать, пока Чон соизволит написать ему. Чонгук с одной стороны не хочет мешать чужому одиночеству, вламываться в личное пространство парня, но с другой он просто может сесть рядом и даже разговора не заводить, а просто посидеть и вместе полюбоваться черным полотном. Один вопрос, конечно, вертится на языке, неприятно щекочет его, просясь быть озвученным. Чонгук больше склоняется к варианту, что его компания может оказаться не самой худшей, и присаживается в полуметре от Тэхена, чувствуя отдушину сигаретного дыма в воздухе.

— Не ожидал тебя здесь встретить, — подает тихий голос Тэхен, выдыхая тонкую струйку дыма перед собой. Своеобразное приветствие повисло в воздухе недолгим молчанием, в ходе которого волны еще пару раз прибивают к берегу.

— Не ожидал, что ты куришь, — вместо ответного «привет» говорит Чонгук, сложив руки на согнутых коленях перед собой. Парень рядом безмолвно приподнимает банку, в полуобороте головой предлагая выпить, на что Чон коротко мотает головой в отрицании.

— Жизнь полна сюрпризов, о которых мы не подозреваем, — отвечает на сказанную фразу Ким. — Они же могут приятно удивить или повергнуть в шок.

Самый длинный диалог, произошедший между ними.

Чонгук краем глаза прокладывает путь от чужого локтя с закатанным рукавом толстовки до худого запястья с выпирающей косточкой и еще дальше к тонким пальцам, на костяшках которых замазаны зеленкой стертые участки кожи. Он с кем-то дрался? А тот синяк? Его едва видно из-за того, как Тэхен расположил руку, но он все еще на месте. Спросить напрямую Чон не решается, переводя взгляд на песок перед собой.

Пространство между нами погружается в молчание, но оно не чувствуется как неловкое или давящее. Это молчание помогающее прислушаться. К зову изнутри, на который зачастую не обращаешь внимания, и с которым начинаешь контактировать, оставшись в одиночестве в комнате или прогуливаясь вот так вечером по пляжу. Тэхен, не собираясь отчитываться перед одноклассником, отмалчивается, погрузившись в свои мысли. Его волосы легко колышутся на ветру, спадают на лицо, попадают в глаза, но он не спешит их убирать, напротив, не обращает внимания, они ему не мешают. Он делает последнюю затяжку, прежде чем потушить окурок об песок и кинуть в пустую банку из-под допитого напитка, который не взбодрил толком, как гласит этикетка, а просто сладостью осел на языке.

— Почему гуляешь один? — заводит беседу с вопроса Тэхен, повернув голову, с ноткой интереса в глазах смотря на проглядывающее из-за капюшона лицо. Замечает пирсинги, которых не было, и отмечает довольно милую прическу. Неразделенные волосы, открывающие дерзко лоб, придавая образу крутости, а спокойно лежащие на нем равномерно распределенные пряди челки. — Ты же с Чимином вроде корешишься?

— Люблю иногда побыть в одиночестве. Громкие компании и вечеринки не всегда приносят то расслабление, которое требуется, — довольно открытый ответ для простого вопроса, однако, честный.

— Согласен. Шум утомляет, — поставив банку рядом, Тэхен зарывается руками в песок чуть сзади, отклонившись. Чонгук несколько раз незаметно кивает.

— Ну а ты?

— Мне нравится тишина, — как дополнение к его прошлой реплике. — Без людских голосов проще услышать себя, и понять, чего ты действительно хочешь.

Посидев так еще минут пять, Ким поднимается и, прихватив банку, чтобы выбросить в ближайшую мусорку, неторопливо шагает в сторону дороги. Чонгук, не сразу спохватившись, оборачивается и в замешательстве смотрит ему в след. Ну, конечно, он хотел побыть один, а тут парень пришел и все испортил, разумеется, он уйдет.

— Завтра будешь? — кричит в затылок ему Чон.

— Буду.

Уточнения — в школе или здесь, на пляже, — не следует.

Чонгук так и не удосужился спросить, хотя обычно говорит прямо и по делу, а тут... замешкался. Совесть проснулась что ли? Или чувство такта? Хотя о каком чувстве такта или совести может идти речь, когда он в наглую подсел к человеку, не нуждающемуся в его обществе. Тэхен будто заразил своей отрешенностью, стоило подсесть. Не хотелось портить состоявшуюся тишину лишними простыми вопросами, на которые, собственно, ответ и не нужен уже. Он увидел Кима, значит тот выздоровел, и было бы несколько некорректно спрашивать об этом. Но это могло и послужить банальной заботой что ли? Скорее резко взыгравшим любопытством, хочется исправить.

Тэхен предстал как закрытая книга, манившая сначала обложкой, а теперь завлекающая цитатой вначале.

«Шум утомляет. Я люблю тишину».

Звучит как начало печального рассказа об одиноком человеке, которого сломала жизнь, и он теперь находит свое спокойствие в тишине. Не хотелось бы, чтобы предположение было и на грамм схоже с действительностью.

***

— Чувак, ты уже минуту стучишь электронкой — моей, между прочим — по столу, тупо смотря вперед, — делает замечание Чимин, подобрав под себя ноги, сидя на стуле в своей комнате. Чонгук снова помогает с уроками, ну как помогает... пока он только объяснил тему, которую Пак проспал, а сейчас не реагирует на дважды повторенный вопрос. Парень, не выдержав, отбирает красную «дудку» у друга, и затягивается мимоходом, продолжая с поднятой вопросительно бровью ждать хоть какой-то ответной реакции.

— Ты уверен, что тебе так нужна тригонометрия? — состроил страдальческое лицо Чонгук, и невозмутимо потянувшись, взял электронку, затянулся и сразу закашлялся под взгляд откровенно ахуевшего от сего вида Чимина, даже рот приоткрывшего в придачу к глазам с монету в пятьсот вон. — Как ты куришь эту хрень? — снова кривится, с горем пополам, вытолкнув остатки дыма из легких. — Что это, клубника?

— Манго, — монотонно отвечает Пак, и мотает головой пару раз, приходя в себя. — Ты... это... И как давно?

— Что?

— Куришь, блять, «что», — раздраженно кидает парень, сдерживаясь, чтобы не закатить глаза. Боится, что голубые линзы там за что-то зацепятся и там и останутся.

— Я не курю, — просто пожал плечами Чонгук. — Просто стало интересно, с чего вы все так кайфуете, вот и все.

— Как-то раньше тебя это не коробило, — с подозрением отозвался блондин. Неожиданно он схватил дудку и резко поднес к чужим губам. — Ебани еще.

— Чего? — Чон с опаской взглянул на друга, как на конченого, отклонившись чуть в сторону.

— Один раз попробуешь — захочешь еще и уже хуй остановишься. Будем клин клином вышибать в зародыше. Накуришься так, что больше в жизни не взглянешь на сиги. Даже денег за жижу не возьму.

— Видишь, тригонометрия плохо на тебя влияет! Отдохни.

— Ебани.

— Да отъебись ты от меня со своей дудкой, — отодвигаясь еще дальше, но блондина это не останавливает.

— Рот открыл, — зло шипит Чимин, уже почти всем телом налезая на парня.

— Отстань. Тетушка Хёрин! — заорал от души Чон, молясь на спасение в лице госпожи Пак.

— Она на сутках, тебе никто не поможет.

— Блять!

— Это из-за Тэхена?

— Че? — на этих словах стул, держащийся на одной ножке, падает, унося на пол обоих парней, болезненно застонавших от резкого столкновения с твердой поверхностью. Ну как с твердой. Чонгуку перепало и спиной удариться, и по паху тушкой Пак Чимина получить, словив его между ног. — Кабан блять, — стоит другу отползти в сторону, хрипит Гук, согнув колени и машинально руками прикрывая место удара.

— Я в зал хожу, не надо тут.

— Что ты имел в виду, когда говорил за Тэхена? — немного отойдя от боли, спросил Чонгук, так и оставшись валяться на мягком ковре, подложив для удобства руку под голову.

— Вообще, я от балды ляпнул первое, что в голову пришло, но до его прихода тебя, правда, как-то не тянуло на сигареты.

— А он что, курит? — «быть умным — значит вовремя притвориться тупым» — девиз Чонгука по жизни.

— Не знаю, но ты походу осведомлен лучше меня, что у Кима с вредными привычками, — самой большой ошибкой Чона было задать вопрос, которым даже не пахло, выдав себя с потрохами перед человеком, увлекающимся психологией и прочитавшим несколько книг от корки до корки. А сейчас сидит и лыбится довольно, подперев голову ладонью, лежа на кровати, манипулирует, выводя реакцию друга как на баннере на тайм сквере, крупным планом в голове. И она следует незамедлительно: Чонгук вздыхает, пальцами почесывая переносицу. — И что это значит? — мурчит довольным котом со стороны. — Скрываешь от меня ваши тайные свидания?

— Еще одна такая шутка, и на тренировку будешь ходить прихрамывая.

— Хватит так раздражаться от безобидных шуток. В наше время нетолерантным быть некруто, Чонгук. Но вопрос остался.

— Я на днях видел его на пляже. Сидел один, пил энергос и курил.

— То есть, я, блять, паровозом с пятнадцати лет перед его глазами маячу, а заинтересовало только щас? Это первый звоночек, Гук.

— Иди к черту.

И вот хрен поймешь, шутит Пак или на серьезных щах заливает. Но Чонгук не собирается воспринимать эту информацию никак. Блондина может переклинить нести всякую чушь, обычное дело.

Первый звоночек?..

Чонгук умалчивает о том, что порывался прийти на то же место несколько дней подряд, но останавливал себя под предлогом гитары, которая в кои то веки перестала отстаиваться в углу. Он не отдает себе отчет в том, что хотел бы посидеть с Кимом так же, как в вечер среды. Просто хотел на пляж, думая, что там ему находиться лучше всего. Это как раз тот тип информации, о которой Пак не должен узнать ни в коем случае.

— А еще, к твоему сведению, — с ноткой напускной обиды прозвучало с кровати, — моя «хрень» не так убивает легкие, как обычные сиги.

Остальную часть вечера они, правда, берутся за ненавистную тригонометрию, разбирая забытые примеры и применяя формулы, коих было дохрена, а то и больше. Их недолгий диалог не оказался достаточно продуктивным. Чимин, попробовав донести до друга, что с ним творится что-то новенькое, не донес ничего в бестолковую голову Чона. Тот как сидел, так и сидит, делая попутно домашку в перерывах между объяснениями. Намек был понят не как намек, а как очередная шутка, вытекающая в нравоучение нынешнего поколения, над которым не хочется размышлять, оставшись при своем мнении.

Попрощавшись в десятом часу вечера, Чонгук покидает Пака и по пути домой набирает сообщение Сыльги. В субботний вечер хочется расслабиться после очередного мозгового штурма. Она знает, как помочь в этом.

***

Тэхен выглядит... мягко говоря, не очень. От парня, что только перевелся к ним, почти не осталось и следа. На нем немного небрежно буквально висит рубашка, смятая на рукавах, волосы не так аккуратно уложены, наоборот немного растрепаны, а под глазами залегли темные круги. Но он так же исправно готов к урокам и отвечает на отлично, если спросят. Может, не оправился до конца от болезни? Прошло уже достаточное количество времени, чтобы можно было привести здоровье в порядок, и все же что-то не так. Зачем Чонгук об этом думает?

Он зачем-то смахивает свою заинтересованность к Тэхену на то, что он так и не смог нормально пообщаться с ним, о природе там, о погоде, о чем еще общаются? И не смог раскрыть для себя больше сторон этого парня. На знании, что ему нравится одиночество, далеко не уедешь. Но в силу того, сколько Ким читает (наверняка много), хотелось бы обсудить много тем, заведя сначала непринужденную беседу. Даже от простой фразы про неожиданность, Чонгук мысленно даже в ступор встал от такой мысли, вроде и поверхностной, но о которой редко кто задумывается. А услышав за склонность быть одному, невольно провел параллели с собой.

Ему последние два месяца тоже хочется побыть одному, вдали от шума и вечеринок, но на них все равно вытаскивает Чимин, говоря, что другу надо расслабиться. Былого расслабления пьянки больше не приносят. Чонгук зачастую оставался дома, заткнув наушниками уши, лежал, уставившись в потолок. Попробовав гулять по вечерам, понял, что и это кратковременное желание, и не всегда оно будет спасать его от рутины и жизненных проблем. Но спасать походу надо не его.

Чон снова смотрит, нет, почти пялится на Кима с задних мест. Видит, как тот устало трет переносицу, зевает пару раз, промаргивается, будто вот-вот уснет, даже правда дремлет недолго на литературе, голову на ладонь оперев. На костяшках и некоторых участках пальцев все еще следы зеленки. Чонгук цепляет каждую деталь взглядом, никак не в силах утопить в себе свое любопытство. Нет бы одернуть себя, сказать «это как минимум неприлично, Чонгук, одумайся», он продолжает сверлить чужой затылок глазами. От этого чувствует себя напряженно, его это начинает раздражать. Ничего, сегодня тренировка по баскетболу, там он выпустит пар.

Чувствуя приятную слабость в теле после игры, Чонгук, приняв душ, собирает вещи в сумку и, закинув ее на плечо, собирается домой. Оставив все в комнате, он натягивает черное худи на футболку и, проверив количество заряда на наушниках, уходит из дома.

Это бред, думает он, уверенным шагом идя к Пусанскому пляжу, будто его туда тянет что-то. Честное слово, как медом намазано. Чонгук почти бегом таки добирается туда, зачем-то оглядывает периметр, как выискивает кого-то. И находит. Он сидит на том же месте, что и в прошлый раз, только в его руках уже нет ни банки, ни сигареты. Чонгуку хочется в ту же секунду сбежать, потому что, что это за хрень? Какого черта он чуть не бежал сюда как в жопу ужаленный, словно искал встречи с Кимом. Выглядит это именно так, от этого внутри как-то непонятно скребет и тянет, но парень не обращает на это внимания. И он не может дернуть себя за руку и остановить, чтобы не идти туда, куда так и тянет. Тэхен сидит с опущенной на ладони головой, склоненной лицом к песку и кажется, снова дремлет.

— Долго будешь над душой стоять или сядешь? — подает он голос, пока Чонгук и правда топчется на месте, немного напрягая этим. Чон выбирает второй вариант и садится рядом. Хоть сейчас парень без белой трубочки, но запах табака ощущается четко.

— Разве можно курить, когда болеешь? — зачем-то лезет, куда не просят, но не может прикусить свой длинный язык.

— Разве можно пялиться на людей, когда того не требует случай? — атакует в ответ Ким и поворачивает голову к Чону, смотря пронзительно, твердо, но говоря без упрека, скорее отметив это как свое наблюдение. Глазами на затылке обзавелся, походу, но парня спалил. Тут бы смущенно отвернуться, сгорая от неловкости, но Чонгук продолжает смотреть в ответ, ведя мысленно борьбу «кто кого пересмотрит» и первым же из нее выходит проигравшим. — И я не болею, если тебе это интересно.

— Да? Тогда для здорового человека выглядел ты сегодня на двоечку из десяти, — он не преследовал цели обидеть Кима или ткнуть носом на его неопрятность сегодня, но тот усмехается, подняв уголок губ.

— Людям свойственно уставать, Чонгук, — и переводит взгляд на море впереди.

— От чего? Ты вкалываешь на выходных или что-то типа?

— Или.

— Так остался бы дома, зачем было так насиловать свой организм? — кажется, Чон слишком разогнался, мелкими шажками прокладывая дорогу к личным делам Тэхена, совсем не думая об этом. Вопрос остается без ответа. Докапываться у парня нет особого желания, пока. Но потом он обязательно вспомнит о нем, и это снова будет грызть любопытство внутри, давя на мозг и действуя на нервы.

— Не всем учеба дается так же легко, как тебе, — Чонгук не может понять, а вроде как умный, к чему это было сказано, но думает подождать, вдруг проследует пояснение. Но его не было. Ким оставил брошенную фразу с немым «думай, думай, Чонгук» в воздухе. И Чон ставит пометочку дома подумать, а пока, они смотрят на море.

***

— Чонгук, я не привередлива, — звучит голос Сыльги снизу, покрывающей торс парня россыпью поцелуев, — но делай хотя бы вид, что тебе это интересно, — ничего не ответив, Чонгук поднимается, вынудив и девушку принять сидячее положение и заглянуть в глаза.

— Извини, давай не сегодня, — Чхве хмурится как-то обеспокоенно, смотря, как Чон ладонью по лицу проводит, видно, как брови съезжаются, образовывая складку между собой, и как губы в прямую линию вытягиваются.

— У тебя что-то случилось? — участливо интересуется она. Чонгук головой отрицательно мотает.

— Нет, просто... ай, неважно, — он тянется в сторону за откинутой пару минут назад футболкой, чтобы тотчас же надеть ее обратно.

— Ну, не хочешь не говори, давай тогда просто зависнем вместе, — пожимает плечами Сыльги. — У меня тоже бывают хреновые времена, понимаю, — она располагающе улыбается. — Давай прямо сейчас закажем две пиццы, я возьму заныканное вино и что-нибудь глянем?

Чонгук соглашается, и пока девушка отходит сделать заказ и найти нычку, он разваливается на кровати, чувствуя себя откровенно паршиво. Не из-за того, что только что сам же прервал прелюдию, а потому что не может найти своего спокойствия уже и в объятиях Сыльги. На протяжении месяца они по договору перебрасывались сообщениями, если требовалось расслабиться, или когда просто выдавалась возможность снять стресс.

У Чонгука уже было такое. Вот он как загипнотизированный рисует дни и ночи напролет, самозабвенно заполняя листы бумаги следами стертого грифеля карандаша. Прошло спустя неделю. Чон думал, что просто настроения нет, и на следующий день он снова будет черкать новые портреты. Но не через день, не через неделю. Забросил. Или танцы. Записаться в танцевальную студию было одним из лучших его решений, но и там продлилось недолго. Месяц с лишним, потом остыл. Говорят, что это нормально, что так человек ищет себя. Но Чонгук не ищет, а пытается отвлечься и забыться. Единственное, что он не может бросить — баскетбол. Либо изматывающие физические нагрузки, либо он снесет кому-нибудь лицо, будучи в раздражительном состоянии. Случай редкий, но страшный.

И вот Сыльги. Она права, когда плохое настроение или загруженная неделя, сексуальное желание может пропасть. Чонгуку особо и не требовалась потребность присунуть лишний раз, но девушка сама предложила, отказываться было бы странно.

Она возвращается, с накинутой толстовкой, что была больше размера на три, оповестила, что еду скоро доставят, а пока можно начать что-нибудь смотреть. Фильмы Марвел никогда не были плохим вариантом. Каждую часть мстителей можно было пересматривать вечно, поэтому на них и остановились.

Но и фильмы не помогли, и Чон спустя две части фильма ушел домой. Нет, не домой. Ему приходит сообщение с номера, от абонента которого он не ожидал получить его в этой жизни. Его содержание было простым — адрес. Резко затормозив, Чонгук несколько раз проверяет отправителя и после разворачивается, почти на бег срывается, чтобы прийти в назначенное место. Почему-то при виде пришедшего уведомления о сообщении дыхание перехватило на миг, как при объявлении оценки в средних классах, когда ты не уверен во всем, и ожидаешь худшего результата, а после выдыхаешь с облегчением, слыша положительную оценку.

right here - Lil Peep feat. Horse Head

Набережная пустует на удивление в это время суток. С нее открывается красивый вид на мост, сияющий огнями на фоне ночного неба, будто вторящего ему и отражающего точки звезд мелкой крапинкой. Тэхен сидит спиной к нему на бетонном краю, свесив ноги к воде. Не обращает внимания на внешние раздражители. Чонгук делает несколько несмелых шагов, будто спугнуть боится, и присаживается рядом, негодуя от холодной поверхности. Ким рядом сразу протягивает стеклянную бутылку пива, от которой парень не отказывается, видя такую же открытую и у одноклассника.

— Не знаю почему, но в твоей компании приятно находиться, — Чонгук видит, как дергаются уголки губ на лице Тэхена в подобии улыбки, не сдерживает усмешку, соскочившую с губ саму собой. Чонгуку приятно, что его несколько навязчивую компанию оценили. Привычного приветствия нет, традиции их встреч сохраняются. Только это уже не случайная встреча, а в некотором смысле спланированная.

— И как ты это понял? — открыв бутылку, парень делает первые глотки, стоит признать, неплохого на вкус пива. Тэхен явно знает толк в выборе.

— Ты много не говоришь, лезешь не в свои дела. Это немного забавно, наблюдать за твоей реакцией, когда до тебя доходит, что сморозил лишнего, — Ким скрещивает внизу ноги, собирается отпить из бутылки, но останавливается на полпути. — А, еще нос прикольно жмуришь, когда замерзаешь. На кролика похож или зайца, — и отпивает. А Чонгук приглушенно смеется, растянув губы в улыбке. Чимин тоже не раз указывал на эту милую привычку, за которой сам парень себя поймать никак не мог, просто не придавал значения своим таким незначительным действиям. А Тэхен и это уловил, внимательный блин.

— Что ты имел в виду в прошлый раз? — Чонгук машинально поворачивает голову к собеседнику.

— Насчет? — Тэхен опускает голову, рассматривая острые колени через драные джинсы, немного болтая ногами от нечего деланья.

— Насчет учебы. Что она не всем дается так легко как мне.

— Для тебя это было секретом мирового масштаба? — Ким саркастически выгнул брови, подняв взгляд на парня.

— Нет, просто... как тебя это касается? — Тэхен на какое-то время замолчал, так же уставившись на Чона с некоторой усмешкой в лице. Но погодя еще немного с вздохом перевел взгляд на мост вдали.

— Некоторым людям проще послушать материал, и они усвоят его, даже не заглянув в учебник. Некоторым наоборот, проще самим прочитать, выбрать основное из текста. А есть такие, которым хоть десятью разными способами объясни, они не запомнят и продолжат гонять балду, чтобы потом сокрушаться над результатом теста по неусвоенному материалу, — Чонгуку хочется спросить, к чему эта речь сейчас была озвучена, и как это связано. Во взгляде, устремленном вдаль нет ни одной эмоции, которая могла бы как-то помочь понять, ни одного ответа на множество вопросов в голове Чона. Каштановые волосы снова колышет ветер, Тэхен снова их не убирает. А Чонгуку хочется их заколоть, чтобы не загораживали обзор парню, и чтобы у него не понизилось зрение. — Ты же знаешь, для чего ходят к репетиторам.

— Чтобы еще раз пройти материал, который был непонятен в школе, — сам себе кивает Чон, пряча ладони карманах косухи. — Некоторые еще ходят туда, чтобы репетитор сделал за них домашку, но я этого не понимаю. Это тупо.

— Ты знаешь людей, которые поняли все, что было изучено, но все равно посещают других учителей, чтобы повторно объяснили? — Тэхен клонит к чему-то, но Чонгук чувствует себя инфузорией туфелькой, нихрена не догоняя его мысли.

— Ну... Чимин.

— Чимин, поняв, — делает акцент, снова повернувшись лицом, — идет туда?

А Чонгук, наконец, понял, что до него пытались донести. Чонгук, будучи отличником, не посещает репетиторов, схватывая все налету. Чимин, тоже отличник, посещает репетитора или просит совета у друга, когда что-то не понятно. А Тэхен?

— У меня каждый день запись к репетиторам по разным предметам, Чонгук. Включая выходные.

Чонгуку хочется в шоке вылупить глаза и, разинув рот, отвернуться к воде, но максимум на что его хватает — это вот так зависнуть, смотря в кажущиеся в темноте черными глаза напротив.

Он не понимает, как правильно реагировать на такие слова от такого как Тэхен. Не хочется его как-то отпугнуть от себя неправильной реакцией. Хоть он и закрытый в какой-то степени, но с ним приятно просто рядом находиться. Чонгук не может это объяснить, но Ким кажется ему ближе, чем кто-то другой из одноклассников, с которыми он учится вместе со средней школы. Чувство, что они в каких-то моментах понимают друг друга лучше, чем кто-либо другой, даже не ведя определенного рода беседы, а просто находясь в тишине некоторое время. Им обоим нравится тишина, в которой нуждаешься на протяжении дня. Чонгука к нему тянет как магнитом после той стычки на пляже, а сейчас, получив от него приглашение вместе посидеть и выпить, он не хочет, чтобы их общение сегодня и завершилось.

— Как ты можешь быть таким идеальным? Я не понимаю, — усмехается как-то грустно и с ноткой белой зависти, смотря на испачканный нос одного из кед. — Первый в рейтинге школы по учебе, капитан баскетбольной команды, занимающей первые места по стране.

— Идеальных людей нет. У каждого есть свои недостатки, просто не все их показывают, — многозначительно изрекает Чонгук, подкрепляя сказанное пивом.

— И какие же недостатки у тебя?

— Для всей этой лобудени, что обо мне болтают, я выгляжу слишком мило.

— Это по-твоему недостаток? Не тянет. Давай другое. Твоя милота никак не противоречит образу идола в глазах многих. Тем более, посмотри на это с другой стороны. К твоему офигенному упругому телу в придачу идет милая мордашка. Такие многим нравятся.

— Фу, не говори так, — шуточно кривится Чон, немного хмурясь, но все же улыбается, — звучит как-то по-гейски, когда это говоришь ты, а не Сыльги.

— Гомофоб? — Тэхен не уточняет, что за Сыльги, это не его дело, да и парень сам пояснит, если того потребует разговор, ухватившись за саму суть фразы.

— Достаточный, чтобы не общаться с такими из-за отвращения, — пиво скоро закончится, но сейчас хочется пить больше. Чувствовать приятное послевкусие на языке и легкий гул в голове от поступившей дозы алкоголя.

— Вот как... — Ким тоже отпивает, смакуя вкус напитка на языке, проводит им по губам, собирая остатки, и нагнув чуть бутылку, проверяет, сколько там еще осталось.

Время близится к часу ночи. Они просидели еще около получаса на набережной, общаясь на разные нейтральные темы вроде предпочтений в играх, видах спорта и прочего, невольно затронув тему Чимина, который как казалось, знаком с Кимом с лета. Так получилось, что Пак по ошибке написал ему в соц. сетях, начав бузить, чтобы парень скинул ему какие-то фотки с дня рождения некой Мины, чтобы если что был компромат. После встретились на вечеринке у общего друга, так и завязалось общение. То-то Чонгук еще удивлялся, когда это Пак успел узнать, какой Тэхен вне школы.

Выкинув пустые бутылки в мусорку, парни направились в сторону спального района, в котором жил Тэхен. Как оказалось, через несколько кварталов была улица, на которой жил Чонгук, это стало неожиданным сюрпризом для обоих.

— Я бы еще выпил, — с ноткой грусти в голосе говорит Чонгук, растянув губы прямой линией от досады.

— Выпьешь еще. Чимин говорил, в четверг Мины снова суету наводят.

— Мда, их соседям не позавидуешь, — усмехается Чон, пнув по дороге камушек. — А ты не придешь? — ему отчего-то хочется увидеть, как Ким веселится, и разделить это веселье с ним.

— Нет, иначе потом я просто не смогу содрать себя с кровати.

— Любишь напиваться до беспамятства?

— Скорее не могу контролировать количество выпитого. Нет у меня золотой середины. Либо как сейчас — не берет, либо в зюзю.

— Хреново быть тобой, — хмыкает Чонгук, и краем глаза замечает улыбку на лице Кима, но почему-то как всегда будто неживую. Еще во время разговора было заметно, как парень все порывался прикрыть глаза, оперевшись руками на бетон сзади, чтобы ненароком не булькнуть вперед. Круги под глазами с каждым днем, словно еще темней становятся, и теперь понятно почему.

«Не всем учеба дается так же легко, как тебе». Тэхен из нее не вылезает почти. И в школе, и дома находит себе занятие среди формул, правил и конспектов. Буквально тонет в ней, как в болоте, позволяя себе отдых глубоким вечером на одиночной прогулке. Еще и дополнительные кружки в школе, потом репетиторы. Во сколько же он возвращается домой? И как родители допускают такой загруженный распорядок дня у сына? Это опять же не Чонгука дело. И стесанная кожа на костяшках и пальцах сбивает с толку. Нужно спросить за них, но при следующей встрече.

Чонгук провожает парня до нужного подъезда и шагает дальше, прямиком к своей улице.

***

Солнце неприятно бьет в лицо, а это значит, что наступило утро. Тупой болью отзывается голова — это значит, что потусили хорошо. На Чонгуке кроме джинс ничего нет, а поперек живота расползлись блондинистые волосы — значит закончилась попойка у Чимина. И Чимин, походу, тоже закончился.

Чонгук в непонятках хмурится, оторвав голову от подушки, окидывает помещение расфокусированным взглядом, сощурив от режущего света глаза. На столе стоит наполовину пустая бутылка шампанского, рядом лежит допитая зеленая бутылка соджу, а ковер на полу был скомканный, сложившись складками в нескольких местах, будто об него споткнулись. Интересное сочетание. Еще и водолазка подевалась куда-то.

У Чимина смешно открыт рот, это хорошо видно, так как профиль его лица идеально попадает в обзор. Хоть слюни не пускает, уже хорошо.

Сегодня пятница, школу никто не отменял, но будильник не звенит, за него, видать, вчера некогда было думать. Чонгук рукой слегка хлопает друга по плечу, чтобы просыпался, слыша почти сразу сонное причмокивание и после лицезрея, как друг, открыв глаза, дергается, тут же закрыв обратно, когда словил чаполах от солнца.

— Ёбэнэ, — хрипит он, ладошкой создавая преграду лучам. — Который час? Ой, а ты че голый?

— Честно? В душе не чаю, — Чонгук поднимается, побуждая Пака сделать то же самое, и снова бегает по комнате глазами, в поисках утерянного предмета гардероба, на котором друг, оказывается, лежал все это время.

— А ты че тут вообще забыл?

— Ответ тот же: не ебу, — бурчит, недовольно насупившись от похмелья Чон, натягивая водолазку.

— Бля, зад болит пиздец, — в подтверждение своих слов потирает причинное место Чимин, вызывая еще один ряд вопросов в глазах Чонгука, у которого картинка полуголого себя и Пака с болью в заду складывается в один не очень приятный пазл. Чимин, уловив то лицо Гука, — когда тот похож на умственно отсталого, со зло нахмуренными в отрицании бровями, — закатил глаза. — Не смотри на меня так, я зацепился за ковер и пизданулся вчера. Хоть что-то помню, — он закрывает глаза, потирая переносицу пальцами, а Чонгук облегченно выдыхает. У них ничего не было и быть не может, даже по пьяни, потому что Чон не такой. Он никогда не опустится до уровня... таких!

— Мы пропустили два урока, — констатирует Чонгук, добравшись до телефона, когда друг возвращается с ванной бодреньким огурчиком.

— Круто, минус история и химия, — в отличие от Чона, блондин не страдает от похмелья даже после нескольких дней беспрерывных тусовок, вот после душа и заходит полный позитива. — А ты вчера вошел в раж, — восхищенно-удивленно усмехается Пак. — Давно тебя таким не видел.

— Сам в шоке.

— Ты не напиваешься до состояния овоща просто так. Че, Сыльги все-таки оказалась более стойкой, и ты пустил слюнки на нее не только в сексуальном плане? — стебется — здоров и счастлив, даже про боль забыл.

— Неделя сложная была, — отмахивается, не желая искать оправдания убедительней Чонгук, снова заваливаясь по-хозяйски на чужую кровать.

— Я бы поверил кому угодно, но не тебе, мистер «я знаю весь школьный учебник».

— Людям свойственно уставать, если ты не знал, — говорит Чон, а в голове вспоминает Тэхена, сказавшего ему это во вторые их посиделки. Почему-то смешок так и просится вырваться из сухих губ.

— Ну да, ты прав. Может сегодня вообще не идти? — страдальчески кривится Пак, поправив ногой ковер, вернув тем самым в привычное положение.

— И пропустить урок учителя Сона? Он же так тебя обожает! — на грани того, чтобы заржать, сказал парень.

— Ага. «Пак Чимин, уберите руки из-под стола, я должен их видеть, мало ли что вы там делаете», «И проект готовит... О! Пак Чимин, вам как раз нечего делать, что вы аж несколько раз зевнули», — не скупясь на эмоции, припоминает бесячие случаи, садясь на стул, складывая руки перед собой на его спинке. — Всю плешь проест, индюк блин.

— Да ну, он это любя, — продолжает улыбаться, параллельно открывая инстаграм, после смахнутой иконки с сообщением в директ.

— Да я поседею скоро с ним. А я крашеный! — Чонгуку нравится наблюдать за возмущениями друга, это всегда забавно выглядит. Чимин в силу роста и голоса выглядит как чихуахуа, тявкающая на все что движется и не движется. Чон даже как-то в шутку назвал его псинкой. А тот его пидором, не в шутку.

Vvangogg: Вы там не померли?

Видеть сообщения от Тэхена теперь и в инстаграме непривычно. С текстом была прикреплена история их одноклассника, на которой Чимин в прямом смысле вливал в Чонгука с двух бутылок сразу напитки неизвестного происхождения, на фоне подбадривающе кричал кто-то из приглашенных, а Пак после и сам с двух нахлебался спиртного, пока на фоне всего били по ушам басы. И еще одна история, уже выставленная Чимином: его комната, его ехидный смех, чередующийся с иканием, шатание камеры, что даже выравнивание айфона не помогает, и Чонгук, стоящий спиной к оператору, снимающий с себя водолазку, оголяя мышцы спины. А потом восхищенный свист, поворот Чонгука на сто восемьдесят и больно бьющий по ушам неожиданно громкий смех Чимина, у которого телефон попытались забрать, а тот начал носиться по комнате, но поскользнулся на несчастном ковре и упал. Конец истории.

— Я в ванной посмотрел, ахуел, — услышав знакомый момент, отозвался блондин, смеясь.

— А че я раздеваться-то начал? — все не может взять в толк Чон, привычно нахмурено уставившись на друга с вопросительным лицом. Лоб уже болеть от этого начинает.

— Истории Минхо глянь, я половину синьки на тебя пролил, пока мешал.

— Так вот че спиртягой несет, — оттянув ткань на груди, сказал Чон, неприятно морщась.

— Давай останемся? — имеется в виду: не пойдут в школу. — У тебя голова болит, у меня жопа...

— Аргумент.

— Да и блин, пятница — пора нахуяриться.

— Тормози, тусовщик, еще даже полудня не было, — смеется парень. — Но ладно. Дай только переодеться, а то я блевану прям на твой ковер, если этот запах не убрать.

— Я тебе блять блевану, — возмутился Чимин на угрозу, и поднялся со стула, чтобы выполнить чужую просьбу и найти что побольше из своих вещей. — Ты же шкаф ебаный, одежды на тебя не напасешься, — ворчит себе под нос.

Пока Чимин ищет ему сменную одежду, Чонгук отвечает на сообщение Тэхена.

Jimins.friend.not.stupid: Живы, почти. Но в школе нас не будет.

Vvangogg: Чимин еще собирается отдать тебя в сексуальное рабство? Или держит в заложниках? Зачетное тело, кстати.

— Че за сексуальное рабство? — озвучивает Чонгук, обращая на себя внимание Пака, кинувшего ему какое-то огромное худи, которое даже ему большим будет. Надо будет отжать. Больше смутил, конечно, внезапный комплимент, но о нем он задумается позже.

— Чего?

— Нахрена тебе отдавать меня в сексуальное рабство? — повторяет вопрос, показывая переписку с Кимом.

— Давно с Тэхеном переписываешься? — в удивлении выгнул брови Чимин, проигнорировав вопрос, но потом сразу взвинчивается, воспаляясь не хуже зажженной спички. — И хули ты у меня это спрашиваешь? Я не ясновидящая, всю попойку вспомнить не смогу. Спроси у него, он явно побольше знает, — рукой указывает на телефон в руке друга.

Тэхен присылает историю от левого ноунейма.

— Ебать, какой же ты неебически горячий, чува-а-а-ак, — пьяно тянет Чимин, вылупив глаза, и расположив голову на поставленных на колени руках, смотря при этом на полуголого (какого хера?) Чонгука, а автор истории сидит рядом на диване и снимает, тихо хохоча. То есть, он еще и у Минов предпринимал попытку избавиться от прилипшей к груди ткани. — А сколько бы за тебя какие-нибудь арабы или турки отдали, прикинь. Это ж сколько бабок на тебе можно было бы заработать.

— Мы будем делать бизнес! — кричит кто-то на фоне и под общий смех история обрывается.

А то Чонгук не понял, как Ким оценил его тело, если в истории Чимина все тряслось, как при землетрясении и видно не было нифига. А тут вот оно что!

— Пиздец, — начинает смеяться Чимин и хлопает Чона один раз по плечу. — Блять, прости, но это звучит как ахуенная идея заработка.

Чонгук вдруг ощущает резкий прилив стыда. Не перед Чимином, а перед Тэхеном. Почему-то не хотелось представать перед ним в таком свете. Он видел его чуть выпившим, но не ужравшимся в зюзю. Это одна из личностей, которую показывать можно не всем, во имя их же блага. Чонгук, конечно, не преследовали цели скрывать все от Кима, но для лицезрения таких видео их уровень отношений пока не дотягивал. Обошлись то всего парой встреч (очень приятных, стоит отметить), которые обязательно повторятся, да и... просто хотелось показаться не таким ветреным гуленой на вид.

Чонгук за проведенный вечер говорит другу, что пить будет теперь в меру (то бишь, как и было до этого), и они решают до вечера зарубиться в какую-нибудь игру на приставке в гостиной Пака.

***

Состояние Тэхена снова удручает. Как побитая собака он слоняется по коридорам из кабинета в кабинет, погруженный как в собственные мысли, и почти не реагирует на внешние раздражители, огородившись невидимым барьером. В школе Чонгук к нему подходить не пробует, в целом нет нужды, да и парень вечно в учебнике или в себе. Ограничивались пока редкой перепиской да единичными в неделю встречами в каком-нибудь нейтральном месте, где поменьше народа к вечеру. Как набережная, как пляж или крыша. Смотреть на звезды так же увлекательно, как и на волны, а если одно дополняет другое, так вообще сказка и услада для глаз.

Синяки на руках Кима почти полностью сошли, но костяшки регулярно снова блещут оборванной кожей, замазанной зеленкой. Их происхождение неизвестно, за месяц общения Чон так и не спросил за это.

Но повод для следующей встречи найден: Тэхен попросил помочь ему с физикой. Было видно, как ему трудно давались слова, когда он просил об этом, переступая через себя. Была в некоторой степени задета его гордость, чего Чон искренне не понимал, потому что каждому в какой-то момент требуется помощь. Заниматься решили у Чонгука дома, родителей там не будет, что очень удобно, и им никто не будет мешать. На этом и условились.

После школы, в доме семьи Чон Чонгук коротко объяснил, где находится его комната, а сам ретировался на кухню взять чего-нибудь съестного для их занятий ну или хотя бы чайник поставить (главное за него потом не забыть). Тэхен сразу освоился в незнакомом доме, и уже ждал парня в его комнате, крутясь в кресле на колесиках. Тут было аккуратно прибрана каждая вещь, все стояло на своем месте, чему парень был приятно удивлен, еще и ароматизированные палочки придавали больше уюта, несильным запахом кофе наполняя комнату.

За работой не заметили, как за окном начало смеркаться, а кружки с чаем остывать от упорного игнора. К горячему напитку единожды притронулся Ким, когда от того еще пар тонкой струйкой поднимался, а потом не до него как-то было.

— Слушай, ты не думал поступить на педагога или скажем психолога? — мимоходом спросил, пока по формуле решал очередную задачу из учебника.

— Это к чему? — натурально не понимает Чонгук, отведя от собственной писанины в тетради взгляд и устремив его на Кима.

— У тебя приятный голос и объясняешь ты понятней, чем учителя в школе. У тебя довольно милая внешность, располагающая к себе, а поговорив с тобой хочется заводить новые темы, чтобы слушать твои ответы дальше. Тебе не говорили этого? — несколько удивленным тоном звучит. Чонгук сам понимает, что с его ораторскими способностями можно далеко пойти. Но это когда касается учебы или чего-то связанного с ней. В обычных же разговорах Чонгук упорно косит под рыбу, то открывая, то закрывая рот, когда не знает что сказать.

Своим снова неожиданным комплиментом он снова вгоняет в ступор, заставляя жадно хватануть ртом воздух и отвернуться, а после испугаться собственной реакции на простые слова друга. Внезапное признание (и не от кого-то там, а от Тэхена) вызвало странную палитру эмоций, и удивление, и смущение и даже какое-nо трепетно тянущее чувство внутри, от которого на миг теплей стало. Но списать хочется на слишком хорошее отопление в комнате и ее духоту. Но душным себя ощущал только Чонгук, Киму было... никак. Сидел себе да писал законы ученых всяких.

— Откуда у тебя синяки? — переводит тему со смущающей (только его) на другую, интересующую его с момента публикации фотографии. — И костяшки вечно побитые, тебя там дети районовские не крышуют? — отшучивается, пытаясь скрыть легкое нетерпение и предвкушение ответа на так интересующий вопрос. Даже губу в ожидании закусывает, почти в упор смотря на усмехнувшегося Кима.

— Я занимаюсь тхэквондо, неудивительно, что кожа стирается о кимоно или татами. Оттуда же и синяки, и прогулы: я был на городских соревнованиях, — после уточняет по теме решений задачи, получая совет от Чонгука, и принимается дорешивать ее.

— Давно занимаешься?

— С тринадцати лет. Когда в среднюю школу перешел, тогда мама и отдала на попечение тренеру Квону, — не скрывает, а ему и незачем. Чонгук имеет право знать, спроси он раньше, ответили бы так же, незамедлительно. Знал бы он это раньше... — Так что не дети меня крышуют, а скорее я их запугиваю, — усмехается снова.

Честно, у Чонгука как камень с души. Он снова обводит красивые (как оказалось еще и сильные) руки взглядом, задерживаясь на зеленых пятнышках и представляя как неприятно было наносить раствор на ободранные участки кожи, когда те были еще свежими стертостями. Невольно поджимает губы от мнимого жжения, и тянется к своей кружке, чуть отпивая и недовольно кривясь: холодный, остыл.

— Покажешь пару приемов? — внезапно предлагает, отставляя ее на место. — Места, я думаю тут достаточно, — окидывает комнату взглядом, как бы убеждаясь в собственных словах. — И с физикой ты почти закончил, — смотря в чужую тетрадь, в очередной раз восхищаясь почерком парня: аккуратным, ровным, не вылезающим за строки, а идущим ровно по ней. Не в сравнение его: небрежному.

— Мы можем тут что-нибудь снести.

— А ты еще попробуй уложить меня, — с вызовом бросает. — Я хоть тхэквондо не занимался, но силенок достаточно, чтобы на ногах удержаться.

Тэхен поворачивает на него нечитаемый взгляд, ставя не глядя в тетрадь точку, и пробует убедиться, действительно ли Чонгук говорит серьезно или шутит. Не шутит, ни капли. Ему интересно увидеть парня в деле, ощутить на себе его навыки и силу. Не каждый день с тхэквнондистом встречаешься.

Ничего не сказав, Тэхен поднимается с насиженного места, сразу становится в середине комнаты, там, где меньше риск что-то задеть или разбить. Чонгук поднимается следом, интересуясь, что нужно делать, но не успевает и глазом моргнуть, как его одним ловким движением укладывают на лопатки, как-то и подножку подставив и руку ухватив, чтобы в конечном итоге нависнуть сверху. Все произошло настолько быстро, что Чон даже опешил, широко раскрытыми глазами смотря на чуть распахнутые губы Тэхена. Для тхэквондо места было слишком мало, да и Чонгук не был бы готов даже к простому броску, поэтому Ким решил немного побаловаться и выдать выкинутый фокус за прием боевого искусства. Но парню походу, хватило. Лежит на мягком ворсе ковра с глазами в пятьсот корейских вон, и с неким восторгом и восхищением рассматривает черты лица Кима. И не замечает, как участилось дыхание второго, его тяжело вздымающуюся под тканью футболки грудь, и замедленность в движениях, прежде чем он резко встает и протягивает руку. Как ни в чем не бывало.

— Офигеть, — ошарашено выдохнул Чонгук, принимая помощь и садясь на кровать. И даже не знает, о чем говорит: о ситуации в целом или о внезапной мысли, что Тэхен... привлекательный, чисто внешне. Раньше он не придавал этому значения, но когда вот так, столкнувшись лицом к лицу, пришлось лицезреть его так близко, он просто не заметил, как в голове сложилось одно слово из пятнадцати букв.

— Спасибо, что помог, — разрывая устоявшуюся тишину, говорит Тэхен, собирая вещи в рюкзак.

— Обращайся, — тут же отвечают. И Чонгук не лукавит ни разу, он правда готов помочь в любой момент любого времени. И Тэхен обратится обязательно, ему будет уже не так неловко.

Проводив Тэхена, на лице Чонгука гаснет улыбка, а на ее место приходят грустно поджатые в прямую полоску губы. Отпускать его не хотелось. Но он помогал ему с учебой. Проблема решена, они разошлись, все правильно, как и должно было быть. Но почему как по щелчку пальцев стало холодно, парень не знает. Смахивает все на поднявшийся ветер.

Это в его стиле. Всегда что-то винить, если внутри неизведанное чувство пробуждается. Сердце тревожно стучит в груди, пытаясь предупредить о чем-то, донести до хозяина одну простую истину. Но он не обращает внимания, возвращаясь в тепло дома и открывая ютуб с целью отвлечься, потому что Сыльги уехала за город и вернутся нескоро. Найти себе очередное бредовое видео, не несущее в себе высокой смысловой нагрузки. Да, так и поступит. Так проще убежать от себя.

***

Проходят дни, а у Чона ситуация одна: нечем себя занять. На гитаре побренчал, уроки поучил, до Чимина доебался, что делать еще ума не приложит. Сыльги неделю как свалила в пригород к родственникам, тусовок каких-то не намечалось. Одним словом: скука смертная. Маяться в выходной день последнее чего он хотел, учитывая, что в честь праздников их продлили еще на два дня. Учеба в школе занимала треть его дня, когда он хоть чем-то занимался, а теперь ему что делать? Хочется пока только на стену лезть.

На второй день было не лучше, только в придачу ко всему, Чонгук кажется встал не с той ноги. Все из рук валилось, он несколько раз спотыкался на ровном месте, тихо матеря потом пол, который он посчитал неровным. Отец в командировке, мать на работе, и поздний завтрак парень делает себе сам из яиц и бекона, которые благополучно сгорают. Не утро, а фантастика. На предложение погулять, Чимин уныло шмыгнул носом, говоря что-то про «перепады температуры» и «ебаные сезонные болезни», середина осени как-никак. Но на климате это почти не отразилось, разве что от перепадов температуры из крайности в крайность у бедолаги друга поднялось давление, он то у них метеозависимый, а потом еще и продуло при проветривании квартиры. Не только у Чонгука день пошел по одному месту, это даже радовало. Но сюрпризы на этом не заканчивались. Стоило миссис Чон вернуться с работы, позвонил старший брат из Америки, с очень шокирующей новостью.

Он помолвлен. С мужчиной.

Мама от такого заявления красноречиво отмалчивается, так и осев на гостиничную софу в состоянии шока. Но большим ударом это стало для Чонгука, который всю жизнь боготворил старшего, считал своим идолом и пытался равняться на него. А тут он узнает такое и, сорвавшись с места, почти убегает в комнату, не слыша, как останавливает его мать, так и вися на трубке с сыном.

Чонгуку хотелось рвать и метать. Его раздражало все, этот день, будь он неладен, эта новость и брат, который даже не поделился этим раньше. Но больше всего его одолевало разочарование в нем. Рос же нормальным парнем, если не изменяет память, девочек водил, встречался с ними, что пошло не так? Это Америка так влияет, Чон уверен. Все оттуда, с запада. Вся эта их дурь, что там скопилась и ударила Чангюну в неподготовленную голову. Но с другой стороны, он взрослый человек, сам вправе решать, с кем быть и как поступать. Принять это оказалось сложно. Нет не так. Чонгук отказывается это принимать и понимать и вообще, теперь вход в эту комнату для брата официально закрыт.

Мама, появившаяся на пороге некоторое время спустя, пыталась завести беседу касательно этой непростой новости, пытаясь донести до младшего сына, что их просто поставили перед фактом, держат в известности, они изначально были не в силах повлиять на решение Чангюна. Но Чонгук отказывался даже ее слушать, тихо прося оставить его одного.

— Попытайся понять его, — сказала напоследок, прежде чем закрыть дверь ведущую в комнату, полную яркий, красочных воспоминаний. В ней парень заперся с отъездом старшего, в нее не пустит его больше, не позволит осквернить его обитель.

— И не подумаю, — бросает под нос, прижавшись щекой к подушке.

Ощущение, словно его предали. Неприятное такое.

Ближе к ночи внутреннюю агонию удается немного усмирить, однородной массой разложившись на матрасе и бездумно смотря на собственные рисунки на стене. Отвлекает от ничего-не-делания колокольчик уведомления. Нехотя он тянется за телефоном, свет которого на момент ослепляет привыкшие к темноте глаза. Облако сообщения с ником Тэхена и адрес. Этого достаточно, чтобы неожиданно взбодриться, по-быстренькому собраться и прошмыгнуть мимо кухни, где задержалась за просмотром серила мама. На ходу надевая сверху клетчатой рубашки косуху, он сверяется с адресом. Это дом Тэхена, куда он его провожал как-то. В гости приглашает? Вопреки ожиданиям ниже адреса новое сообщение прилетает.

Vvangogg: Иди на крышу, там открыто.

Следуя указанному маршруту, парень без проблем оказывается в подъезде (так удачно вышла какая-то женщина), а после и на крышу, где ветер сильней ощущается, лаская оголенную кожу на шее и лице. Он проворно забирается за ворот футболки, под распахнутую рубашку, пока на просторной местности Чон высматривает нужного человека. Находится он чуть дальше за небольшой коморкой, сидя на расстеленном предусмотрительно покрывале, смотрящим в огни ночного города. Он не замечает, как подходит гость неторопливым шагом, но обращает на него внимание, как только тот садится рядом на отведенное специально для него место.

— Хреновый день? — вместо «привет» от Кима, как и всегда. У них не заведено здороваться как все нормальные люди, предпочитают оставить формальности другим. Но то, как четко он одним взглядом пробежавшись по парню, задал точный вопрос, вызывает смешок у Чонгука.

— Не то слово.

Тэхен не просит рассказать. Захочет, сам поделится, незачем на него давить, и так видно, насколько паршиво парню на душе. У него и самого сегодня, мягко говоря, был небольшой скандал с матерью. Им обоим сейчас нужно абстрагироваться от проблем и внешнего мира, и уйти в другой, куда обычно погружаются в одиночестве. Но вместе же веселей, так? Их проблемы не придаются огласке, когда Ким протягивает один наушник парню и ложится на спину. Чонгук проделывает то же самое, вставляет в ухо айрподс, в ожидании, что включит из своей музыки Тэхен.

Cities In Dust - The Everlove

По первым аккордам Чон не сразу понимает, что включился рок. Неожиданно, Ким все еще удивляет. Эту песню Чонгук узнает, не раз слышал у Чимина и даже сам натыкался в левом плейлисте на нее, но не слушал до конца сам и не вслушивался особо. Играла на фоне и пусть. Но нынешнему настроению подходит почти идеально.

Над ними только россыпь белых застывших на месте звезд, вечерний холодок и ничего лишнего. В разговорах по душам не нуждаются, уходя в свой мир, как и было изначально запланировано. Ночь сегодня спокойна и прекрасна, как никогда прежде. Луны не видно, скрылась скромно за облаками, не наградив своим присутствием. Несмотря на вечерний мрак, на крыше светло, здесь несколько фонарей тускло мигают, а звезды над головой делают свет ярче. Красиво почти так же, как море в это же время суток.

Чонгук снова думает о Чангюне, невольно хмурясь, усмиряет вновь накатившую злость через музыку в наушнике, хотя и сам уже не понимает, на что злится. На то, что брат нашел любимого человека, на то, что он полюбил? Или это так зависть взыграла внутри? Он-то, Чонгук, так и не может найти своего человека, сколько не пытайся, а результата ноль. Может не там ищет? Или этот самый человек под носом находится и надо просто присмотреться. Он не знает.

Тепло человека рядом возвращает в реальность. С Тэхеном комфортно даже в тишине. После тяжелого дня, полного всякой неприятной чередой событий, он не докапывался, а прямо-таки спас своим сообщением с немым предложением посмотреть вместе на звезды. Он умеет понимать без слов, — то, чего не хватало Чимину. Тот вечно пытался докопаться до корня проблемы, узнать причину плохого настроения, нередко надоедал этим, что хотелось сбежать куда подальше или зарыться подобно страусу головой в песок. Сбежать хотелось теперь к Тэхену. Он не лезет в душу, быть может, потому что они знакомы не так давно, но все равно, это идет огромной благодарностью от Чона, которому меньше всего сейчас хочется жаловаться на жизнь. Да, он не обнимет, не успокоит словами поддержки, он понимающе посмотрит, сдержано улыбнется и предложит разделить прослушивание музыки вдвоем. Это значит больше каких-либо слов.

Безмолвная поддержка работает, Чонгук расслабляется, даже брови не хмурит больше, но взгляд так и тянется в сторону, со звезд на парня. Он смотрит прямо, почти не моргая, кадык редко дергается, когда сглатывает слюну, Чон это почему-то подмечает, завороженно смотря на движения под тонкой кожей. И поднимается выше к точеному подбородку, по нечетким линиям скул и ровному носу. Даже темные круги под глазами не портят его внешности. Привлекательной. Нет. Красивой. Тэхен действительно красивый, это стоит признать. Сердце снова ускоряет свой темп, Чонгук этого не замечает, продолжая разглядывать идеальный профиль парня, почти затаив дыхание. Но когда сталкивается взглядом с кимовым... Чон понимает, что пропадает.

«Your city lies in dust»

Ваш город превратился в прах.

Чонгуково сердце вмиг тоже стало прахом, сгорев на месте, когда пронзительный взгляд черных глаз столкнулся с его. Две далекие, но такие близкие галактики отражаются в темноте омутов Тэхена, а Чонгук даже не знает, куда деваться, как отвести взгляд. Такое уже было, тогда в комнате, когда его уложили на лопатки, но на глазах не акцентировалось внимание, а сейчас... Сейчас в них хочется смотреть не преставая. Плевать на правила приличия, на личное пространство, когда на тебя смотрят так же: с интересом, увлеченно заглядывая глубже, туда, куда другим проход закрыт, но они добровольно его друг другу открывают.

Странное чувство внутри. Бабочки? О них пишут в сопливых романах и говорят в фильмах? Их чувствуют люди, которые влюбляются? Но Чонгук не влюбляется. Снова бежит, закрываясь, но не отказывает в удовольствии насмотреться с лихвой на Кима. Тот тоже голову не отворачивает, так же пронзительно изучает Чона. Почему ему так хочется разрыдаться от досады?

Не выдерживая сладкой (мучительной) пытки, Тэхен все же возвращается к небу. Он не в силах устоять перед таким Чонгуком: внимательно его рассматривающим, буквально застывшем с не скрытым восхищением в глазах и даже... любованием (?). К такому парень точно не был готов, не после того как он узнал, что Чон гомофоб. Сейчас эта его установка ножом по венам и сердцу, разрывая кожный слой, пуская теплую кровь. Не этого Тэхен хотел, заводя с ним дружбу, не думал, что к этому придет, наступая почти на те же грабли. Только до этого предмет симпатии был гетеросексуалом, а теперь еще вдобавок и гомофоб. Если Чон узнает о его не совсем традиционной ориентации, то непременно пошлет куда подальше, и не захочет дальше водить дружбу с таким.

Если он гомофоб... Почему тогда смотрит так? Так влюбленно. Или только Тэхен это замечает.

«Your city lies in dust»

Тэхену хочется оказаться в этом городе и стать прахом вместе с ним.

***

Дома как всегда холодное безразличие и только нейтрально брошенное матерью «ужин на плите» показывает, что квартира не пустует. Но кусок в горло не лезет, особенно после репетитора. Хочется только покончить с учебой на сегодня и лечь спать пораньше, чтобы наконец выспаться, хотя бы раз в неделю.

А чего ему еще ожидать? Наожидался вдоволь еще в детстве, когда вместо любви, заботы и ласки получал стопку книжек и указания. Ребенок, которому вместо сказок рассказывали о важности учебы, которому вбивали в детский мозг, что нужно учиться с самого начала, чтобы в жизни все получилось. «Ты же уже большой, понимаешь» вот так сразу. Был маленьким и глупым, а поступив в школу стал большим и понимающим. В обнимку с учебником прошло его недолгое детство, в окружении пакостных детей формировался его характер и закрытость, но всем были важны его успехи в учебе, никому не было дела до проблем с окружением ребенка.

Редко он бывал на днях рождения других ребят или в гостях после школы, если его приглашали. Там, в других семьях, родители души в своих детях не чаяли, холили и лелеяли, смеялись вместе, заботливо интересовались о чем-то, помогали с уроками и многое другое, чего у Тэхена не было. От этого ползучее неприятное что-то скребется, именуемое как несправедливость. По отношению к кому, к Тэхену? Наверное. Но это только вина его матери, которая после ухода отца из семьи стала закрытой и серьезной женщиной, занимающей высокую должность в одной фирме. У нее не было времени на игры с сыном, на разговоры (только если они не касались учебы), совместные прогулки, а потому отпускала по гостям и гулькам с другими детьми она на раз-два. Жизнь Тэхена воспринималась просто как существование. Тот же человек, только маленький, она с ним по-взрослому и разговаривала.

Бабушка с дедушкой Кима живут на другом конце Южной Кореи, слишком далеко, чтобы навещать друг друга, но в этом нет их вины. Не остается никого, кто мог бы хоть каплю света пролить в маленьком детском сердечке. Так и замерло оно, после очередного, строго сказанного «старайся лучше». И все...

Всегда «недостаточно», всегда «стараться лучше», редкие слова похвалы были как праздник для мальчика, это было лучше любого подарка, которые дарила мать.

Тэхену обидно за маленького ребенка, которого он помнит слишком хорошо, его эмоции, чувства. Несколько таких простых, но нужных слов, все что требовалось от матери в те годы. Теперь он не надеется услышать даже нотку теплоты в голосе по отношению к нему.

Но он в какой-то степени ей благодарен. С приличным багажом знаний он далеко пойдет, в этом, несомненно, есть ее заслуга. Но можно было направлять и не так критично, травмируя неустойчивую психику. За то, что записала на тхэквондо тоже отдельное «спасибо»: не каждый бывший хочет расходиться мирно.

И все же, как бы ни старался, но злиться на нее не может, всё-таки единственный близкий человек, если ее таковой можно назвать. Своим материнским долгом она считала воспитать и вырастить самостоятельного трудолюбивого человека, которому суждено светлое будущее. Но цена такого воспитания: психика сына.

Тэхен вот-вот рухнет прямо за столом на тетрадь и уснет, не дотянув до кровати. Он почти дописал, а потому быстро разделывается с домашним заданием и после душа ложится, чувствуя долгожданное расслабление в теле. Не дают покоя мысли, навязчиво стучась в окно еще не спящего сознания, их отгонять сил нет никаких. Одноклассник, встретившийся на пляже, твёрдо засел в голове с их последней встречи. Тэхен не знает, но что-то в Чонгуке его цепляло. А после посиделок на набережной, он понял, что кажется, влюбляется в этого неловкого парня. Он смешит, когда пытается казаться крутым, и поражает одновременно, представая перед классом совсем другим человеком. И хотелось бы верить, что когда они наедине, он не играет роль, а остается собой, открываясь ему с другой стороны, которую он не всем показывает. Мда, всё-таки мелодрама, которую он смотрел не так давно, дала свои плоды в ослабленном за день мозгу. Но это не отменяет одного простого факта: Тэхен влюбился в Чон Чонгука. Чон Чонгука, который гомофоб. И это ставит палки в колеса.

Дома у парня он думал, что испустит дух на месте от их внезапного сближения. Загнанно удивленный блеск в глазах и восхищенный вздох на полуоткрытых губах гипнотизировали и манили к себе, в черные бездны хотелось смотреть без перерыва, а на губах оставить целомудренный след поцелуя. В темных зрачках плескалось ночное море, сливающееся с размытой линией горизонта, только шума волн не хватало для ощущения полного присутствия на берегу. Тот момент, когда ты сидишь один на холодном песке и смотришь в никуда и куда-то одновременно, не думая ни о чем, уйдя глубоко в себя. Тэхен это запомнит надолго, как и приглушенное «офигеть» на выдохе сказанное. Как хорошо, что они были уже на приличном расстоянии друг от друга и Чон не слышал, как громко билось его сердце.

Чонгук открыто заявил о своей неприязни к представителям ЛГБТ, ясно дал понять, что к таким не приблизится на пушечный выстрел. А к Тэхену приблизился, совсем не подозревая, что Ким не такой как он. От этого еще более тошно становится. Обманывать парня не хочется, но и только зародившуюся дружбу портить тоже. Чимин только пожал плечами, мол, «тут без вариантов» и сбросил звонок фейстайма. Пак сразу сказал, как только увидел некую заинтересованность Тэхена в друге, что это не того поля ягода, откусишь — плеснет отравой. Но его это не остановило, и когда речь случайно зашла за неприязнь Чона к некоторым словечкам, Тэхен подтвердил слова Чимина.

«Гомофоб?»

«Достаточный, чтобы не общаться с такими из-за отвращения.»

Этим все сказано.

Но после встречи на крыше внутри Тэхена ветры бушуют, смешиваясь в одно непонятное «какого хрена?». Чонгук гомофоб, который ненавидит геев. Почему он смотрел так тепло на него, Тэхена, с лёгкой полуулыбкой на розовых губах? Зачем доставлял такое мазохистское удовольствие ему, влюбленному в него по уши? Делать вид, что тебе безразлично все равно с каждым разом все сложнее, с каждым чертовым взглядом, что каждый раз только добрее и нежнее становится. Что за бред? Что творит этот парень, зачем так издевается? Почему Тэхену кажется, что Чонгук смотрел на него так же, как и он на него?

Возможно, он просто себе надумал от недостатка внимания и любви. Да даже если так, он просто хочет быть любимым, но вечно что-то идет не так. Глаза сильно жмурятся от накативших на эмоциях слез, которых он не ощущал слишком давно, уже позабыв как это больно. Девушка отвергла, первый парень отверг, бросил как ненужную собачонку, встретив препятствие в виде стеснения и нерешительности Кима для чего-то большего нежели безобидные поцелуи, второй парень, в которого он влюбился, оказался сто процентным гетеро, и вот Чонгук — гетеросексуальный гомофоб. Фантастика.

В жизни же есть черная и белая полоса. Когда уже начнется его белая?

Мама любезно напоминает о завтрашней тренировке и записи к репетитору, прислав сообщение в мессенджер. Даже в комнату не зашла.

В наушниках на повторе «Cities In Dust The Everlove», на лице фантомное ощущение чужого взгляда, приятно щекочущего чувствительную кожу. А на глазах горькие слезы обиды. На кого, Чонгука? Нет.

На жизнь.

***

Falling Down Bonus Track - Lil Peep, XXXTENTACION

— Чувак, это не конец света, — говорит Чимин по телефону, а Чонгук и видит, как тот в привычной манере кривит лицо от недалекого, несовременного друга. — Че ты себя как ханжа ведешь? Или как ребенок. Да блять, тут с какой стороны ни глянь, результат один — ты поступил как мудак.

— Ты не понимаешь меня, — спокойно отвечает, вертя ручку, пока делает домашку.

— И не собираюсь! Ну тебя с твоими консервативными взглядами, — раздраженно выдает Пак. У него эта ненависть Чонгука к вещам, на которых не надо зацикливаться, уже поперек горла сидит. И сколько ни говори, чтобы он забил и жил спокойно, мирно, не обращая внимания, — как об стенку горох. — Ладно левые люди, но это Чангюн. Чангюн! Брат, которого ты любил так, что я думал, будет односторонний инцест! — разумеется, шутит. Он с белой завистью на протяжении всего времени, что знает Чонов, наблюдал за их теплыми отношениями, восхищаясь такой дружностью и любовью, царящей между ними. Чангюн и Чимина свои маленьким братом считал, покупая им с Чонгуком в равной порции угощения или выигрывая на двоих игрушки в автоматах. Старший правда хороший человек, которому только дорога в рай положена, и до поры до времени, Чонгук тоже так считал.

— Чимин...

— А если бы я тебе сказал, что гей, ты бы так же послал меня, да?

— Нет, но-

— А че, блять, поменяется с Чангюном или кем-то еще? Каким образом в твоей голове выстроился стереотип, что ориентация влияет на характер человека? — Пак негодует. Все, что копилось с не один годом дружбы, сейчас может вылиться на Чона одним ведром помоев в его адрес. — Ты!.. Ты!.. — не может подобрать слов, мечась по кровати.

— Договаривай, — в голосе ни капли лишних эмоций, на удивление. Как терапия помогла встреча с Тэхеном на крыше, Чон до сих пор в том вечере пребывает, анализируя свое поведение, на которое закрывать глаза уже было страшно. Голос Чимина сейчас звучит на периферии сознания, но каждое слово он понимает прекрасно, дает другу возможность высказать недовольства.

— Идиот ты, блять.

На несколько минут повисает нагнетающее молчание, в котором Чонгук на листе бумаги черкает ручкой контуры, которые должны потом вылиться в простенький скетч.

— Не хочешь подумать, каково ему было, когда ты просто ушел, не сказав ничего? — хрипло раздается уже спокойным тоном.

— Он не заслуживает того, чтобы я ставил себя на его место, — движения становятся уверенней, лицо не выражает ничего, кроме отвращения к собственному брату, пока внутри под ребрами плачет горько сердце. В трубке звучит усталый вздох.

— Знаешь, однажды мне сказали одну очень мудрую вещь. «Легко обижается тот, кто не слишком собой доволен.» Разберись в себе для начала, Чонгук, прежде чем судить других, — и кладет рубку.

Чонгук с силой давит на лист бумаги, крепко сжимая ручку в руке.

— Сука, — почти отбрасывает ее, отклоняясь назад на спинку стула, чтобы голову выгнуть и прямым взглядом уставиться в люстру над собой, где в зеркальном диске отражается его полные разочарования и горести глаза, над одним из которых в брови поблескивает серебряная штанга.

Такой подложенной свиньи от жизни он явно не ожидал. Брат предал, друг отвернулся. Судя по его голосу, он долго не будет с ним разговаривать, наверное, пока Чон сам не извинится и перед ним и перед Чангюном. Ну и пусть обижается. Не велика потеря. У него все еще достаточно знакомых, с которыми он может зависнуть в любое время, есть Сыльги и Тэхен.

Нет, так нельзя. Чонгук больно закусывает губу, прикрывая глаза. Чимин был тем другом, которого ни кем не заменить, и Чон совершенно не врал, когда говорил, что не отвернулся бы от Пака, будь у него другая ориентация. Но он и Чангюн это слишком разные случаи. Для Чонгука, по крайней мере.

«Легко обижается тот, кто не слишком собой доволен» как же, хочется усмехнуться.

Он снова возвращается в вечер, когда Тэхен позвал его на крышу. И почему именно сейчас только это в голову идет? Ровный тон лица, его умиротворенность и отчужденность, красота и идеальность профиля, небрежно раскиданные волосы на покрывале, блеск сережек в ухе. Зачем он это вспоминает? Он будто с каждой встречей зависимым от компании Кима становится, не замечает, как становится необходимой потребность увидеть его, поговорить, да просто побыть рядом с ним. Его присутствие успокаивает. Как? Он не знает, но с ним он чувствует тепло, хоть и не проявляемое с его стороны, но оно ощущается в редких фразах и тихом тоне голоса, в робком движении руки, когда поправляет волосы, чтобы не мешались на лице. С Тэхеном уютно также, как с Чангюном.

Наспех Чонгук одевает первые попавшиеся вещи, пока ждет ответа на сообщение от Сыльги. Ему необходимо нажраться, а девушка как раз вернулась утром и даже упоминала, что ждет его этим вечером. Чон никогда так не был уверен в собственном желании напиться и ни за что бы не подумал, что будет пить на пару с давней знакомой, с которой не так давно начал спать. Проще заглушить все навалившееся дерьмо алкоголем и после вытекающим долгим сексом, чем пытаться разобраться во всем и проанализировать. Бежит, бежит, бежит. Из дома — к Сыльги, из реальности — с Чимином, от себя — после встреч с Тэхеном, потому что боится. Боится тех чувств, которые пробуждаются в нем при встрече с одноклассником.

Бежать проще. А выдержка и сбитое дыхание во время бега для Чонгука никогда не были проблемой.

***

UGLY XXXTENTACION

Чимин в школе умело игнорирует парня неделю, упорно избегая общения или буравя долгим взглядом, если столкнется с чоновым. На нервы это капает знатно, особенно после хреновой оценки по истории (!). Как Чонгук умудрился получить неуд по контрольной — загадка для всех, ведь он знает этот предмет почти идеально, изучив учебник от корки до корки и доказывая, что усвоил все, на уроках. Никто бы не подумал, что что-то может пойти не так. Но пошло.

Дома темные мысли минувших дней не оставляют в покое, он уже никак не справляется с ними, ни с помощью девушки, ни с помощью прогулок или алкоголя. Как будто мозг парня считает острой необходимостью закрепить новость о брате и разговоре с Чимином, который, падла, задел своим эффектным уходом и брошенной напоследок фразой. Чонгук правда задумался над ней, и думает до сих пор, но пока ни к чему не пришел. Обычно копанием его проблем занимался именно Пак, он мог найти корень проблемы, помочь решить ее и освободить от мучающих мыслей. А сейчас вот сам его оставил разбираться, потому что в этом помочь себе должен сам Чон, иначе толку не будет, блондин все за него снова додумает, объяснит, а тот пропустит мимо ушей и будет жить себе дальше.

Тэхен тоже не показывался эту неделю, почти не писал, но перед выходными снова предложил позаниматься у Чонгука, потому что никакой из него технарь. А Чонгук не знает, как представать перед Кимом таки помятым и вялым, одним словом: никаким. Но раз согласился (на автомате, увидел, что это Тэхен и согласие сразу слетело с губ), то деваться ему некуда. В какой-то степени он надеется, что эта встреча поможет ему абстрагироваться на время от всех проблем и давящих мыслей, хотя бы на пару часов. Эгоистично? Нет, просто он нашел и для себя выгоду в этом репетиторстве.

Кстати, о репетиторах... Почему Тэхен просит его помочь, если (как он помнит) у него есть репетиторы, которых он регулярно посещает? Решил пойти более дешевым путем? Что ж, от этого Чонгуку ни холодно, ни жарко, не его проблемы.

После школы, как и в прошлый раз они приходят к Чону, только на этот раз миссис Чон они все же застают, работающую на дому, печатающую новую статью для редакции журнала в ноутбуке на кухне. Она сделала парням чай, принесла печенье, чтобы перекусили после школы (от нормальной еды они отказались), и благополучно покинула их.

Пока Чонгук параллельно с объяснениями делал уроки на следующую неделю, Тэхен делал нужные задания, применяя полученные советы. Остановившись в середине уравнения, он краем глаза взглянул на парня, усердно пишущего, сосредоточенно нахмуренного. Он таким его видит на протяжении всей недели, отрешенного, хмурого, одного. В Тэхене нечасто просыпается желание узнать о чужой жизни, но то, что с Чимином у Чона ведется безмолвная война, видно всем, кто знает, что они всегда были дружны. Что-то явно случилось.

— Как там Чимин? — начал издалека, вновь принимаясь писать. — Он какой-то странный в последнее время, — «и ты тоже» — остается не сказанным.

— Спроси у него, — отрезает внезапно Чонгук, даже сам потом не сразу догоняет, как резко это звучало. — Извини, — тихо, немного смущенно. Тэхена не касаются их разборки, и злиться на него тоже было бы неправильно.

— Ты знаешь, что можешь поделиться, если тебя что-то беспокоит, — ненавязчиво предлагает помощь, ставя точку в конце ответа.

— Ничего серьезного, побесится и помиримся, так бывает, — но по виду Чонгука Ким понимает, что нихрена такого не было ни разу, вот он и мечется, не зная, что делать.

— Ты переживаешь по этому поводу, — верно подмечает, как всегда проницателен. — Что случилось на истории? — приглушенно, почти на грани шепота, сам не знает, зачем так понижает голос. Наверное, чтобы расположить парня к разговору. И это, кажется, получается.

— Не знаю, — так же тихо отвечает Чон, откладывая ручку и устало проводя ладонью по глазам, слегка хмуря брови. — Не знаю...

— Мне кажется, ему сейчас не лучше, чем тебе, — приободряя кладет руку Чону на плечо Ким. Видеть такого скисшего Чонгука непривычно и не хочется, чтобы он прятал свою забавную улыбку за этой маской подавленности. — Только подумай, ка-

— Почему вы все пытаетесь поставить меня на чье-то место, когда мне не лучше? — перебивает и поворачивается с такими полными непонимания глазами, что Тэхен вмиг пожалел, что сказал это, чуть отпрянув от парня. Чонгук выглядит таким убитым, как после войны вернулся, на которой полегли за родину его товарищи. — Хоть бы кто поставил себя на мое.

— Ну... не всегда тебе хуже, чем другим. Каждый по-своему расценивает уровень своей обиды, боли или печали, и когда тебе кажется, что ты страдаешь больше чем кто-либо, это может оказаться мелочью по сравнению с другими, куда более серьезными проблемами, о которых ты можешь не знать. Чимин же не просто так взбесился, да? Откуда тебе знать, может у него какие-то посторонние проблемы, о которых он не делится, а держит в себе?

— Он тебе все рассказал? — хочется грустно усмехнуться.

— Нет. Я просто предположил. Но ты сам сейчас подтвердил, что я попал в точку.

— Он никогда не делился чем-то личным со мной, я же — открытая книга, — делится Чонгук. — Он всегда помогал мне решить что-то, с чем я эмоционально не справляюсь, но он никогда не мог изменить моей сущности, основанной на принципах. Сколько бы не пытался, а только решетом воду мерил.

— Может, стоит с ним поговорить?

— Тэхен, — от строгости в голосе становится не по себе. Все, вот и граница, полез, куда не просят — получил. Не впервой, проходили.

Чонгуку опять хочется извинится перед ним, не знает почему, просто Тэхен не заслуживает такого общения с ним, резкого и даже в какой-то мере грубого. Он снов устало потирает глаза, смотрит в чужую тетрадь, отмечая, что хозяину осталось решить пару уравнений — и он свободен. Снова накатила волна печали. С Тэхеном проще. Даже несмотря на пресечения его слов, и желание принять помощь, которая нужна как никогда, ему требуется просто присутствие парня рядом, как моральной поддержи. Внутри становится так паршиво разом, что Чонгук делает то, чего меньше всего от себя ожидал, — тянется и обнимает застывшего на стуле Кима, руки которого еще пару секунд висят в воздухе, а после ложатся на его спину аккуратно. Вместо извинений, лишних слов, только он и Тэхен в полумраке комнаты, где источником света была одна настольная лампа. Тэхен, почувствовав некий контроль над парнем, проникает пальцами в его волосы на затылке, потом выше, успокаивающе поглаживая, думая, что наверное, это помогает, потому что Чонгук удобней устраивается на чужом плече, без слов благодаря за то, что не оттолкнул. А разве Ким мог?

Они сидят так больше минуты, все это время оба чувствуют, как ужасно быстро колотятся их сердца, как сбивается дыхание от близости. И если один знал, что это и как, то другой не понимал, принимая приятную ласку, чтобы после снова сбежать от внутреннего голоса, уже так долго кричащего что-то, что он пропускает мимо ушей.

Объятия с Тэхеном можно сравнить с рассветом. Так же тепло, уютно. Начало нового дня, отпущение всех проблем насущных, их оставление в прошлом, и встреча со светлым будущим. От него исходит приятный запах едва уловимого ненавязчивого парфюма, пробирающегося в ноздри, оседающего на рецепторах приятной пленкой. И рука в волосах так приятно проводит, не хочется, чтобы это кончалось, не хочется отстраняться или останавливать парня, так остаться бы подольше, а лучше до конца вечера. Завтра все равно выходные, предложить другу ночевку не кажется такой плохой идеей, если у него, разумеется, нет планов на субботнее утро.

Чонгук не успевает отодвинуться, выступив с предложением, как его перебивает сам парень.

— Лучше? — интересуется участливо. Ему важно знать, помогло ли его действие хоть как-то, и радуется внутри, когда в ответ кивают, медленно моргая, с немного сонной полуулыбкой. Хочется улыбнуться в ответ, что Ким и делает, довольный тем, что вывел Чонгука из того мира грусти, в который он сам себя загнал.

— Слушай, не хочешь?..

— Чонгук! — снизу доносится зов миссис Чон, явно чем-то обеспокоенной, даже встревоженной. — Можешь спуститься на минутку?

— Я сейчас, подожди тут, хорошо? — касается его руки, без намека уверяя в словах, и сдержано улыбнувшись, вышел из комнаты. Тэхен усмехается, когда дверь закрывается. А то ж он собирался уходить!

Бодро спускаясь по лестнице, чтобы как можно скорее узнать, что нужно маме, помочь, если надо и так же быстро вернуться к Тэхену, Чонгук внутренне сгорает от нетерпения предложить провести вечер Киму вместе. Это ж сколько всего можно будет обсудить! Он осматривается возле входа на кухню, а после почти бежит в гостиную, находя там маму и... Чангюна. Который должен быть в Америке со своим... женихом.

Что обычно чувствуют в такие моменты: встречи с теми, кого надеялся не увидеть больше или максимально ограничить в контакте и пересечении на территории одного дома? Наверное, растерянность или оцепенение. Чонгук чувствует, как не зажившие раны начали кровоточить.

— То от тебя ни слуху, ни духу три года... — начал Чонгук, смотря прямо в глаза старшему, не страшась, не боясь показывать свое раздражение от его присутствия, от которого так больно становится, что любой мазохист позавидовал бы таким ощущениям. — То вдруг прилетаешь, не предупредив, — на его лице недобрая усмешка, наполненная сломленностью, которой не было, когда он спускался, но которая преследовала его всю долгую неделю.

— Раньше не мог, — сдержано отвечает Чангюн таким позабытым голосом, нежным, родным, так приятно ласкающим уши, что тотчас хочется завести непринужденную беседу, чтобы слушать его как можно дольше. — Были дела.

— Дела, — усмехается весело и широко улыбается, вскинув брови. — В которые ты даже не думал посвятить семью.

— Я не обязан отчитываться за каждый свой шаг, Чонгук.

— Своему ебырю так же говоришь? — внезапно, пытаясь задеть, не обращает внимания на строгий возглас матери, нагло делает несколько шагов к стоящему у окна брату, почти полностью сокращая расстояние между ними. В глазах огонь рыжими языками струится вверх, обжигает веко, но Чон ее на старшего направляет, все недовольство выражая.

За время, что они не виделись, Чангюн изменился: стал еще взрослее на вид, строже, сдержанней, приведя свое тело в порядок, стоит в простых джинсах и голубой рубашке. А взгляд такой же: теплый, братский, без толики обиды или возмущения за громкие слова, которыми младший обычно пренебрегает в жизни. От этого становится еще противней Чонгуку, — он даже не видит, не понимает, за что на него так взъелись, стоит, сложа руки на груди и смотрит немного свысока на мечущего молнии тонсена. А у того ни капли сомнения или стыда не пробегает на лице, только гнев и разочарование плещутся в темных зрачках, купая родного человека в этой адской смеси без зазрения совести.

— Моя личная жизнь не должна тебя волновать, — говорит Чангюн. — Я не для того сюда прилетел, чтобы разбираться что для меня хорошо, а что нет.

— Не касалась бы, если бы мой брат не был ебаным педиком! — разрывается криком на всю гостиную.

— Чонгук!

— Мама, — остановил строго женщину старший, позволяя Чону высказаться. — Давай уйдем и поговорим в другой комнате, — не предлагает, ставит перед фактом, что они оставят мать здесь и все спокойно обсудят изолировавшись. Он рассчитывает на благоразумие Чонгука и присущую ему спокойность в данный момент. Закрыв родительскую спальню, Чангюн снова складывает руки на груди, в ожидании смотря на младшего. — Ну, давай. Сколько еще дерьма скажешь?

— Поверь, мне есть что сказать, — Чонгук нервно ходит по комнате, смотря Чангюна. — Какого блять хера ты не сказал, что влюбился в парня? Как ты хотел, чтобы мы восприняли твой вброс о помолвке?!

— Мама оценила все трезво и рационально, папа смирился, не стал препятствовать. Неправильная реакция только у тебя.

— Неправильная? — снова усмехается. — Какая же, по-твоему, правильная? Закрыть глаза на твою голубизну? Оставить все как есть и подставлять жопу за компанию?

— Что ты несешь? — как на бред хмурится, склонив голову немного к плечу.

— Правду, которую ты и родители не видите.

— Правда в том, Чонгук, что тебе надо повзрослеть и перестать лезть в мою личную жизнь. Это мой выбор, тебе его нужно только принять или просто смириться и жить своей жизнью. Там ты хоть сотню девушек перетрахай, и я тебе ни слова не скажу. Я и сейчас не говорю, потому что меня это не касается, вот и тебя не должна касаться тема моих отношений с моим молодым человеком.

— Фу блять, — хрипло смеется, отведя взгляд в пол. Слова брата как и Чимина — как об стенку горох, впустую. Он отказывается принимать такую реальность. — Ты же вырос в нормальной семье, с нормальным воспитанием, — все не может взять в толк младший, стоя на своем. — Это все Америка, она тебя изменила, тот хер заморский промыл тебе мозги, — Чангюн правда держится изо всех сил, Чонгук брат, его нельзя трогать.

— Я не прошу тебя идти по моим стопам, а просто жду принятия. Попытайся понять.

— Ебал я твое понимание, — сразу кидает Чонгук предельно спокойно, намереваясь выйти из комнаты, его там Тэхен ждет, он и так порядком задержался за этими семейными разборками. — И тебя, — добавляет, смотря в глаза, — хотя тебе, наверное, это доставит удовольствие, братишка, — с ядом сказано.

Чангюн пытался не срываться. Но брата надо наказать. Он бьет наотмашь, четким поставленным ударом отправляя Чонгука обратно вглубь комнаты с рассеченной губой. Пирсинг не задел, а то была бы разорвана кожа. Чонгук расфокусированным взглядом смотрит на ламинат, как в прострации проводит ладонью по лицу, размазывая теплую кровь, что сразу брызнула и из носа, тонкими струями стекая вниз.

— Посмотри на себя, — воспитательным тоном говорит Чангюн. — Ты никогда слова плохого мне не говорил, мы были так дружны столько лет. И что стало сейчас? Что изменится от того, что у меня будут отношения с мужчиной? Меня это делает каким-то другим человеком или что?

— Пидоры не люди, — его поднимают за грудки и дают вторую пощечину, но упасть не дают.

— Не неси ерунды и не нервируй маму. От наших перепалок ей будет хуже всего. Представь, каково это, когда ее единственные сыновья ругаются как кошка с собакой.

— Ты не сможешь этого представить, — слова так и льются нескончаемым потоком. Превозмогая боль в лице и неприятно стекающую жидкость к шее по подбородку, он поливает желчью падшего ангела, которого наравне с Богом ставил.

— Чонгук...

— Уходи, — снова боль в голосе, а в глазах неожиданно слезы. — Проваливай отсюда в свою сраную Америку, к своему хахалю, живите долго и счастливо.

Чангюн смотрит непонимающе на брата.

— Этого ты хотел? Моего благословения?

— Мне ни к чему твое благословение, — пытается достучаться до него, отпустив футболку и схватив за голову. — Мне нужен брат. Мой младший брат Чонг-

— Больше нет у тебя брата, — отпихнув с силой старшего, Чонгук выходит из комнаты, направляясь прямиком в ванную, чтобы смыть с себя кровь. В зеркале на него смотрит побитый пацан с красным носом, рассеченной губой, размазанными следами красного на щеках. На самого себя неприятно смотреть в таком виде: ущербном. Он спешит смыть с себя все, прежде чем подняться вновь в комнату, где застает только пустой стул и ни намека на чье-то присутствие. Вещей тоже нет, ни рюкзака, ни ветровки. На кухне пьет травяной чай миссис Чон и возле плиты стоит Чангюн, смотрящий с той же теплотой, что и при встрече. Раздражает. — Мам, где Тэхен?

— Он ушел, — просто отвечает женщина, а у Чонгука холодок по спине пробегает. — Я думала, вы попрощались, прежде чем ты спустился. А потом, когда вы с Чангюном ушли, он спустился попить и... забрав вещи из комнаты, ушел домой.

«Нет...»

— Он ничего не сказал? — голос вдруг сел, стал совсем тихим.

— Нет, только попрощался, поблагодарив за чай. Он был явно чем-то взволнован. Может ему позвонили из дома или...

— Он слышал нас, да? — спрашивает больше у Чангюна, чем у мамы, зная, что тот так же, как и он не сможет ответить на этот вопрос.

— Не захотел стеснять, наверное, и вмешиваться в чужие разборки, — будто подтвердив свои предположения, закивал Чон старший. — Есть чему поучиться, Чонгук.

Чонгук ничего не отвечает, просто сбегает в комнату, как тогда, когда впервые узнал о помолвке. Входит в привычку. Но лучше бы уйти из дома. Туда, где не будет брата или матери. Никого вообще.

С Тэхеном получилось некрасиво, совсем паршиво. Этот вечер должен был пройти в приятной атмосфере с совместным времяпровождением, а получилось так, что, скорее всего, Ким стал невольным слушателем его скандала с братом, и ушел, чтобы не мешать. Так не должно было произойти, но уже ничего не поделать. Посидят вместе в другой раз.

***

Все пошло по пизде. Теперь официально. Прошел день, два, пять, Тэхен не отвечает на сообщения, на позывы в школе, даже когда Чон остановил его в коридоре, взяв за локоть, и спросил в чем дело, ему сухо ответили, что торопятся. Все. Дальше — тотальный игнор. Как и не были знакомы.

Первые дни это было терпимо. Было привычное в последнее время состояние растекшейся пластом на кровати амебы, не хотелось ни видеть, ни слушать посторонних. Потом чувствовалась ужасная нехватка внимания, когда не хотелось оставаться наедине с собой, не желая заниматься самокопанием, он это ненавидит. А в конце чувствовалось что-то похожее на ломку у наркоманов, только он нуждался в человеке, как в дозе для мимолетного кайфа. Одиночество начало давить со всех сторон, сдвигая свои невидимые стены и расплющивая Чонгука в тонкий блин.

У Сыльги появился парень, а потому, она тоже не была помощницей, разве что в качестве собутыльника выручала иногда, смотря как парень себя грызет изнутри, заливая новую бутылку в молодой организм. Честно, ей было его жалко. В причины она особо не вдавалась, да ей бы и не рассказали все сразу, выложив все как на духу, но смотреть на морально убитого человека больнее, чем на побитую бездомную кошку.

Мама не приставала с разговорами, после первой попытки, в которой получила тихое «прошу, оставьте меня». Не давила на сына, как и Чангюн, поселившийся временно в комнате с мамой, пока отец в командировке. Чонгуку слишком сложно принять такую действительность, ему нужно больше времени, чем он рассчитывал, и он ему его даст.

По истечению еще одной недели, Чонгук позвонил Чимину. Извинений тот не услышал, но не ответить не мог. Тоже сильно соскучился по их дружбе и времени, проведенном вместе.

Восстановив общение, даже дышать как-то легче стало что ли? Жизнь парня почти вернулась на круги своя за исключением некоторых нюансов, но это вторично. Напрягало, что Тэхен все еще продолжал упорно его игнорировать и даже избегать по мере возможности. Причина была неясна от слова «совсем» и Чонгук, как обычно и бывало, попросил помощи эксперта.

— Когда говоришь, вы последний раз виделись? — в экране телефона Чимин что-то самозабвенно писал, параллельно разговаривая с другом по фейстайму.

— Когда приехал Чангюн.

— Нихуясе, — столько удивления Чонгук в его голосе не слышал давно. Даже приятно как-то, душу греет. — Как давно?

— Недели две назад, примерно.

— Так, — издает нервный смешок Пак, — что я еще пропустил?

— Да ничего, собственно, больше.

— Ладно, вернёмся к нашим баранам. Что вы делали в тот день?

И к психологу-аналитику не ходи.

— Я как и тогда помогал ему с уроками, потом приехал Чангюн, мы немного посрались в комнате, а когда я выхожу, вижу, что Тэхена и след простыл.

— Погоди, вы подрались? — имея в виду братьев.

— Он прописал пару точных. Но прикол даже не в этом, а в том, что, походу, Тэхен слышал это, когда, по словам мамы, спускался попить воды.

— Так, притормози, — нахмурив ухоженные брови, даже отрывается от письма Чимин. — Тэхен слышал, как ты ругаешься со своим братом на тему того, что он...

— Гей, — заканчивает за друга Чонгук. — Я ему столько всего наговорил, сейчас даже стыдно как-то. Я думал извиниться и... — прерывает его звук мощного удара при соприкосновении ладони со лбом.

— Ебать дебил... ебать дебил. Ебать дурак бляяять, — протягивает Чимин и по мере его ахуевания, глаза становятся все больше. Когда наконец-то, доходит, и пазл в голове складывается. — Ты не представляешь, как сильно ты проебался, Чонгук, — так же растягивает гласные в его имени, обеими ладонями закрыв лицо от осознания, что же такое совершил друг. — Сука, только ты так умеешь, — и вот оно — лицо, говорящее, нет, кричащее: «Послал же Бог друга-долбоёба».

— Да что? В чем еще я проебаться тогда успел?

— Блять, подумай логически своим мозгом, он же у тебя есть, так хули ты им не пользуешься. Просто сопоставь свои слова, сказанные Чангюну, и Тэхена, услышавшего их, — изображая две кучки руками, объясняет. — Что получится?

— Чимин, давай без загадок, итак голова не перестает, — скулит почти Чон.

— Нет, дорогуша, ты сам должен все понять. Или толку не будет.

— Ты издеваешься? — нервно усмехается в трубку.

— Нет, но в его глазах ты стал явно на ступень ниже.

Чонгук обреченно вздыхает, поворачивая голову на подушке в сторону стола. Там они в последний раз вместе сидели с Кимом, эти воспоминания вызывают волнующий трепет внутри, от которого уже и бежать не хочется. Нравится. Это легкое щекочущее ощущение в груди такое странное, но оттого не менее приятное. С Тэхеном так всегда было, легко и трепетно, беззаботно. А теперь Чонгук совершенно не знает что делать. Но Чимин дал понять, что конкретно в тот день он «проебался» и причину исчезновения Кима стоит искать там, в коридоре перед комнатой родителей. Поймать момент, в который парень слышал их ругань.

— Чонгук, — после затяжного молчания обращается Пак. — Не суди людей по ориентации. Сам же понимаешь, что это глупо. Это как судить книгу по обложке или человека по внешнему виду. Да и потом... — неуверенно продолжает, не зная, жать от Чонгука упреков за ненавистную тему и поучения. — Разве Чангюн изменился? Стал хуже относиться к тебе или миссис Чон?

Чонгук молчит, не смотря в объектив, где робким взглядом пронизывают. Не изменился, совсем. Чангюн также заботлив и обходителен, заботится о маме в папино отсутствие (его задержали еще на неделю в Кванджу). Он не нарушает покоя Чонгука, не посещает некогда их комнату, почти не пересекается с ним, но не из обиды, а чтобы лишний раз не нервировать. Младший сожалеет за все сказанные собой слова, хоть и не видит в них чего-то, что он сказал не так. Просто неправильно смотрится, что когда брат приехал, они даже ни разу нормально не пообщались, а прошло-то уже две недели. Неизвестно, насколько еще ему позволит агентство задержаться в отчем доме, а Чонгук тратит драгоценное время впустую.

— Я извинюсь перед ним сегодня, — поникшим голосом говорит. Чимин на его слова только сдержано улыбается, одобряя.

— Удачи.

Так оно и происходит. Чонгук, извиняется, вкладывая в слова все то сожаление и стыд, которые испытал. И брат, добрая душа, конечно же, его простил.

— Эх, ребенок, — пожурил его он на кухне, схватив локтем за шею и кулаком в черной шевелюре копошась. И видит: широкую улыбку младшего и облегченную материнскую. А с души снова груз спадает, облегчая дыхание. Он не надеялся на прощение, даже был готов к тому, что его пошлют, но Чангюн как был старшим понимающим братом, так им и остался.

— Сам ты ребенок, — кряхтит Чонгук, выпутываясь из плена чужих рук. Своим появлением он прервал разговор мамы с братом, и думал ретироваться обратно в комнату. — Ладно, тогда я... — но его остановила миссис Чон.

— Чонгук, — мягко начала она. — Может, посмотришь фотографии брата с нами? Тут так много красивых мест, — Чонгук принимает предложение, подсаживаясь к Чангюну, как это бывало раньше.

Тревога пока отпустила, семья рядом, они сидят как в старые добрые времена, когда на праздники смотрели фотографии с молодости родителей или детства мальчиков, забавно смеясь при этом и пытаясь вспомнить, кто есть кто на какой фотографии.

Но мыслями он снова и снова возвращается к Тэхену. Какого черта, спрашивается. Он не знает, но у него острая необходимость прямо сейчас увидеться с ним или написать в инстаграме, что он помирился с братом, и может даже захочет их познакомить. Тэхен должен увидеть этого человека и хоть раз поговорить с ним, он уверен, они бы нашла общий язык, брат всегда умел расположить к себе людей, это у них семейное, наверное. Но Ким не ответит даже на простое «привет», которых у них априори не было, но если бы прозвучало, осталось бы без ответа.

На ноутбуке высвечивается фотография-селфи в зеркале на дверце шкафа купе, там Чангюн сидит на кровати, сложа ноги по-турецки, опирается локтем на одно из коленей, положив на ладонь подбородок, а сзади с растрепанной шевелюрой стоял с его гитарой парень, делая вид, что профессионально умеет на ней играть, состроив очень эмоциональное лицо. Мама называет зарубежное имя, а брат кивает, подтверждая, что это тот о ком она подумала. Его жених. И при виде на него он так улыбается, что в электронном изображении, что сейчас на кухне, что Чонгуку становится ужасно неловко и неудобно, потому что Чангюн его действительно любит, это не было импульсивным решением, принятым сгоряча, а обдуманное, которое они долго обсуждали, наверняка. Дальше было еще несколько совместных фотографий, на которые Чонгук смотрел заворожено, как брат, думая, какой же он кретин. Избранник брата — Лиам — оказался корейцем, выросшим в Америке, у него приятная внешность, и по словам старшего, он очень вкусно готовит.

Тэхен красивее. Приходит мысль быстрее, чем Чонгук успевает за ней проследить. Он почему-то глупо улыбнулся, ставя в планах заметку, показать фотографию Кима чуть позже.

Вечер прошел намного лучше, чем прошедшие две недели одиночества.

***

Jungle - Emma Louise

Вернуть в свою жизнь то, к чему привык, труднее, когда не знаешь всю суть проблемы.

Чимин позвал на намечающуюся тусовку у парня с параллельного класса, но получил мягкий отказ от друга, потому что состояние его было не то что надо. Чонгук раскис, почти в буквальном смысле. Подхватил простуду в ноябре месяце и слег с температурой дома, оставаясь в заботливых руках брата, потому что мама с папой уехали на несколько дней к тете парней, а узнали о самочувствии младшего сына, когда были уже на полпути в Сеул. Возвращаться было уже поздно, невыгодно со стороны бюджета (бензин нынче дорогой), да и Чангюну можно доверить лечение Гука, не маленький же уже. Чонгук поворчал, что он вообще-то тоже, но хрип больного горла не все услышали, накрыв тремя одеялами разгоряченное тело.

У Чонгука снова времени уйма, в которое он теперь от слабости даже телефон поднять не может, не говоря уже о ноутбуке, на котором можно было бы глянуть фильмы. Но превозмогая свою вялость, (нет, он не поднялся, и не пошел за гаджетом) он попросил брата принести его с гостиной.

В инстаграме ни одного сообщения, кроме чиминова. Где-то внутри неприятно засосало от вида кружочка в диалоговом окне с Кимом, где последним сообщением было приглашение Чонгука выпить у моря. Не прочитано. Он кашляет пару раз из-за першения в горле, печально хлюпает носом и включает фильм.

Чон не замечает, как засыпает, помнит только, как просыпается от собственного кашля, пугаясь, что уронит ноутбук, потому что резко подскочил. Но тот стоит на столе, любезно убранный Чангюном. Он на пробу проводит по лбу рукой — влажный. Комната погружена в полумрак, из окна показывается легкое свечение: сейчас раннее утро, солнце только-только кинуло свои первые лучи на крыши многоэтажек соседнего района. Нечеткой картинкой в голове проносится сон, который он только что увидел. Там он с Тэхеном на пирсе, смотрит на ночное небо и на море и пьет вместе с ним пиво из бутылки.

Снова сердце слишком громко стучит, да что ж такое. И из-за чего? Из-за сна с участием парня? Думать над ним сейчас не лучшее решение — болит голова, поэтому Чон не придумал ничего лучше, чем лечь обратно на кровать и попробовать уснуть. За завтраком, ради которого он соскребает себя по частям с кровати, Чангюн интересуется о его самочувствии, как и Чимин в соц.сетях. Будний день, видеть так рано сообщение от Пака нормально, но видеозвонок, который друг совершает неожиданно — нет. Обоим Чонгук отвечает, что бывало и лучше, и попробовали бы они сами уснуть, полночи выхаркивая свои легкие, раздирая в кашле горло. И брат, и блондин только усмехаются на его хрипы. Чангюн подливает теплый чай в пузатую кружку, пока Чимин отклоняется от камеры, когда одноклассница что-то спрашивает. Камера у друга хорошая, но не передает и каплю того, что видит Чонгук в экране телефона, даже в удивлении ближе придвинувшись.

Тэхен смотрел через телефон прямо на него, застыв на месте, хотя до этого что-то складывал в рюкзак, а сейчас просто уставился истуканом в экран чужого гаджета, даже не моргая. А Чонгуку кажется, что в этот момент его сердечно-сосудистая система явно дала сбой. Он от неожиданности вдохнул волной грудью воздух, в котором еще пахло блинчиками, которые старший для них приготовил, настолько глубоко вобрал его в себя, что зашелся в приступе кашля, отворачивая голову в сторону, а когда вернул, Тэхена уже не было. Стойкое чувство дежавю охватило больное сознание парня. Захотелось усмехнуться.

Не только он взял в привычку убегать.

***

Чонгуку плохо, но не от простуды. Вернувшись в школу с новыми силами и окрепшим здоровьем, он первым делом застал пустой кабинет, потому что пришел рано, и только одного человека в нем. Того, в чьем представлении не нуждаются. Он тихой неприметной тенью сидел на своем месте, положив голову на сложенные руки на парте, и мирно дремал, заткнув наушниками уши. Чон как по мановению мерными шагами сократил расстояние между ними, стал рядом с партой парня и зачем-то остановился рядом. Лицо Тэхена спокойно, не выражает ничего, кроме вселенской усталости, залегшей в темных кругах под глазами и ямках резко ставших острыми скул. Он так близко, можно было бы воспользоваться моментом и поговорить наедине, выяснить отношения, но не хочется нарушать мирный сон парня, прекрасно зная обо всей его внешкольной деятельности. Рядом с рукой задрожал телефон и сразу загорелся дисплей с входящим сообщением, посмотреть содержание которого Чонгуку не позволила совесть. Но он все так же продолжал стоять над парнем. Взгляд притягивала точка на кончике носа, вызывая тень улыбки. Он так давно ее не видел вблизи. Хочется убрать съехавшую прядь челки с закрытых глаз, но Чон одергивает себя прежде, чем дверь в кабинет открывается и в класс вваливает компашка одноклассников, среди которых был Чимин, кажется единственный заметивший непривычное расположение друга так далеко от своего места, еще и возле Тэхена.

Чуть позже на уроке прилетает от него (Чимина) сообщение.

«Я говорил за первый звоночек. Сегодня был второй».

Чонгук хмурит брови, прочитав его, с вопросом смотря на друга, сидящего перед Кимом, а тот просто пожимает плечами с слишком серьезным лицом. Не шутит. Какой звоночек? Чтобы был звоночек, Чонгук должен слишком сильно хотеть внимания Кима. Но он и хочет, просто не признает, что настолько.

Ночью Чонгук мучится от бессонницы. Положив руку под голову, он лежал, вдупляя в потолок на протяжении около получаса, уже не зная, чем себя занять. Вся семья уже спит, а он ворочается на кровати как уж на сковородке, уже и баранов считал и овец, и слонов, не помогало. Голова гудела от разных мыслей, посещавших его, преследующих долгие два месяца, давая ему сейчас как дубинкой с такой силой, от которой могло бы снести с ног, будь она материальна.

Рука машинально тянется к телефону, он не в силах сопротивляться, и оставляет попытки призвать сон силой мыслей. Лента в инстаграме пополнена новыми фотографиями и историями, пестрит красочностью изображений и навязчивой рекламы, которую он пролистывает, не обращая внимания. Чонгук видит, что брат онлайн, но не переживает, что тот спалит его ночной скроллинг соц.сетей родителям, наоборот, даже присылает смайлик рожицы, показывающей язык. Выходя из диалогового окна, он привычно уже оглядывает аватар парня, общества и общения которого так стало недостаточно. И решает зайти к нему в профиль. Зачем? Хотелось просто посмотреть на него хотя бы так. Все фотографии он уже видел и каждую пролайкал, но это не мешало ему снова разглядывать детали, как впервые. А ведь у них ни одной совместной фотографии не было.

Пролежав с телефоном до утра, Чонгук, не имея ни сил, ни желания идти сегодня в школу, жалуется матери на головную боль, и его оставляют дома. Чангюн хитро вскидывает брови, мол «а в инстаграме лазить голова всю ночь не болела», но конечно не озвучивает этого, делая глоток клубящегося паром кофе, пока суетится господин Чон, впопыхах завязывая галстук на шее. Наказав младшему выпить таблетку, оба родителя покидают дом и отправляются на работу.

— Классно болит голова, мне б так, — хмыкает Чангюн, но ни намека на ответную улыбку на шутку не получает. — Я минут через двадцать уеду, — смотря на настенные часы над входом говорит, — вернусь нескоро, можешь Чимина позвать, когда у него школа закончится. На холодильнике деньги, закажете что-нибудь. Кушать будешь?

— Я не голоден, спасибо, — тихим, сухим тоном ответил.

— Знаешь, он... какой-то грустный, — говорит в динамик Чимин, — ну, сильнее чем обычно. То он обычно просто ходит с лицом-кирпичом, а тут прям какая-то печаль залегла в его глазах, — размышляет задумчивым тоном, даже нахмурился немного от анализирования такого поведения.

— Что ты говорил за второй звоночек? — в лоб спрашивает Чонгук, так и не дождавшись днем ранее ответа.

— Не хочу ничего такого сказать... Ты знаешь, что не в моих интересах вредить тебе или злить и все такое... — да, когда не надо Пак умел делать кое-что очень профессионально — тянуть резину, никак не доходя до сути, а пытаясь от нее улизнуть. Такое бывает очень редко, потому что в большинстве случаев тот излагает все четко и по факту, но тут видать ситуация действительно критическая.

— Чимин, — строго, в раз пресекая дальнейшие попытки уйти от темы.

— Ты выглядишь влюбленным.

— Что? — агрессия от громкого заявления не заставляет себя ждать. Уточнения, в кого именно, не требуется. И так оба поняли о ком речь.

— Это правда, Чонгук. Причем это было заметно и месяц назад, когда вы общаться начали.

— Что заметно? — Чон готовится взорваться, принимает сидячее положение на кровати, крепко сжимая телефон в ладони. Он редко раздражается, но когда речь заходит за тему чужой или его ориентации, его переклинивает, и злость вперемешку с раздражением заполняют все его нутро темным туманом, в котором формируются не сильно лестные слова в адрес ни в чем невинных людей.

— После каждой вашей встречи ты светишься ярче новой лампочки на люстре, и сразу весь такой открытый миру, доброжелательный. Ты мне два часа рассказывал, как вы классно посидели на набережной с пивком наперевес. Вы каким-то образом начали общаться, до сих пор не пойму, когда это произошло, — как и при разговоре о Чангюне, долго Чимин не держит все в себе. — Да ты даже решил попробовать покурить после того, как увидел, что он курит! Обратил внимание на синяки, на битые костяшки, хотя всем было по барабану, но не тебе. А недавно. Когда я звонил тебе, пока ты был на больничном. Думаешь, я не видел, что ты завис, когда увидел сзади меня Тэхена? Чонгук, не думай, что все такие же слепые, как и ты, и не видят одной простой вещи, что ты, блин, влюбился в него. В парня, Чонгук!

Чон не хочет слышать ничего такого. Взгляд мечется по комнате, будто он ищет, чем можно было бы треснуть Пака через трубку. Гитарой. Идеально. Да, он принял брата, но сам в геи не записывался, и точно не планировал. Его от них воротит. И от себя тоже воротит.

Чимин бросает трубку.

Sabotage - Bebe Rexha

Чонгук валится на кровать, зажмурив глаза от резкой головной боли. Накаркал. А может судьба его так наказывает за все попытки уйти от насущных проблем. Наверное, стоит разобраться в себе, как и говорил ему все это время Чимин.

Он никогда почти не занимался самоанализом, предпочитая более простые пути решений, не углубляясь сильно в ситуацию.

Слова Пака сильно задели гордость Чонгука, неприятно укололи, но ткнули лицом в ту правду, которую он видел, но не пытался признать и принять.

Чонгук помнит их с Тэхеном первую встречу так ярко и четко, будто это было вчера. Темное море, одинокий силуэт, скуривающий очередную сигарету с банкой энергетика под звездным небом. Как повесть об одиноком человеке, ищущем свое спокойствие в пустоте пляжа, обдуваемого ветром. Так это и было, парень не выглядел так, будто нуждается в компании, но Чон внаглую подсел, и у них завязался разговор. Инициатива была с его стороны, в то время Киму было все равно на объявившегося собеседника, он не прогнал, не отсел, не ушел, а начал диалог первым. Оба были не против, оба сошлись на одной нужде — в тишине и изоляции от людского шума. Тэхен манил к себе неосознанно, как привязал за нитку к себе Чона, и притягивал при удобной возможности. Чонгук почти сразу почувствовал внутри этот отклик, когда посмотрел на него впервые. То волнение, закравшееся в голову, когда он увидел на чужой руке синяк завладела мозгом на многие дни, медленно выедая его от любопытства при отсутствии информации о его происхождении.

Первая попытка покурить сразу после незапланированных посиделок сразу насторожила Пака, но ей не придал значения Чон. Просто стало интересно... После того как увидел, как курит другой человек. Тэхен сам того не зная, сильно влиял на него, своими действиями, словами, заставлял задуматься над вещами, о которых он никогда бы сам не задумался. Открыл одну из личных дверей, коротко намекнув, что учиться гораздо тяжелее, чем ему кажется, и что он боится не выдержать однажды.

Потом еще одна случайная встреча, и запланированная на набережной. Тогда они впервые поговорили начистоту, почти не затрагивая личные или другие запретные темы. С Кимом легко общаться на любую тему, только задай, и разговор может затянуться, хотя сам он немногословен, отвечает односложно, но по факту, а иногда разворачивает свой ответ, более четко и красочно излагая мысль.

Потом внезапное сближение дома, когда их лица оказались слишком близко, настолько, что на коже ощущалось дыхание друг друга. Это вызвало тогда волнение и потрясение, но еще больше интерес и восхищение. А еще манию к полуоткрытым губам. В состоянии удивления, он застыл, почти не двигаясь под сильным телом, но, вероятно, будь он в своем уме, непременно поддался бы искушению и попробовал их на вкус.

И крыша, где слившись с музыкой, звучащей в наушнике, которым поделился парень, Чонгук откровенно залип на чужие черты лица и слишком блестящие красивые глаза, в которых увидел целую вселенную, о которой на уроках астрономии в школе не рассказывали. Открыл собственную галактику, которой хотелось любоваться на постоянной основе, поставив жизнь на паузу, чтобы застрять в том дне навечно.

И в каждый из дней упрямому Чонгуку кричало внутри сердце и в голове сознание о его трусливости и боязни принять то, в чем он упрекал брата и других людей, отличавшихся от всех своей неправильностью. В любви. Но Тэхен будто и не замечал этого, но смотрел в ответ так же пронзительно и несколько забывшись, задерживал долго взгляд на Чоне.

Еще эти его внезапные комплименты в адрес Чонгука.

«К твоему офигенному упругому телу в придачу идет милая мордашка. Такие многим нравятся.»

«Зачетное тело, кстати.»

«У тебя приятный голос и объясняешь ты понятней, чем учителя в школе. У тебя довольно милая внешность, располагающая к себе, а поговорив с тобой, хочется заводить новые темы, чтобы слушать твои ответы дальше. Тебе не говорили этого?»

Теплота в голосе, а не та монотонность, которую он использовал в школе.

Забота о его отношениях с другом и его будущем, когда со своей жизнью бы разобраться, а не в чужой помогать.

Это все выбивало из колеи и так сильно отдавало в привязавшемся сердце, что хотелось подпустить его ближе.

Тэхен услышал, как Чонгук высказывает своей гомофобной сущностью все то дерьмо, которое испытывал по отношению к геям, даже не задумываясь о том, что сможет обидеть брата или заденет этим Кима.

Заденет...

Чонгук распахивает глаза. Тэхен ушел тогда, потому что были задеты его чувства?

«Ты не представляешь, как сильно ты проебался, Чонгук.» — звучит голосом Чимина. И парень понимает. Он обидел не Чангюна, а Тэхена, который, скорее всего относится к представителям ЛГБТ. Ошарашенный собственным предположением Чон начинает ходить по комнате туда-сюда, а сам понимает, что в этой истории не все сходится. Он все еще что-то упускает. И это «что-то» вытекает из всего проанализированного. Недостающий элемент головоломки, который он уже не сможет игнорировать.

Чонгук влюблен в Ким Тэхена и нуждается в нем, как в глотке кислорода.

Гнев, порожденный отрицанием, бурлит внутри кипящей лавой, заглушая внутреннюю тахикардию. Первыми в полет отправляются вещи, стоящие на столе. Листы бумаги и тетради разлетаются, органайзер с ручками и карандашами звучно стукается об ламинат, настольная лампа отсоединяется от розетки, отправляясь следом. В тишине комнаты поднимается шум от воцарившегося хаоса. Чонгук, не контролируя собственные, вырвавшиеся сильным потоком эмоции, бросает стул в стену, и разрывается в истошном крике.

Чимин сказал правильные слова.

Легко обижается тот, кто не слишком собой доволен. В себе Чонгук заглушал одно единственное чувство, за которым гонялся несколько лет, а найдя его в другом человеке, обозлился на себя, закрыв дверь в сознании и повесив на нее табличку, с предупреждением о запрете входить в нее. Резко относился к безобидным шуткам, потому что воспринимал близко к сердцу, принимая это за стёб или оскорбление, какие он видит в сети и жизни. Таких не любят, и он не любил, но сам не заметил, как погряз в человеке своего пола с головой.

«Как ты можешь быть таким идеальным?»

Звонким гонгом звучит приговор.

Чонгук не идеален, он глуп и низок, отвергая собственные чувства. Но он больше не может. Он хочет любить и быть любимым.

***

Утро выдалось на удивление теплым и солнечным, несмотря на середину ноября. Даже оставшиеся зимовать птицы радовали своей задорной трелью, купаясь в теплых лучах. Но не для всех он одинаково прекрасен. Тэхен, заходя в класс, первым делом как обычно смотрит на пустующий стол в конце кабинета, уже не в первой отмечая отсутствие парня за ней, как и его соседа. Немного расстраивает, потому что даже просто видеть его присутствие оказывается достаточным, чтобы быть спокойным и показушно отрешенным. Чимин объяснил, что в период сезонных заболеваний Чонгук часто болеет, так что это неудивительно, но еще сказал, что он... изменился с их последнего разговора.

— Может выслушаешь его? — предлагает Пак на перемене, развернувшись корпусом к Киму. — Я знаю, сколько раз он пытался написать тебе, но попадал в игнор.

— А какой в этом смысл, если итогом будет одно: его презрение и отвращение? — как не в этом мире находясь, отвечает Тэхен, пытаясь сосредоточиться на конспекте, чтобы подготовиться к уроку.

— Думаешь, он хочет извиниться, чтобы потом полить тебя дерьмом?

— Ты просто не слышал его, Чимин, — поднимает голову на Пака. — Какие слова он говорил.

— Поверь, я не раз пытался его... — качает головой, поджав губы, пока пытается подобрать нужное слово, — перевоспитать. Но он вечно отнекивался и голосил одну и ту же песню в миллионный раз.

— Ну вот. Что сейчас изменилось?

— В том-то и дело, что все! — вдруг взбудоражившись, тихо говорит Чимин, наклонившись к парте. — Его как будто подменили.

— Слишком громко звучит, не кажется?

— Нет, потому что это правда так. Поговори и убедишься сам.

— Чимин, — строго.

— Тэхен, — еще строже.

Бесполезно. Против Пака идти — себе дороже.

Смириться с жестокой реальностью оказалось не так сложно, но не до конца выполнимо. Чтобы забыть человека и все вас связывающее, этот человек не должен мозолить глаза. Чонгук именно что мозолил глаза, пока внезапно не заболел. А потом внезапная стычка взглядов через камеру Пака и все по новой. Тэхен признает, что одиночество, в котором он привык проводить досуг, ему надоело, не хватало брюнета под боком, поблескивающего своими пирсингами. Их последняя встреча была приятной... до небольшого инцидента, после которого по словам Чимина, парень кардинально изменился в лучшую сторону. «В лучшую» это в какую? Он не знает, для него правильной стороны нет. У каждого человека есть право любить, ненавидеть, презирать, радоваться, и Тэхен не винит людей в их предпочтениях или образе жизни, просто если надо ограничивает с некоторыми общение. Ограничил, и намаялся вдоволь, сильней, чем обычно бывает. Сообщения нервировали, но так же отдавали теплом где-то внутри, почахший цветок внутри к жизни возвращая, заставляя бутон к небу поднять.

Lauv - Never Not

У моря, как и ночью немноголюдно в будний день. Захотелось после школы сходить сюда, чтобы посмотреть на закат вместо кромешной тьмы, поймав последние лучи яркого диска солнца. Здесь тепло, ветер под пальто не забирается, оставляя тепло телу, не тревожа его холодными своими касаниями по коже.

С Чонгуком встречи искать не хотелось, но и не отвечать на предложение поговорить не хотелось. Его голоса не хватало. Тэхен не понимает, как так получилось, что он так быстро привязался к однокласснику, переступив через свои прошлые разы и попытки сблизиться с коллективом или кем-то из. Его редко волновало внимание к своей персоне, наоборот после долгого хладнокровия и издевательств хотелось скрыться от людей или перейти на домашнее обучение, но общение и взаимодействия с социумом необходимы каждому человеку. Дома Тэхен даже малой части его не получал, оставаясь призраком, запертым в собственной комнате. С серой аурой. Тэхену нравится серый, его пустота и невзрачность, благодаря которой он не выделяется среди других цветов в палитре. Его комната выполнена в серо-синих тонах, такая же непримечательная и угрюмая, как ее хозяин. Но иногда проскальзывают в его поведении те редкие моменты беззаботности, когда он может долго улыбаться, вдаваясь в прошлое, когда он был счастлив и имел цель: порадовать маму. Было давно, но это не мешает ему упиваться воспоминаниями. Это единственное, что осталось светлого и беззаботного в его жизни, раскрашенной на контрасте черными и белыми цветами, и он там серым пятнышком-точкой.

Одинокий.

За мыслями не заметил, как рядом кто-то остановился. Он знает, кто, даже хочет повернуться, но боится встретиться с полюбившимися глубокими омутами. Запах парфюма Чонгука он узнает среди всех других. Этим запахом пропитана вся его комната. И вот он тут, узнал, где Ким прячется от него, пришел и хочет пойти на контакт в очередной раз. Руки его убраны в карманы дутой куртки, из-под ее подола видна темная ткань синих джинс, заправленных в массивные ботинки. Стоит рядом и ждет, молчит, может ждет момента.

— Тэхен, — спустя время раздается ровным голосом. — Я не прошу прощения, хотя должен и перед тобой извиниться тоже. Ты можешь не понимать, отвергнуть, и мы перестанем общаться окончательно, но выслушай, пожалуйста, и только после этого делай выводы, хорошо? — просит и принимает молчание за знак согласия, когда голова Кима заинтересовано дергается в его сторону. — Я кретин, который не думает о чувствах других и не умеет держать язык за зубами в нужный момент. Мне очень стыдно за то, что тебе тогда пришлось услышать все те слова, которые я сгоряча наговорил Чангюну. Для меня было потрясением узнать, что мой брат мало того что по мужикам, так еще и помолвлен с одним из них. Я чувствовал себя ужасно, за тот день, потому что в один миг потерял трех дорогих мне людей. Из-за своей эгоистичности я не видел очевидного и много кого обидел. Но я никогда не хотел как-то обидеть или задеть тебя, — поворачивает голову на парня Чонгук, ожидая реакции, и продолжает: — Я не знаю как так получилось, но с твоим появлением моя жизнь как с ног на голову перевернулась. Чимин говорил, что все идет не в ту сторону, в которую я хотел бы, но я не слушал. И не заметил, как влюбился сам того не зная, — на этих словах что-то в Тэхене ёкает на секунду, а сам он несильно дергается. — Просто в какой-то момент понял, что не хочу видеть рядом кого-то помимо тебя, слышать кого-то другого и делиться мыслями с кем-то другим. Я не заметил, как привязался к тебе. Было чувство, что мы...

— Знали друг друга раньше, да? — заканчивает фразу Ким. — Такой баян, — внезапно усмехается, дернув плечами, и Чонгук усмехается вместе с ним.

— Ну извини, ничего лучше придумать не смог, — разводит руками парень, и на него наконец поворачиваются с легкой полуулыбкой на залитых теплым светом последних лучей заката губах. — Ты можешь ответить на мои слова когда тебе будет угодно, но, молю, не оставляй их без ответа. В неведении невозможно жить, как оказалось.

Тэхен стоит какое-то время в раздумьях, а потом слегка щурится, поворачиваясь к морю.

— Было не слишком романтично и оригинально пойти за мной и признаться в чувствах на закате. Но от такого же вроде все и сдаются, падая в объятия?

— Упадешь в мои? — спрашивает на полном серьезе, но потом взрывается в внезапном приступе смеха вместе с Кимом.

— Какой кошмар. Пожалуй, воздержусь, — смущенно опускает голову к песку.

— Тогда должен ли я сказать, что луна сегодня красива, когда с неба даже солнце не до конца скрылось, чтобы ты ответил мне взаимностью на чувства? — обнажает ровный ряд зубов в улыбке, пока Ким качает головой, тихо подрагивая плечами в смехе от такой неловкости и трепета внутри.

— Не вздумай, а то я сбегу при первой же возможности.

— Ну, тогда я буду как Хатико ждать твоего возвращения, — снова шутит и у него получается вновь рассмешить парня. Его смех бархатистый иногда высокий для его низкого голоса, но такой искренний, что заслушиваешься, позабыв про реальность вокруг.

— Тогда я не буду уходить.

— Правда? — с надеждой в глазах спрашивает Чонгук.

— Ты против? Ну ладно, тогда пока, — говорит, разворачивается и уходит, а Чон сразу торопится его останавливать. Тэхен срывается с места, смеется, пока парень бежит за ним и чувствует ту легкость и безмятежность, которые были давно позабыты, а когда тот его догоняет, сгребая в своих медвежьих объятиях со спины, понимает, что это он будет в случае чего в роли Хатико, будет ждать Чонгука.

Они смотрят на розово-рыжую палитру неба, отражающуюся на излюбленной водной глади, стоят так же в обнимку, пока тишину не нарушает непринужденное.

— По пивку? — Чонгука.

— По пивку, — кивает Тэхен.

И плевать на все остальное, когда есть только они, море и их взаимная любовь друг к другу.