На улице пахнет свежестью и мокрыми старыми листьями; влажный воздух заставляет запахнуть куртку сильнее, а небольшие лужи на тротуарах — повторно вытирать обувь после каждого выхода из дома.
Чонгук недовольно шмыгает носом, потому что от долгого пребывания на улице его уже начинает морозить. Его красная куртка совсем тонкая, почти не согревает, промокшие насквозь старые кроссовки — тоже. Хочется домой, хочется теплого кофе или же согревать руки в чужих пухлых ладонях; но ему стоять тут ещё как минимум полчаса, домой идти после столь долгого времени ожидания уже бессмысленно, а никакой хорошей кофейни поблизости одних небоскрёбов не находится от слова совсем.
Чонгук быстрым движением поправляет отросшие черные волосы, влажные от сырости вокруг, чтобы после спрятать руку в нагретый карман. Телефон пиликает новым сообщением, но вытаскивать его из кармана джинсов в такой холод — себе же хуже. В любом случае написал ему или Намджун, решив проспойлерить только вышедшую серию любимого аниме, либо же скинуть свою очередную новую недопесню, или же это Чимин, гребанный мудак Чимин, от которого Чонгук читать сообщения сейчас не будет принципиально.
Чонгук замечает въезжающую в пустой двор машину буквально минут через пять. Недовольство, злость и дрожь в теле от пронизывающего холода возрастают с каждым сантиметром дороги, которую проезжает Чимин по пути к подземной парковке, и Чонгук уже красочно представляет, как вмажет мужчине пощёчину прямо посреди мокрого весеннего двора. Накричит на него, наплевав на уважение, развернётся и гордо уйдёт, крикнув двусмысленное «прощай».
О да, это было бы грандиозно.
Но Чонгук знает, что его планам не суждено осуществиться никогда; потому что Чимин, в первую очередь, даже не оборачивается в его сторону, как всегда настороженно ожидая возле подъезда. Его крепкие плечи спрятаны под черным плащом, высветленные волосы, как всегда, зачёсаны наверх; Чонгук, подходя к мужчине, даже издалека замечает, как на его очках остаются маленькие капельки от дождя.
Чимин заходит в подъезд первым, Чонгук следом за ним пролезает в уже полузакрытую дверь, фыркая на такие идиотские меры предосторожности. В душном лифте Чимин все пятнадцать этажей просматривает сообщения в телефоне, помня про камеру видеонаблюдения, а Чонгук теребит холодными пальцами мокрые рукава своей куртки, чувствуя, как злость внутри медленно, но верно накипает. Как чертов налет на старом чайнике, ей богу.
Выйдя на светлый этаж с несколькими растениями в мраморных вазонах, Чимин всё так же отстраненно направляется к двери своей квартиры, совершенно не обращая внимания на плетущегося позади Чона; быстро вводит код, открывает дверь, и лишь после того, как та мягко закрывается за младшим, почти неслышно вздыхает.
В темноте широкого коридора не видно выражения лица Пака, но вот блестящие раздражением глаза Чонгука можно заметить сразу. Он даже не разувается, скрещивая руки на груди и прожигая мужчину взглядом.
— Пак Чимин, ты совсем охренел, да?
Чимин, снимая пальто и попутно нажимая на выключатель на стене, изумленно оборачивается лицом к нахальному подростку.
Ожидал ли он подобной наглости?
Очевидно, что нет.
Но это ведь Чонгук — а действия Чонгука невозможно хоть как-то предвидеть.
Поэтому Чимин не позволяет раздражению преждевременно охватить его; он лишь вешает пальто на крючок и проходит на кухню, объединённую вместе с гостиной.
В голову сразу же приходит мысль о горячем ужине, и мужчина, поправляя светлые волосы, решает заняться этим сразу после того, как разрешит дела с невыносимым мальчишкой, что сейчас копошится в коридоре и что-то воинственно шипит себе под нос.
Чонгук шумно заваливается в комнату, забывая выключить свет в коридоре. Он злой, продрогший до косточек и голодный, а Чимин, как ему кажется, совсем не чувствует даже маленького укола совести.
— Чонгук-а, — осторожно начинает Чимин, садясь на прохладный кожаный диван и подзывая подростка к себе. — Ты ведь расскажешь мне, что случилось, верно?
Чонгук шумно дышит, прожигая своим тёмным взглядом прямо сквозь чуть запотевшие от смены температуры очки Чимина. В голове неясной вспышкой мелькает мысль о том, что за такое поведение потом ему может хорошенько влететь, но сейчас Чимин почему-то терпеливый и совсем не выглядит раздраженным. Стоит ли рискнуть?
—Чимин, — Чонгук хмурит почти незаметные под густой чёлкой брови, прожигая мужчину взглядом. От неуважительного обращения нервно покалывают кончики пальцев на руках, но... Рискнуть всё же стоит. — Ты ведь понимаешь, что я не твоя игрушка, которая прибежит по первому зову?
— И к чему этот вопрос? — Чимин ответно хмурится, моментально становясь серьёзным. Его короткие пухлые пальцы медленно протирают стёкла очков, взгляд из-подо лба начинает действовать на нервы, и Чонгука, кажется, прорывает.
— К тому, что я ждал тебя почти два гребанных часа! — вскрикивает раздраженно, закипая и громко всплескивая дрожащими руками. — Ты ведь сказал, что приедешь в семь вечера, так какого хрена я не могу до тебя дозвониться, стою под твоим домом в легкой куртке, а ты приезжаешь в девять?
Чонгук замолкает, ожидая ответа, но после этого в уши буквально бьет мертвая тишина: слышно только мерное тиканье часов, а Чимин, черт возьми, даже не моргает. Его узкие тёмные глаза так выделяются на фоне обычно миролюбивого лица, смотрят внимательно, да так прожигают, что чонгукова злость как-то слишком резко лопается, как переполненный воздухом несчастный шарик.
Вроде и легче, потому что выговорился. Но выражение лица его мужчины мгновенно настораживает. Поджатые в раздражении полные губы, бесстыдный, совсем не понимающий взгляд. Чонгук замирает на месте, как-то неуклюже пытаясь сохранить жалкие остатки своей уверенности.
— Чонгук, ты всё сказал? — голос у Чимина ниже, чем обычно, не добрый, и Чонгук мгновенно начинает чувствовать, как к глазам противно подкатывают предательские слёзы. Обида жжётся комом в горле, потому что что ни делай — Чимин всё равно заткнёт.
Даже взглядом.
— Нет! — Чонгук решает идти до конца. Вытирает свои уже мокрые щёки от глупых, горячих слёз, и изо всех сил пытается вернуть своё самообладание обратно. — Я понимаю, что ты взрослый человек с ограниченным количеством свободного времени, и я никогда не возмущался по поводу этого. Я ведь всего лишь глупый подросток, так?
Чимин вместо ответа лишь шумно вздыхает, отводя взгляд и опрометчиво пытаясь вспомнить, куда положил сухие салфетки «для милого сопливого носика».
— Знаешь, это переходит все границы. У меня тоже мало времени, я всё ещё не подготовился к завтрашнему тесту, потому что ждал тебя, а ты даже не додумался предупредить о том, что задерживаешься!
У Чонгука, кажется, очередная истерика, а Чимин скорее человек действий, а не слов, поэтому не думает долго: удобнее устроившись на кожаном диване, резко хватает Чонгука за обтянутое узкими тёмными джинсами бедро.
— Эй, не трогай меня! — Чонгук от неожиданности взвизгивает и дергается, чтобы убрать руку, но Чимин, впившись в его покрасневшее от слёз лицо взглядом, сжимает ляжку лишь крепче. Пора успокоить своего маленького истеричного крольчонка, верно?
— Малыш, — Чонгук и дальше пытается вырваться, холодными длинными пальцами вцепившись в руку Чимина, но тот её ловко сжимает в своей сильной хватке. — Малыш, ты такой вертлявый. Успокойся и сядь сюда.
Он, отпустив чужую руку, мягко похлопывает по своим обтянутым чёрными брюками бёдрам. Без ухмылки, серьёзный и хмурый. Кажется, это не очень хорошо?
Зарёванный, с покрасневшими щеками, Чонгук лишь покорно признаёт своё очередное поражение. Он неуклюже приземляется задницей на бёдра Чимина, чувствуя, какие они твёрдые и горячие под ним. Действительно приятно, так, как и всегда.
Мужчина наконец-то аккуратным движением снимает свои тонкие очки. От Чимина пахнет дорогущим парфюмом, недавним дождём и лишь немного потом. Чонгук всматривается в почти незаметные морщинки возле чиминовых беззащитных глаз и в который раз думает, что простил. Чимин оказывает на него сильнейшее влияние, и даже если мужчина не собирается извиняться, Чонгук готов падать на колени из-за такого вот Чимина: домашнего, уютного мужчины, который лишь его, Чонгука.
Но Чимин извиняется: с силой прижимает к своему горячему телу, шепчет на покрасневшее маленькое ухо про совещание, которое ну совсем не по плану. А директор без заместителя ведь не обойдётся: Чимин выполняет все его указания, а позвонить своему маленькому крольчонку времени не было совсем.
— Гуки, — ласковое прозвище разрывает самообладание Чонгука на маленькие кусочки. Он порывисто сжимает крепкие плечи Чимина своими ладонями, вслушиваясь в мягкий, совсем не совместимый с внешностью мужчины голос. — Мне правда жаль. Совещание свалилось как снег на голову, директор Ли совершенно сошёл с ума. Я хотел тебе позвонить, но он сразу же начал требовать помощи и полной концентрации. А я всё ещё не хочу остаться безработным, ну.
Чонгук прислоняется к груди Чимина, слушая размеренное сердцебиение, и молча внимает его словам. Пак невольно расплывается в улыбке, вдыхая невесомый запах ягодного шампуня из волос Чонгука. Младший постепенно успокаивается, ведь, как и всегда, он не может долго обижаться. Не на Чимина.
Чимин буквально контролирует его эмоции: когда надо, он без лишних усилий слепит из мягкого, покладистого младшего желанную фигурку.
— Если ты голоден, я могу сделать нам ужин, а после помочь тебе с подготовкой к тесту. Это ведь опять математика, да? — Чимин знает младшего, как облупленного, знает, что тот ненавидит точные науки, что рисует, обожает читать и совсем не разбирается в глупых формулах и теоремах. Чонгук послушно кивает, поднимается с колен мужчины, игнорируя смачный шлепок по заднице, и направляется в ванную, чтобы помыть руки.
Они ужинают легкими овощами со специями, Чонгук опять бубнит о своей математике, недовольно скрутившись на небольшом стуле, поэтому следующие два часа проходят за разбором уравнений, мучительными стонами младшего и довольно неплохим результатом в итоге.
— Я могу подвезти тебя домой, если хочешь. Или ты уже предупредил маму? — Чимин снимает рубашку, аккуратно вешая её в шкаф. Чертов перфекционист.
Чонгук наблюдает за его подтянутым смуглым телом, за тем, как двигаются сильные мышцы, и параллельно строчит очередной пост в Твиттере о том, как сильно ему осточертела школа. Да, такие вот проблемы.
— Я сказал, что буду ночевать у Намджуна, так что всё в порядке. Он каждый раз бесится, когда приходится врать, так что ты должен ему несколько пачек мороженого.
— Что? Я тебе не шуга дэдди, пусть даже не надеется.
Чонгук смеётся, удобно разлёгшись на широкой кровати мужчины. То, что надо после изнурительного дня. У Чимина дома всегда так; он живёт один, но умудряется сохранять большую квартиру уютной и чистой, что совсем вразрез идёт с принципами Чонгука.
У того в маленькой комнатке столько ненужного хлама и разбросанных вещей, что иногда он даже рад секретности их с Чимином отношений. Так он точно не придёт в дом Чонгука, не будет знакомиться с его родителями и ночевать в его ужасной комнате.
Чимин ложится рядом уже в серой клетчатой пижаме, как всегда выглаженной до идеала. Разворачивается на бок, короткими полными пальцами перебирает волосы младшего.
— Ты такой хороший у меня. Хоть и нервничаешь иногда, — Голос его мягкий, тихий.
— Ты тоже, хён, — Чонгук переводит взгляд на мужчину, ловит его руку и сжимает в своей. — Припомнить тебе тот случай с моей мамой?
— Эй, перестань! — возмущается Чимин. — Я думал, что с тобой случилось что-то плохое, не насмехайся над моими чувствами.
Чонгук лишь кивает, улыбаясь глупо, широко. Лицо Чимина выглядит таким спокойным, умиротворенным в полумраке комнаты; он заваливается на мужчину всем своим тяжелым весом, хихикает смущенно, когда тот проскальзывает теплыми руками под футболку, и думает о том, что действительно не заслужил такого Чимина в своей жизни.
***
В итоге тест он пишет на 88 баллов из 100; для него это прекрасный результат, поэтому Гук отнекивается от компании школьных друзей, бежит в Макдональдс, вдыхая свежий осенний ветер, а после проскальзывает в чужой подъезд незамеченным, прячась под капюшоном черного худи Чимина.
— Фу, Чонгук, что ты притащил? — Чимин отворачивается, когда Чонгук пихает ему в лицо уже остывший бургер, и кривится, игнорируя высокий смех и большие упрашивающие глаза младшего. — Я не ем в забегаловках, ты знаешь это! Я мог заказать из ресто...
Он не заканчивает предложение, потому что Чонгук мягко прижимается к его рту своим; кусает полные губы, пытается пропихнуть настойчивый язык, но Чимин хватает его за плечи, прижимает к себе ближе, перехватывает инициативу, зацеловывая губы младшего.
— Фу, у тебя даже губы вкуса бургера, обжора!
Хочется дурачиться вот так вечно.
В итоге Чимин все же запихивает в себя чизбургер и немного картошки фри, а потом они едут машиной Пака к морю; Чонгук опять напяливает на себя большое худи, прячется в мягкой ткани, за черной маской и очками, чтобы никто не увидел их вместе.
Чонгук ненавидит их разницу в возрасте, ненавидит тот факт, что Чимин — параноик, который даже машину каждый раз проверяет на наличие жучков, хоть не настолько он уж и важный человек в компании, тем более, со своей осторожностью не успел ещё вызвать подозрений.
Но он готов ради мужчины терпеть всё, что угодно.
Просто потому, что это Чимин.
Его Чимин.