С двенадцати до пяти

Двенадцать ночи, — Казуха смотрит на часы и думает, что пора убираться отсюда. Он плохо знал людей здесь; за всё время к нему подошла лишь пара человек, а остальные будто игнорировали его. В руках бутылка пива, в голове пустота. Зачем он стоит здесь? Чего он ждёт? Всё это вопросы без ответа. Но мы должны принимать реальность такой, какая она есть. В двенадцать ноль ноль Казуха Каэдэхара тусит в клубе «Доля ангелов». И это чистая правда.

— Что, тоже скучаешь? — голос раздаётся откуда-то сбоку. Казуха поднимает глаза на подошедшего парня.

— Что-то вроде того… — задумчиво отвечает он.

«Случайное знакомство?» Казуха совсем не против, Казуха даже за. Завтра его уже не будет в этом месте, завтра он будет в другой стране возможно даже навсегда.

Незнакомец опирается о стену и смотрит прямо в глаза. На нём драные джинсы, полосатая кофта из эйчендема и ботинки на высокой платформе, благодаря которым он казался выше, хотя… Казуха мог поклясться — они были одного роста. «Гранж, это называется гранж» — подумал он, оглядывая одежду незнакомца, который тоже застыл, видимо внимательно рассматривая собеседника.

— Вечеринка совсем тухлая, да? — глаза. У него были тёмные глубокие глаза. Как две чёрных дыры на узком некрасивом лице.

— Честно говоря да, — Казуха кашлянул, — Не люблю вечеринки.

— Тогда зачем ты здесь?

Пауза.

«Я не знаю, я постоянно просто чувствую себя брошенным в своей квартире, с каждым днём меня всё сильнее съедает моё одиночество, и я пытаюсь отсрочить момент, когда оно поглотит меня целиком. Я вынужден бежать, бежать от него.» — хотелось сказать Казухе.

— Расслабляюсь, — он поднимает бутылку пива, — выдалась трудная неделя.

— У меня тоже… — парень поворачивает голову и задумчиво смотрит на танцпол. Тот совсем пуст, люди в большей мере разбились по компаниям, и Казуха слышит, как они разговаривают и смеются. Не с ним, не с тобой.

— Меня зовут Скарамуш, — незнакомец протягивает руку для рукопожатия. Она бледная, худая, но очень красивая. Пальцы пианиста, множество колец и чёрный лак на ногтях.

— Я Казуха, Казуха Каэдэхара, — запнувшись, представился Казуха.

Вышло это довольно неловко. Для него вообще все знакомства были неловкими. Он не боялся, он не стеснялся, просто от чего-то язык начинал заплетаться и получалась полная чушь. «Это всё от алкоголя» — решает Казуха, — «Да, это точно от алкоголя».

Они помолчали.

— Потанцуем? — неожиданно спрашивает Скарамуш, укрепляя тоненькую нить их зарождающейся симпатии.

— Да, — соглашается Казуха.

Честно говоря, он редко танцевал на вечеринках, но Скарамуш ему понравился. Очень понравился. Понравилась его манера общения, глубокие глаза с хитрой искоркой, нескладная подростковая фигура.

Скарамуша нельзя было назвать красивым, он совсем не был красавцем, скорее даже наоборот, но… было в нём что-то… манящее. Его хотелось слушать, с ним хотелось разговаривать, с ним хотелось провести последнее раннее утро перед отъездом.

Party Girl — Lana Del Rey.

Они выходят на танцпол.

Они почти одни.

И Казуха танцует как в последний раз. Обычно он был очень скованным во время танцев, но сегодня это нельзя, сейчас не такое время, чтобы человек мог позволить себе заковывать себя в латы.

— (Раз) Я не влюблюсь, — кричит Казуха, и… Скарамуш, он рядом, и он кричит тоже.

Похуй, как на них будут смотреть со стороны, главное им вдвоём было весело, — думает Казуха. Они действительно отрываются по полной.

— (Два) Я никогда не остановлюсь, — Скарамуш берёт его за руки, и их пара начинает двигаться в такт музыки.

Казухе нравится всё это. Он играет, он подпевает словам знакомой песни, весело, театрально, почти как перед зеркалом, когда он смотрит тиктоки. Только вот сейчас он не один, и у него есть компания получше бутылки пива.

— (Три) Я буду тусоваться всю ночь, — поёт голос из динамика.

Казуха знает эту песню почти наизусть. Судя по всему Скарамуш тоже. В его глазах искорки радости и счастья. Они смотрятся в отражения друг друга, повторяя одни слова и одни движения. И с каждой секундой их всё сильнее тянет друг к другу.

Казуха, конечно, замечает это, то его спутник невзначай задевает его плечо или волосы, то приближается совсем близко, не оставляя между ними никакого свободного пространства.

— (Четыре) Я буду танцевать.

В конце концов они целуются. Страстно и грубо. Кто-то даже свистит им вслед, и «похуй» — думает Казуха. Они целуются ещё раз только глубже и нежней. Он смакует чужие губы: у Скарамуша они мягкие и пухлые, как у девушки. Это приятно… в смысле приятно целовать их.

— Идём, я покажу тебе кое-что, — горячий шёпот касается его уха, и Казуха не успевает ответить, прежде чем его хватают за руку и тянут в туалет.

— Что ты хочешь показать мне? — у Казухи много вопросов, особенно много их становится, когда Скарамуш прижимает его к двери кабинки.

— Снимай штаны.

— Зачем? — глупо спрашивает Казуха.

— Я хочу отсосать тебе. Понял?

— Отсо… что.

— Сделать минет, — с долей сарказма он растягивает губы в улыбке, — коснуться губами твоего члена и … так сказать… немного поиграть с ним, — говорит он, а потом издаёт фальшивый стон.

— Чёрт, — выдыхает Казуха; кажется, он весь красный, — Ты… предлагаешь такое…

— Так ты согласен? или нет? Между прочим это ограниченное предложение, — он в шутку надувает губы и хитро смотрит ему в глаза из-под тёмных ресниц.

— Д-да, — Казуха закашливается от смущения, — Конечно, я не буду против.

— Тогда веди себя тихо… детка, — улыбается Скарамуш, расстёгивая его джинсы.

Казуха едва подавляет стон и закусывает губу, когда парень касается его члена. Скарамушу чертовски нравится его реакция. Он любит такое.

Он гладит яйца, нижнюю часть живота, талию… Он целует уже наполовину вставший член, а потом неожиданно кусает молочную кожу внутреннего бедра.

— Ай, — Казуха еле сдерживает стон.

Он ловит кривую улыбку прежде чем Скарамуш начинает ласкать его снизу. Сначала это аккуратные движения языком и ртом, но постепенно парень становится всё жёстче. Он покрывает его тело засосами, он целует-целует-кусает бёдра. Он улыбается и глядит вверх, с той же хитростью, которую Казуха увидел в нём с самого начала.

«Чёрт».

Казуха нетерпеливо толкается вперёд. Член уже твёрдый, но Скарамуш не торопится. Торопиться им в принципе некуда. Лучше растянуть удовольствие, не так ли?

— Не так ли? — спрашивает Скарамуш.

Он дразнит его. Он сначала двигается жёстко, но стоит Казухе приблизиться к заветному оргазму, как сила сменяется лаской. Создавалось впечатление, будто Скарамушу хотелось подольше помучить его.

— Тихо-тихо, — говорит он, проводя по члену языком, — Будь для меня хорошим мальчиком, и ты заслужишь свою награду.

Казуха пытается что-то сказать, но выдаёт лишь беспорядочные стоны. Ему горячо, ему жарко, ему хорошо. В животе затягивается тугой узел наслаждения, и Казухе хочется поскорее развязать его. Он всё сильнее закусывает губы, практически до крови, да.

А потом Скарамуш заглатывает его полностью и всё становится неважным. Жадно, развратно и нестерпимо маняще, он двигается вниз вверх по члену.

— Ах… ахуеть, — стонет Казуха, когда мир сливается в одну яркую кричащую палитру.

По его телу будто прошли миллионы электрических разрядов. И это слишком хорошо, запредельно хорошо, хорошо так, что у него подкашиваются ноги.

Этого мало.

— Блять, — шепчет Казуха, его руки зарываются в гущу тёмных волос.

Парень смотрит на него снизу вверх, прямо в глаза. Смотрит довольно, будто сам только этого и хотел.

«— Отвернись, закрой глаза, » — хочется крикнуть Казухе, но в таком блаженстве он способен лишь на очередную порцию стонов.

И тогда он сам закрывает глаза.

Нереальные ощущения. У него сносит голову, и Казуха хватает парня за волосы, пытаясь ускорить движение. Но тот будто специально становится медленней.

В животе — сладкая тяжесть, ему уже хочется прийти, но партнёр не торопится, Скарамуш будто нарочно смакует его член на языке, двигаясь медленно и нежно.

— Чёрт, я сейчас сорвусь, — Казуха закусывает руку.

Парень начинает двигается глубже, жадно заглатывая член. Он доводит всё до пиковой точки и резким движением доводит всё до оргазма. Казуха стонет и кончает.

Пауза.

Они оба тяжело дышат, пытаясь перевести дыхание. Скарамуш сглатывает сперму и Казуха видит как дёргается его кадык.

— И-извини, — Казуха делает глубокий вдох и выдох, — я не предупредил тебя.

Скарамуш вытирает рот.

— Я хотел попробовать тебя на вкус, и ты меня не разочаровал.

Они выходят из туалета красные, взъерошенные, но довольные. Казуха до сих пор ловит искорки от прошедшего оргазма. Они садятся за барную стойку и теперь лениво попивают пиво.

— Спасибо, — будто очнувшись от сна, говорит Казуха, — Это было невероятно.

— Я старался.

— Мне нравится твоя улыбка.

Они ещё некоторое время молчат, когда Скарамуш неожиданно берёт его руку в свою и смотрит так… так, будто хочет ввязать Казуху в ещё одну авантюру.

— Ты бы хотел сбежать отсюда? Со мной. Прямо сейчас, — спрашивает он.

— Почему бы и нет? — «действительно, Казуха, почему бы и нет — сбежать с вечеринки с первым попавшимся парнем. Классная идея, не правда ли?»… «С парнем, который тебе только что отсосал».

I Kissed A Girl — Katy Perry.

Тогда Скарамуш перехватывает его руку и тянет, тянет куда-то вперёд.

— А вдруг ты бандит и захочешь продать меня на органы, — спотыкаясь, говорит Казуха.

— А вдруг я вампир, который решил тебя соблазнить, а потом вгрызться тебе в шею во время секса? Что ты будешь делать в таком случае? — тот отвечает вопросом на вопрос.

— Наверное я умру от потери крови.

— Или станешь моим вечным партнёром.

— Или вобью осиновый кол тебе в сердце.

— Ай, — парень театрально хватается за сердце, — Как ты мог?

— Любовь жестока, — Казуха пожимает плечами.

На улице ещё темно, сколько сейчас времени? Час? Два? Как скоро будет рассвет?

На выходе из душного помещения Казуху сразу обдал свежий ночной воздух. Незнакомец достал пачку сигарет и закурил, опёршись на кирпичную стену.

— Будешь? — он протянул ему пачку сигарет. Казуха взял одну. Это было довольно дорогое курево.

— Спасибо, — говорит он, Скарамуш протягивает зажигалку и Казуха закуривает от неё.

— Какой же кайф, — выдыхает Скарамуш, закатывая глаза, — Никотиновая зависимость лучшее, что я приобрёл за последние годы.

— Курить вредно, — замечает Казуха, затягиваясь сигаретой.

— Курить вредно, алкоголь зло и бла-бла-бла, у меня лишь один вопрос, когда мне жить? когда мне отрываться? Я считаю лучше прожить короткую, но яркую жизнь, чем всё время следовать чужим советам, — Скарамуш снова растянул губы в своей неизменной голливудской улыбке и посмотрел на Казуху, ожидая его одобрения. Казуха кивнул и выдохнул дым.

Скарамуш произвёл на него неоднозначное впечатление, с одной стороны он показался ему довольно саркастичным и злым парнем: губы его спутника почти всегда украшала саркастичная улыбка, а вся его речь была пропитана желчью.

НО.

С другой стороны Казуха чувствовал, что в Скарамуше пряталась некая тайна, которую ему предстояло разгадать. Что может скрываться под маской «плохого» парня, который спит со всеми подряд. Буллинг в школе? Обида на близкого человека?

А может всё это его предлоги и на причина кроется в самом Казухе? Может ему просто понравился Скарамуш, и он захотел прибавить загадочности к его образу? — Неизвестно.

Ночь.

Они шли по тёмной улице, дурачась и смеясь. Не важно было сколько времени сейчас, не важно было как долго они так идут, они наслаждаются настоящим моментом.

То ли от выпитого алкоголя, то ли от всей этой романтической атмосферы Казухе вдруг захотелось секса. Он хотел трахаться, да, чёрт возьми, он хотел трахаться. В голову лезли такие извращённые мысли, что Казуха был готов перекреститься. Глупыш, от Скарамуша не открестишься. Разговоры становились всё интимнее. Пока Скарамуш рассказывал что-то о своём первом разе, Казуха своим грешным умом представлял как они поебутся и… интересно, кто будет сверху? А какой у него член? А как он будет стонать?

«А как будешь стонать ты, Казуха Каэдэхара?»

— Зайдём ко мне?

— Я уж думал, что ты так и не предложишь, — облегчённо ответил Казуха.

Квартира у Скарамуша маленькая, но очень дорого и хорошо обставлена. Большая кровать, телевизор, в конце концов барная стойка на которой они удобно расположились, продолжая пить в этот прекрасный вечер.

— А ещё у меня есть трава, — Скарамуш сообщает это как факт, и с любопытством смотрит за реакцией Казухи.

Он как школьник, который хочет получить побольше внимания от родителей, а потому совершает кучу разных глупостей

— Хорошо, — говорит Казуха. Честно говоря, он в замешательстве.

Скарамуш приближается почти вплотную, улыбается и целует его в губы.

— Мы сможем хорошо отдохнуть вместе, — он покачивает бёдрами — А потом переспать.

— А потом переспать, — соглашается Казуха.

Скарамуш подмигивает ему и достаёт табачную бумагу для марихуаны.

Казуха внимательно смотрит как изящные худые руки сворачивают косяк, но ещё больше он смотрит на сосредоточенное лицо Скарамуша, и на то как он закусывает губу, когда работает над чем-то

— Ты очень красивый, — слетает с языка.

— Я знаю, — отвечает Скарамуш.

Он поджигает косяк и закуривает, а потом передаёт его Казухе, и Казуха затягивается.

Они снова целуются

В первые затяжки Казуха почти ничего не чувствует, но потом наркотик ударяет в голову и ему становится хорошо. Слишком хорошо. Скарамуш уже хихикает, и Казухе тоже хочется смеяться. Скарамуш включает музыку, и Казуха чувствует как она дрейфует сквозь его голову.

Он чувствует себя полностью счастливым сейчас. Они разговаривают, смеются над чем-то и похуй, что Казуха вряд-ли вспомнит, что за шутку пошутил он тогда. Скарамуш снова предлагает затянуться и Казуха соглашается. Они дурачатся, а потом ложатся прямо на пол, не разнимая рук. Наркотический дурман покачивает их на лёгких волнах кайфа.

Скарамуш набирает побольше дыма в лёгкие и нежно целует Казуху. У их поцелуев замечательный вкус. Им было чертовски хорошо, хорошо так, будто они прыгнули с парашютом, или будто они летят. Да! Летят. Летят свободно, как птицы в небе. Ощущение полёта ещё долго не уходило из них.

02:30

Часы показывают два тридцать, когда эффект проходит. Скарамуш поднимается с пола и достаёт кассету. Он кладёт её в проигрыватель, и тишину комнаты разрывает голос певицы.

Stargirl Interlude — The Weeknd feat. Lana Del Rey.

— Я представила, — он тихо напевает текст песни.

— Я представила, — пел он, — как мои ногти царапают кухонную столешницу.

Тогда Казуха поднимает тоже. Они встречаются в центре комнаты и обнимаются. Они двигаются в такт музыке, не разнимая объятий. Им хотелось почувствовать друг друга ближе, чем они могли. Им хотелось слиться друг с другом, стать одним человеком. И никогда не расставаться.

Они целуются трепетно и нежно. До мурашек нежно.

Казуха поднимает Скарамуша на барную стойку и касается своими губами его губ. Поцелуй выходит очень чувственным.

— Знаешь, ты мой первый мужчина, который относится ко мне так, — Скарамуш искренне улыбается, — Все просто пользовались мной, даже когда я этого не хотел. И ты первый, кто разрушил эту «традицию». Ты очень хороший, Казуха Каэдэхара. Ты мне нравишься. Я бы хотел провести с тобой всю оставшуюся жизнь.

Казуха не знает что ответить. Но Скарамуш говорит дальше.

— Мне очень понравился ты, с первого взгляда понравился, мне кажется мы могли бы стать хорошими партнёрами.

— Мы почти не знаем друг друга…

— Но мы могли бы узнать! — Скарамуш флиртует, он улыбается. Но Казуха серьёзен.

— Нет, — Казуха опускает глаза, — Нет… Я… я уезжаю из Японии. В семь у меня самолёт. Так что мы сможем пробыть вместе только до пяти. Потом я поеду в аэропорт и попрощаюсь с родиной навсегда

Скарамуш опускает глаза.

— Лучше бы ты мне этого не говорил.

Тогда у меня бы осталась надежда увидеть тебя вновь.

3:00

Они раскурили ещё несколько косяков. Наркотический дурман накрыл их тяжёлым одеялом.

— Кем… ты работаешь? — Казуха говорил медленно, составляя из букв слова, он смотрит в потолок.

— Татуировщиком, ты?

— Художником…

— Ахуеть…

Они молчали, балдея от травы и никотина в лёгких.

— Я буду забиваться у тебя.

— Я забью тебя, бесплатно, детка.

Они оба понимают, что этого никогда не произойдёт.

Казухи очень хотелось касаться, Скарамуш задумчиво трепал его волосы, а потом засунул язык ему в ухо. Придурок.

— Классные у тебя татуировки, — говорит Казуха, медленно поводя по шее Скарамуша пальцем.

— Могу раздеться, у меня там дракон во всю спину, показать?

— Покажи, — в его ответе присутствовала некоторая доля любопытства, но честно говоря… Казуха сам был бы не прочь раздеться перед таким парнем. Становилось жарче.

Скарамуш медленно снимает толстовку, потом идёт кофта и он остаётся голым по пояс. Бледный и очень худой. Сзади действительно набит дракон. Казуха водит по нему холодным пальцем, а потом аккуратно целует его в спину.

— Это чувство… Я не знаю от травы это или от разговора о твоих тату, но я возбудился, — Казуха привык говорить прямо.

Скарамуш высоко поднял брови.

— Эй ты вообще о чём? — Казуха не понимает, — Видишь? Вот такой эффект я оказываю на парней вроде тебя. Я неотразим, — и Скарамуш довольно расплылся в улыбке.

— Я понял.

— Пошли на кровать.

Скарамуш заставляет Казуху лечь прямо на спину, а сам садится на него сверху. Он целуется напористо, жадно, будто Казуха его собственность.

— Тихо, — говорит он, когда тот тянется к ширинке, — Я сам всё сделаю.

В конце концов Казуха просто откидывается на кровать, и наблюдает за Скарамушем. Тот пока нежно целует его в лицо. Жарко. Руки Скарамуша начинают блуждать по телу, приподнимая чужую футболку. Они холодные. Казуха горячий.

Вся жизнь состоит словно из обрывков чего-то. Разбитых разноцветных стёклышек с цветными фильтрами. Ну, либо на него такой эффект оказывала трава. Либо поцелуи со Скарамушем. Либо и то, и другое одновременно.

Его, Казуху, дурманят поцелуи со Скарамушем, его дурманит привкус травы на обкусанных губах. Любое его прикосновение отдаётся электрическим разрядом по всему телу. Скарамуш проводит холодными пальцами по шее, груди, плечам, рукам, бокам — везде. Везде, где только можно и нельзя.

Это просто поцелуи; пока, это просто поцелуи. Казуха придерживает Скарамуша за талию одной рукой, другой же держит за подбородок поднося к себе, целуя.

Их поцелуи превращались в какое-то безумие, полное укусов, причмоков и тому подобному… но… Но как же было хорошо — тут дурманила не трава, не никотин — дурманил он, Скарамуш.

Секунда — на пол летит вся одежда. Им хорошо, им жарко, им чувственно — здесь нет особой пошлости, им просто хотелось ощущать прикосновения друг друга. Нагота может быть не пошлой, нагота может быть красивой.

Скарамуш худощав: проведи пальцами по его спине, он выгнется, а ты сможешь сосчитать каждый его отчётливо ощущаемый позвонок — Казуха это и почувствовал. Его плечи острые, на теле можно заметить выпирающие рёбра и тазовые косточки. Казуха любовался его телом, но так же утопал и тонул в страстном поцелуе с ним, запечатляя в памяти каждое касание и каждый изгиб тела.

Прикрыв глаза, Казуха ощутил, как его шеи коснулись холодные губы — да, пожалуйста, делай всё что твоя душа желает, только не останавливайся. Скарамуш и не останавливался; кусал, оставлял синие пятна засосов на шее, плечах, груди и острых-острых ключицах, а после целовал каждое место.

Форточка открыта, солнце поднимается над многоэтажными домами, озаряя спальню красными-красными лучами. Скарамуш красив в красном свете, но он скажет, что Казуха выглядит краше в сто крат под ним, в момент, когда он проводит языком по синякам на его шее.

Скарамуш поднимается, а потом берёт его за руку, склоняясь к уху и шепча лишь:

— Как ты хочешь?

— Делай всё, что пожелаешь. — улыбнулся Казуха.

Скарамуш на секунду осёкся, а потом кратко хихикнув, сел на его бёдра.

— Ты сам так сказал.

— Я уверен, что ты прекрасен.

Казуха положил руки на его тело, понимая как тот хочет провести с ним этот промежуток времени. Скарамуш привстал на коленях, а после Казуха в него вошёл. Скарамуш был сверху, он же лежал на кровати.

Они смотрели друг от друга, ощущая некое блаженство, когда Скарамуш двигался вверх-вниз на Казухе, а тот в свою очередь придерживал парня за талию.

Они изливаются в одно время и ещё несколько минут лежат друг на друге, пытаясь отдышаться.

— Я ненавижу тебя, Казуха Каэдэхара, — шепчет Скарамуш ему на ухо.

— Почему?

— Потому что ты уезжаешь.

«Потому что ты такой сладкий, приторно сладкий, потому что оставляешь меня в этом городе одного, потому что я полюбил тебя за эти пять часов проведённых вместе».