Через тысячи миров и кошмаров

Если с определённой периодичностью падать на самое дно, однажды точно не получится всплыть.

Но я всегда думал иначе. У меня получалось. Тут все очень легко, если во время собраться с мыслями и поставить чёткую цель — выжить. Главное, следовать чётким инструкциям: не бултыхаться, не плескать руками, стараться сохранять спокойствие. Мозг всегда поможет выбраться, у него на этот счёт отдельная система самосохранения. Только бы не упустить то мгновение, в которое все решается. Не дать своему страху взять верх над вами и не позволить ему поставить крест на вашей жизни.

Я упустил ту секунду специально.

Мне кажется, что я слишком ярко чувствую, как моё тело замерзает изнутри, как ледяная вода наполняет меня и выгоняет жизнь. Не должно было быть так больно. Внутри меня железо плавится, лёгкие заполняет ржавчина. Но я все ещё слышу твой крик. Вокруг меня много пузырьков воздуха — я нарушаю все правила. Страх сейчас главенствует. Он твой. Это ты не понимаешь, что я только что сделал, а я понимаю, и меня душит тяжелое чувство вины, которое я выхватил из твоего взгляда перед падением. Тебя не должно было быть тут. Тогда бы я не жалел и не думал, что причинил тебе боль. Все должно было быть иначе. Тихо, безлюдно. Без звуков израненной любви на скрипке, без плача, наложенного на флейту твоей робкой души. Только я и моё твёрдое решение — в этот раз просто вниз. А ты ворвался, увидел то, что не должен был. Все испортил. Уткнувшись лицом в дождь, я видел тебя. Теперь я не хочу умирать, но ледяная пучина не даёт второго шанса. И тонкие осколки льда должны бы впиться в мои руки, но они почему-то вместе со мной оседают на дно. Ты опять не во время, Тэхен. Зачем ты сюда пришёл?

Глаза открыть особенно тяжело, а голова гудит, как после тупого удара. Звон в ушах и калейдоскоп перед глазами, запястье колит почти не ощутимая боль. Немного приоткрываю веки — в мою пучину безумства прокрадывается первый свет. Передо мной почти белое небо с резьбой в виде сухих ветвей замерзших деревьев. Дикие странники, владыки тишины и забвения, неужели я ваш? Не сразу понимаю, что нахожусь где-то посередине леса, ещё и лёжа на снегу. Ладони красные, сухие, покрывшиеся слоем, чем-то похожим на иней, с едва заметными снежинками. В них я сжимал собранный снег, это видно по следам. Мне жутко холодно и больно, но я не хочу вставать. Гробовая тишина оглушает, отвыкшие от света глаза не могут сфокусироваться. Мама, вы слышите? Дайте о ребра опереться!

Высоко в небе виднеются пролетающие птицы. Безмятежные духи свободы. Протягиваю к ним руку в надежде коснуться, но сам-то понимаю, что все бессмысленно и тщетно. Даю себе возможность прочувствовать мнимое счастье. Я жив. Из трещины губ выходит теплый воздух. В одичалом танце встречает мороз. Почему-то все ещё жив… Всё ещё здесь. Медленно превращаюсь во все то, что так сильно ненавидел. И чувствую, что для меня моего «я» стало мало. Ты далеко. Но твоя нежность на кончиках моих пальцев. Мне всегда её было слишком много, сейчас — ничтожно мало.

Мои разбитые ладони оставляют на девственном снегу бутоны алых роз, но я все равно пытаюсь встать. Не знаю, куда идти, но не могу оставаться здесь слишком долго. Чувствую это всем нутром: мне надо дальше. Куртка прилипает к спине, и я пока не понимаю, почему. Наверное, я пролежал здесь слишком долго. Все настолько белое, что земля сливается с небом, и я не вижу горизонта впереди. Я образ вижу идущего через годы времени, которого не видит никто. Не могу определить, знаком ли мне этот силуэт. Чувствую россыпь мурашек на спине, бросаю взгляд под ноги, на снегу — следы утерянных крыльев. У кого-то была слишком жесткая посадка. Облокачиваюсь на стволы деревьев, они тоже ледяные, как и ладони, которых я почти не чувствую. Я помню все, но одновременно ничего.

Как я сюда попал?

— Просто держи меня за руку, слышишь? — ты так сломлен, но так красив, когда плачешь. — Мы вместе справимся, Чонгук. Я помогу, — слезы софитами замерзают на твоих щеках. Волшебный. — Держи меня за руку, черт возьми! — первородный страх, который я совсем не чувствую, застыл в каждом твоём атоме. Ты крепко за меня держишься, а я так сильно хочу отпустить. У меня в венах текут твои слезы, и единственное, чего я хочу — обрести крылья перед падением вниз. — Я люблю тебя, — поздно, Тэхен. Меня ловят потоки тёплого ветра. Твой силуэт стремительно размывается, а крик становится громче.

Я выжег цветущую душу твою. И, увы, не пожаром любви. Его я боялся сам.

Не воспоминание — кошмар наяву. Больно дышать, снова падаю наземь — из меня хлынет ледяная вода. Мне кажется, что я умер, но разве мертвецы испытывают такую боль? Разве она не показатель того, что я живее всех живых? Пытаюсь разбить землю подо мной красными кулаками: кровь, снег, слезы, — все смешивается, от накрывшей истерики трещит голова.

Или это кто-то за спиной?

Я знаю, солнце померкло бы, увидев наших душ золотые россыпи. Почему я так боялся показать свою любовь в ответ?

Знаешь, пока я тонул в этом кошмаре миллионы раз, я так соскучился. Где мне тебя отыскать? Лишь мой крик слышен в глухом лесу, в снежной метели декабрьского дня. Так больно, когда нас пытаются разорвать мои страхи. Мы же нитью красной повязаны, навсегда и во веки веков. Ты сам так говорил, пока я старался игнорировать свое трепещущее сердце. Эти нити нам дарованы, чтобы отыскать друг друга было проще, чтобы всегда вместе, потому что по одиночке не выжить. Потому что я без тебя не смогу. Осознал только это слишком поздно.

Единственное, на что хватает сил — шептать твоё имя перед смертью.

Почему так тебя боялся? Убежал жалкий трус. А главное бросил свое самое дорогое и ценное, свое крошечное и любимое, которое со мной, несмотря ни на что. Тебя только в объятия, только в поцелуи…

И любить, любить, любить.

До старости. До конца нашей вечности.

Последний вдох, а перед глазами старые воспоминания.

У тебя на плечах с отливом закатного солнца блестят мои пальцы. Я же говорил, что ты волшебный. Одно касание — сияешь золотом, бронзой. Оставляю на твоём лбу самый нежный и трепетный поцелуй и веду по твоим рукам к самым ладоням. Чтобы переплести свои пальцы с твоими. У тебя по всему телу разбросаны далёкие и никому неизвестные созвездия и капли весенних дождей. Сияешь ярким солнцем, сошедший со страниц древнегреческих романов. Бог любви, красоты и моего сердца. Это ты научил меня такой красноречивости. Ты не любишь зиму, потому что боишься холода, именно поэтому я отдавал все свое тепло тебе, все твои страхи превращал в пепел детских кошмаров. Но при этом так боялся принимать и твоё, и моё. Готовый быть рядом боится любить и получать любовь в ответ.

Но я никогда не перестану любоваться тобой. А нужно ли?

В тот день, когда мы встретились, ты стоял у самой кромки воды, я издалека тебя заметил, помню, меня сразу к тебе потянуло, я подумал: «Надо же, как странно, человек стоит спиной, а меня к нему тянет…». И эту громкую, бенгальскую секунду я бы ни на что не променял.

Удивительно, тогда я просто обратил внимание на прохожего, а сейчас у меня в руках его сердце. Да и какой же ты прохожий теперь? Тебя уже из головы, а из сердца тем более, не выгонишь. Но я и не хочу.

Пока мы вместе, мы оба свободны, мы дарим нашим крыльям возможность летать.

— Кем ты хотел быть, когда был маленьким?

— Космонавтом, кем же ещё. Все хотели, а я не был исключением. Интересно, было бы наблюдать и изучать безграничный космос не с земли, а оттуда. Любить звезды и быть среди них — это совсем разные вещи.

Космонавтом ты, увы, не стал, но стал моей вселенной. Для одного маленького и никчемного человека ты стал тем самым безграничным космосом, частью неизведанной материи, в которой только и хочется тонуть, чтобы познать тайны ее загадочного и необъяснимого устройства.

Мне не даёт спокойно умереть дурацкое запястье. Тянущее, ноющее чувство делает мою смерть в несколько раз мучительней. И страданию этому нет конца. Чувствую, как будто что-то глубоко проникает внутрь, под кожу, попадает в кровь, оно отравляет меня. Или в этом моё спасение? На рельефах тонких голубых вен я вижу твой мир, твои звёзды, о которых всегда мечтал. Они под кожей и на ней, словно прощальный салют на ночном небосводе. Твои звёзды приведут меня к тебе, укажут дорогу домой. Ни секунды на сомнения. Это мой шанс. Сквозь непроглядные тьму и лес, я прибегу к тебе, потому что от разбросанных точек на запястье вижу свет. Моя красная нить приобрела другие очертания.

Поднимаю глаза — на меня смотрит мой изломанный силуэт. Пустой, покрытый трещинами, он приобретает уродливые очертания, или же это все игра больного воображения. Он чёрной тенью надо мной возвышается, что-то пытается сказать. Передо мной не я, а мой страх любить. Вот к чему меня привели мои кошмары: ничтожный человек, бессердечный и фарфоровый, живущий своим страхами. Он смотрит на меня, желая стать реальностью, а в моих мыслях только ты и то, как я боялся своих чувств.

Снова страшно.

Я сам отвергал, а теперь жалею о случившемся. Сам боялся твоей любви, как огня, боялся привязаться, быть уязвимым. Но что же со мной станет без тебя?

Мама! Ваш сын прекрасно болен!

У него пожар сердца!

И ветер шепчет твоё имя. Мне больше ничего и не надо, чтобы вновь почувствовать за своей спиной крылья.

Мне бы звезды, чтобы осветить твой путь, пока ты своими освещаешь мой.

Сквозь время и тление я всегда прибуду к тебе. Как и сейчас. Холодный воздух подхватывает меня, я чувствую взмахи своих крыльев и знаю, что в конце этого пути меня будешь ждать ты. Потому что ты никогда меня не бросал. Ни в одной вселенной. Я сквозь тысячи миров слышу твой тихий смех и медленные шаги. Но не могу оторваться от своих кошмаров, они следуют за мной, стремительно набирая скорость.

Я боюсь привязываться, быть слабым, любящим и любимым. Делать больно не хочу. Но какая ирония: только это и делал. Я не идеальный человек во всех смыслах этого слова: я не умею выражать свои чувства, поддерживать должным образом и проявлять заботу так, как это принято. Ты совершенно другой. Тебе бы больше свободы, ты даришь себя другим, не думая о последствиях. Ты воплощение доброты и веры в чудо. Ты такой идеальный. Любить меня, должно быть, очень трудно. Но ты всегда это делал. Даже сейчас. Я это чувствую: искры на запястье горят ярко-ярко. Мне повезло быть любимым тобой.

Мне чуждо все то, что так близко тебе, но ради твоих глаз, мой звёздный космос, я сделаю все, на что способен. Впереди только лес, позади — тени кошмаров, а я душой где-то рядом с тобой. Там, где всегда тепло и нет тревог, где ты научишь меня любить и покажешь, что это нестрашно.

«Мне жаль, что тебя заставили думать, что тебя сложно любить, Чонгук. Это совсем не так. Любовь не может быть в тягость. Особенно, когда это ты»

Мои ресницы трепещут из-за хлынувших слез, руки дрожат из-за снежных узоров, а духи ветра устремляют меня ввысь. Над горизонтом, ближе к солнцу, подальше от всего того, что так долго меня мучило. Я вижу под собой океан, чернеющее небо где-то далеко-далеко и скалистый берег, о который ударяются темно-синие волны. Это мои бури. Только бы тебя не задели, ведь я сердцем чувствую, ты где-то рядом. Прошлое мантией ночи тянется за мной, стремится оборвать мои заново выросшие крылья, но я не сдаюсь, потому что не могу потерять твоё благословение. Я сердцем рядом с тобой: считаю твои родинки на бронзовой коже, целую в висок и обнимаю крепко-крепко. Так, как не делал раньше. За солнцами улиц меня ждёт мой родной человек.

— Чонгук? — твой сладкий шёпот узнаю из миллионов других.

— М?

— Ты спишь?

— Да, — я не хочу быть грубым с тобой, но сейчас так хочется спать.

— А мне не спится, — ты тяжело вздыхаешь, а я, не видя тебя, уже представляю, как ты надулся.

— Закрой глаза и представь, что спишь.

— Ты думаешь, это поможет?

— Да, — в детстве же помогало.

— Это не так работает, Чон Чонгук! — переходишь на громкий шёпот — Почему тогда, когда представляю крылья за спиной, я не могу взлететь?

— Потому что мы навечно привязаны к земле.

Это тебе и мешает.

Молчишь. А я открываю глаза и поворачиваюсь к тебе, продолжая бороться со сном. У тебя ресницы дрожат, а лунный свет обрамляет черты лица. Снова ты, как не настоящий. Приснился мне?

— Чонгук, — едва слышно шепчешь.

— Что такое?

— Неужели нам никогда не удастся отвязаться? — я сразу же теряюсь, когда вижу напротив большие блестящие глаза, в уголках которых собрались не те звезды, которые хочется видеть на твоем лице. Ты плачешь.

— Эй, я же это так ляпнул, не переживай. Просто расслабься и закрой глаза, спустя какое-то время заснешь.

— Мне страшно, Чонгук.

А мне бы крылья, чтобы укрыть тебя.

— Ты просто знай, что я всегда буду тебя ждать. До самого утра. Хорошо? Я всегда буду на твоей стороне. И если нам суждено томиться здесь, то лучше делать это вместе, — ты прижимаешься ко мне, обнимаешь за талию и пытаешься услышать моё сердце, которое отчего-то стучит слишком быстро.

Мудрое сердце. Глупый я.

Не ценил твою искренность. Твою открытость. Твоё отданное мне сердце. А теперь вынужден парить среди кучевых облаков, убегая от своих страхов. Я не понимал, что с тобой испытывал то самое, чего мы все так желаем.

Ведь счастье — это грань между безумием и нормальностью, это когда черта между сознанием и реальным миром уже стёрта, когда просыпаешься и засыпаешь с мыслями о нем, когда хочется улыбаться и жить, лишь вспомнив улыбку самого родного, самого любимого человека, когда не нужен никто и ничто без него, когда за каждый вздох, каждый его взгляд, каждое мгновение рядом ты готов отдать всё… И перешагнуть через эту грань, навсегда превратившись из одиноких отшельников в великое «Мы», зачеканенное в бесконечности нездешней любви, став единым целым… Это и есть Счастье.

Я его боялся, не понимал, что это то, о чем я мечтал всю свою жизнь, видел в этом ложный страх, которым меня наградили в далёком прошлом. Но разве ты в этом виноват? Ты всего лишь любишь. Невинно и бескорыстно. Моё прошлое не должно делать больно и тебе, не должно мешать выстраивать наше с тобой настоящее. Если ты все ещё готов это сделать его нашим.

Я был так неблагодарен, равнодушен и скуп. Мне бы разбиться о скалы, утопиться в ночных водах.

Но кроме любви твоей мне нету моря.

Лишь океан пустых страстей.

Кроме любви твоей мне нету солнца.

Только жестяной догорающий диск.

Кроме любви твоей мне нету дома.

И я готов стать бездомным,

если ты найдёшь свое счастье в другом.

Но я с горящим от слез лицом и сердцем вижу на самом высоком обрыве самый маленький силуэт. Такой крошечный в этом огромном мире.

Я вижу любимого человека, и обретаю вторую жизнь. И ничего не страшно, крылья к тебе несут. Я спасу тебя от бури моих терзаний, спасу от всех бед и возьму на себя весь удар. Только бы увидеть твой сон, снова почувствовать твой запах, коснуться твоих рук.

Ты не врал. Остался здесь. На моей стороне. Ты всегда рядом, даже если очень далеко.

Я отсюда вижу, как ветер играется с твоими волнистыми прядями, как ты обнимаешь себя за плечи и пытаешься разглядеть в той буре своего запутавшегося, потерявшегося человека. Ты терпеливо ждал, когда я одержу победу над своими демонами. И этим придавал мне сил. И снова красные нити, ставшие звёздами на запястьях, привели нас друг к другу.

Пришла моя очередь спасать тебя, Тэхен. Ведь когда дело касается тебя, нет ничего недозволенного.

Я падаю перед тобой на колени, пока ты также садишься на белый снег, и закрываю своими крыльями от страшных кошмаров, снегопада и тяжёлого неба, которое вот-вот обрушится на землю. Ты снова плачешь, как и я. Целуешь моё лицо, водишь ладонями по щекам и не веришь, что я рядом с тобой. Наконец-то и навсегда. Я обнимаю тебя, как в своих мечтах, чувствую запах родного человека, обжигаю руки об твоё тело и забываю обо всем на свете. Только ты важен. Только с тобой я готов делить свой кислород.

Как радостна участь невинного сосуда. Забываю мир забытого мира, чувствую вечное сияние твоей невинной души.

Твоя любовь действительно великая, всеобъемлющая и дарованная глупому человеку. Ты меня в каждой из возможных вселенных ждёшь, а я в каждой из них возвращаюсь к тебе. Сквозь бури и грозы, мучения и боль.

— Я знал, я верил, что ты сможешь, — шепчешь в самые губы и жмуришь глаза, — ты смог оторваться от земли.

— Благодаря тебе, — ты на мгновение открываешь глаза, в которые я сразу же заглядываю. В них все за тебя говорит, я твои мысли читаю по янтарной радужке карих глаз, — Я тебя тоже, Тэхен.

Разделяю не свое, уже наше, счастье с тобой в поцелуе, где две галактики сплелись воедино, расширяя свое бесконечное пространство и дополняя его своими созвездиями и каплями весенних дождей. И свое сердце я вручаю в самые-самые родные руки своего самого-самого любимого человека. Не страшно больше. Ему там самое место. Оно, опожаренное закатным солнцем, одним своим видом говорит обо всем том, что я так боялся сказать долгое время. И спасение моё в твоих глазах видеть прощение, принятие, любовь.

И если нам суждено тлеть на этой земле, то сделаем это вместе, превратив свое существование в вечное горение золотых сердец.