сехун давится сигаретой, услужливо подогнанной чанелем, как в дешёвом ромкоме.
не то, чтобы он думал, что застанет такую ситуацию в жизни, но внезапный стон откуда-то сбоку слишком говорящий, а оттого мало приятный. о проклинает себя, что решил залезть впервые на крышу (без разрешения, между прочим); проклинает пака, потому что повёлся на: «да попробуй, я у старшего брата стырил, тебе понравится»; проклинает этих самых бесстыжих, что решили на крыше творить непотребства.
сехун ненавидит лишний раз светится где-либо, хотя, по факту, состоит в основном составе футбольной команде, но это не мешает ему ненавидеть чужое внимание, начиная от тренера, что пинает его за лень и отсутствие инициативы, и заканчивая капитаном кимом, который пинает за тоже самое, но с большим энтузиазмом и большими претензиями, припоминая, что они — одна команда. сехун ненавидит внимание от любых людей, ненавидит быть активным, но какого-то черта все ещё не ушёл из спорта. ведомый за лучшими друзьями, оказался вдруг ценным на вид игроком, который, если втягивался, мог даже принести очки в игре. но чаще о ловко отдавал лучи славы чонину или чанелю, иногда перепадало остальным. не его это все: визги, сопли, ор имени на все поле. он будет играть, только не трогайте лишний раз и не вспоминайте, пожалуйста.
замкнутый круг, ей-богу, но сехуну пока впадлу из него выбираться. поэтому накопленный стресс снимается идиотскими и противопоказанными для семнадцатилетнего возраста способами. сигарета тухнет уже в руке, начиная обжигать пальцы, но о интересно, кто же покажется из-за угла. тупых слухов в школе полно, но правдивых фактов нет. кинуть новую сплетню для скучающих старшеклассников иногда прикольно, потому что фантазия у всех разная; заведёт в дебри самые. однако брови сехуна приподнимаются от удивления высоко. он даже не сразу осознает, что пальцы жжет. потому что из-за угла выходят преподаватель химии и… их менеджер.
чжан исин.
наверное, самая непонятная фигура в школе, которая появилась не так давно. тихое, непонятное, тусклое создание, которое бы было идеально стать грушей для битья, будь их жизнь американским сериалом. но исина никто не трогал, никто не вспоминал без необходимости. он просто был. выполнял обязанности менеджера без лишних разговоров и действий, а после исчезал, чтобы явиться на следующий день перед новой тренировкой.
сехун иногда размышлял, от скуки, а как так вышло, что чжан оказался на такой активной должности, но к конкретному ответу не пришёл, да и от других не услышал. но сказать, что тот выполнял их хреново язык не поворачивался: расписание всегда подбивалось под всех, форма всегда была готова, запасы пополнялись, договорённость со старшими заключалась, как и насчет тренировочных матчей, так и реальных. исин выполнял работу безупречно. даже не прикопаешься.
сехун шипит, а после мгновенно прикрывает другой рукой рот, сбрасывая уже окурок на землю.
— давно тут? — исин выглядывает, чуть щурясь, глядя сверху вниз, но даже так не кажется большим.
сехун осознает, почему хотелось ему лично прикопаться. у команды американского футбола слишком тощий, как девчонка, менеджер. только девчонку тискать чаще приятно, у нее есть сиськи (чонин заверял, набивая себе грудь под градусом дряни, что ему услужливо подливал минсок), а исина, ну… спорно.
— а тебе есть дело?
— тут запрещено быть.
— но ты тут, — сехун кашляет в сторону, а после рывком поднимается, оказываясь почти на две головы выше менеджера. — давай так: я тебя не видел, ты — меня. мне, кажется, неплохой договор. мне нужды с тобой цапаться нет. я к тебе не лезу, как это делают другие, хэзэ, честно почему. но и ты ко мне не лезь.
— ты смотришь постоянно. я вижу, — спокойно отзывается исин. — чувствую постоянно, что ты дырку жжешь во мне.
— это же не запрещено, не? — о склоняет голову набок. — я на всех смотрю. анализирую. думаю своё. молчу в тряпочку. я вроде дал ещё тогда понять, что просто не трогайте меня. поэтому, раз уж у нас свершился контакт тесный, предлагаю расползтись в разные стороны, — он выдавливает из себя подобие улыбки.
только собеседник не улыбается в ответ. щурится сильнее, поджимает губы. нервничает, но держится, не давая себя сломать. сехун понимает, что тот понимает, какая мерзкая ситуация нарисовывается.
— я не верю тебе. мне ты больше всех непонятен. не нравишься. не вызываешь симпатии. бесполезен, как игрок. они вполне могли взять джонни или тэёна на твоё место, — выплевывает, не меняюсь совершенно в лице, исин, — но я приму твоё предложение, при условии, что ты правда не откроешь свой рот о том, что тут услышал или увидел.
сехун стискивает на мгновение зубы. ну ни хрена себе. ни хрена. тихое и тусклое? наглое и сучье создание будет правильнее назвать.
— откуда уверенность, что я не скажу? ты мен-
— у меня везде есть уши. думаю, тебе известна поговорка: «в тёмном омуте — черти водятся». ты умный, сехун, но слишком пацифист. как менеджер, я хочу лучшего для команды.
— ага. сосать, наверное, стоило тогда у тренера, раз уж для команды, — перебивает его с ухмылкой сехун, но давится ею же мгновенно: чжан вообще не меняется в лице.
— у кого, что болит, сехун, — выдыхает, пожав плечами исин. — соблюдай условие моё, я выполню твоё. никто не узнает, что ты на крыше дымишь эту мерзкую и вонючую дешевку.
***
сехун не просто теперь смотрит на исина. он буквально пытается удавить его взглядом везде, где видит эту тощую и костлявую фигуру.
исин мелькает бледной тенью не только на тренировках — сехун его наблюдает теперь везде. забавное то, что он не замечал, что тот действительно общается тесно с командой. бэкхён крутится возле чжана в столовой, кёнсу и минсок общаются с ним на переменах, чунмёна он видел рядом с ним в библиотеке. чондэ вообще с ним в параллельном классе учится вместе.
о хмурит брови и смотрит на придурков перед собой.
— я, надеюсь, что вы адекватные, — бросает он невпопад, пока чонин нависает на чанёлем — тот стащил в очередной раз у брата приставку.
— а? ты опять ядом плюешься? жизнь же огонь, — автоматом отзывается пак, даже не глядя на него.
— ага, будь проще, хун.
ну, спасибо.
вообще-то, сехун самый простой из простых в их простейшем обществе, даже учитывая, что он многоклеточное. просто этот тупой уговор, эта тупая ситуация, а еще тупой молчаливый исин, зыркающий грустно-ненавистно в ответ…
— окей, бро. деградируйте дальше, — он устало опускает голову на локти, косясь в окно. шум со двора, где разные клубы вновь делили территорию для тренировок был привычным до вечера. позже — уже это была территория футбольной команды, куда никто не смел лезть. странная иерархия, но становясь победителями на уровне разных провинций, начинаешь чувствовать власть.
сехун спотыкается взглядом в раздевалке об исина в очередной раз за день, только тот его не видит, потому что стоит спиной, и копается в своём шкафчике, вытаскивая в конце концов неизменную толстую тетрадь, а после и странную небольшую баночку. сехун не вглядывается, но предполагает, что этот витамины. для такого слабого создания это самое то.
сехун показушно громко хлопает дверцей своей шкафчика, натягивая поудобнее налокотники. но цокает от досады, улавливая чужое равнодушие.
***
— вы. должны. попробовать. эту. муть, — чанель с больно довольной улыбкой ставит мелкую, больно знакомую, баночку в кафе, куда о, пак и ким ходили рубиться в игровые автоматы.
— ты уже приносил что-то, я с туалета потом не слазил больше суток, — со скептизмом напоминает чонин, вертя её уже в пальцах. таблетки или капсулы звонко перекатываются, в тон ретро-музыке вокруг.
— не-не-не, в этот раз ручаюсь. она имеет странный, но такой охринительный эффект. меня давно так не уносило, черт побери. я будто побывал в другом мире, но при этом ощущения очень реальные. глядите, чанёль одергивает рукав пиджака, показывая порезы.
— ты что, конченный, убиваться по той китайской бабе из тиндера? крис или как там её, — морщится сехун, делая глоток колы.
чонин рядом не то хрюкает, не то давится бургером, пока чанёль мысленно душит этих двух гиен.
— не вспоминай это дерьмо. я не убиваюсь по девкам. я тебе говорю, это, блять, реально. я очнулся сегодня утром после таблеток, а на руке оказалось это, — возбужденно, пусть и чутка обиженно отзывается чанёль.
чонин косится на сехуна, сехун косится в ответ, а после они склоняются к пустой, девственно чистой белой баночке, где не было никаких надписей, никаких знаков, даже детских, для тупых самых, рисунков.
ни-че-го.
— а вдруг это слабительное, а ты повёлся?
— о, или афродизиак?
— а может вообще противозачаточные? тут же ни черта не написано.
— хотя я бы сказал, что это витамины какие. я что-то видел уже у, — сехун на секунду осекается, — кого-то, — и глупо хлопает глазами, когда понимает, что прикрыл тощую задницу под любопытными взглядами друзей.
— к этой баночке мне в шкафчик была подложена записка. текст весь не вспомню, но суть в том, что лучше это пробовать на ночь глядя, наедине с собой. нежелательно с алкоголем, но…
— тебя папа не учил, что таблетки жрать при градусе — затея гавно? — пресекает вновь тупые мысли о, нарочито громко затягиваясь колой.
— боже мой. дозировку выдержать и все оки-доки будет. ты вообще сидишь дома постоянно, — рычит в ответ чанёль, выхватывая банку из цепких пальцев. — только дай повод слиться.
— а что мне там делать? танцы не интересуют меня, ; музыка обычно там дерьмо; новые знакомства — мне вас, — сехун приложил руку к горлу, — хватает вот так. нажраться я и у бэкхёна могу, а затянуться — у минсока. у меня все схвачено.
— а, — начинает с важным видом ким, на что о деловито поднимает обе руки вверх. намёк яснее некуда.
— мне хватило, тао. связываться с китайцами себе дороже. а ты, эльф недоделанный, — тыкает он пака в кончик носа без стеснения, — поаккуратнее с этой дрянью. может аукнуться так, что мы тебя не откачаем.
***
— будь мы в восемнадцатом веке — тебя бы сожгли, нахрен, — угрюмо замечает чонин, вертя шлем в своих руках, припоминая недавние слова сехуна.
тот недовольно смотрит на сончана, которого ободряюще хлопает тренер по спине, при этом что-то говоря.
— я же не накаркал на сто процентов. его ведь откачали, однако, — о неловко кашляет, потерев шею, — в себя не пришёл ещё. я ведь его предупреждал, что с таким не шутят. этот ушастый никогда не слушает.
чонин переводит хмурый взгляд на собеседника и тяжело вздыхает, прикрывая глаза.
— те сообщения, — тон кима опускается ниже, — были странными. он будто не в себе уже был.
— я тоже прикола про лес и заброшенный город не понял, — соглашается с ним сехун, провожая недовольно взглядом игрока из резерва, который временно занял место пака. — но жутким мне последним показалось.
— где мысль будто оборвалась, да? — встревает в разговор бэкхён, от чего оба роняют свои шлемы, заметно вздрогнув.
— фак, бён, — выдыхает рассерженно чонин, наклонясь за выпавшей из пальцев вещью. — что за тупая привычка подкрадываться?!
— ой, будто бы ты пригласил меня поговорить. вечно гасишься, — скалится в ответ бэкхён, а после хмурит брови. — мой друг, тэхён, недавно тоже писал подобное. а утром его нашли с… — он показательно проводит по шее пальцем, поджимая губы. — до этого про поезд были сообщения, про пути железнодорожные. а утром, я нашёл в шкафчике своём это, — бён оглядывается и вытаскивает из кармана спортивных штанов белую баночку.
сехуну это не нравится.
сехуну не нравится, с каким заинтересованным взглядом на них сейчас пялится исин, замеревший в дверях спортивного зала.
***
сехун не понимает, какого черта события набирают оборот, но все обрушивается слишком внезапно. под раздачу, в разный промежуток времени, попадают почти все игроки основного состава.
минсока обнаружили через пару дней после чанеля. после был чондэ. затем чунмён, капитан. это ощутимо подкосило настрой команды. кёнсу тоже поддался влиянию, от чего становилось не по себе, потому что из их команды, наверное, это был самый вменяемый персонаж. на их место с лёгкой руки тренера и «безысходности» ситуации вылезали ребята из запасного состава, явно меняя атмосферу и ход игры. сехун уже не понимал толком, что происходило теперь на тренировках, что происходило на матчах, потому что это не его команда. потому что уверенности, кроме оставшихся двоих — не было.
происходящее внутренне добивал ещё один человек, с кем немая, но ощутимая на взглядах война ничего хорошего не приносила. сехун каждый раз припирал к стене исина, каждый раз кричал и требовал ответы, но получал ровно нихуя. исин лишь вежливо слал его, пихал в плечи и уходил восвояси.
***
— почему я, блять, иду туда с вами? — фырчит сердито сехун, шагая за цапавшимися бэкхеном и чонина. два лицемерных ублюдка, но такие родные, потому что с детского сада прошли всё: тихий час, жуков и крикливых девочек.
— потому что, сатана, чанёля нет, — одновременно рявкают на него двое, что о даже тушуется.
прийти на тусовку сехун обещал себе в средней школе — никогда. но ему нужны ответы, поэтому, окей, он пошёл добровольно-принудительно с этими злыми собаками.
тусовка в честь дня рождения какого-то лу из старших классов мало чем отличается от насыщенной американской. атмосферы нагоняет сладкий дым со всех сторон, мрачноватая, но яркая музыка и люди по разным углам, пьющие отовсюду алкоголь. звучат хохот, хихиканье, шепот, чмокающие звуки, подвывания, внезапные выкрики — у сехуна табун мурашек подпрыгивает от каждого.
его злые собаки растворились в доме непонятно где, хоть он и видит стройную фигуру чонина, кажется, у окна, а бэкхёна — у столов с напитками. но, когда кажется, то лучше креститься.
уходя от чьих — то рук, принимая мелкую стопку непонятной жижи, о, выдыхая и прикрывая глаза, все же на свой страх это пьёт. чтобы выяснить всю эту дичь, нужно хоть раз толково хоть куда-то влиться.
влиться получается лишь в дальнюю ванную, и то, потому что она не закрыта. ноги предательски не держат, что он падает на кафель, отбивая себе кончик и желание что-либо дальше делать. длинные ноги задевают фигуру, что о мгновенно приходится в себя — перед глазами перестаёт прыгать. в слабо мигающем свете, что он успел на удачу щёлкнуть, он видит знакомую сгорбленную фигуру.
исин буквально дрожал, обнимая себя.
— о, нашёлся, паскуда ты такая, — ухмыляется сехун, пиная его. реакция — нуль. сехун не брезгует повторить действие, только реакция не меняется, за исключением того, что из рук валится знакомая баночка.
— блять.
он резко поддается вперёд к чжану, вцепляясь в острые плечи, начиная тут же трясти его со всей силы.
— я… я не хотел. я не хотел такого ребятам. я люблю нашу команду. я… я не желал такого. я хочу, чтобы они жили здесь. новички странные. это не наша команда. мы никто без них всех. вас… вас всег это трое осталось, но и это ведь ненадолго, — всхлипывает вдруг исин, когда сехун, от души мотнув его назад, приложил затылком к ванной.
— что? о чем ты мелешь? — с угрозой в голосе нависает над ним сехун, прийдя в себя окончательно, что уже мог стоять на коленях.
исин приоткрывает глаза, а после невольно расплывается в улыбке, вводя в очевидное замешательство о. чжан сжимает чужие запястье тонкими пальцами.
— я не хотел. я… я правда не хотел, это не моя вина, понимаешь. я пытался это предотвратить, но они оказались умнее, черт побери. сехун, ты… ты не должен поддаваться ни за что, слышишь? я умоляю тебя. я знаю, что ты сможешь. я… мне жаль, что наши отношения такие, но я правда не желаю тебе зла, — бессвязно, исин чуть не плача, продолжает нести всякую, как казалось, чушь.
но сехун замечает, как что-то мелькает между зубов, на языке, во рту исина. маленькое, круглое бледно-розовое.
— ты не поверишь, но ты… ты мне не безразличен, сехун-и, — о вздрагивает от внезапного хриплого шепота, что вдруг раздаётся громко в ушах. он даже не сразу замечает, что исин опустил подбородок ему на плечо. пальцы чжана ослабевают хватку, но не отпускают запястья.
сехун ни черта не уверен, чьё сердце сейчас громче стучит, но осознает, что с ним такое впервые. впервые ему признается в чем-то сокровенном человек, которого хотелось лицом по батарее.
— сехун-и, прости, моя ошибка. но я не хотел, — продолжает свою пластинку исин вновь, будто забывая, что ляпнул нечто важное, заставляя о совершить худшую ошибку в жизни: спасти этого придурка от этого бреда.
он оттягивает его за тёмные волосы на затылке назад, а после прижимается к чужим губам, остервенело, даже со злостью кусая за нижнюю. исин мгновенно недовольно мычит, но сехун не дает отстраниться. сжимает пряди сильнее, крепче, до боли. мстит, наслаждаясь мимолетной властью и чужой беспомощностью.
крыть начинает ощутимо обоих, стоит сехуну начать лезть языком исину в рот, чтобы достать злосчастную таблетку. о делает это с каким-то азартом, скользя по чужому влажному языку своим, пытаясь захватить кончиком круглую, уменьшающуюся в геометрической прогрессии таблетку.
в ушах не слышно ничего, кроме тяжелых, надрывных вздохов, судорожных, хныкающих стонов и причмокивающих звуков. о ослабляет хватку, только вот чжан сам льнет ближе, смирившись с последствиями. пальцы путаются в волосах, в футболках, сплетаются на коже, подминают, сжимают, ласкают. губы горят, дыхание почти сходит на нет, а им — мало.
сехун забывает напрочь свою идеологию о том, что целоваться на сомнительных мероприятиях под градусом непонятно чего — затея гавно.
и даже сплевывая остатки таблетки куда-то на кафель, он не прекращает эту затею.
давно ему так не сносило крышу. кто бы мог подумать, что тихий и тощий менеджер, тот, на кого никогда не могло даже в лютых фантазиях встать, может так очешуенно, до дрожи по коже, целоваться?
***
сехун просыпается от пинка в живот. просыпается в чьих-то худых и болезненного цвета руках. на мгновение дыхание спирает от мысли, что рядом труп.
но исин с мычанием прячет голову ему в плечо, ослабляя на мгновение хватку.
— ты не спишь, — зевая, сехун тыкает его в щеку, а после аккуратно под ребра. — не смотри на меня так, а еще не вздумай сбежать.
— и не думал, — глухо отзывается исин. — просто жду, когда ты сам мне вдаришь. я слышал, что ты не по…ну…
— неправильно слышал, а я просто умею скрывать личную жизнь. мне не противно, просто…неожиданно было, но, — сехун возводит глаза к потолку, облизывая пересохшие губы. — в моих глазах ты подрос. о-о-о-окей, — он возвращает взгляд обратно, сталкиваясь с тёмным внимательным, и соглашается с неозвученной чужой мыслью, — это один из лучших поцелуев, что у меня был. но вообще у меня к тебе масса вопросов.
— не уверен, что в моей власти ответить тебе на все, — исин зевает ему в плечо, а после кусает; о шипит, сжимая пальцы на чужих ягодицах в отместку, — но валяй.
— что тебя связывает с химиком нашим?
— а ты не уймешься? он поставщик этой дряни. от кого, когда и почему — я не знаю. её начали вводить намного раньше в школу, прежде чем они добрались до нашей команды. я в тот день пытался узнать информацию у него, — пожимает плечами чжан, а после прикусывает губу. — нам предстоит узнать: кто точно за этим стоит, а также как вернуть ребят. я подозреваю, что шанс ещё есть. поэтому я вчера пил таблетки. если из нашей реальности не получается их вернуть, то почему не попробовать из другой?
сехун не успевает даже слово вставить, потому что получает ответы на почти все волнующие в данный момент вопросы.
— ты гребанный прорицатель, — восхищенно выдыхает о, явно шокированный.
— а ты — самоуверенный ведьмак, но я же не жалуюсь, - мурчит в ответ чжан.
и сехун впервые видит исинову улыбку.