— Когда часы пробьют двенадцать, с тобой мы в новогоднем закружимся танце, — пела я любимую песню.

Вечер двадцать девятого декабря, а я только собралась наряжать ёлку. Вот, что бывает, если заработаться.

Тяжело вздохнув, я посмотрела наверх, на нишу над дверью. Там лежит ёлка. Единственная проблема — ниша на высоте двух с половиной метров (спасибо трёхметровым потолкам). Пойду, что ли, за стулом. Взяла стул одиноко стоящий в коридоре. Притащила. Встала. Подумала: «Может повеситься?». Надо только сдвинуть стул на пару сантиметров. Сдвинула. Вспомнила что ёлка сама себя не достанет, а помирать без новогоднего настроения, сделанного ёлкой, не особо хочется. Подвинула обратно. Открыла нишу (вот это достижение!). М-да уж, самой мне эту махину в полтора метра не достать. Пришлось слезть со стула и взять телефон в руки. Контакт «Птеродактиль для салата» у меня на быстром наборе.

— Серый, спасай! Я салат готовлю, а горошек не купила! — «паниковала» я.

— Иди в жопу, у тебя каждый год одна и та же шутка, — устало вздохнул друг.

Я вспомнила, что накануне нового года у него всегда много работы, и, скорее всего, он устал за день.

— Ладно, прости, — я почему-то чувствовала себя виноватой.

— Так, что ты хотела?

— Да так, просто позвонила узнать как дела, — мне не хотелось напрягать его, прося приехать ко мне, чтобы просто достать ёлку.

— Не верю. Ты всегда звонишь только если тебе от меня что-то надо, — его серьёзный тон пугал.

— Правда, Серёж. Я подумала, что никогда не звонила просто узнать как ты. Решила исправиться, тем более скоро новый год, — оправдывалась я.

— Устал сильно. Спектаклей очень много. Я только пришёл домой, как ты позвонила.

— Тогда не буду мешать. Отдыхай, — не дожидаясь ответа, я отключилась.

А ведь правда. Мы столько дружим, а я всегда звонила только если хотела увидеться или поболтать. Ещё если мне нужна была помощь, как сейчас. Но никогда — спросить как дела. Я частенько пропускала и приветствие, сразу переходя к делу. Теперь меня мучает совесть. И настроение ставить ёлку пропало. Да и зачем? Новый год я встречаю одна. Родители в другом городе, да и мы не общаемся давно, я разорвала все связи. Друзья празднуют с семьями. Я никому не нужна. Обойдусь без праздника. Пойду лучше кофе попью. Я пила кофе и смотрела в окно. Снег, люди суетятся. В воздухе витало предпраздничное настроение. И только мне было плохо до слёз. Я одна. Я всегда стремилась к этому, но рядом были люди. Я и не думала, что без них буду страдать. Но даже сейчас я не видела кого-то рядом с собой. Родители постоянно повторяли, что я обязана принимать окружающих меня людей любыми и не имею права прекращать общение, если они мне не нравятся. Они твердили, что выйдя замуж я буду связана по рукам и ногам, став собственностью мужа. Я начала бояться этого. Вот результат — я мучаюсь одна, но и с кем-то не могу. В холодной квартире я мёрзла, горячие слёзы на щеках обжигали.

И всё-таки я поставлю ёлку. Я должна заботиться о себе, а не плевать на праздничное настроение, которое дарит радость, только потому что одна. И опять я залезла на стул, открыла нишу. Потянула ёлку на себя, надо только аккуратно наклонить. Казалось что это легко, я вот-вот достану, но не удержала ёлку, которая падая задела меня. И я не устояла на стуле.

Я не помню момент падения, но помню боль, дикую боль, от приземления. Чёрт. Я даже не понимаю где больно. Казалось бы – высота небольшая, но падение оказалось ужасным. Рука на которой я лежала, дико болела в локте, дальше я её не чувствовала. Надо сесть. Дышать трудно и больно. Кажется всё серьёзно. Надо доползти до телефона. В глазах темнело, сознание уплывало.

Я не успею вызвать скорую. С этой мыслью я потеряла сознание.

Очнулась уже в больнице.

— Очнулись? Молодцы. Как себя чувствуете? — надо мной навис человек в белом халате.

— Как после падения со стула. А как я тут оказалась? — нахмурилась я.

— Ваша соседка услышала шум, решила зайти к вам. У неё был дубликат ваших ключей. Войдя, она увидела что вы лежите на полу без сознания, в обнимку с ёлкой. Вызвала скорую, Вас увезли.

— Чёрт. Я ничего не сломала? Сколько я ещё тут буду? — сыпала я вопросами.

— Вы сломали руку. Трещина на кости, в нескольких местах. Собственно это можно понять по гипсу. Пару сломанных рёбер. Ушиб бедра, несколько царапин и ссадин. Много неприятного, но ничего критичного. Сотрясения нет, хоть это и удивительно. Если хорошо чувствуете себя, то можете заполнить бумаги об отказе о госпитализации и пойти домой.

Я неловко взглянула на гипс. Очнулась и не заметила. Я молодец, конечно.

— Я подпишу бумаги и пойду домой. Не хочу новый год встречать в больнице.

— Хорошо, но следите за своим состоянием, будет хуже — сразу идите к врачу. Сейчас я выпишу вам рекомендации, потом в регистратуре заполните бумаги и можете идти.

В итоге освободилась я через час. М-да, новый год в гипсе. «Повезло» мне. А я ещё и одна. Вдвойне «повезло». И как мне домой добираться? Пешком не дойду, на такси страшно. Ночь, как никак. Может позвонить Серёже? Но он устал. Да и получится, что я опять звоню потому что мне что-то нужно. Но другого выхода нет.

— Серёж, привет, — мой голос слегка дрожал.

— Что-то случилось? — он сразу понял что дело плохо.

— Я слегка упала со стула, и сломала руку, рёбра, ушибла бедро и оказалась в больнице. Я отказалась от госпитализации, и теперь мне надо домой. Приедешь за мной? Пожалуйста, — мне очень не хотелось его просить, но пришлось.

— Говори, куда ехать.

Я продиктовала адрес, и мы попрощались. М-да уж, уже тридцатое декабря, а вот так закосячила. Весёлый новый год будет.

Серёжа приехал через двадцать минут, а ещё через тридцать мы были у меня дома. Лифт был сломан, поэтому Горошко вызвался меня тащить на горбу, на шестой этаж. Первые три он терпеливо тащил меня за локоть, помогая, на четвёртом я уже была у него на спине, обхватив его талию ногами, а шею руками. Точнее одной рукой, вторая просто была где-то в том районе.

Мы наконец-то на моём шестом этаже. Актёр облегчённо выдохнул, спустив на пол.

— Можешь у меня остаться, а то уже поздно, — мне не хотелось отпускать его ночью одного.

Немного подумав, Серёжа ответил:

— Хорошо.

Он сам постелил себе в гостиной на диване. Это был не первый раз, когда зеленоглазый оставался у меня. Мы давно дружим, иногда в плохую погоду, когда он оставался у меня, Серёжа решал не идти домой под дождём.

— Сама переоденешься?

— А? Да, переоденусь. Спасибо, Серёж. Я рада, что ты у меня есть. Честно, — я заглянула ему в глаза.

— А я рад, что у меня есть ты. С тобой не скучно, — он улыбнулся, — Люблю тебя, подруга.

Ну да, ты любишь друзей. Я не сомневалась. Вот бы перестать быть твоей подругой.

— Спокойной ночи.

— Сладких снов, — я скрылась в спальне.

***

— Я бы сказал "Доброе утро", но знаю, что ты ответишь «утро добрым не бывает», поэтому промолчу, — Серёжа ворвался в мою спальню так, будто тут был миллион долларов, о чём я ему и сообщила.

— Миллиона к сожалению нет, но есть одно горе луковое, которое стоит куда больше, особенно если продать чёрным трансплантологам, — он увернулся от подушки, которую я кинула в него.

— Тогда я в душ.

— С гипсом? — скептично поднял он бровь.

— Тащи пакет с кухни. Засуну в него руку, и можно спокойно принимать душ, — вспомнила я один лайфхак, о котором мне когда-то рассказала мать.

Друг ускакал на кухню, напомнив мне лошадку.

В итоге я спокойно приняла душ, а когда вышла в гостиную, увидела что ёлка уже стоит на том же месте, куда я её всегда ставила. Впрочем, это неудивительно, Серёжа в прошлом году мне помогал с ёлкой. Коробки с игрушками стояли вокруг ёлки.

— Будешь украшать или только командовать? — поинтересовался друг.

— Буду украшать, но большинство работы на тебе, как понимаешь, — и снова укол совести, — Если ты согласен.

— Если бы я не хотел помочь тебе, меня бы здесь не было.

— Логично, — согласилась я.

На то чтобы повесить игрушки на ёлку, мы убили час. Это был час веселья и счастья. Да, я кажется впервые была по-настоящему счастлива. Потом полчаса на то, чтобы развесить мишуру по дому. Я постоянно шутила «Упади со стула, будет вместе страдать на новый год!», а Серёжа смеялся и говорил «А кто тогда будет за тобой ухаживать?».

Закончив, мы развалились на диване, сложив друг на друга конечности.

— Люблю тебя, — произнесла я, неожиданно даже для себя.

— Знаю цыплёнок. Мы же друзья.

— Не как друга, — я послала всё к чертям. Что ответит, то ответит. Если не признаюсь — не узнаю что он думает и чувствует.

— Знаю, я тоже тебя люблю, теперь уже, видимо, не подруга.

Я улыбнулась в ответ.

***

Тридцать первое декабря, одиннадцать часов, пятьдесят шесть минут. Я уже в платье, Серёжа в рубашке с расстёгнутым воротником и брюках. Мы сидим за столом, на фоне играет музыка. Провожаем старый год.

— Немного грустно что год кончается, в нём было много хорошего, — призналась я.

— В новом году будет ещё лучше, ведь теперь мы вместе, — мой, теперь не друг, подарил мне улыбку.

По каналу на включённом телевизоре началось поздравление президента.

— Каждый год одно и тоже, — заметила я.

И вот, долгожданный бой курантов.

Серёжа открыл шампанское, и разлил по бокалам.

— С новым годом, любимый, — теперь действительно любимый.