Люблю

Гань Юй обнимает всегда осторожно, так нежно и чутко, прижимает, словно к самому сердцу. Успокаивающе гладит по спине, бережно касается ладони, ожидая момента, когда Аякс переплётет их пальцы. В ее объятиях так спокойно, так защищённо, охлаждает пыл предвестника.

Тарталья иногда теряется в ощущениях, словно тонет среди океана. В её объятиях предвестнику бывает так волнительно, что сердце через раз сильно бьётся о ребра, словно пытается выпрыгнуть из груди в руки своей любви — оно знает, Гань Юй его сбережет. Тарталья иногда поверить не может, что это все наяву. Что эта девушка действительно хочет дарить ему любовь. Тарталья иногда не верит, что этого заслуживает. Тарталью иногда от этой бесконечной нежности ведёт, он ощущает себя эфемерным — всё это точно не с ним происходит! Но ласковые руки напоминают о себе, касаются затылка, перебирают волосы близ ушей, возвращая к реальности.

Предвестник деньгами решал многое, ими же извинялся и благодарил. Но ему никаких сумм не хватит, чтобы отплатить той, чьи слова так западают в сердце, чья улыбка так согревает душу, чьи прикосновения так заставляют почувствовать себя нужным.

Гань Юй всегда напоминает: ты ничего не должен. Тарталья эти слова никак принять не может. Он старается делать то же — старается найти в закромах своей души всю нежность, любовь, преумножить их и посвятить ей. Но выходит это так глупо. Когда всё, что ты делаешь, не притворство, когда идёт из души, становится так странно, так неловко. Весь накопленный лоск, эпатаж, уверенность мигом сдувает, в груди словно взрывается пиро элементом. Так тяжело, но так тягуче-сладко, что не хочется прекращать.

Он даже не помнит, когда всё началось. Просто в какой-то момент ему слишком захотелось её защищать, а она и не оттолкнула его даже. Даже не одарила косым взглядом. Его! Злого фатуи-мракобеса, который немало дворцов наломал, из-за которого Ли Юэ чуть было не отправился вслед за каэнриах, из-за которого… И сама его любовь громадным рискам подверглась.

Он не понимает почему произошло так, но и спрашивать не хочет. То ли потому, что наличие такой хрупкой и возвышенной иллюзии тайны заставляет сердце трепетать, то ли трепещет сердце от страха узнать то, что Тарталье не понравится. «Впрочем, это мелочи, это не то, на что действительно стоит обратить внимание,» — думает и сосредотачивается на текущем моменте, на маленькой луне в своих объятиях, на том, как доверчиво она вверяет себя ему в руки, как утыкается ему в плечо, как ласково касается.

На губах невольно расцветает улыбка.

«Да, нет смысла думать о прошлом, когда за настоящим бывает не угнаться,» — наконец заключает предвестник и отпускает накопившиеся в мыслях тучи, взглядом упираясь в голубую макушку, как бы удостоверяясь, что «настоящее» ещё не убежало. Его голова опускается девушке на плечо, а руки сильнее прижимают Гань Юй к себе, словно боятся потерять это ощущение близости тепла.

— Люблю-люблю-люблю, — шепчет едва слышно. Лучница не отвечает, вместо слов — действия, и ее руки ласково проводят по плечам предвестника, возвращаются к шее, но выше не решаются. Тарталья всё понимает, поднимает голову, целует в лоб, в щёки, в нос, останавливается напротив губ, смотря в глаза, без слов спрашивая: можно?

Гань Юй улыбается, лбом тыкается ему в грудь, выдыхая, и сама тянется за прикосновением. Ласковый поцелуй кружит голову, Тарталья вновь тонет, но как же это, маг бездны подери, приятно. Его руки ложатся на щёки девушки, большими пальцами оглаживают скулы, оставшейся четверкой зарываясь в голубые пряди.

Разница в росте. Так что такие мерки в зарисовочке и используются. напоминает о себе, и спина (воистину эгоистка!) Тартальи предательски ноет. Губы разъединяются с тихим чмоком. Предвестник потирается носом с аккуратным носиком напротив и, отстраняясь, подмечает, что Гань Юй больше не отводит взгляд, как делала раньше, а смотрит прямо в глаза, улыбается. От этого наблюдения в груди что-то сдавливает, и Тарталья, особо не потратив времени на осмысление своих действий, резко, но всё с той же заботой, подхватывает девушку под коленями, обнимая за плечи. Пару раз кружится вокруг себя, оставляя поцелуи везде, где только успевал. А после своим лбом соприкасается с её и тихо смеётся, слыша кроткое оханье.

— Тебе же тяжело, поставь обратно, — девушка похлопывает предвестника по ладони на ее плече. Тарталье за такие выражения её хочется укусить.

Предвестник с задумчивым лицом чуть подбрасывает цилинь в руках, будто бы прикидывал её вес.

— Да? Ты считаешь, что я слишком слабый, чтобы держать на руках пушинку? — в словах не слышно издёвки, только искреннее желание доказать, что о таком и думать не стоит. Гань Юй верит, хотя такой свой поступок ей кажется неимоверно наивным. Но долго об этом думать не удаётся, предвестник вновь начинает кружиться, развевая сомнения.

Девушка смеётся, но с рук спускается сама. Берет ладонь возлюбленного и куда-то ведёт:

— Ты говорил, что хотел собрать звёздных ракушек для сестры? Пойдем сейчас, солнце скоро сядет.