Жалкие

Каково это быть умирающим Божеством? Больно. Тяжко. Горестно. Оракула предали собственные творения. Они были на закате своего бытия, медленно становясь бессмысленной пылью. Но к их счастью маленькая, чистейшая девочка приютила их умирающее существо в своём разуме. 

Спустя года от некой сущности Бога осталась лишь гниющая груда мяса. Но и среди неё белоснежное дитя смогло выделить то, что осталось, аккуратно придавая вид, форму и наполняя хоть каким-то смыслом. Из останков могущества разум соткал Фрея. Он мог видеть. Он мог мыслить. Он мог делать. Пусть недоступны были ему воспоминания о прошлом величии, Фрей знал о том, кто он. Паразит, отравляющий и без того израненную душу. Тьма, которая поглотит непорочную белизну. Было ли ему жаль? Вряд ли. Шарлотта сама захотела помочь, осознавая цену. Был ли благодарен? Определённо. 

После своего пробуждения, будучи вольным делать что угодно, он не сделал плохо. Не стал пожирать носителя. Принялся наводить порядок, делая библиотеку разума более походящей на нечто более адекватное в людском понимании. Каждая книга была на своём месте. Каждое воспоминание отсортировано, прочитано. Фрей знал о Шарлотте всё. А о прошлом себе практически ничего. Каждая книга с его историями была утеряна и более её не вернуть. Но печалиться было не о чем. Теперь ему это не нужно. Они теперь одно целое. 

Видя Мисс Вайлтшайр во второй раз, он был действительно рад. Поговорить с ней было истинным блаженством. Те одеяния, что он ей принёс, сделали их словно двумя каплями. Только вот паразит был отравляющими чернилами, а Шарлотта чистейшей водой. И Фрею было суждено окрасить кристальную прозрачность в непроглядный чёрный. А пока он будет внимать тому, как трепетно и аккуратно перебирает страницы выделенных им воспоминаний Шарлотта. Немного неожиданно носительница присоединяется к нему во время чтения греческих мифов, и бывший оракул с упоением рассказывает о прочитанном, переплетая его с метафорами и словами между строк. Закончить ему пришлось пораньше, глаза уже были прикрыты веками с белоснежными ресницами, но это ничуть не портило их времяпрепровождения. 

Очередной день начинается с чернильного кашля. Белокурое дитя снова не хочет, чтобы кто-то переживал, старательно сдерживает болезненно разрывающий горло кашель. Бесполезно. Фрею кажется немного больно осознавать, как сильно она заботиться о других, а себя даже не думает помиловать. День в школе так же протекает беспощадно. Фрей кажется уже питал бы ненависть ко всем в этом дрянном месте, если бы не был выше столь низкого и грязного чувства. Впрочем, от мыслей его отвлекло внезапное появление рядом с Шарлоттой. Сокрытые эскапизмом, они решают головоломки, заглядывают в зеркала и просто перекидываются краткими фразами. Внутри разливается тепло от столь крепкого взаимопонимания, даже сквозь безобидные поддразнивания Фрея. И вот уже почти не кажется, что одному из них придётся поглотить другого. Эта мысль остаётся лишь где-то на окраинах разума, уступая место редкому чувству полного удовлетворения. Сквозь дивные стёкла Фрей узнаёт о Шарлотте ещё больше. 

≪Я хочу тебе верить≫ — слова заставившие вздрогнуть того, чьё начало кардинально отличалось от человеческого. Того, кто не обладал эмпатией и не ставил эмоции практически ни во что. Болезненно нежно они словно обволакивали бывшего Бога, даруя… Спокойное тихое счастье. После бесконечной боли, агонии и апатии, наконец-то нечто приятное и тёплое. Следующее зеркало печалит. Фрей констатирует факт — жалеть его не стоило, теперь Шарлотта обречена. В ответ лишь молчаливая, грустная улыбка. 

Вновь они встречаются, играя на фортепиано в четыре руки. Из-под клавиш льётся музыка, что так радует слух. Может белокурая только начала заниматься этим, но её пальцы будто знали что нужно делать ещё с рождения. Оракул не может не высказать свою радость за успехи. От концовки сказки о Принцессах речь заходит о любви. Фрей видит лишь одну суть в этом — растворить своё эго в чужом. Бумажная Принцесса уподобилась Чернильной. Он знает, что это произойдёт и с ними. 

Личинкоты мертвы. Это лишь сухой факт, озвученный Фреем. Шарлотта плачет, молит сделать что-то. Но Падший Оракул бесполезен. Он даже не способен существовать без носителя. Очередной сухой факт. Но внутри что-то неприятно режет. В попытке сделать хоть что-то, Фрей предлагает устроить достойные похороны. Не забавно ли то, что некогда способный создавать и уничтожать целые миры, ныне не способен сделать и такой мелочи как воскрешение? Павший Оракул не мог ничего сделать. Не мог позволить маленькой, чистейшей девочке умереть в страданиях, используя его силы для столь незначительной цели. Жестокий, сухой факт. Внутри стало лишь больнее.

Цепкие слова и смех трупа Бога за спиной. Снова сухие факты. Режущие самое живое, свежее, нежное. Фрей не хочет делать больно. Он хочет, чтобы мисс Вайлтшайр была честна с собой. Приняла его. Он не сделает ей больно как другие. Не будет использовать. Не оставит даже в ледяных объятиях смерти. Он будет рядом, защищать её хрупкое тело своим. До последнего мгновения не покинет. В ответ его душат. Он продолжает орудовать своим языком-ножом в попытке донести правду, но всю драму прерывает охранник.

Фрей понимает, что был слишком резок. Он извиняется, наводя порядок в разуме, единственное, что теперь подвластно Трупу Бога. Это помогает. Внутри вновь стало настолько тепло, что он уже не сдерживает себя, позволяя себе обнять Шарлотту, прижимаясь к её мягким волосам. Ему хочется раствориться в их белизне, не отпускать свою принцессу из объятий. Но Шарлотте уже пора просыпаться. 

Гнев. Вот что чувствует Фрей, когда белоснежное дитя оказалось в ловушке. Но выразить его труп Бога просто не способен, не умеет. У паразита разума нет тела. Всё, что он может — предложить позвать на помощь, и даже от этого Шарлотта отказывается. Ещё никогда павшему Оракулу не хотелось чтобы его руку помощи приняли. Но его отвергли. Мисс Вайлтшайр предпочла терпеть. До тех пор, пока больно только ей, для неё это не имеет значения. Внутри ощущается знакомый дискомфорт. Фрей хочет спасти её. Но всё, что он может — пытаться достучаться до неё, и то тщетно. Вынося вердикт, он смягчается, а в отблесках чёрных океанов глаз читается отчаяние. ≪Даже если весь мир покинет тебя. Я всегда буду рядом≫ — говорит он с непривычно натянутой улыбкой. Ему нравилось улыбаться с Шарлоттой. Но сейчас эта улыбка была издевательством, пока на фоне звучала мелодия ножниц. Но Фрей ничего не мог сделать. 

Труп Бога смотрит на лицо носительницы. Его глаза печальны. Но не от потери волос. От собственной бесполезности. Он мысленно себе обещает обязательно предотвратить следующий такой фарс, во что бы то ему не стало. Библиотека Разума в полной разрухе. Скоро придёт конец всем страданиям. Фрей этому даже рад. Он читает журнал воспоминаний для Шарлотты в качестве хоть какого-то утешения. Белоснежное дитя говорит о том, что всегда хотела, чтобы кто-то принимал решения за неё. Фрей считает это ничтожным. Но в то же время по-своему очаровательным. Так противоречиво. Понимая, что, вероятно, сейчас снова может сделать больно Шарлотте, он даёт ей отдых. Скоро ведь Суд, не так ли?

Конец. Наступил так скоро. Они ведь провели вместе совсем немного времени. Совсем каплю, ничто от вечности. Сейчас, в последний момент существования, Фрей держит Шарлотту за руку. Он ведь обещал остаться с ней до самого конца. Он её не покинет. Он не отдаст им её душу и тело. Он просто растает в её объятиях, целуя на прощание. Словно уложит её спать. Просто на слишком долгий сон. 

          ≪Спокойной ночи, моя принцесса≫