Снайпер

Я обхватила горло ладонями и тихо, задушено взвыла. От слез сильно болели глаза, но они не останавливались, а проглотить, продавить образовавшийся в горле ком никак не получалось, отчего я не могла выразить свою боль в полной мере. Я не могла закричать, не могла материться, не могла просить вернуться или забрать меня с собой. Все, что мне оставалось, — это выть как брошенной собаке и скрести обломанными ногтями по собственной шее, пытаясь сделать хотя бы один вдох.

Самый дорогой для меня человек умер.

На самом деле, она никогда меня не любила. Я ее — да, всем сердцем, всем, что у меня только было. Сторожевой псиной сидела у ее ног, ходила хвостиком за этой безумной девчонкой, ухаживала за ней, напоминала о еде и сне, подбадривала, говорила, что люблю больше всего на свете. А Дианка посмеивалась, обнимала да бегала на свидания. Влюблялась, как нормальная девушка, в парней, а не в своих одноклассниц. А на меня никогда не смотрела так, как на ребят, с которыми гуляла. Как на своего мужа. Я всегда была для нее лучшей подругой, едва ли не сестрой, которой можно доверить все на свете.

А я сердце свое вырвала и ей отдала. Впихнула его прямо в худые ладошки с ломкими на вид, но сильными пальчиками. Музыкальными такими. О, как прекрасно она играла на отданном мною синтезаторе! И как великолепно рисовала!.. Мне всегда хотелось взять ее ладони в свои и целовать-целовать-целовать, выражая восхищение перед ее талантом.

Когда она по-настоящему влюбилась, мне было одновременно и плохо, и хорошо. Я знала, что мне никогда не быть с ней, но осознание того, что кто-то другой, кто-то, кто не я, будет видеть ее улыбку, будет целовать ее, проживет с ней всю жизнь, убивало меня изнутри. Однако в тот же момент я была рада, что Диана наконец-то будет счастлива. Что она наконец-то получит свой мирный уголок на нашей огромной, но тесной для всех планете. И я не встревала в их отношения, помогала помириться, потому что знала, что Ян сумеет подарить ей то, чего она так желает. Я ушла в сторону, лживо улыбаясь, хотя сердце постепенно разрывалось на мелкие кусочки от моей боли.

Они поженились, как только смогли. Поженились и уехали сначала в Беларусь, откуда парень был родом, а потом и в Англию, где у него были родственники. Какая-то там программа воссоединения семьи позволяла получить гражданство, но я не особо вслушивалась, когда Диана мне рассказывала все это. Я больше любовалась ею, запоминая родные, любимые черты, зная, что увидимся мы не скоро.

А сама я вкалывала, училась, старалась. Я пыталась забыться в саморазвитии и работе, но это не помогало, а ночью я еле-еле избавлялась от терзающих мыслей, пытаясь заснуть. Мне было плохо, мне было больно, я умирала. Но я игнорировала это и старалась как можно скорее покинуть родной город, родную страну, потому что все вокруг напоминало о важном для меня человеке.

И теперь произошло это.

Вновь взвыв, я уткнулась лбом в холодный паркет своей квартиры. Дышать было почти невозможно, слезы продолжали литься из глаз, застилая взор. Сердце пропускало удары, пока я пыталась заставить себя жить, хотя мое сердце умерло, остановилось с ударом фуры о машину. Мысли метались и набатом бились о стенки черепной коробки, отчего скулила я лишь громче, сильнее.

Нетнетнет.

Пожалуйста, Господи, пусть это будет ложью.

Пусть это будет лишь сном.

Почему?..

Она не могла умереть!

Я содрогнулась от нового приступа рыданий и упала на бок, сжимаясь в комочек, чтобы быть меньше, чем есть. Чтобы исчезнуть вместе с ней. Фура на всей скорости врезалась в легковушку. Шансов на выживание не было, летальный исход.

Никто и ничто не могло их спасти.

Она умерла, забрав с собой то, что оставалось от меня-прежней. Оставила лишь физическую оболочку и ушла по-английски. От этого становилось лишь больнее где-то в груди. Там, где почему-то все еще бился жалкий кусок мяса, гоняющий кровь по венам. От этого разум вспыхнул ненавистью, а я медленно, шатаясь, встала на ноги, направляясь на кухню.

Руки сами, отдельно от разума, отыскали большой нож в стойке с похожими, а потом занесли его лезвием, повернутым ко мне. Я целилась прямо в сердце, безумно желая прервать эту пытку, длинною в половину моей жалкой жизни. Резкое движение, и лезвие по рукоять мягко входит в теплую плоть. Пальцы начинают дрожать, но я стараюсь уверенно держать нож и вытаскиваю его из своего тела. Вид алой крови на железе пробивает меня на истерический, нервный или просто безумный смех. Он же перетек в очередной вой-скулеж, а ножом я сделала еще несколько ударов, прежде чем потеряла сознание от потери крови. Я очень надеюсь, что меня не спасут, потому что оставаться в этом мире совершенно не хотелось. В нем не было смысла без моего солнышка.

Последние мысли были о том, что Дианка мне голову оторвет за подобный поступок на том свете, если он, конечно же, существует.

***

И вот вроде бы в один момент я лежала, истекая кровью и теряя сознание, наслаждаясь тем, что я более не буду обремена телом, разумом и этими уничтожающими чувствами. Все мы растворяемся в пустоте после смерти, верно?.. А теперь я сижу на полу, покрытом знакомым ковром. Такой был у моей бабушки, пока в ее квартире не сделали ремонт, выкинув добротную, но очень уж старую вещь на помойку. Напротив меня сидел карапуз лет шести, напоминающий моего брата с детских фоток. Мысли о брате вызвали злую усмешку, потому что я с ним не общалась уже лет шесть-семь с того момента, как он вернулся из армии и разорвал все отношения с нами, тем самым сильно расстроив мать. А потом его долбанутая на голову девушка-невеста-жена еще и забеременела, так что это стало последним гвоздем в гробу нашего взаимодействия. И плевать, что мы «части одного целого», как нам говорили родители. Общаться с семьей, в которой больше одного психически нездорового человека, я не собиралась. Плюс, маму он обидел сильно, взяв пример со своей Лары.

Я опустила взгляд на свои ноги. Или не свои, потому что тело явно принадлежало ребенку. Лет двух-трех. И шорты на нем были мальчишеские. Рука сама потянулась вниз, ощупала шорты в нужном месте, а голова сделала странные выводы. Я в теле мальчика. Переродилась или попала, тут уж вряд ли есть разница. Подобная новость меня, честно говоря, не смущает. Ну, мальчик и мальчик, какая, в общем-то, разница? И так, и так жизнь — то еще дурно пахнущее дерьмецо.

— Максим, — сзади меня подхватили на руки, аккуратно прижимая к теплому телу. Голос был мне знаком, даже очень. Такой был у мамы, моей любимой, прекрасной мамы. — Почему ты перестал играть с Димой? Что случилось?

С Димой. Ага. Прекрасно. Просто шик. Лучше вообще не бывает.

Я подняла взгляд на маму и неловко улыбнулась улыбнулся. Что ж, видимо авторы фанфиков по Реборну были правы — параллельные вселенные, где у человека может быть другой пол, существуют. И я сейчас в одной из них. Я мальчик, и зовут меня Лебедев Максим Алексеевич. Можно просто Макс. Я посмотрела на своего брата и попыталась попытался хмыкнуть. Что ж, почему бы и не воспользоваться шансом на новую жизнь, а? Не то чтобы я стремилась стремился что-то особо сильно изменить в своей жизни в самом начале ее пути, но идеи ближе ко второму десятку лет точно были.

Может, хоть теперь она ответит мне взаимностью…

***

К семи годам, когда мне все же позволили пользоваться компьютером, я возненавидел родной город. Все вокруг напоминало, напоминает и будет напоминать о Дианке, о наших встречах и совместных прогулках, о наших ссорах и спорах. Каждая улица, каждое здание, каждый кустик и каждое деревце будто бы насмехались надо мной, вытаскивая из памяти сокровенные моменты и мгновения прошлой жизни. Не удивительно, что я всегда хмурый и злой, что, в общем-то, нетипично для обычного ребенка.

Я пнул очередной попавшийся мне по дороге в школу камешек и проследил, как он отлетел едва ли не к воротам территории не особо любимого мной места. Идущий рядом братец с недовольством на меня посмотрел, как бы говоря, что так делать неправильно, на что я криво усмехнулся. Смотрелось на моем детском лице подобное очень странно. И отталкивающе для большей части детей.

Почему первыми моими словами была фраза о компьютере?..

Так уж вышло, что в прошлой жизни высшее образование я получал как киберфизик. Инженер-программист, если говорить правильно, копируя строки из моего резюме. Занимались мы тем, что заставляли «железо» работать на уровне плат и микросхем, вбивая в них монструозные строчки непонятного большинству кода. Один Ассемблер чего только стоит… Но мое направление особо не мешало мне знакомиться и дружить с ребятами с других. С инфобеза[1], например. Мы и работали иногда вместе, что-то создавая для проектной деятельности[2]. Так что в этом направлении я разбирался тогда не хуже, чем в своем, пусть и пришлось попотеть.

А еще в прошлой жизни Дианка училась со мной в одном классе аж девять лет.

В этом-то и кроется моя нынешняя проблема. В моей школе ее не было. Не училась милая девочка. Там вообще не было кого-то с ее фамилией. Я опять пнул бедный камень и на автомате увернулся от подзатыльника. Еще я буду позволять кому-то очень плохому и неблагодарному меня учить! Ишь ты!.. Возвращаясь к важному делу, могу сказать, что все было очень плохо. Мне пришлось канючить и просить родителей позволить сидеть за компьютером в моем возрасте, хотя это было рискованно. Но некоторая неразвитость систем безопасности в данный момент была мне очень на руку, потому что в маленькой головке хранились знания будущего развития, что было очень кстати. К слову, в этом мире развитие технологий было несколько выше, что, впрочем, не мешало мне его обходить. Пока обходить, но это не особо важно.

Системы безопасности и компьютеры, да. Мне пришлось немного поработать и скрываться от родителей, которые по головке меня бы не погладили за мою деятельность, но информация была важнее, поэтому я тайно влезал в базы данных и искал-искал-искал. Не в особо секретные, что вы, попасть в тюрьму мне не хотелось. А вот ЗАГСа и некоторых роддомов или поликлиник — без проблем. Впрочем, информация оказалась для меня очень неутешительной.

Ее не было.

В этом мире нужной мне семьи вообще не существовало.

Снял куртку и повесил ее в раздевалку я, будучи все еще погруженный в собственные мысли, пока меня оттуда не выдернул хлопок по спине от одной из моих нынешних подруг и, по совместительству, девочки из параллельного класса. Я улыбнулся Малике и взял ее рюкзак, собираясь сначала подняться с ней на третий этаж, провожая таким образом, а потом спуститься на второй и пойти в свой класс. Эта девчонка как друг нравилась мне еще в прошлом, так что я не стеснялся с ней болтать и проводить время. К тому же, она не шарахалась от моих ухмылок, что добавляло ей баллов в моих глазах.

И как мне выплескивать раздражение, кстати?

Стрельбой заняться что ли?.. (Как раз буду представлять одного придурка.)

***

Прицелиться.

Сделать маленький вдох.

Досчитать мысленно до трех.

Положить палец на курок.

Выстрелить.

Несколько секунд хватает, и пуля попадает ровно в центр головы нарисованной мишени. Это была последняя, так что я поднялся с земли на стрельбище и подхватил Т-5000[3]. Сегодняшняя тренировка по стрельбе была закончена, так что я был свободен до ужина, если не понадоблюсь кому-нибудь из старших по званию или моей группы, за которую я отвечаю.

— Ну ты даешь, конечно, Лебедев! — меня по плечу хлопнул сослуживец, Макаров, широко улыбаясь, — Каждое попадание едва ли не в десяточку! Кому ты душу продал за такую точность, а?

— А чего ты еще ожидал от мастера спорта по стрельбе и человека, прошедшего школу снайперов, Макаров? — рядом с нами быстро нарисовался Кольский, однако его слова лишь рассмешили вышеназванного. Я на это только покачал головой, потому что подобный разговор за последний год происходил каждый раз, когда я выходил на стрельбище. — Но я, в общем-то, не за этим здесь. Младший офицер-капитан Лебедев[4], вас к себе вызывает начальник части.

А вот это уже было очень неожиданно, потому что внезапно оказаться на ковре у начальства мне особо не хотелось.

Вообще, за еще двадцать два с лишним года после той моей злости перед школой много чего произошло в моей жизни. Начиная от того, что я сумел уничтожить свои чувства и смириться с невозможностью моей встречи с Дианой. Это было тяжело, это было муторно и больно, но время лечит, кто бы что ни говорил. Старые воспоминания сильно затерлись, оставляя за собой лишь невозможность по-настоящему полюбить кого-то. Я принял новый мир и шагнул вперед, оставляя прошлое позади, потому что всегда надо двигаться вперед, несмотря ни на что (и это говорю я, да).

А еще я занялся в школе стрельбой, как и хотел, хотя меня долго не хотели брать. Получить к двадцати мастера спорта стало для меня целью, едва ли не красной тряпкой для быка, учитывая то, насколько сильно меня не хотели брать в секцию. И что б вы думали?.. Получил, конечно! Потом еще несколько месяцев подтрунивал над первым своим тренером, припоминая то, как он был против.

Я закончил школу в восемнадцать, как и все нормальные люди, а потом за два года проскочил всю программу бакалавра на свое же направление в том же институте, где учился в прошлом. Это было легко, пусть и приходилось много страдать, сдавая сразу по две сессии за одну, но это того стоило, чтоб вы знали. А потом еще год я потратил на магистратуру. Так, на всякий случай.

Потом же была армия. Я не зря вообще-то пошел в стрельбу. Я хотел в снайперы. Это было детским желанием еще прошлой жизни, но Россия — страна консерваторов и мудаков. Девушек здесь в снайперы не берут. А парней, да еще со званием МС[5] хватают с руками, если набора не хватает в том или ином году. Я же вызвался сам, ага. Год рядовым обязательную службу, а потом контракт на шесть лет. Как только же мне стукнуло двадцать восемь, начальник части в приказном характере отправил меня в печально (или не очень) известную школу снайперов. На самом деле, я туда особо не рвался, но Александр Витальевич пообещал мне дать командование над отрядом ребят-контрактников[6], так что туда я все-таки пошел учиться. Но школу эту я закончил, что уж там.

У кабинета начальства я был через три минуты. Стук в дверь и разрешение войти. Кабинет у начальника части был обычным. Ничего особо дорогого, портрет президента и герб на стене. Типично все, ти-пи-чно. Я вытянулся по струнке и отдал честь.

— Младший офицер-капитан Лебедев по вашему приказанию прибыл!

— Вольно, капитан, — после этих слов я расслабился и сел на стул, куда мне указал Александр Васильевич. — У меня для тебя плохие новости, Лебедев.

— Что случилось, Александр Васильевич? — я напрягся, потому что плохие новости могли быть самыми разными. Особенно для нас. В последний раз, когда он так говорил, мне пришлось брать увал[7] и видеться с братом, чтобы похоронить родителей, разбившихся на машине. У нас вообще почти вся близкая родня умерла в промежутке трех лет. Бабушки, дедушка, родители… Мы тогда как раз последний раз и виделись.

— Расформировывают вас, Максим. Сверху пришел приказ, — начальник устало потер переносицу и с сожалением посмотрел на меня, чуть щурясь, — Тебя отправляют на покой в насильном порядке, твоих ребят по разным частям. И, сам понимаешь, оспорить это решение не получится.

На это мне оставалось только кивнуть. Я пустым взглядом уставился в стол. Возвращаться в спорт мне поздно, несмотря на все ранние заслуги, в силовые структуры меня просто не возьмут, раз решили приказом сверху отправить на покой, а быть охранником или кем-то вроде того… Смеетесь?

— Сколько я еще тут?..

— До завтрашнего дня ты еще считаешься военным, а завтра форму, оружие должен сдать. Послезавтра твоих ребят развезут по частям, — я вновь кивнул и поднялся, собираясь. Увольнение из армии — не конец для меня. Можно махнуть за границу. В Италию, например, я язык еще в прошлой жизни учил. Куплю себе квартирку, получу вид на жительство… Деньги у меня есть, надо лишь постараться.

— Разрешите идти?

— Разрешаю, — мужчина махнул рукой, и я его покинул. Надо сообщить своим о произошедшем. И вещи собрать.

***

Италия в целом и Сицилия в частности радовали меня солнцем, жарой и запахом морской соли даже вдалеке от побережий и пляжей. Казалось, будто бы сами дома, сама земля с каждым растением впитали в себя этот запах, а теперь радовали им каждого живущего здесь.

Я шел по одной из многочисленных улиц Палермо, наслаждаясь даже видом кучи туристов. Еще несколько месяцев назад я сам был таким же, но теперь у меня есть новое имя, вид на жительство, легкий загар и небольшая квартирка. Для гражданства здесь надо было прожить еще несколько лет, что меня ни капли не смущало — многим компаниям нужны были люди моего образования.

Почему именно Палермо?.. Так ведь город мафии по мнению всея фендома Реборна. А Реборн я любил, люблю и буду любить. Так что выбор передо мной не особо-то и стоял. И вот уже четыре месяца я живу здесь и работаю на дому, изредка появляясь в здании компании. И все же меня до сих пор поражает, насколько сильнее здесь развитие, чем в прошлом мире… Невероятно! Будто Верде существует!

Из небольшой подворотни, которую я проходил, были слышны угрозы и, кажется, щелчок затвора. Любопытство во мне подняло голову, и я аккуратно заглянул в переулок. В мафию здесь я, может, и не верил, но вот преступности в городе хватало. А полиция глаза на нее закрывала. Ну, не мое это дело, собственно. Моим глазам предстала очень странная картина — пятеро мужиков бандитской наружности с пистолетами и ножами окружили паренька лет восемнадцати-двадцати.

А посмотрев на него, я понял, что пропал. Снова.

Несмотря на то, что он казался хрупким, было что-то в этом парне хищное. Опасное. То, как он скалился, то, как он смотрел на своих противников, как он держался, готовый к атаке… Это завораживало, привлекало внимание ровно также, как и фиолетовые волосы, макияж, пирсинг, яркие искры в лиловых глазах или мотоциклетный костюм. Это было так знакомо, но я не обращал сильного внимания на чувство сильнейшего дежа-вю.

Один из нападавших увереннее обхватил свой пистолет и направил его прямо на парня, отчего я дернулся вперед. Они же застрелят этого храброго и безумного мальчишку!.. Одно мгновение, атака на чистых реакциях, и в уши впивается крик боли. Кажется, я сломал руку этому придурку, но меня это мало волнует. Я быстро проверил, что магазин пистолета не пустой, и наставил его на еще одного нападавшего. Элемент неожиданности моего появления явно сбил их с толку и позволил парню атаковать. Краем глаза я заметил, как он свернул шею одному из нападавших, и сам спустил обойму в двоих из этих придурков. Через пару минут в живых остался только тот, кому я сломал руку, но я спокойно наступил ему на горло и вдавил кадык внутрь, заставляя задыхаться и захлебываться кровью.

— Это было круто, знаешь. Ну, как ты вылетел из-за поворота и напал на них, помогая мне, — парень тихо рассмеялся, начиная разговор, пока я смотрел на фиолетовый огонь, пожирающий тела и кровь неудачников. Огонь, срывающийся с чужих узких ладоней. — Спасибо тебе за это. Я не смог бы уйти отсюда без ранений, так что твоя помощь была очень кстати. Я Скалл. А как зовут моего неожиданного спасителя?

— Карвей, — на автомате произнес я, потихоньку начиная осознавать, во что я, возможно, вляпался. Возможно, в любимый фендом, кишащий опасностями. Возможно, в слишком любимого мной персонажа. И человека. Какой мрак… (Не то чтобы я был этим недоволен), — Освальд Карвей.

— Приятно познакомиться! — Аркобалено Облака нехило так хлопнул меня по плечу, отчего в голове стали роиться мысли о том, почему же его, нахрен, зовут слабейшим из Сильнейших. Или остальные из радуги настоящие монстры?.. — Слушай, пойдем выпьем! Мне хочется отблагодарить тебя за помощь!

Я кивнул, не особо задумываясь о чем-либо, потому что я залип. На сияющие эмоциями фиолетовые глаза, на широкую улыбку, на яркий и завораживающий голос. Совсем чуть-чуть — на придающий мужчине парню шарма пирсинг и губы, выделенные фиолетовой помадой. Почему-то некстати вспомнились слова про «фиолетовый бунт»[8], и я улыбнулся, чем вызвал восторг у говорящего каскадера. На самом деле, я не особо слушал, что именно он говорит, а больше наслаждался интонациями и переливами невероятного, мягкого тенора.

День явно становился ещё лучше, чем прежде.

***

— Подожди-подожди! — Скалл отставил кружку с недопитым пивом в сторону и в шоке посмотрел на меня. — То есть твоё командование просто… уволило отличного снайпера? Вот так ни за что? Потому что захотелось?

Он явно не понимал подобного отношения к людям, но, несмотря на все различия двух миров, армия в России оставалась дерьмовой армией в России. А там может происходить все, что угодно. Даже вот такое своеволие. Да и кто бы их остановил? Глава части? Не смешите. Мой отряд? Ещё более глупо.

— Я никогда не нравился вышестоящим. Слишком уж был своевольным, хотя устав никогда не нарушал. А сейчас войн и конфликтов нет, поэтому они решили, что это вполне хорошая идея, что уж. Так что подобного исхода мне стоило ожидать, — я пожал плечами и отпил немного рома из своего бокала, щурясь в полутьме. Бар явно принадлежал мафии, потому что здесь ошивались довольно подозрительные личности в строгих классических костюмах. Они пили, тихо переговаривались, перемывая кому-то косточки или обсуждая задания. И никто не пытался подслушать другого. Нейтральная территория что ли?.. — А тебя почему прибить пытались, каскадер?

От подобного прозвища парень вздрогнул, а потом неловко улыбнулся, зарываясь длинными пальцами в свои волосы, растрепав прическу сильнее, чем до этого. Интересная и милая реакция, отчего я лишь сильнее впился взглядом в лицо Облака, отмечая малейшие детали.

— Ну, я вроде как глава противоборствующей им организации…

— Мафиозный Дон, да? — я тихо хмыкнул, когда Скалл вскинулся и устремил свой взгляд на меня. — О, да ладно, не смотри так удивленно. Ты правда думал, что бывший военный, переехавший на Сицилию не будет знать, как легко тут встретить мафию и нарваться на проблемы с ней?..

После моих слов де Морт внимательно меня оглядел и чуть задумался, постукивая указательным пальцем по подбородку. Он не обдумывал, могу ли я следить за ним, нет. Скорее, его мысли лежали в другой стороне, а вот далеко или близко к этому — хороший вопрос. Всё же я не Туман — телепатией не обладаю… А через пару мгновений этот невыносимый ребенок загорелся странной идеей и вогнал меня в шок.

— Не хочешь работать на меня, а?

***

В очередной раз откинув назад настойчивую прядь волос, выбившуюся из довольно короткого хвостика, я оглядел творение рук своих, проверяя на малейшие ошибки, которые могли бы привести к… нежеланным мною последствиям. Таковых я, благо, на плате не нашел, поэтому работа нескольких часов сидения в одном положении отправилась в сторону, на одно из тех мест, откуда она не сможет упасть и разбиться.

Я потянулся, слыша хруст позвонков, и развернулся на стуле, оглядывая помещение. Почти все оно было заставлено шкафами со множеством ящиков и пластиковыми коробками. Исключение составляло мое «рабочее место», представляющее из себя обычный стол, за которым я паял, программировал, рисовал чертежи и просто занимался тем, чему меня учили в университете, и небольшой диван, куда я мог завалиться, если вдруг после «прилива вдохновения» и долгой работы у меня не было сил, чтобы дойти до выделенной мне спальни. Скалл специально отдал приказ подготовить мне своеобразную мастерскую, когда узнал, что у меня, вообще-то, не военное образование, а вполне себе обычное техническое. Такое восхищение, направленное на меня, в его глазах я видел довольно редко. Обычно оно появлялось во время моих тренировок по стрельбе или, как сейчас, во время работы.

Посмотрев на диванчик, я улыбнулся, с нежностью смотря прямо на свернувшегося калачиком парня. Это было слишком мило, потому что Скалл был сейчас похож на котенка, доверчиво спящего у вас на кровати. И от подобного периодического зрелища мое сердце делало очередной влюбленный кульбит, ускоряя свой ритм.

На самом деле, я все никак не мог поверить, что Облако так сильно мне доверяет. Он спал в моем присутствии, проверял и чинил свой байк, ходил в обычной одежде и не скрывался за тоннами грима. Скалл был таким… чертовски домашним, что это пробирало до глубины души. И я отвечал ему тем же, доверяя и защищая едва ли не ценой своей жизни. Пока, правда, я еще ни разу не пострадал, но разве это так важно?..

Я взял с одной из коробок плед, припасенный тут как раз для такого случая, и аккуратно укрыл им свое «начальство». Часы показывали пять утра, так что не было ничего удивительного в том, что даже этот парень уснул. Он всегда держался до четырех, а потом уставший за день организм проваливался в царство Морфея. Я не стал брать его на руки и переносить куда-то, потому что не был уверен, что не разбужу Скалла, поэтому я лишь устроился рядом с диванчиком на полу.

Взгляд скользил по расслабленному лицу, подрагивающим ресницам (интересно, что ему снится?..), желанным губам, спавшим на лицо парня фиолетовым прядям… Я аккуратно отвел их от лица каскадера, потому как они явно мешали, ведь парень едва-едва морщился. Вообще, было странным узнать, что цвет глаз и волос — настоящие, а не краска и не линзы. Впрочем, это был тот еще безумный мир, поэтому, приняв нечто такое к сведению, я просто отбросил мысли о подобном в сторону, когда узнал.

А сейчас я сидел на полу рядом со спящим Скаллом и безнаказанно пялился на него, не боясь, что он проснется из-за того, что почувствует мой взгляд. Он доверял мне настолько сильно, что даже под пристальным моим наблюдением спал как младенец, ни о чем не волнуясь. Но это делало его лишь прекраснее в моих глазах, отчего сердце разрывалось, наполненное множеством чувств.

Оперевшись на подлокотник дивана и чуть приподнявшись, я почти невесомо коснулся губами его лба, пытаясь так выразить свои чувства, пусть и думал, что это маленькое послание никогда не дойдет до адресата.

— Боги, знал бы ты, как сильно я люблю тебя, Скалл…

После этих слов я вновь сел на пол и, оперевшись спиной на диван, заснул. Так что я не видел, как де Морт распахнул глаза, а его лицо стремительно залилось краской то ли от моих действий, то ли от слов, что я произнес. Он прикрыл щеки и глаза ладонями и сжался в еще больший комочек, хотя его сердце точно заполошно билось в груди.

***

— То есть он позвонил, приказал тебе поехать в японскую глушь, чтобы тренировать Десятое поколение Вонголы, и ты… поедешь? Вот так просто? Как верная собачонка? — я сильно сжал в руках кружку с кофе, однако она была сделана из достаточно прочного материала, чтобы выдерживать злость пламенного мафиози, только покрываясь трещинами в их руках. У меня точно не получится разбить ее просто так, хотя один каскадер, находясь близко к состоянию ярости, вполне спокойно их бил, лишь чуть сжав. А я потом у него осколки из кровоточащих ладоней вытаскиваю.

Вышеназванный каскадер в лице Скалла оторвался от своего излюбленного мотоцикла единого с ним цвета и с некоторым недоумением посмотрел на меня, а потом просто пожал плечами. У меня дернулся правый глаз, через нервный тик выдавая степень моей тихой злости на одну одиозную личность мира мафии (не на де Морта, если кто так подумал).

— Ну да, — сказав это, парень вновь вернулся к своей излюбленной технике, продолжая копаться в ее внутренностях. Я сильнее сжал кружку, и на мгновение мне показалось, что внутри вспыхнуло Пламя, но это было лишь обманом сознания. — Это же Реборн-семпай, Ос[9]. Я всегда делаю, как он говорит. Еще до того, как нас прокляли. Да и после снятия проклятия.

Некоторые новые знания о Проклятии Аркобалено стали для меня неожиданными, кстати. Как оказалось, в облике детей сильнейшие проходили сорок лет, а после его снятия вернулись в свои настоящие, взрослые личины. Были мы с ним, кстати, почти одного возраста. И если Скаллу в этом году стукало пятьдесят девять, то мне физически будет лишь тридцать. Но это физически. Если же прибавлять еще и возраст прошлой жизни, то мне будет пятьдесят восемь. Год разницы — вообще не разница.

Я помассировал виски, поставив кружку в сторону, чтобы точно не разбить ее к чертям собачьим, хотя хотелось бы выпустить свою злость хоть так. За пару десятков секунд приведя мысли в относительный порядок, я тяжело посмотрел на свое начальство.

— А если он тебе всю твою Семью прикажет вырезать, ты тоже это выполнишь?.. — на этот вопрос каскадер посмотрел на меня с таким детским и невинным удивлением, что мне оставалось только махнуть рукой, потому что в большей части вопросов де Морт оставался тем еще ребенком. — Неважно. Когда мы вылетаем и насколько?

— Мы?..

— А ты думал, что я отпущу тебя одного черт знает куда, учитывая, как часто ты влипаешь в передряги, Босс? — я усмехнулся, следя за тем, как глаза каскадера расширяются от удивления, а потом он виновато опускает взгляд на землю, принимая мою правоту. Все же я доставал его из огромного количества передряг с тех пор, как он меня нанял. — Так когда летим?

***

Я внимательно рассматривал двухэтажный ухоженный домик. Если бы не создаваемый тамошними жителями шум, он бы ничем не отличался от остальных в этом районе маленького городка Намимори. Да, бобже, он даже меньше, чем мои Мытищи, в которых я в обеих жизнях умудрялся встречаться с людьми из моей школы в любой из его частей! Удивительно, как Савада еще не умер со стыда с их-то японским менталитетом после того, как носился тут в одних трусах. Мне даже на мгновение стало его немного жаль.

Откуда-то изнутри дома раздался неплохой такой взрыв, и через окно к нам вылетел… Савада. Парень плюхнулся грудью о небольшую дорожку перед его домом, и я поморщился, примерно представляя, как это может быть больно. Правда, у пламенных болевой порог и крепкость тела выше… Но это не отменяло очень неприятных ощущений от подобного «полета».

С тихим стоном и недовольной миной парень сел на земле, не особо спеша подниматься. Он не был сильно похож на свой образ из манги и аниме, однако я списал это на сам стиль рисования подобного жанра и, немного, на тренировки «в стиле Вонголы», по которым подросток живет уже третий год. Я склонил голову к правому плечу, внимательно его рассматривая. Короткие волосы медного оттенка и правда были сильно взъерошены, но не прямо «взрыв на макаронной фабрике» или «милая, меня ебнуло током, но все в порядке, не волнуйся, только вызови скорую». Невысокий, чуть щуплый, хотя такую видимость явно создавала мешковатая одежда. Он был похож на типичных японцев, несмотря на цвет волос. По крайней мере, со спины уж точно, потому что именно лицо ярче всего говорило о смешении крови. Черты лица, разрез глаз, линия скул и рта… Только по ним можно было сказать, что именно в случае Дечимо Вонголы природа явно постаралась, ибо он не был похож на те своеобразные «смески» генетики, которые чаще всего получались от союза европейца и азиата. Сильнее всего, конечно же, выделялись глаза. Оттенок напоминал карамель, которую в детстве из сахара на ложке[10] делали мне бабушки и мама, однако где-то на дне зрачка и радужки периодически вспыхивали рыжеватые искры его внутренней силы. Будь Савада девушкой, то при должном воспитании та быстро стала бы роковой леди. А сам Тсунаеши годам к восемнадцати легко будет похищать женские сердца.

Наверное, именно в этот момент Савада посмотрел на калитку дома и увидел наши ноги, потому что он быстро вскинул голову и тихо вскрикнул от неожиданности. У двери раздался тихий мужской смешок, и я посмотрел туда. Ну, могу точно сказать, что Реборн был тем еще жгучим итальянцем, от вида которого и девушки, и парни штабелями падали. Он был красив и харизматичен, так что им вполне можно было наслаждаться эстетически, однако… Было в нем что-то такое, отчего он отталкивал. И это даже не знание, что он убийца и лучший киллер, нет. Было что-то такое в его ауре, взгляде и, возможно, характере, что отталкивало. Сильно отталкивало, поэтому я потерял весь интерес и вновь посмотрел на наследника всея мафии.

— Скалл-сан?.. — удивление Тсунаеши можно черпать ложками и намазывать на хлеб, но я сдержал смех, не став смущать парнишку своей реакцией.

— Привет, Тсунаеши! Реборн попросил меня позаниматься с тобой и твоими Хранителями, поэтому Великий Скалл-сама здесь! — это был не первый раз, когда я видел каскадера в образе «идиот огромный, стандартный, одна штука», поэтому я не стал использовать всемирно известный жест, как в самом начале.

— О, вот как, — Савада покивал, как бы признавая, что его репетитор так может, и поднялся с земли, отряхиваясь. Только после этого он посмотрел уже на меня. — А вы?..

— Освальд Карвей, подчиненный Скалла, — я протянул руку Вонголе, усмехаясь, и он ее пожал, явно чуть удивившийся и засомневавшийся в каких-то своих выводах.

— Карвей это от Кравей из Дворянства[11]? — Савада посмотрел на меня с лукавым интересом, не отпуская моей руки, отчего я тихо засмеялся. Где-то сбоку недоуменно промычал Скалл, как-то не осведомленный, что мое нынешнее имя не было дано мне при рождении.

— Да, вроде того, — после этих слов Тсунаеши все-таки меня отпустил, но смотрел он с явным вопросом. — Роктис вполне неплохой пример для подражания, не думаешь? Верный семье, готовый на все для нее, сожалеющий об ошибках, но умеющий их принимать… Да и Игнесс[12] довольно интересна, если отбросить ее безумие. Я, кстати, удивлен, что хоть кто-то знает это произведение.

— Иногда было невозможно уснуть из-за безумных событий моей жизни, поэтому я просвещался. Все же сидеть с бумажной мангой в темноте очень неудобно, — Савада отмахнулся и открыл нам калитку, приглашая пройти внутрь.

Время, проведенное здесь, будет довольно интересным…

***

Тренировки мы решили устроить там же, где когда-то готовили Саваду к Конфликту Колец, то бишь на той самой горе рядом с Намимори, где течет река. Когда де Морт сказал о месте проведения их обучения, Тсунаеши как-то поморщился и передернул плечами, что не заметили его друзья. А я только усмехнулся, понимая его реакцию.

А теперь…

Сейчас подростков гонял Реборн, настраивая их на серьезный лад, потому что до этого они особо нас не слушали. Я вполне мог бы их заставить обратить на нас внимание в истинно военных традициях и с особой жестокостью, но Облако взглянул на меня тем-самым-серьезным-взглядом и запретил даже думать о чем-то таком, поэтому на время воспитательных занятий я ушел в сторону деревьев, чтобы не мешаться.

…теперь я наблюдал, с каким восхищением Скалл смотрит на своего «семпая».

Сжимая зубы и кулаки до боли, я не отрывал взгляда от лица парня. От яркого блеска глаз, невероятной улыбки, легкого румянца, который только наученный взгляд мог увидеть под слоем грима. В груди болью и яростью наполнялось сердце, сбиваясь с ритма, снова умирая.

Потому что я уже видел такой взгляд.

Потому что я видел его у человека, которого любил.

Потому что так смотрела Она.

Я грязно выругался, чего обычно себе не позволял, и ушел в лес. Мне надо было выпустить пар и злость, а убивать репетитора Десятого Вонголы у всех на глазах — не такая уж и хорошая идея. К тому же, тот Аркобалено и лучший киллер мира, что делает затею безумием чистой воды.

Вслед мне смотрели три взгляда, которые я, погруженный в свои эмоции, не замечал: удивленный и вопросительный — Скалла, заинтересованный, наглый и хитрый — Реборна, понимающе-печальный — Савады. Мне сейчас явно было не до этого, потому что массовое убийство де Морт точно не одобрит.

***

Я присел на небольшой деревянной веранде и вытянул ноги, тихо вздыхая. Хранители Десятого Вонголы за неделю новых тренировок, во время которых мы не покидали ту-самую-гору, уже успели меня задолбать. Они не просто были слишком активными и шумными, но еще и не проявляли никакого уважение не только ко мне, плевать на это, но и к Скаллу, которого, на минутку, не за красивые глазки сделали одним из Аркобалено.

Достав из внутреннего кармана ветровки пачку сигарет, я повертел ее в руках и все же достал одну. Каскадер был против подобных вредных привычек у всех членов семьи, но нервы за это время стали ни к черту, поэтому я бы лучше воспользовался эффектом плацебо данной привычки, чем обратился бы к какому-нибудь мозгоправу — в таблетки, которые надо принимать постоянно, легко засунуть яд. Или поменять их на все тот же яд. А сигареты я покупал редко, всегда в разных местах.

Как только я зажег сигарету и сделал первую затяжку, рядом плюхнулся Савада, чем меня удивил, потому что в такое время пацан обычно дрых без задних ног. Впрочем, дымом я не подавился, хотя, по взгляду было понятно, именно этого он и добивался. Спокойно выдохнув через пару секунд, я вопросительно посмотрел на Тсунаеши, как бы предлагая начать.

— Вам нравится Скалл-сан, — это был не вопрос, а настоящее утверждение внимательного человека, обладающего еще и интуицией на грани с предвидением. Мне на подобную уверенность оставалось только покачать головой.

— Он мне не нравится, парень, — я печально улыбнулся и посмотрел на темный бархат неба, украшенный звездами, — Я люблю его больше жизни и всего мира вместе взятых. Я готов этот самый мир кинуть к его ногам, готов сердце вырезать и вручить ему, если он вдруг хоть взглядом намекнет, что ему это нужно. Я жизнь отдам, чтобы спасти его в крайней ситуации, потому что без него этой самой жизни нет. Только пустое, серое существование, окрашенное в черно-серо-белую гамму. Лишь вечная боль, от которой невозможно вздохнуть, будет сопровождать в этом пути. И способа вернуть все, как было, не существует.

Савада, явно смущенный моим откровением, потупил взгляд и что-то тихо пробормотал, но меня это мало волновало. Голова наполнилась воспоминаниями о подобии жизни до и после ножа в моих руках. Только после знания, что Дианки в этом мире вообще не существует, я смог постепенно вернуться к нормальной для всех жизни. Я вообще старался ее даже в мыслях не звать по имени, а вот сейчас… Слишком по мне ударила эта ситуация. А потом Скалл внес в нее яркие краски, буквально заставил своим появлением вновь увидеть настоящую жизнь, реальную, а не то подобие, что было ранее.

— А вас… — Тсунаеши неловко взмахнул руками, щурясь, — Вас не смущает, что он, ну…

— Имеешь в виду, его возраст? — получив кивок в ответ, я тихо рассмеялся, — Меня не особо волнует, что ему почти шесть десятков, несмотря на внешность всего в два. Любви, Савада, плевать на возраст. А я… Я и сам намного взрослее, чем выгляжу или указано в моих документах. Так что мне плевать.

Я потрепал парня по волосам, потушив сигарету о землю, и вернулся в дом, ни на что не обращая внимания. Надо ложиться спать, потому что завтра рано вставать, а клевать носом у меня не было, нет и не будет никакого желания — Савада Нана принципиально не держала в своем доме кофе, а я довольно плохо знал письменный японский, чтобы найти в их магазинах энергетик.

Савада, оставшийся у меня за спиной, повернулся корпусом к гостиной, из которой и вел выход на веранду, и с участием посмотрел в полумрак, улыбаясь. Через пару минут к нему вышел ошарашенный Скалл, рухнувший туда, где до этого сидел я. Его лицо вновь пылало от смущения, а потерянный взгляд блуждал по заднему дворику Савад, пока в груди невероятно сильно стучало сердце.

И что ему делать?..

***

В этот день все было как и ранее. Мы все проснулись, весело и шумно позавтракали, собрались, а потом вновь направились к горе. Улица наполнялась криками, смехом и веселыми разговорами, пока я шел рядом со Скаллом и наблюдал за подростками. Яркие, веселые, пусть и раздражающие, они завораживали своим огнем жизни, полыхающим внутри. Но большая часть внимания, конечно, доставалась главному моему спутнику.

Наверное, только рефлексы, вбитые за несколько лет в армии, предотвратили личную трагедию для меня.

Интуиция взвыла дурным голосом, а я сам напрягся, ощущая знакомый взгляд. Взгляд, направленный на нас. Смотрящий сквозь прицел винтовки. Рядом вскинулся и застыл, напрягшись, Савада. На все это ушло одно-единственное мгновение, а потом…

— Скалл!..

…я дернул парня на себя, отводя его с линии огня и одновременно с этим делая шаг вперед, чтобы пуля совершенно никак не смогла его ранить. Я выше, поэтому с легкостью смог закрыть его от обзора коллеги по оружию, то есть от снайпера.

Тело прошило невыносимой болью в районе одного из легких, отчего я вскрикнул, но вскоре сжал зубы, чтобы не пугать простых граждан. Пуля не прошла на вылет, застряла внутри, отчего было лишь еще больнее. Скалл с ужасом посмотрел на меня, когда я навалился на него. Я пытался улыбнуться ему, что-то сказать, но вместо этого вышло лишь кровавое бульканье.

В глазах де Морта появилось пугающее понимание, и он схватился за телефон, вызывая скорую, а потом усадил меня прямо на асфальт. Со снайпером уже явно расправился репетитор-киллер. Где-то на фоне паниковали подростки, совершенно не зная, что делать.

Я протянул руку к лицу Скалла и вытер слезу с его щеки, ощущая жгучую боль и невероятное разочарование от того, что так и не смог ему ни в чем признаться. Так глупо, уйти и ничего не сказать.

— Освальд… Ос, скорая уже едет. Просто дождись ее, и тебя спасут. Все будет хорошо. Только не закрывай глаза, Ос. Слушай мой голос и не закрывай их, Ос. Тебе еще слишком рано уходить, — голос каскадера дрожал от душевной боли и слез. Я криво улыбнулся, пытаясь противостоять смерти.

— Скалл… Я очень… прошу тебя… — я булькал кровью в легких попеременно со словами, пытаясь донести хоть что-то в те короткие мгновения, что мне остались, — Скалл… Живи, прошу… Живи… Назло всем…

— Заткнись. Заткнись-заткнись-заткнись… Ты же так только тратишь свои силы, поэтому заткнись и просто дождись гребанную скорую, герой чертов.

— Скалл… — я вновь коснулся мокрой щеки парня, слабо улыбаясь, а потом дернул его на себя, — You are my sunshine, my only sunshine You make me happy when skies are grey You'll never know, dear, how much I love you Please, don't take my sunshine away…[13] — из последних сил я пел это, пытаясь не прерываться, а потом поцеловал его. И пусть наш первый и единственный поцелуй отдавал кровью и горечью слез, я закрывал глаза счастливым, сумев сделать хоть это.

— Освальд, не смей умирать!..

Где-то вдалеке ревела сирена, но я был готов шагнуть в объятия смерти спокойно, пусть в сердце и была тоска, что я не смог сделать одного яркого каскадера счастливым.

***

Вновь ощущать тело по пробуждению после смерти явно становится моим новым занятием, потому что иначе я не могу ничем объяснить что-то такое. Интересно, это мне так везет постоянно попадать-перерождаться или это именно то, что происходит с каждым после смерти?..

Каждая клеточка моей бренной тушки жутко болела, но я все же смог открыть глаза, собравшись с мыслями. Взгляду предстал стерильно-белый потолок. Такие бывают в больницах, поэтому я нахмурился. Если я… Если я выжил после той пули, то Скалл меня убьет своими собственными руками. Правда, понятия не имею, за что именно, но сердце охватил страх, что он не примет мои чувства и отдалится. Перестанет доверять, перестанет спать у меня в мастерской. Все, что было между нами, прекратится.

Сбоку раздалось сонное бормотание, и я повернул голову в ту сторону, чтобы увидеть спящего де Морта. Он сложил руки на краю моей койки и положил на них свою голову, и это был один из тех самых мирных и по-домашнему мягких моментов, каждый из которых я хранил, храню и буду хранить в своем сердце. Я с трудом протянул руку и аккуратно убрал постоянно спадающие ему на лицо фиолетовые пряди. От этого Скалл проснулся и резко поднял голову, вглядываясь в мое лицо. Я же в ответ печально улыбался, смотря на него с огромной нежностью и любовью, которые более не пытался скрывать. Зачем, если все и так известно?..

— Ос… — каскадер смотрел на меня сначала с недоверием, будто бы уже и не думал, что я очнусь (как и я сам, в общем-то), а потом его взгляд наполнился злостью, и Аркобалено схватил меня за воротник больничной рубахи, встряхивая, — Освальд Карвей! Какого черта, скажи мне, ты сделал?! Кто тебе позволил умирать за меня?! Ты не подумал, что мой мир тоже умрет, если это произойдет?!

Скалл смотрел на меня с такой злостью и обреченностью, что я не мог вымолвить и слова, только открывая и закрывая рот, в то время как парень снова плакал, пусть и сдерживал свои слезы, и это было для меня самым сильным ударом, сильнее, чем любое слово, произнесенное им до этого.

— Скалл… — я аккуратно взял его ладони в свои, отцепляя от казенной одежды, а потом дернул его на себя, обнимая, проверяя, что он точно в порядке, хотя привычный мотоциклетный костюм говорил об этом — больные не ходят в своей одежде, — Боги, Скалл, я так тебя люблю.

— Я тоже люблю тебя, герой придурошный, — каскадер пробормотал это мне в плечо (ах, эта прекрасная разница в росте в мою пользу!..), и я, честно говоря, даже сначала не поверил тому, что услышал, отстраняя его от себя, однако румянец на щеках едва ли не кричал о том, что это правда.

— Облако мое ненаглядное… — я тихо рассмеялся и поцеловал парня, выражая все, что чувствую к нему в данный момент, впиваясь в мягкие губы, не сокрытые фиолетовой, вызывающей и сексуальной помадой.

(Несколько дней спустя, где-то в особняке семьи Каркасса.

— Кстати, Скалл, — я поднял взгляд от очередной платы и развернулся на стуле, рассматривая возлюбленного, который в данный момент читал что-то, лежа у меня на диванчике.

— М?..

— А как я, нахрен, выжил-то?

Вопрос этот мучил меня давно, едва ли не со дня выписки и возвращения в родные пенаты. Каскадер оторвал взгляд от книги и посмотрел на меня, а потом вновь вернулся к чтению, отмахиваясь.

— Когда ты начал вырубаться, я попытался повысить вероятность того, что ты выживешь, с помощью своего Пламени, а вышло так, что пробудил твое собственное Облако, так что ты с легкостью протянул до приезда скорой и их первой помощи, а там уже тебя и до реанимации довезли.

В комнате настала гробовая тишина, прерываемая шелестом страниц, а потом из моих пальцев с оглушительным стуком выпал паяльник, благо, выключенный.

Твою мать.)