Следующая неделя пронеслась почти незаметно. Пони часто заходила в гости к Урараке, где они обсуждали практически все, начиная от тренировок и разных диет, заканчивая парнями и уроками. Им было весело, они были на одной волне, и наконец-то разъедающее чувство пустоты и одиночества постепенно начало отступать, оставляя место только слабости из-за недостатка еды.

С каждым новым утром вставать с кровати становилось все сложнее, но это, почему-то, совершенно не пугало Очако. Она продолжала с звериным упорством имитировать то, что она ест во время обеда (этому трюку ее научила Пони), а до и после занятий ходила в тайную курилку, где позволяла себе укутаться пряным дымом.

Новое взвешивание. И в этот раз минус два килограмма. Если бы на часах не было пять утра, шатенка бы завизжала от счастья. Но вместо этого она лишь довольно ухмыльнулась и достала кейтай.

У: Пони, я смогла. Минус два кило!

П: Клево! Ты большая умничка! Я тоже взвесилась.

У: И что у тебя?

П: Два с половиной.

У: Ничего себе, ты зверь! Круто!

П: Встретимся через час у курилки? Рен вчера притащил вечером, отдам твое.

У: Оки-доки, до встречи! Пойду побегаю.

С каждым днем пробежки давались все проще. С одной стороны, это радовало студентку, а с другой — казалось, что она делает недостаточно. Что нужно нагружать себя больше. Что нужно тратить больше сил и энергии, чтобы получить должный результат. Но пока что она еще держала себя в руках и не усугубляла ситуацию.

Курилка же стала местом силы, где можно спокойно поговорить, не боясь лишних ушей, почувствовать приятное головокружение и легкость. Единственное, что раздражало девушку — необходимость избавляться от табачного амбре кучей специфических способов, которые казались ужасно дурацкими. И в этот раз потная и уставшая Очако влетела в небольшой закрытый кустами закуток, где ее уже ждала Пони.

— Ты припозднилась, — улыбнулась блондинка и протянула три пачки сигарет, — в этот раз Рен смог раздобыть Салем.

— Ух ты! — восхищенно пискнула Урарака и в нетерпении грубо сорвала пластиковую пленку с картонной упаковки, — они длиннее.

— Ага, а еще очень ментоловые.

Цунотори всегда курила одно и то же, какие-то дурацкие американские сигареты с фруктовым привкусом, которые Урараке совершенно не нравились. От них хоть и было меньше запаха на руках, зато во рту оставалось послевкусие чего-то совершенно отвратительно кисло-горького.

— Ты заметила, что в последние тренировки на тебя постоянно пялится ваш взрывной блондин? — задумчиво проговорила Пони.

Шатенка прикурила и с удовольствием затянулась. Эти сигареты были чем-то абсолютно новым и невероятно прекрасным. Вкус табака еле чувствовался, зато нос прошибал ядреный аромат ментола, оседавший на языке.

— А, Бакуго-кун? Ну, я с ним раньше вставала часто в парные спарринги и участвовала в групповых тренировках. А теперь я с тобой в паре… Ну, думаю, ты понимаешь, что это его скорее всего бесит.

Девушки рассмеялись в унисон.

— Н-даааа, а я и не думала, что он такой ревнивец.

— Да ну, какая ревность! Просто со мной ему было довольно удобно, а тут строить новые формации. С той же упрямой Миной каши не сваришь, да и причуда с ним еле сочетается. С Киришимой все понятно, они легко сходятся, но в последнее время он часто встает в пару с Тецутецу…

— Ты бы знала как этому радуется Тецутецу! — Пони потушила окурок и спрятала в пакет, после чего достала бутылку воды, — считай, ваш Красный Бунтарь — его потерянный брат!

— Ага, энергия от них исходит крайне похожая…

Тугой ком подкатил к горлу Очако. С трудом докурив, она быстро вытерла руки листом с ближайшего куста и спрятала пачку в карман.

— Ладно, мне пора. Еще готовиться к математике, пока есть время.

— Угу, понимаю. Беги тогда, будет время — пиши, выйдем за кофе прогуляемся.

— Да, давай!

С трудом сдерживая рвотные позывы, студентка побежала в сторону кампуса. Однако в этот раз ее желудок оказался слабее, и у восточной стены общежития ее вывернуло. В желудке не было ничего кроме воды, поэтому спазмы были еще болезненнее, чем обычно, а под конец еще и примешался отвратительный густой желчный привкус. Тело обдало тугой волной жара, а на лбу выступил ледяной пот. Кости нещадно ломило, и девушка осела на холодную мерзлую землю, пытаясь хоть как-то отдышаться.

В голове гудело. Урараке хотелось узнать, проходила ли Пони через это, но почему-то не хватало смелости даже ей рассказать о самом факте тошноты. Вздохнув, она с трудом встала и поплелась в душ.

Взглянув в зеркало при входе, шатенку встретило обескровленное лицо с небольшими кругами под глазами. Да, хоть последняя неделя и казалась ей легкой, но с каждым днем засыпать становилось все труднее. Очако могла несколько часов юлой вертеться в постели, прежде чем сможет отключиться.

Вздохнув, девушка пальцами коснулась ключиц и прикрыла глаза. Когда-нибудь они будут изящно выпирать, чуть натягивая кожу, шея будет тонкой и аккуратной, а руки перестанут быть такими объемными. Грудь… Да, это было ее вечной бедой и обидой. Если у многих девчонок она уже была красивой округлой формы, то ей же досталась по-детски треугольная. Да уж, очередной повод для комплексов. Зато, если она станет поменьше, то тогда не придется носить неудобные бра с косточками, чтобы хоть как-то делать видимость правильных очертаний. Она сможет носить под блузу спортивные топы и ни о чем не беспокоиться.

Новый приступ тошноты практически сбил Урараку с ног, и она бросилась к раковине, чтобы выплеснуть туда остатки воды с желтой примесью желчи. Плохо. Очень плохо. Еле отдышавшись, девчушка влезла в душевую кабинку и включила горячую воду. В этот раз почему-то от душа облегчения не было. Вода лишь усиливала болезненные ощущения воспаленной кожи. Хотелось бежать, но только куда? Перетерпев еще несколько минут, она кое-как вытерлась и отправилась в комнату, где упала на кровать абсолютно без сил.

В этот день Очако пропустила занятия. Сколько бы ни ломились в ее дверь одноклассники, девушка не могла найти в себе хоть немного энергии, чтобы хотя бы ответить на их зов. Гулкая звенящая тишина пульсацией отдавалась в уши, мучила, а тошнота ни на секунду не исчезала.

Постепенно за окном начало темнеть. Девушка то проваливалась в беспамятство, то вновь выныривала из него, словно из толщи воды. Было странное ощущение, что она тонет. Дверной замок тихо скрипнул и в комнату вошло несколько человек. Урарака еле узнавала голоса одноклассников.

— Айзава-сенсей, я и говорила, что странно, что Очако-чан пропускает без уважительной причины. Она обычно хотя бы предупреждает, если что-то происходит…

Кажется, это была Тсу. Ее голос как всегда звучал чуть надрывно и прерывисто. Холодная чуть влажная рука коснулась лба шатенки.

— У нее лихорадка, — мужской голос. Кажется, Тодороки. Или все же Айзава? Уравити попыталась разлепить глаза, но так и не смогла.

— Тц, идиотка, — Бакуго. Его уж точно ни с кем не спутаешь.

— Ей нужно в медблок. Как она умудрилась?

— Утренние пробежки, — новый голос, — мы с Бакубро несколько раз видели как она возвращалась рано утром в одном спортивном костюме. Может, подмерзла?

— Вполне возможно. Главное, чтобы не воспаление легких. Ладно, несите ее к Исцеляющей Девочке.

Одеяло было бесцеремонно сдернуто, и перед юношами открылся вид на обнаженную одноклассницу.

— Выйдите! — чуть прикрикнула Тсую и толкнула мальчишек по плечам, — я ее одену!

— Мда, не знал, что Урарака — любительница спать голышом, — тихо пробормотал Киришима и за руку вывел из комнаты покрасневшего до корней волос Кацуки.

Айзава-сенсей вместе с Тодороки следом вышли за учениками и тихо закрыли дверь.

— Кто понесет ее?

— Я могу, — пробормотал Шото и сложил руки на груди.

— Да ты заморозишь ее, термофриз хренов. Я потащу. Я теплый — без куртки не замерзнет, — презрительно выплюнул Бакуго.

— Как скажешь, — миролюбиво пожал плечами половинчатый, — я тогда пойду, скажу остальным?

Айзава пальцами сжал переносицу, с трудом сдерживая раздражение, и глубоко вздохнул.

— Да, иди, Тодороки. Бакуго, если понесешь — без выкрутасов.

Блондин закатил глаза и сунул руки в карманы широких приспущенных брюк.

— Да-да, конечно. Все равно мне надо тренироваться тащить раненых.

Сотриголова постепенно начинал закипать. Сначала таинственная неявка Урараки, затем Б класс под руководством Мономы чуть не сорвали тренировку, а теперь еще и болезнь ученицы и буйный нрав Бакуго. Айзаву и так было сложно назвать терпеливым человеком, но сегодня, казалось, весь мир решил испытать его нервы.

— Только попробуй что-нибудь выкинуть, и ты…

— Да не буду, не буду! — раздраженно цокнул языком Кацуки и шагнул назад.

Напряжение в коридоре росло с каждой секундой. И если бы не Тсу, так вовремя вышедшая из комнаты Очако, кто-то точно мог бы взорваться. И, возможно, даже не фигурально выражаясь.

— Я ее одела. Заб… Забирайте ее быстрее, а то она пытается уже отбиваться.

Бакуго глубоко вздохнул и шагнул в комнату. На краю кровати сидела одноклассница в домашнем костюме и накинутом поверх пушистом халате.

— Будешь рыпаться — подорву, — хищно осклабился юноша.

— Не… Я сама… — с трудом ворочая языком проговорила Урарака и попыталась встать, но слабые ноги сразу же подломились, и она упала в руки одноклассника.

— Дуреха, — прокряхтел блондин и подхватил девушку на руки, — я же говорю, не рыпайся.