У Феликса впервые тряслись руки, когда он делал это. Получалось не так — не так красиво, как бы Феликс того хотел. Точнее, недостаточно красиво, чтобы полностью быть уверенным, что ему это понравится. Феликс сомневался насчет того оттенка розового, который он использовал… Акерсхус, подсвечиваемый розовым и зеленым неоном, выглядел настолько несуразно, что именно этим и цеплял. Рядом с ним Феликс изобразил красные предупредительные знаки о выполнении ремонтных работ, а на стене замка оставил тэг.

Вы видели, какие у Барби охуенные губы?

Он впервые делал настолько странную работу, и, признаться честно, эскиз в скетчбуке выглядел намного круче. Но была надежда, что получатель заценит. Феликс приходил на набережную третью ночь подряд, хозяин пляжа знал, что юный граффитист собирается оставить очередной рисунок, против не был. Попросил только без нецензурной брани. Феликс неловко хмыкнул, когда вспомнил — что ж… Так или иначе, оставались уже последние штрихи — их Феликс делал почти механически, не особо вникая. Автоматическая работа.

Автоматический фонарик, прицепленный на брюки Кристофера, сработал, когда они с Чанбином оказались в темноте. А потом спереди показалась вспышка — и чей-то силуэт. Крис прищурился:

— Кто это там… — спросил шепотом у Со, останавливаясь.

— Почем мне знать? — Чанбин нахмурился. — Ну чел какой-то, что-то делает… тебе-то че?

Крис напрягся. Что-то ему это не нравилось — предчувствие просто. А оно его почти никогда не обманывало.

— Давай подойдем…

— Да бля-я, — тихо простонал Чанбин, сунув руки в карманы. — Ну давай, подойдем…

Крис подвернул рукава рабочей рубахи.

Феликс слышал шевеление где-то справа — а потом зажегся чей-то фонарь. Парень повернулся в сторону, заметив две больших фигуры. Пронеслась одна мысль — съебывать на скейте поскорее, потому что на набережной никого не было в три часа ночи, а умирать от рук каких-то шкафов не хотелось. Феликс закинул сумку с баллончиками через плечо, поправил капюшон толстовки и затянул потуже веревочки — с правой стороны послышался чей-то голос.

— А ну-ка, на месте стой!

Ага, сейчас — Феликс прыгнул на скейт и погнал, только ветер в ушах зашумел.

Крис даже бежать за ним не стал. Чанбин расхохотался — схватился за живот и сложился пополам, склонившись к земле. Бан понял не сразу — а как до него дошло, руки сами собой в кулаки сжались.

— Мне теперь… ой, — Чанбин выдохнул, придя в себя. — Фух… мне тоже теперь интересно, какие у Барби… губы… бля-я, — и хлопнул Кристофера по плечу. — Прости, бро, я не могу сдержаться.

Крис ничего на это не ответил — отвел взгляд от граффити, скрестив руки на груди. Вот сука.

***

— Вот сука.

— Ну, поласковее. И вообще, так говорят только про собак.

— Ладно, — Хенджин закатил глаза. — Вот… девочка. Страшнее, чем моя жизнь.

Минхо засмеялся:

— Да ладно тебе! Она милашка, — Ли полистал фотки котенка, которого присматривал, чтобы взять к себе домой. — Как она играет с мячиком!.. Няшка!

Хенджин косо поглядывал на Минхо, лежа у него на плече. Минхо листал дальше.

— А эта тебе как? — он приблизил фото. — Мордочка очень красивая…

— Эта волосатая.

— Да блин, — Минхо снова забылся, что из-за Хенджина ему нужно было смотреть только лысых кошек. — Окей…

Ему хотелось поднять Хенджину настроение — тот только пришел с семейного ужина, разбитый и грустный. Минхо ничего не спросил про то, как прошла встреча — вид Хенджина говорил сам за себя. От такого выражения чужого лица — пустого — у Минхо сердце замирало. В плохом смысле. Но он тоже, как и Хенджин, старался не показывать этого — потому вместо дурацких расспросов и бесполезных все будет хорошо, Минхо решил просто Хенджина отвлечь. Не так, как раньше, конечно, намного более щадяще…

…Хенджину было необходимо утешение — не дурацкая жалость и наигранная мотивация, а именно утешение. Искреннее, ласковое. Минхо забрал его, когда Хенджину исполнилось восемнадцать — никто не был против. Тогда Хенджин по своему существу напоминал оголенный искрящий провод, который Минхо не боялся пережимать — каждый раз получал за это метафорическим разрядом, но отпускать не смел. Хенджин доверился не сразу, даже несмотря на то, что они были знакомы уже давно, но потом сам, добровольно протянул ему поводок — образно…

Хенджин ткнул пальцем в экран:

— Ну, вот эта — норм, — прозвучало довольно снисходительно. Минхо смотрел сквозь экран.

…и не образно тоже — тихо заговорил, утыкаясь носом в чужую шею:

— Свяжи меня, — попросил еле слышно, наверняка боясь своих желаний. — Минхо, — позвал устало. — Я так больше не могу.

Минхо тоже больше не мог — слышать таблеточные интонации в голосе Хвана.

— Мне очень хочется… — Хенджин лежал почти что полностью на Минхо. Физически — тяжело не было. Минхо выдохнул:

— Я не умею, — ответил тоже тихо. Будто кто-то мог их слышать — в закрытой, зашторенной комнате.

— Как сможешь.

— Я не хочу тебе вредить.

— Минхо, — Хенджин приподнялся на одном локте. Минхо видел свое отражение в чужих зрачках. — Я тебя хочу.

Минхо отвел взгляд:

— Это экстази.

— Это мое желание, — Хенджин отрицательно замотал головой. — Пожалуйста.

Минхо нагло бы соврал, если бы сказал, что он не хотел Хенджина. Вообще во всех смыслах — чтобы был рядом, телепатически или физически, чтобы разговаривать с ним постоянно, чтобы оберегать его… Но чем чаще смотрел в чужие глаза, тем отчетливее понимал: оберегать Хенджина нужно было в первую очередь от себя самого. Что он с ним сделал…

— Я не нравлюсь тебе? — Хенджин проговорил одними губами. Минхо глянул на них мельком.

— Нет, — выдохнул. — Я тебя люблю.

Хенджин уперся лбом в чужую грудь:

— И я тебя.

Это была их первая ночь вместе — и Минхо точно знал, что Хенджин ее совсем не помнил. Когда Минхо в следующий раз признавался ему в любви?.. Минхо не был уверен, было ли это вообще.

Хенджин не молчал — ни секунды. Минхо боялся сделать больно.

— Сильно жмет? — спросил обеспокоенно, проверяя натяжение веревки. — Больно?

— Мне хорошо, — Хенджин лежал на спине, смотрел куда-то в потолок. Связанные запястья приятно саднили. — Поцелуешь меня?

Минхо гладил оголенные ребра — пальцами пересчитывал.

— Минхо?..

— Нам нужно, да?

— Да, — Хенджин посмотрел на него из-под прикрытых век. — Нам нужно.

— Нам нужно, да? — Хенджин ткнул его локтем в ребро. — Ты чего завис? Я спрашиваю: нам точно это нужно? Мне писать заводчику?

…Минхо прокручивал в памяти их первый поцелуй. Почему-то именно его он запомнил невероятно точно. Помнил, с каким привкусом у Хенджина была гигиеничка — с персиковым — помнил, как Хенджин водил горячим языком по его губам, помнил, как звучало чужое тяжелое дыхание. Помнил, что после этой ночи он поклялся себе никогда Хенджина не бросать — кем бы они друг другу ни были.

— Ну так… и? — Хенджин привстал на одном локте. — Я пишу?

— Пиши, — Минхо посмотрел на экран сквозь пелену. — Давай только завтра, ладно? Не будем человека будить.

— Окей… — Хенджин убрал телефон на прикроватную тумбу. — Мне спросить, что случилось?

— Не, ничего, — Минхо ему улыбнулся. — Давай спать?

И раскрыл руки для объятий. Хенджин, не думая, приложился щекой к чужой груди, обнимая поперек живота.

— Ты мне, кстати, так и не рассказал, что у вас было, — Минхо повел ладонью по чужой сгорбленной спине. — Ну, со скейтером.

— А… — Хенджин как-то неловко хмыкнул. — Мы друг другу подрочили. В смысле, я нам. Он весь трясся, бедняга…

— Трясся? Холодно было?

— Нет, он был перевозбужден.

— Еп, — Минхо хохотнул. — Ну, с таким-то красавцем, извините, пожалуйста, и за Ниагару между ляжек не стыдно.

— Иди-и ты, — Хенджин впервые за ночь улыбнулся. — Это было довольно… необычно. Интересный опыт.

— Перепихон с незнакомцем?

— Ага, — Хенджин устроился поудобнее. — Я не думал, что смогу так. У меня, знаешь, как будто… ну, я не знаю, как объяснить… как будто что-то где-то сломалось. Типа, как предохранитель какой…

— В хорошем смысле?

— Я пока не знаю, — Хенджин прикрыл веки. — Возможно, я бы попробовал еще раз…

Телефон пиликнул новым оповещением. Хенджин устало поднялся.

— Кто в такую позднюю срань тебе пишет? — Минхо прозвучал как ревнивая женушка, но на деле просто шутил. Выражение лица Хенджина выглядело очень неоднозначным.

— Сам посмотри… — он передал телефон Минхо. — Мне кажется?

Это было не сообщение. Уведомление из инстаграмма — отметка на фотографии в профиле. В три часа ночи.

— Это что… реально? — Хенджин смотрел на Минхо. — Мне не чудится?..

Минхо разглядывал фотографию на чужом аккаунте — не, не чудилось. Парень поднял на Хвана взгляд. Улыбка растянулась по лицу:

— Охуеть… вспомнишь солнышко — вот и лучик… ебать-копать…

Хенджин снова взял свой телефон в руки. Снова посмотрел — приблизил фото, стараясь его разглядеть. Акерсхус. Неон. Знаки. Вы видели, какие у Барби охуенные губы?

— Я вот видел, — подал голос Минхо, все еще улыбаясь.

— Охереть, — Хенджин все еще неверяще смотрел на чужую публикацию. — Он мне… сказал, что нарисует для меня Акерсхус… но про остальное не упомянул. Я сейчас немного в шоке, — и волосы пригладил как-то нервно. — Что мне чувствовать по этому поводу?

— Ничего не чувствуй, к себе в историю залей, порадуй пацана. Для тебя ж старался.

Хенджин неопределенно повел плечами — и последовал чужому совету. Между ребер сжалось что-то, Хенджин улыбнулся немного кривенько, сохранил фотографию к себе. Почувствовал неуместную детскую радость. Неожиданно, это чувство оказалось очень приятным.

***

— Хрена… ты ебанутый, да?

— Что не так? Мне разрешили.

— Не, я не про это, — Джисон смотрел чужую публикацию, выложенную ночью. — Я про твою отвагу. Или скудоумие.

— Эй!

— Шучу… наверное… слушай, я впечатлен, — Хан передал телефон обратно Феликсу. Сам в инстаграмме зарегистрирован не был, не мог глянуть, что там и как. — Это выглядит очень круто… сгоняем потом вживую посмотреть, интересно. Но сам… концепт…

— Барби себе в историю выложил, — Феликс показал Джисону чужую историю. — Даже смайлик с сердечком прикрепил… как думаешь, это знак?

— Нет, это эмодзи.

— Ну Джисон, — Феликс закатил глаза. — Ты понял, о чем я.

— Я хер его знает, если честно… может, он просто поощряет фанатское творчество…

— Джисон!

— Ну что? — Хан беспомощно пожал плечами. — Откуда же мне знать, что у Барби на уме… можешь подойти и спросить у него завтра на тусе, че он думает по этому поводу…

— Он тоже там будет?

— Конечно. Вместе со своим ебырем.

Феликс покусал губы:

— Че, думаешь, правда ебутся?

— Да откуда мне… я же просто образно.

— Ну ладно… ладно, проехали. Завтра посмотрю, что как. Если там, не знаю, искра пробежит, радуга между нами, там, засветится — тогда подойду и спрошу. В целом, навязываться не очень хочется… в смысле, хочется, но нет, — он почесал затылок, смутившись.

— Я даже понял, — Джисон посмеялся. — Проблемы решаются по мере поступления.

— Реально…

Джисон потянулся за бубликом — их мама Феликса специально к чаю купила, знала, что Джисон в гости заглянет. Он ей обещал машину посмотреть, неудобно было бы оставить гостя без вкусностей.

— Мамка-то когда вернется? Мне в девять надо по делам.

— До девяти всяко придет, времени-то два часа дня. К трем прийти должна.

— Угу…

— А что за дела? — Феликс прищурился.

Хан плечами пожал:

— Пока не скажу.

— В смысле?

— В прямом, — хлюпнул чаем. — Не хочу заранее что-то говорить. Вдруг сглажу.

Феликс надул губы:

— Уж лучшему другу мог бы и сказать, знаешь…

— Потом увидишь, не ссы.

Феликс решил не допытывать. Вместо этого снова свою шарманку завел:

— Так что думаешь насчет Минхо и Барби?

Джисон одновременно жевал и отвечал:

— Ну, — пожал плечами, — у них довольно странные отношения. Всегда были. Может, они лучшие друзья с привилегиями, или что-то типа того… Может, просто стиль общения такой.

— А то, если Барби изменил Минхо со мной… — Феликс состроил грустную моську. — Это будет как-то не очень… Мягко говоря. Буду третьим колесом.

— Так их четыре. Тогда уж пятым.

Феликс закатил глаза:

— Ты понял…

— Кому ты там будешь третьим колесом?..

Оливия появилась максимально неожиданно. Джисон непринужденно жевал.

— Да так…

— Ликс? — приподняла она вопросительно бровь. — Ты с кем-то мутишь, а мне ничего не сказал?

— Я не мучу…

Феликс редко что-то скрывал от сестры, почти все, что происходило в его жизни, Оливия знала. Кроме вот этого… и Феликс даже не знал, почему он решил смолчать о своих похождениях, хотя раньше не молчал, если Оливия чем-то интересовалась.

— Ликси, — Оливия улыбнулась. Скинув свою школьную сумку с плеча и запульнув кепку куда-то на тумбочку, девушка свалилась на диван. — Давай рассказывай, чего булки свои мнешь.

— Ливи, нечего рассказывать.

— Еще и врешь… родной сестре! — она сложила руки на груди, нахохлившись. — Ну-ка, дядя Джисон, скажите, че он намудрил?

— Понятия не имею, — Джисон, конечно же, как самый лучший друг на свете, ничего не выдал. Феликс спокойно выдохнул.

— Пф-ф, — Оливия улеглась на сбитые подушки. — Гуляла с подружками, увидали на набережной новые граффити. Твое творение? Замок какой-то.

— Да, — Феликс отвел взгляд. — Мое.

— Че за Барби?

— Да так…

— Ликс? — Оливия непонятливо нахмурилась. — Ты правда не расскажешь?..

Феликс неуютно поежился от чужого взгляда. Джисон жевал.

— Настанет время, и расскажу, — парень постарался ей улыбнуться. — Я пока сам ничего не знаю.

Оливия недовольно фыркнула — улеглась обратно на подушки.

***

Хенджин сидел совсем закрыто — скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу, разглядывал всратую майку с принтом Велмы из Скуби-Ду. Когда мужчина напротив потянулся поправить очки в квадратной оправе, рисунок съежился, и Хенджин отлип, неловко почесал макушку головы.

— Ну и? — спросил мужчина, прокручивая шарон бейби в руке. — Поговорил с ним?

— Нет, — выдохнул Хван, подперев голову рукой. — Я не смог.

Собеседник недовольно цокнул.

— А нахера ты поперся тогда? Чтобы лишний раз себя помучить? Ты не Христос, Хенджин, я заебался объяснять тебе, что ты не обязан жертвовать собой и вечно всем идти на уступки.

Хенджин ходил к своему психологу уже три года, вопрос «а вы точно психолог», кстати, иногда хотелось задать и по сей день. Но рамочки с дипломами на стенах убеждали. Нет, на самом деле, Хенджину очень помогали эти сеансы. Когда он вдруг понял, что самому вывозить уже невозможно, ему посоветовали Эвана Лайта — сразу предупредили — довольно специфичный специалист. Вот уж воистину. Других таких не было во всей Калифорнии, и вряд ли когда-либо еще будут. Эван — этнически русский, проживший в ЛА всю свою жизнь, то есть, тридцать с лишним лет, он отличался ото всех, кого Хенджин знал. Окей — Хенджин был знаком с американцами, которые родились в Америке, был знаком с корейцами и даже шотландцами, приехавшими сюда — в общем, был знаком со многими людьми. Улица сплотила несплочаемых — но этот экземпляр… он был особенно удивительным. Он подкупал своей неординарностью, которую Хенджин «выкупил» не сразу. И понял, что сработаются, когда Эван научил его парочке ругательств на русском — для того, чтобы беспалевно выпускать пар.

— Ну так? — Эван прищурил глаза. Густые брови грозно свелись к переносице. — Ты с отцом когда разговаривать будешь? Ты уже полтора года этот разговор откладываешь. Ты к нему готов, Хенджин, мы с тобой столько времени на это убили! Неужели ты не хочешь оценить мой труд по достоинству?

— Я все еще не уверен, что это нужно моему отцу, — Хенджин уронил голову на руки, лежащие на чужом рабочем столе. Потревоженный маятник Ньютона качнулся и застучал. — Я уже давно ему не нужен.

— В тебя кинуть что-нибудь? Потяжелее, поострее?

— Извини, — Хенджин выпрямил спину. Виновато улыбнулся. — Но я правда так считаю…

— Пиздец, — ругнулся по-русски Эван, в который раз недовольно цокнув. — Окей… как поживает Чонин?

Хенджин разговаривал с Эваном вообще обо всем, не скрывая никаких мелочей. Его психолог знал и о Минхо, и о семье, естественно, и обо всех волнениях Хенджина… даже про двухчасовую интрижку с мальчиком-скейтером, Бан Чана и Шейна.

— Как всегда. Не хочет меня знать, — Хенджин пожал плечами. — Я стараюсь реагировать на него ровно, не выдавать своего волнения. Но у меня не всегда получается.

— Не всегда — не постоянно, это уже хорошо. Он так и встречается со своим стариканом?

— Да.

— Что чувствуешь по этому поводу?

— Обеспокоенность. Недовольство. И раздражение, — Хенджин задумчиво прищурился, глядя на фигурку Джокера на чужом рабочем столе. — И ревность.

— Какую?

— Братскую.

— Ты пишешь ему сам?

— Отвечаю на сообщения.

— Как? Покажешь?

Хван кивнул, доставая свой сотовый из кармана толстовки. Показывать Эвану что-то личное не казалось Хенджину странным: они довольно хорошо спелись, и чужая щепотка неординарной неадекватности Хенджину теперь нравилась. Эван не был навязчивым — но скрести ему душу изнутри все равно как-то умудрялся.

— Он такой обиженный на тебя… — Эван грустно выдохнул, листая чужую переписку. — Столько неоправданной злости… Но он тебя не ненавидит. Я в этом с каждой перепиской убеждаюсь. Ты ему нужен, он просто пока не готов это принять.

— Я понимаю… он думает, что это будет означать, что он проиграл в этой односторонней борьбе.

— Именно, — Эван кивнул и отдал телефон обратно Хенджину. — Юношеский максимализм. Он пройдет. Он обязательно пройдет, Чонин не будет жить так вечно. И твой отец не будет жить так вечно. У них отличный рычаг давления — Анна, она за тебя горой.

Хенджин слабо улыбнулся — что ж, это была правда. Про Анну, по крайней мере.

— Так, я твою домашку не проверил… сделал?

— Сделал, — Хван достал из рюкзака свою тетрадку, которую недавно завел. Это была… двенадцатая по счету тетрадь? Или даже пятнадцатая… Хенджин столько домашнего задания даже в школе не делал.

— Читай. Или мне самому?

Это был выбор без выбора — Хенджин понял по чужой интонации.

— Я сам.

— Умница.

Хенджин полистал свою тетрадь. Открыл на нужной странице.

— Давай, начинай. Список вещей, которые ты не можешь отпустить до сих пор.

— Чонин.

— Само собой.

— Отец.

— Ну куда без него.

— Мама.

— Продолжай.

— Оливер, — произнес Хенджин с какой-то болючестью. Эван кивнул. — Минхо.

— Кого сегодня разберем? К кому больше душа лежит?

— А кого посоветуешь?

— Всех, лол, — Эван выпустил пар из носа. — Мы проработаем всех, но не сразу. Это будет слишком тяжело.

— Давай начнем с Минхо.

— Читаешь мысли… и так, рассказывай мне, что тебя с ним связывает.

Хенджин закрыл тетрадку. Выдохнул сквозь сжатые губы:

— Все, — ответил честно. Эван постучал пальцами по столу.

— Я психолог, а не телепат. Что — все?

— Вообще все, — Хенджин как-то странно зажался. Не так, как обычно зажимался, когда не хотел что-то рассказывать или когда ему было неловко… Эван не сразу смог разглядеть и понять, что говорило чужое тело. — Вся моя жизнь. Последние… много лет. Он — мое все, буквально. Я его очень люблю. И чувствую свою привязанность к нему. Постоянно.

— С какими нотками тебя это беспокоит?

— С нотками отчаянья, — Хенджин грустно улыбнулся. — Я теперь понимаю, что это… не очень здоро́во. Я не должен быть так от него зависим.

— В сравнении с тем, что было раньше, ты уже многое сделал для того, чтобы сепарироваться от Минхо. Ты правда делаешь успехи. Но вас на самом деле многое связывает, и я не только про ваши таблы, а в целом.

— Он пришел ко мне тогда, когда я больше всего нуждался. Я не уверен, что смогу до конца его отпустить. Но жить на привязи я тоже больше не могу. Я в нем постоянно нуждаюсь, но так же нельзя? Я должен делать что-то сам. Он не моя собственность. Мы оба — взрослые, отдельные друг от друга люди. Я понимаю, но я не знаю, как относиться к нему… проще. То есть… я давно понял, что мы не будем вместе. И проблема, на самом деле, не в этом. Он может спокойно встречаться с кем захочет, я думаю, моя ревность она уже давно не романтическая, а дружеская… Но я как представлю, что его у меня кто-то заберет — мне жить не хочется. У меня никого больше нет. У меня просто теряется смысл существования без него. Что я буду делать без Минхо? Я никому не нужен.

— Как все запущено… — Эван округлил глаза. — Так, окей… так глубоко в душу я тебе еще не залезал, даже интересно, почему именно сейчас тебя прорвало. Говори дальше.

— А что говорить-то… Я не знаю, как описать наши отношения. Я знаю, что я ему важен, нужен и так далее… Но он может идти дальше и жить спокойно, а я нет. Я устал притворяться, что у меня все выгорело, — Хенджин все еще зажимался. — Я не хочу его в сексуальном плане. Я хочу его, чтобы он был со мной. Ну, просто со мной. Чтобы всегда чувствовать его поддержку. Чтобы он был рядом. Так спокойнее. Я не могу без него… И это меня пугает.

— Ты все еще постоянно тусуешься у него?

— Время от времени.

— Лучше съезжай к себе, — твердо произнес Эван. — Ты вообще не даешь себе шанса от него оторваться. Выключи мобилу, скажи, что ты будешь занят, или скажи как оно есть… Я пока не уверен, стоит ли тебе обсуждать это с Минхо. Давай сначала мы с тобой вдвоем с этим поработаем, но если не получится — я приглашу на наш сеанс и твоего ненаглядного, если он согласится. Договорились?

— Конечно, — Хенджин кивнул. — И я вернусь к себе. Скажу, что у меня дела. Он поймет.

— Замечательно… итак, — Эван взял в руки папку с чистыми листами и карандаш. — Говори дальше. Что ты хочешь, чтобы у вас с Минхо было в дальнейшем?

— Чтобы все было хорошо. Чтобы все осталось на своих местах, кроме моей нездоровой нужды в нем. Я хочу стать отдельным от Минхо человеком. Я устал от привязи, на которую сам себя посадил. Мне кажется, я так умру.

— Что насчет твоего мальчика-скейтера?

Хенджин сначала нахмурился — зачем Эван переводил тему, когда Хенджина так сильно волновал Минхо?.. Но сразу же понял: Эван ее не переводил, он ее расширял.

— А что насчет него? — Хван пожал плечами. — Я с ним не контактирую.

— А как же граффити? Ты ничего ему не сказал?

Эван постучал пальцем по экрану чужого телефона.

— Мы с ним не видимся. В смысле… пересекаемся на улице иногда, все-таки все оттуда, но целенаправленно…

— А напиши ему сейчас вот, — Эван показал взглядом на телефон Хвана. — Давай, напиши ему: «Классный рисунок, я польщен». Позови на свиданку, хули нет? Лучший способ отвязаться от человека, это…

— Привязаться к другому? — Хенджин как-то грустно хмыкнул. Эван отрицательно помотал головой:

— Нет, конечно. С ума сошел?.. Лучший способ отвязаться от человека — дать себе свободу. Вообще во всем. Да, ты сейчас скажешь, что я охуел, и ты платишь мне деньги не за мотивационную хуйню из постов в инстаграммчике, а я скажу, что я охуел и это очень сложно, но это единственный рабочий вариант. Первая твоя свобода, которую ты себе дашь — это свалить от Минхо к себе, побыть одному и понять, что это не смертельно.

— Мы оба приглашены на день рождения нашего друга. Завтра.

— Окей, — Эван кивнул. — После завтрашнего вечера, если это так принципиально. Один день тебя не спасет… вторая вольность — написать пацану и предложить ему встретиться. Лучше именно этому, раз с ним так удачно сложилось. Он наверняка захочет… ну, судя по тому, что ты мне рассказал. К нашей следующей встрече ты должен мне написать, что из этого ты сделал. И как ты себя чувствуешь — записывай каждый день все свои мысли о Минхо. Любые. Даже если это будет фигня по типу: «Интересно, какие сегодня у Минхо носки». Вообще все.

— Понял.

— Ты таблетки пьешь?

— Твои, или?..

— Мои. Твои рабочие таблы меня не интересуют вообще.

— Твои пью… когда вспоминаю.

— Бля-ять, — Эван откинулся на спинку своего стула. — Ну ты шутишь? Хенджин, это не смешно нихуя, ты уже который месяц себе весь график сбиваешь нахрен. У них же накопительный эффект. Ты посерьезнее будешь к этому относиться или где вообще? Если ты в следующий раз снова похеришь свой график — мы будем по-другому разговаривать… В общем, давай вместе подведем итог сегодняшней встречи: ты охуел не меньше меня и все еще не поговорил с отцом. Это раз. Во-вторых, ты хорошо выполнил домашнее задание и в следующий раз, если у нас будет время после разговора о Минхо, мы с тобой затронем кого-нибудь еще. Если ты будешь к этому готов — перегружать тебя я тоже не горю желанием, ты мне еще живым нужен. В-третьих, твоя жизнь не зависит от Минхо. Я очень рад, что ты понимаешь, в чем твоя проблема. Ты существенно сократил нам время работы над ней, за это спасибо, я хоть, может, с женой больше времени проведу… В-четвертых, эту неделю ты отрываешься за пятерых без Минхо. Замути интрижку, я не знаю, сходи в кино, в театр, погоняй в полях… скатайся к бабушке, начни готовить или вышивать. Вообще что угодно — но без Минхо. Потом скажешь мне на встрече, как ты себя чувствовал. Записывай все в тетрадку. И последнее — таблетки пей, которые я тебе выписал, блять, на свои рабочие хуй забей, они вообще ничего хорошего тебе не дадут.

Хенджин на все кивал. Эван мило улыбнулся:

— Ты молодец. Я на самом деле тобой горжусь. Ты совершенно точно не пропащий, Хенджин, я удивляюсь твоей осознанности со всеми проблемами, которые ты имеешь. Ты со всем справишься. Я тебе помогу. Обниматься будем?

Хенджин тоже улыбнулся и снова кивнул. Прощальное обнимание было традицией с первого сеанса, Хенджин еще никогда от них не отказывался. Эван похлопал его по плечу:

— До четверга, Хенджин. Пиши мне сразу, если что.

***

Чонин беспричинно тревожился. Сынмин слегка хлопал его по плечу:

— Что случилось?

Ян тарабанил пальцами по экрану телефона.

— Ничего.

— Эй… — Сынмин нахмурился. — Ну чего такое?

Как Чонин мог сказать?.. «Человек, в которого я влюблен, прямо сейчас гуляет с какой-то девчонкой. Я ревную»… Нет, объективно — он мог об этом сказать, если бы здесь был Феликс, но Сынмину пришлось бы слишком много объяснять, а Чонин желанием не горел.

— Пойдем ко мне? Мама сделала вишневый пирог, а папе чай подарили индийский, очень вкусный, — Сынмин потрепал Чонина по голове. — Хочешь?

— Я, наверное, домой… извини, — Ян убрал чужую руку со своего плеча. — Давай завтра встретимся и погуляем?

— Только если вечером, после школы мне к отцу на работу, — Сынмин слабо улыбнулся. — Проводить тебя?

— Я на такси.

— Ладно… давай, я пошел. Спишемся, — Ким обнял друга на прощание и ушел, не переставая думать о том, что могло выбить Чонина из колеи.

Чонин все еще тарабанил пальцами по экрану.

Чонин: «ну ответить то мне можно крис, не?»

Чонин: «чем ты таким занят, твою мать»

Чонин знал, чем — кем, в смысле. Чанбин проболтался. Ян не мог дозвониться днем до Криса, поэтому написал Чанбину, а тот все и выложил, не задумываясь. Уже было семь вечера — даже к восьми ближе, Кристофер все еще молчал. Чонин знал, что Крис был с какой-то девушкой, и внезапно нахлынувшая ревность его съедала.

Чонин: «ну окей крис я запомнил»

Чонин: «как знаешь.»

И сунул телефон в карман. Пошел домой пешком, чувствуя в горле неприятное раздражение. Ком какой-то. Пнуть хотелось что-нибудь. Чонин никогда бы не подумал, что ему будет так тягостно осознавать, что Кристофер может общаться с кем-то еще. Нет, когда он общался с Чанбином, Чонин возражений не имел — тут он был уверен на все сто процентов, что Чанбин, во-первых, гетеро, во-вторых, они слишком лучшие друзья. Но на памяти Чонина Крис никогда с девушками не общался, у него вообще мало друзей было, интернет-друзья обитали в других городах и странах. А тут… Чонин был зол — из-за своей же ревности. Ничего с ней поделать не мог. Вот бы прямо Крису написать… а Чонин все какими-то окольными путями. Может, и стоило так сказать: «Я ревную». Что бы это изменило?

Дома мама встретила, ужин приготовила. Вкусно пахло уже в коридоре.

— Йени? — позвала ласково, когда он зашел в кухню. — Сегодня китайская лапша с овощами. Я делала ее сама в первый раз, не уверена, что получилось хорошо…

— Пахнет круто, — Чонин прошел к раковине мыть руки.

— Накладывать?

— Ага.

Чонин смотрел куда-то мимо раковины. Анна, конечно, заметила.

— Что произошло? — она сразу же приложила ладонь к его лбу, проверяя. — Ты сам не свой.

— Ничего, — он пожал плечами. — Все в порядке.

Анна недовольно сжала губы в тонкую линию.

Чонин вытирал руки полотенцем, все еще будучи где-то не здесь.

— Ты можешь мне рассказать, если тебя что-то волнует, — мама отошла к кухонному столу.

Парень обернулся на нее через плечо, посмотрел за тем, как она начала раскладывать еду по тарелкам, и почему-то ляпнул:

— У меня есть парень.

И затих. Взгляд в пол опустил.

— И что у вас случилось? — обеспокоенно спросила Анна. — Вы поссорились?

— Нет, — Чонин, шаркая ногами по полу, прошел к столу. — Он мне сегодня целый день не отвечает. А я знаю, что он с какой-то девчонкой шастает.

— Ревнуешь?

— Очень сильно, — парень приложился плечом к стене. Уставил взгляд в свою тарелку. — Плакать хочется.

— Ну-ну, — Анна тоже села за стол и протянула свои руки. — Давай сюда ладошки, подержимся.

Чонин слабо улыбнулся — тоже руки протянул, сжал мамины. Стало легче, но ненамного.

— Что за парень? Давно встречаетесь? — поинтересовалась она.

— Ну… у нас немного сложно все, — Чонин уперся лбом в поверхность стола. Его голос звучал приглушенно. — Мы не то чтобы встречаемся… пока что… он ждет, когда мне исполнится восемнадцать… Но мы все равно уже не просто друзья. У нас все взаимно.

— И чего ты переживаешь тогда?.. Ты в нем не уверен?

— Я в себе не уверен, — Чонин тяжело вздохнул. — Я боюсь, что я… ну… не тот.

— Почему ты так думаешь? Он никогда не встречался с парнями?

— Он вообще ни с кем никогда не встречался серьезно… в смысле, не больше, чем подержаться за ручки. Все. А я тут нарисовался… и мне надо, чтобы все и сразу и по-серьезному… может, я ему уже надоел со всем этим…

— Чонин, ну что за глупости, как ты можешь надоесть? — Анна сжала его пальцы. — Да, ты неидеальный, мы все не без изъяна, но если у вас все взаимно, смысл ему искать тебе замену?.. Может, ты вообще все не так понял? Откуда ты знаешь, что он гуляет с какой-то девушкой? Может, это его знакомая, которой нужна помощь?

— Я не знаю… — Чонин разхныкался. — Я боюсь, что его кто-то заберет…

— Он же не козленок на поводке, чтобы его забрать, Чони, — Анна мягко посмеялась. — Что ты в самом деле?.. А если он и козленок на поводке — тогда тебе такой вообще не нужен. Не расстраивайся в любом случае… Молодые совсем еще, сколько ему лет?

Чонин тихо произнес:

— Двадцать четыре.

— Сколько? — Анна нахмурилась. — Двадцать с чем?

— Двадцать четыре, — повторился Чонин, подняв голову. — Да, он старше.

Анна застыла, но тут же встрепенулась:

— Ну… я, конечно, не очень люблю судить о людях по возрасту, но к двадцати четырем годам, наверное, люди уже более менее отвечают за свои слова?.. Я так думаю. Если он говорил тебе… что-то про взаимность… я думаю, он свое слово сдержит. Я не могу утверждать, я его даже не знаю… но в целом…

— Он довольно порядочен. Мы даже не целовались, потому что я несовершеннолетний, — Чонин снова уставил взгляд куда-то в стол. — Но мне так страшно, что я ему надоел…

— Ты накручиваешь себя. Он не будет молчать вечно, он обязательно освободится и ответит тебе. Только сразу на него не гони, спроси сначала, как он и чего, если юлить будет, ты же поймешь, что что-то не так, верно? Не грузи себя, мой милый, я уверена, что все в порядке.

Чонин устало хмыкнул. Сидел еще какое-то время, держа маму за руки, и не сразу начал понимать, что сейчас произошло… стыдно стало. Непонятно, по какой причине. Мама ему улыбалась ободряюще и даже не думала его за что-то осуждать — она никогда бы не стала. Она своих сыновей любыми любила — и принимала любыми. Чонин это знал — еще по опыту Хенджина, и признаться самому оказалось не так сложно. А это дурное послевкусие… оно пройдет. Да все пройдет, на самом деле, и Крис ответит на сообщения.

***

Феликс долго выбирал между томатными и крабовыми чипсами.

— Крабовые — топ, — Сынмин взял две пачки. — Томатные я не пробовал.

— Может, и те, и те…

— Ты же вроде хотел сократить количество гадости, которую жрешь?

— Да, но… — Феликс состроил грустную моську. — Так хочется чипсиков…

Сынмин закатил глаза:

— Окей, — и взял третью пачку. — Я возьму. У меня погрызешь, я проконтролирую.

— Настоящий друг…

— Еще бы.

Это был вечер пятницы. В ночь Феликс должен был уйти к Джисону, чтобы вместе поехать на день рождения Джексона. Но перед тем договорились встретиться с Сынмином и погулять немножко в парке — у Кима были какие-то разговоры насчет Чонина, он очень переживал за его состояние.

— Или взять со сметаной… — Феликс призадумался. — Твой совет?

— Краб.

— Но со сметаной такие… солененькие.

— Краб, — повторился Сынмин. — Мое мнение не поменяется. А ты уже сам все решил.

— Реально, — Феликс взял вместо крабовых чипсов другие, со сметаной. — Все, погнали.

А как к кассе подходить начали, Феликс затормозил и спрятался за другом.

— Ты от кого шкеришься? — Ким оглянулся по сторонам. — Тут кто-то, кого ты не хотел бы видеть?

О, здесь был кто-то, кого он очень хотел видеть.

Минхо дергал Барби за рукав, пока тот устало смотрел в начало очереди. Вечером пятницы народу было многовато.

— Ну что такое?

— В порядке.

— Чего врешь?

— Да все окей, — Хенджин улыбнулся Минхо. — Я просто устал. Плохо спал сегодня.

— После Джексона ко мне поедешь?

— Нет, я тебя довезу, если ты будешь не в состоянии. Но спать я хотел поехать к себе.

— Ну вот, что-то случилось.

Минхо был довольно… проницательным. Хенджина это всегда удивляло, но сейчас отчасти подбешивало, он не знал, как выкрутиться.

— Ты допытывать меня будешь?

— Нет, конечно, — Минхо выпрямился. — Не рассказывай, если не можешь. Я, все-таки, не твой психолог.

Он сказал это без обиды. Хенджин вдруг почувствовал себя виноватым — но извиняться не стал. Одернул себя вовремя.

— Тут есть кое-кто, кого бы я очень хотел видеть, но не сейчас, — Феликс выдохнул в чужое плечо. — Просто стой ровно.

— Потом расскажешь…

Выйдя из магазина на улицу, Сынмин спросил:

— И кто он?

И Феликс почему-то смутился:

— Почему — он?

— Ну… она? — неуверенно спросил Ким. — Но мне почему-то кажется, что он. В очереди стояли две старые женщины, я вот не думаю, что ты от них шарахался…

Феликс открыл пачку чипсов. Нервно бросил небольшую горсть в рот.

— Ну так?

— Мой краш, — прохрустел чипсами Феликс. — Мы с ним плохо знакомы… но я не хотел попадаться ему на глаза. Сейчас.

— А что так? — Сынмин потянулся к чужой пачке. — Любовь-ненависть?

— Да какой там… любовь-ненависть… так, симпатия. С моей стороны. С его — не знаю.

Рассказывать Сынмину о своих похождениях было непривычно. Сынмин никогда и не интересовался, но вот сейчас… глазками своими блестел, точно хотел узнать.

— И все?

— И все, — кивнул Ли. — Больше ничего.

Сынмин был человеком понимающим — пытать дальше не стал, вместо этого, пожав плечами, другую тему завел:

— Меня Чонин беспокоит, если честно… он в последние месяцы вообще как будто… пыльным мешком прибитый. Заметил?

Феликс, конечно же, заметил. Он, наверное, даже причину знал — но если Чонин не рассказал об этом Киму сам, значит, не хотел распространяться? Они все лучшие друзья, но Феликс не мог выдавать не свои секреты. Придет время — Чонин сам расскажет.

— Ага, — кивнул Ли. — Не знаю, что с ним… может, семейное.

— Как можно так ненавидеть своего собственного брата… — риторически спросил Сынмин, запустив руки в карманы бриджей. — Это же неправильно.

— Я согласен с тобой. Но я вообще без понятия, как ему помочь. Тут нужен мозгоправ, мне кажется… а не мы, как два недо-советчика.

— Думаешь, он пойдет к психологу? Чонин-то?

— А что? Мы можем просто намекнуть, что это не окей, и что ему нужна помощь квалифицированного специалиста. Или Чонин сам разберется…

— Я за него очень переживаю, — грустно выдохнул Ким. В сторону куда-то посмотрел, перекатился с пяток на носки и обратно. — Он отдалился от нас. И я не знаю, как ему помочь.

— Единственное, что мы можем — это быть рядом… в парк пойдем? Нужно башку разгрузить, — Феликс взял Сынмина за руку. — Посмотрим на птичек в пруду, еще чего подумаем…

***

Веселье началось с порога. Джексон был красный и пьяный, веселый до невозможности — Джисон его улыбку отзеркалил, настроение хорошее было, аж непривычно.

— Сони-и! — воскликнул Ван, приветственно обнимая Джисона. — Где твой младшенький?

— Отбивается от фанаток, я решил не мешать.

— Что-о? — Джексон выглянул за чужое плечо. — Эй! Там! Отлепитесь от мальчика.

Феликс подошел спустя время.

— Ликси! — теперь Джексон обнимал Ли. — Как ты? Как настроение? Пить будешь?

— Ему пока нельзя…

— Джисо-он, — отмахнулся Ван. — Это мой день рождения! Неужели ты запретишь своему младшему выпить парочку стаканчиков за мое здоровье? Ты кто после этого вообще?..

Хан посмотрел на Феликса. Ли показал ему язык. В целом… настроение Джисона было очень хорошим — настолько, что он, пожав плечами, предупредительно ответил Джексону:

— Пару стаканчиков. Под моим присмотром.

— Ну все, погнали, — Джексон обнял Феликса за плечи. — Во-он туда, к столу!.. Джисон, ты будешь?

— За рулем.

— Душнила…

Феликсу было довольно непривычно находиться здесь. Дом Джексона был на самом деле не очень большим снаружи, но довольно просторным внутри: минимализм сплошняком, ничего лишнего. Как показалось Ли, это не очень сочеталось с натурой Джексона; Феликс думал, что весь дом будет обставлен всякой ерундой — ан-нет, Ван оказался довольно порядочным хозяином, который, по всей видимости, лишнего в доме не терпел. Даже народу было не очень много: пока Феликс насчитал человек семнадцать вместе с собой и Джисоном. Половину он видел впервые.

— Сидр яблочный, коктейль с тархуном, м-м, абсент? — предлагал Джексон, все еще не отпуская Феликса. — Есть пивас, но он так себе, если честно… я не знаю, зачем я его купил.

— Абсент.

— Эй! Коней придержи, мелкий, — Джисон послышался чуть позади. — Какой абсент? Тебя унесет!

— В натуре, — кивнул Джексон. — Начнем с чего-нибудь полегче… чтобы потом градус не понижать. Сидр?

— Давай.

Так-то Джексон был виновником торжества — но не ухаживать за гостями он не мог. Особенно за такими дорогими, как Джисон и Феликс.

И как Минхо и Барби — те тоже только пришли, по сторонам смотрели, искали Вана.

— Я тут! — крикнул им Джексон, попутно наливая Феликсу сидр. — Сюда топайте!

Джисон чуть было не потянулся за спиртным — Феликс хлопнул его по руке, гаденько улыбаясь. Вот зараза.

— Привет, — первым поздоровался Минхо, обнимая именинника. — С тридцатипятилетием тебя, старикан!

— Реально, — Ван обнял в ответ. — А ты чего хорошего скажешь, Барби?

— На год ближе к естественному освобождению?

— Вау, — Джексон обнял и его. — Это лучшее поздравление! Подарок мой где? Ну-ка, тащите сюда.

— Он у дверей, мне лень дотаскивать. Тяжело, — Минхо схватился за поясницу. — Еле до дома дотащил.

— Че ж там такое… так, сейчас, — Джексон долил Феликсу полный стакан сидра. Оставшуюся бутылку оставил у себя. — За мое здоровье?

— Конечно, — Феликс улыбнулся. Чуть дрожащей рукой чокнулся с Джексоном. Выпили залпом.

— Сейчас вернусь! — Джексон поставил пустую бутылку сидра на пол. — Что ж вы там придумали такого!..

— Иди хоть открыть ему помоги, он там сейчас в скотче весь запутается, — Барби слегка поддел чужое плечо. — Я тебе пока смешаю чего-нибудь.

— Так точно, капитан! — Минхо откланялся и последовал за Джексоном. Что-то Феликсу подсказывало, что тот уже был навеселе.

Джисон налил себе сока.

— Привет, — поздоровался с Ханом и Феликсом Барби, слабо улыбнувшись. Потянулся за вином, налил в стаканчик половину. — Я, наверное, забыл тогда перед тобой извиниться, Белка… больше без спроса никого никуда не уведу. Извини.

Джисон аж соком подавился. Прокашлялся:

— Да ладно… все в порядке, — растерянно ответил он. — Да, мелкий?

— Да, — Феликс неловко улыбнулся. Что-то коленочки в разные стороны снова начали разъезжаться. — Все в порядке.

Барби сунул свободную руку в карман джинсов:

— Вот и славно… я чего хотел-то… Джисон, ты там как? Гонять пойдешь? Джексон мне предлагал, я не могу пока, расстраивать особо не хочется, но…

— Да, — Хан кивнул. Феликс посмотрел на него с округленными глазами.

— Чего? — неверяще спросил он. — Так это… это вот то, что ты мне не хотел рассказывать, да?..

— Ну да, — Хан пожал плечами. Гаденько улыбнулся.

— Ах ты… — Феликс ткнул его в плечо. Неслабо. — Вот такой вот ты… лучший друг… ну-ну!

— Это здорово, — прервал Барби, — мне просто правда интересно было, сможешь ты или нет. Крутяк, желаю удачи. Искренне.

И улыбнулся напоследок — ушел куда-то в сторону прихожей, откуда донеслись визги Джексона. Радостные.

— Чего это с ним… — Джисон нахмурился. — Ты заметил?

— Он какой-то не такой, — Феликс вспоминал их первую встречу, и сегодня Барби явно был… подавленным, пусть и прятал это за улыбкой.

— Вежливый до пизды… охуеть. Нет, он и так адекват, но сегодня что-то непривычно прям… — Джисон посмотрел по сторонам. — Так, ладно… давай где-нибудь приземлимся, думаю, Джексон, в случае чего, нас найдет.

Джексон успевал быть везде и сразу. Джисон даже подустал немного — а Феликс нет, Феликсу Ван наливал, пока Джисон был чем-то занят в телефоне или пока разговаривал с Енджуном и Бомгю, которые тоже пришли сегодня. Феликс пил — грустно ему не было, наоборот, заразился позитивом от Джексона, но когда поглядывал в сторону Минхо и Барби, пить хотелось очень сильно. Феликс не знал, почему и отчего смотреть на лицо Барби было так тяжело сегодня. Минхо постоянно на нем вис, пытался с ним разговаривать, а тот улыбался неровно, смотрел куда-то сквозь. Будто умер кто-то, не иначе. Феликс сделал глоток абсента. Поморщился.

— А ты когда успел? — Джисон невовремя отвлекся от разговора с лузерами. — Ну Феликс!

— Не гони на скейтера, — Джексон шутливо показал Джисон кулак. — Я хочу, чтобы на моем празднике люди веселились! Ты тоже давай, на такси доедешь, заебал… завтра машину свою заберешь.

— Я не…

— Ты кто после этого, я еще раз спрашиваю? Кайфолом? — Ван потянулся за бутылкой пива. — Пивас так себе, но это тебе в наказание. Хуярь.

Хан цокнул — посмотрел на Феликса. Тот был чуточку пьян — совсем немного.

— Давай, чего ты, — подталкивал Феликс. — Хочешь обидеть Джексона?

— А ты шаришь, — Ван одобрительно хмыкнул. — Ну? Пьешь, не?

Джисон повздыхал для приличия — недовольно. Открыл бутылку:

— Задрали, — выдохнул он. Сделал глоток. — Фу, ну и говно…

— Дареному коню в зубы не смотрят! Пей!

Феликс на все это только посмеялся — а потом снова в сторону Барби посмотрел. Нижнюю губу закусил. Барби мельком глянул на него — у Феликса в глотке зажгло. Не от алкоголя.

— Опять на тебя пялится? — Джексон успевал быть везде. И замечать все. — Давай, подойди к нему, он не в первый раз сегодня на тебя смотрит.

Феликс отвел взгляд:

— Херни не неси.

— Вы же уже один раз… того самого, да? В чем проблема? Ставлю бутылку виски на то, что ты ему интересен.

— И что? Мне теперь на каждый чужой взгляд в свою сторону бежать, высунув язык?

Кому Феликс врал? Если бы не его сомнения, он бы уже давно прискакал к Барби на задних лапах. Просто сегодня Барби не выглядел как человек, который хотел чего-либо — он был явно чем-то расстроен.

Джексон сделал глоток водки:

— Ну ты же хочешь?

— Господи, — Феликс поставил стопку на стол. — Я выгляжу как шлюшка?

— Нет, — Джексон нахмурился. — Я просто не понимаю, в чем проблема, если вы оба друг в друге заинтересованы… я за то, чтобы мои дети не враждовали. Прикинь, вот вы начнете мутить — и белки с кошаками станут семьей, а? Не придется разрываться между вами.

— Капец, — брови Феликса взлетели в ахере. — Вот такой вот ты, да? Ищешь выгоду?

— Конечно, — кивнул Джексон. — Я даже скрывать этого не стану. Я везде ищу выгоду, особенно от людей… — Ван снова посмотрел в сторону. — Он опять на тебя глазеет. Подойди к нему.

— Если глазеет и не подходит — значит, не очень хочет, — Феликс скрестил руки на груди. — И вообще, я тогда первый подходил, его очередь…

— Мне передать?

— Сиди тут! — Феликс шикнул на него. — С ума сошел?!

Джексон посмеялся:

— Ладно, расслабь булки, малыш, не скажу. Можете и дальше глазками друг в друга стрелять, пока патроны не кончатся.

Ван влился в разговор Джисона, Бомгю и Енджуна. Феликс искоса смотрел в сторону кошаков. Барби все еще выглядел никаким — эмоционально, и улыбался кому-то совершенно механически, вымученно. Минхо держал его за плечо, но повернут был в сторону какой-то девушки, которая с ними разговаривала. Она строила глазки Барби — Барби тяжело выдохнул и повернул голову. В сторону Феликса. Феликс задержал дыхание… Вот так вот — приплыли, выгружайтесь наружу, херли бьете плавниками, когда все волны просраны? Феликс ненавидел себя — за возможность видеть глазами. Барби все еще был отрешенным от этого мира — потому, наверное, бессовестно разглядывал лицо Феликса, приоткрыв свои карамельные губы. Как некстати Феликс заметил их сладкий цвет — вот еще одна новость-то, оттенок помады на чужих губах, оказывается, нехило будоражил. Почему он не заметил этого раньше? Видимо, по той причине, что до этого они с Барби не встречались взглядами — вот тут реально все, пиши-пропало. Барби не отводил взгляда. Феликс совершил героический поступок — своего тоже не отвел.

Хенджин сунул руки в карманы. Чужой поплывший взгляд начал его будить.

— Барби? — позвал Минхо. Хван повел плечом, но продолжил смотреть в сторону. — Все окей?

— Угу, — ответил тихо.

— Ты… — Минхо проследил за чужим взглядом. — Ой, мамочки родные… — И неловко отвернулся обратно к своей собеседнице. У самого уши загорели.

Хенджин продолжал смотреть в чужие глаза. Он не знал, на кой хер — нет, в смысле, знал, просто не хотел этого признавать — он пялился, но ничего с собой поделать не мог. Настроение эти два дня было говнище полное — а сейчас, если пораскидать мозгами, Хенджин понимал, что в его руках было исправить положение. И, кажется, не он один был не против этого. Мальчик-скейтер заметно покраснел — от алкоголя, быть может, но Хвану почему-то думалось, что это из-за их гляделок. Он интересовал этого парня, притом довольно сильно, и мысль о том, что скейтер покраснел из-за смущения и возбуждения, Хенджина приводила в себя. Охренеть — почему-то сейчас оказалось приятно осознавать, что кто-то хотел его, и это не раздражало. Хенджин улыбнулся — еле заметно, но мальчик-скейтер вздрогнул, когда перевел взгляд на его губы. Хенджин склонил голову к плечу и показал взглядом в сторону лестницы на второй этаж. Скейтер посмотрел на нее, а после вопросительно нахмурил брови. Хенджин чувствовал внезапно появившийся азарт — и капельку адреналина. Вот оно… Снова.

Хван толкнул кончиком языка свою щеку изнутри пару раз. Улыбнулся.

Феликс ощутил дрожь во всем теле — и горячую волну, прокатившуюся от макушки головы до пят. Дыхание сбилось нахрен — когда он понял, что подразумевал взгляд Хенджина. И его язык. Феликс приподнял уголок губ и отвернулся. Господи, думалось ему, какого хера он творил? То есть, он определенно хотел Барби, и чем скорее — тем лучше. Но вот сейчас, когда все было прозрачно, как стекло его стопки, Феликсу стало не по себе, будто он делал что-то запрещенное. Зачем-то в голове пронеслась мысль, что у Барби происходило с Минхо… Но даже это не остудило — а похер. Феликс встал с кресла и, извинившись за свой временный уход перед Джексоном и Джисоном с лузерами, ушел к лестнице.

Хенджин проследил за чужой спиной. И чуть погодя сам к лестнице пошел. Вот сейчас — да, оно самое, Хенджин не хотел упустить возможность. Что сказал Эван? Оторваться за пятерых? Вообще без проблем — Хенджин неожиданно быстро поймал волну, и даже краем сознания он не чувствовал уколов совести. Хенджин — единственный человек, который мог себе помочь. И действовать нужно было вообще без задней мысли.

Феликс смотрел в зеркало, уперевшись руками в раковину. Сердце стучало в глотке — о-хе-реть. Неужели и вправду… снова? Когда дверь в ванную комнату приоткрылась, а в зеркале Феликс увидел Барби, Ли захотелось простого человеческого откинуть коньки в ту же секунду. Это происходило снова. Это реально происходило снова. Это не было сном — прижавшийся к нему со спины Барби, посмотревший в глаза через поверхность зеркала, не был сном. Феликс сглотнул.

— Привет еще раз, — произнес Барби, еле заметно улыбнувшись. — Соскучился?

Ей-богу, от Барби, который еще минут пять назад выглядел отрешённее всех на свете, не осталось и упоминания. С ним явно было что-то не так, но Феликс предпочел об этом не думать, потому что его возбуждение больно упиралось в ширинку, и это единственное, что на самом деле беспокоило Ли в данный момент.

— Может быть, — Феликс повел плечами — кокетливо. Откуда в нем это?.. Вот сейчас — откуда? В голове одна мысль была: схватить и отыметь, как он… господи. — А ты?

— Вполне, — честно ответил Барби, уложив подбородок на чужое плечо. — Думал о тебе частенько… Спасибо за граффити, кстати. Для меня такого еще никто не делал. Очень круто.

— Спасибо, я старался, — Феликс улыбнулся. Вот чтоб его… он сам на себя внутренне злился — ну как он мог тянуть? Бери — не хочу, он же за этим сюда и пришел? Они пришли… — Рад, что ты оценил.

— Как я мог не оценить… — Барби слегка коснулся кончиком носа чужой шеи. — Ты очень круто рисуешь, правда, мне нравится.

— Мы, видимо, глазами друг друга раздевали, чтобы сейчас за искусство перетереть? Окей, Барби, как скажешь… — Феликс выдохнул. — Твой любимый художник эпохи Ренессанса?

— Тинторетто, — непринужденно пожал плечами Барби и повел носом к чужому уху. Покрасневшему. — А твой?

— Корреджо.

— Неожиданно… — Барби хмыкнул куда-то в затылок. Феликс напрягся до кончиков пальцев.

— Но мне больше нравится… авангард… во всех его проявлениях, — Феликс сбито задышал, когда Барби коснулся губами места за ухом и горячо выдохнул. — Футуризм, кубизм… супрематизм… блять, — и дернулся — Барби повел языком по коже. — Сука… еще, знаешь, нравится примитивизм… все в свои граффити его хочу внедрить… никак не пойму, как лучше начать упрощать… чтобы красиво было.

— Ты и так все делаешь красиво, — Барби прижался к нему плотнее. Руки легли на чужие бедра — сами собой, будто там и было их место. — Не сомневайся в себе.

Феликс выдохнул — возбужденно. У Барби от его выдоха мурашки по спине пробежали.

— Трахнемся? — предложил охрипшим голосом Феликс, повернув голову в сторону Барби. — Прости, я не хочу обкончаться в штаны. Все еще. Как-нибудь потом.

— А как же разговоры о высоком? — Барби залез руками под чужую футболку. Не спрашивая — Феликс вряд ли был против.

— О низком давай поговорим… сейчас взорвусь, правда, — Феликс был возбужден как-то слишком сильно — аж ноги гудели. — Будем, не? Мне показалось, что ты меня тоже хочешь.

— Тебе не показалось.

— Ну вот и славно… погнали?

Барби улыбнулся ему в шею. Феликс снова вздрогнул.

Хенджин задрал чужую футболку, оголив низ живота. Скейтер смущенно поджал губы:

— Хочешь меня раздеть?

— Ты против?

— Я не планировал трахаться… в полном смысле слова.

— Обойдемся руками, я за.

Хенджин развязал завязки на чужих шортах и приспустил их вниз, но не до конца.

— Еще пожелания?

— М-м, — парень прикрыл веки. — Поскулишь для меня?

— Я?

— Ну да, — он непринужденно пожал плечами. — Ходят слухи, что ты скулишь во время секса. Я в прошлый раз не услышал, хотя хотелось.

— Слухи… — Хенджин оставил след от помады на чужой шее. — А ты и рад им верить, я посмотрю?.. И, к слову, скулил во время секса ты, а не я.

— Издержки производства, — скейтер вытянул шею — Хенджин проложил дорожку коротких поцелуев по ней. — Фигня случается.

— Нет, мне понравилось. Ты звучал супер-сексуально, правда. Я хотел отыметь тебя.

— Какие грязные слова, фу, — парень наигранно поморщился. Его лицо все равно выглядело очаровательно. — Вот так ты цепляешь всяких дурачков?

— Не знаю, спроси у него, — Хенджин посмотрел в зеркало. Мальчик-скейтер фыркнул. — Эй, парень, что тебя цепануло во мне?

— Может уже к делу приступим? — Феликс повернулся к нему лицом, уперевшись поясницей в раковину. — Нет, если хочешь поболтать, конечно…

— А как же получше друг друга узнать? — Хенджин приподнял его, чтобы усадить на рядом стоящую стиральную машинку.

— Ладно, давай, — скейтер убрал волосы с лица. Посмотрел на Хенджина выжидающе. — Ну? Спрашивай.

— Я даже имени твоего не знаю, кстати…

— Феликс, — он протянул руку. — Приятно познакомиться.

Хенджин запоздало ее пожал:

— Джинни.

— Взаимно. А теперь?..

Хенджин улыбнулся:

— Да ладно, я просто испытывал твою выдержку.

Феликс уложил руки на его плечи:

— Ну все? Испытал? Я не хочу потом в мокрых трусах гонять, прекращай.

Хенджин медленно приблизился к чужому лицу. Коснулся кончиком носа щеки Феликса:

— Как должны просить хорошие мальчики?

Феликс прыснул со смеха. Стукнул парня коленом по бедру:

— Что за кринж?

— Это чтобы ты не обкончался раньше времени, — Хенджин ему снова мягко улыбнулся. — Или ты… хочешь?

— Хочу, — Феликс стек ладонями по чужой груди вниз, к ремню. — Если ты все еще не передумал… — и зацепил пальцами ремень, потянул на себя. — М-м? — протянул вопросительно, медленно вынимая заправленную под пояс джинс футболку.

— Так как просят хорошие мальчики?..

Феликс улыбнулся как-то кривовато. Барби только краем глаза видел.

— Почем мне знать? Я плохой.

Мельком в голове Хенджина пронеслась мысль, что они были слишком похожи. Неловко не было. Хенджин даже думал, что было заебись — бессовестно опустил резинку чужого нижнего белья, не менее бессовестно повел языком за ухом и свободной рукой сжал колено. Дрожащее. Феликс в этот раз был поувереннее — может, алкоголь ему помогал, может, понял, что смысла трястись нет — и сам своими миленькими маленькими, как приметил Барби, ладонями схватился за него. Буквально — схватился, Хенджин слегка растерялся, сбито дыша в изгиб шеи Феликса.

— Ты менее терпелив, когда выпьешь, да?

— Ты следил за тем, сколько я пил? — Феликс держал его член двумя руками. Хенджину невероятно нравился контраст миниатюрных ладоней Феликса и… ну — он выдохнул.

— Я не следил. Я просто поглядывал на тебя.

— Да, Джексон сказал мне… что ты снова это делал.

Хенджин держал его одной рукой. Такого явного контраста, конечно, не было, да и не сказать, что очень бы того хотелось.

— Что, стыдно? Нечего ответить? — Феликс ехидно ему улыбнулся.

— Возможно, ты меня заинтересовал. Я напугал тебя?

Хенджин поднял голову. Феликс посмотрел ему в глаза — улыбка с лица никуда не исчезала.

— Только если своими размерами, бро… тебе куда столько? Как таким в людей тыкать?

Барби засмеялся, и чужой смех Феликс бы охарактеризовал как приятный.

— Ну, — Хенджин улыбнулся неуместно смущенно. Пожал плечами. — Я и нечасто… «тыкал» кого-то.

Феликс уперся одной рукой позади себя, второй расслабленно водил вверх-вниз:

— Ты? Нечасто?

— Люди обо мне другого мнения, я знаю, — Хенджин завис на какое-то время. А потом нахмурился: — Проще выставлять себя тем, за кого тебя принимают. Ошибочно или нет. Смысл кому-то что-то доказывать.

— Философски… у меня такими темпами хер упадет.

Хенджин подавил смешок:

— О нет, я не позволю этому случиться, — и снова начал мягко двигать рукой. — Тебе как больше нравится: медленно или быстро?

Феликс запрокинул голову назад, протяжно выдохнул:

— Всегда по-разному. Делай, как умеешь.

— Я по-всякому умею.

— Ого… искал медь — нашел золото. Спидран совместной дрочки — погнали? Кто быстрее.

— Скейт против суперледжеры… ну ты, конечно, — Хенджин хмыкнул в чужое плечо, — веришь в лучшее, да?

— Почему бы и…

Феликс напрягся — прижал Хенджина к себе, обхватив его ногами, и посмотрел ему за спину. Сквозь зубы процедил:

— Дверь закрой с той стороны. Дует.

Хенджин не сразу понял — отстранился от плеча, посмотрел назад. Улыбнулся — Феликс все еще держал его, водил сжатым кулаком. Дверь захлопнулась.

— Мне похуй, — Хенджин повернулся обратно, не переставая улыбаться.

— Мне тоже, — просто пожал плечами Феликс, опуская взгляд вниз. — Хорошо, что не Джисон.

— А я ведь снова забрал тебя, не спросив.

— Забей, — Феликс сосредоточенно работал рукой. — Его сейчас Джексон занимает.

Хенджин тоже смотрел вниз, прижавшись лбом ко лбу парня. Его рука блестела — Феликс правда был таким… блять — Хенджин прикрыл веки. Вот же стыд… как невовремя он подумал о том, что сейчас творил. Кажется, он просто использовал этого парня — да, по обоюдному согласию, и все же… Во второй раз. Но с одним и тем же человеком… считалось ли это тогда… Хенджин снова посмотрел из-под прикрытых век вниз. Уголки губ беспричинно приподнялись — Феликс задышал настолько часто, что его биение сердца отдавалось у Хенджина в висках. Вот же… скейт против суперледжеры. Феликс почти растекся по стиральной машинке — Хенджин придерживал парня свободной рукой за спину, а пальцами второй сжал его в кольцо. Феликс заскулил:

— Да херли ты… творишь, — и постарался поджать ноги. Пятки соскользнули с края стиралки. — Да блять… ну… не надо…

Хенджин переложил руки на подрагивающие бедра. Феликс почти плакал:

— Вот же… блять, — скейтер приложил тыльную сторону ладони ко лбу. — Прости, я…

— В этом заезде ты победил, — Хенджин успокаивающе повел ладонями по ногам. Феликс чуть приподнялся:

— Ты по мне сперму размазал.

— Мы в ванной комнате. Тут есть кран с водой.

— Ладно…

Феликс пытался восстановить свое дыхание еще какое-то время — а потом уперся ладонями в грудь Хенджина, заставляя того отойти назад. Хенджин лишь на момент подумал о чем-то плохом — но Феликс, ничего не говоря, опустился на колени. Хенджин почувствовал слабость в ногах — и горячий язык Феликса. Скейтер сомкнул на нем губы.

— Тебе… это, — Хенджин схватился за раковину. Ноги подкашивались, будто он влил в себя несколько бутылок сидра залпом. Приятно, но… — Необязательно… ты можешь не… делать… вот этого…

Феликс посмотрел снизу-вверх — как насмехнулся. Хенджин растерянно бегал взглядом по чужому лицу:

— Я серьезно…

Феликс медленно отстранился, выпуская его изо рта:

— Ты не хочешь?

— Хочу, — но прозвучал неуверенно. Скейтер цокнул:

— И чего ты тогда?.. — Феликс нахмурился. — Я хочу тебе отсосать. Ты хочешь, чтобы тебе отсосали. Может, поможем друг другу?..

Они бы могли — действительно, могли же ведь. Кто им мешал? Никто больше в ванную комнату не заваливался, никто не был против этого… Феликс был за — он же сам на коленки и плюхнулся перед ним, рот раскрыл, смотрел выжидающе. Хенджин хотел — сам и предложил ведь все это, сам языком показывал всякое, намекая. Они оба хотели — и вполне могли себе позволить. Только Хенджин все еще чувствовал себя так, будто он использовал скейтера. С другой стороны… мотивов этого парня он тоже не знал. Может, не один Хенджин пользовался случаем сейчас… А если у мелкого Джисона чувства там какие-то? Это же… беспросветный…

— Я хочу тебя, — подал голос Феликс, прижимаясь щекой к бедру Хвана. — Просто хочу, без всякого дерьма. Тупо секс. Здесь и сейчас. Если ты против — я прекращу, и мы забудем.

Хенджин все еще не был ни в чем уверен — но что сказал Эван? Оторваться за пятерых? Так-то, если подумать, данная ситуация под задание Эвана подходила идеально. Или Хенджин просто запутался во всем, в чем только мог… не всегда есть резон следовать своим хотелкам — но когда Хенджин вообще в последний раз это делал? Делал то, что хотел он? Ему буквально само в руки шло — бери, оно твое, чего думать? И если…

— Ты действительно не против? — Хенджин коснулся пальцами чужой щеки. Феликс слабо кивнул.

— Я бы себе синяки на коленях сейчас не ставил, если бы был против. Я продолжу? С твоего позволения, конечно же…

Хван заставил Феликса посмотреть наверх, приподняв пальцами его подбородок. Феликс смотрел ему в глаза — и снова Хенджин видел в них безумный огонек и адреналиновый отблеск. Губы, кстати, тоже блестели — совершенно бессовестно. Скейтер их облизал.

— Я обязательно буду смотреть тебе в глаза, пока отсасываю. Вижу, у тебя на это какая-то галочка…

Хенджин неловко улыбнулся.

— Мне она нравится… эта твоя… галочка, — Феликс же улыбнулся ему неуместно мило. — Если ты заставишь меня кончить без рук сейчас, я тебе памятник воздвигну. Нерукотворный, блять… погнали?

Да, чего надо было себя мучить? Хенджин почесал его за ухом — как песика, Феликс только не скулил еще, и раздвинул чужие губы большим пальцем:

— Пошире открой, — произнес тихо. У Феликса в ушах зазвенело, отбившись от кафельной плитки. — Ты делаешь это в первый раз? — он спросил, хотя прозвучало больше как утверждение.

Феликс отвел взгляд.

— Ты обещал смотреть мне в глаза. Посмотри-ка, — Хенджин водил пальцем под его губой. — Ответь: ты делаешь это в первый раз?

Скейтер нерешительно посмотрел на него. Ответил:

— Да, — и вздрогнул — Хенджин надавил пальцем на его язык.

— Я сказал — шире.

Феликс снова часто задышал — уголки губ неприятно растянулись.

— Ну-ну, не так старательно, — Хенджин почесал его за ухом свободной рукой. — Я не собираюсь трахать твой рот. Просто помогу тебе, ладно? — он повел мокрым пальцем по нижней губе Феликса. — Чуть-чуть прикрой, вот так… я меньше, чем тебе кажется. Ты мне немного льстишь.

Феликс так не считал — он только сейчас задумался о том, как это все вообще поместится в его рот.

— Вот так, — Хенджин придерживал ладонью подбородок Феликса. — Совсем немного, правда? Твоя глотка останется в порядке, я обещаю… знаешь, вообще, ты мог бы просто еще раз сказать, что хочешь меня — и я бы кончил. Но говорить с набитым ртом… моветон, не находишь?

Феликс выдохнул через нос. Естественно — промолчал.

— Зубы по возможности прячь, пожалуйста. Я сейчас супер-чувствительный, — Хенджин убрал волосы со лба скейтера. — Губы у тебя восхитительные к слову, ты в курсе?

Феликс бы сказал, что, на самом деле, самые красивые губы в этой комнате — и на этой планете, чего мелочиться — были не у него, а у самого Барби. Но говорить с полным ртом — что ж, и вправду так себе.

— Помогай себе рукой, — Хенджин мягко стянул волосы на чужом затылке. — Я все равно недолго.

Несмотря на все сомнения, которые все еще какого-то хера преследовали Хенджина в его мыслях, Феликс выглядел пугающе привлекательно. Он не умел делать это — не только на практике, но, видимо, и в теории. Такого просто трахать в рот, не задумываясь особо о чужом комфорте. Но Феликс не отводил своего взгляда — а Хенджин разглядывал его лицо, и по какой-то причине ему с высокой колокольни было на техническую сторону. Да похер. У Феликса глаза горели, губы покраснели до пламенной мадженты Крайола, по подбородку стекала теплая слюна — ее Хенджин почувствовал на пальцах, которыми придерживал чужую челюсть.

— Ты не устал? — Хван переложил ладони на его щеки. Феликс неумело двинул головой — закашлялся, пришлось отстраниться. Хенджин как придурошный смотрел на это с улыбкой. — Твоя рука тоже сойдет.

Феликс посмотрел на него расстроенно — Хенджин опять растерялся, не сразу понял, что он должен сделать:

— Нет, я не против, — Хван огладил большим пальцем опухшие губы. — Конечно — я не против, почему ты смотришь на меня так? Я просто беспокоюсь.

— Что мне еще надо сказать, чтобы ты перестал беспокоиться почем зря? — Феликс устало выдохнул. — Я хочу.

Хенджин кивнул — сам себе, наверное, больше:

— Положи одну руку на мое запястье. Сожмешь его два раза, когда устанешь. Договорились? Попробуй.

Пальцы Феликса обхватили запястье и сжали дважды. Тихо спросил:

— Я могу?..

Хенджин оттянул большим пальцем нижнюю губу парня, заставляя его приоткрыть рот. Такое чудо перед ним колени обивало, почему он вообще еще о чем-то думал? Супер-милый и супер-горячий — и рот у него… такой же. Даже если он толком ничего не умел — Хенджина вообще не от этого вело, а просто по факту того, какой Феликс был перед ним. Что он делал и что говорил. И слюни, стекающие по пальцам Хенджина, побрал бы их хоть кто, вызывали только дрожь. Феликс был горячим от и до — и Хенджин старался сам не скулить от того, насколько это было приятно.

— Знал бы ты, как сейчас выглядишь, — это прозвучало с какой-то маньячной интонацией. Но Феликс улыбнулся — как мог в такой ситуации. — В смысле… ты пиздец какой горячий. Я хочу кончить.

Феликс пожал плечами — не отстранился.

— Я же так… — Хенджин снова начинал без причин беспокоиться. — Ну… ты хочешь, чтобы я… в рот?

Парень опустил взгляд и прикрыл глаза. Хенджин расценил это как согласие — если бы оно было не так, Феликс бы, скорее всего, сжал его запястье. Так ведь?..

— Покажи свой язык, — Хенджин мягко надавил большим и указательным пальцем на щеки парня. — Вот так, умница. Поможешь себе рукой?

Феликс тяжело дышал через нос. С закрытыми глазами наощупь сжал член Хенджина, торопливо повел. Кончик языка касался головки. Хенджин кончил со стиснутыми зубами, вцепившись пальцами одной руки в обратную сторону чужой шеи. Второй пришлось упереться в раковину. Феликс снова посмотрел ему в глаза — Хенджин готов поклясться: он впервые в жизни увидел дьявола. Феликс облизнулся:

— Всегда было интересно, какая она на вкус, — произнес он хриплым шепотом.

— И как тебе? — Хенджин пытался перевести дыхание, но вид Феликса вообще этому не способствовал.

— Не сказать, что по вкусу — вкусно, но по сути… — Феликс медленно поднялся с колен. — Блять, футболку себе зафаршмачил…

Хенджин без сил разглядывал Феликса. И чужой влажный, уже опавший во второй раз член.

— Жду своего нерукотворного памятника, — Хван улыбнулся — ну, как мог.

Феликс прислонился к стене:

— Пиздец, — выдохнул он и прочистил горло. — Мне понравилось.

— Ага, мне тоже, — Хенджин утер испарину со лба. — Надо вытереться… сейчас, я только в чувства себя приведу, и все сделаю…

Феликс запрокинул голову. Сердце херачило в глотке, дышать нормально мешало. Усталость… но усталость приятная, челюсть немного ныла, но когда Феликс вспоминал, по какой причине — и это нытье приятным становилось. Барби чем-то шуршал.

— Снимай футболку.

— Третий раз я не осилю, — Феликс помахал на свое лицо рукой.

Барби, еще чуть красный, закатил глаза:

— Она в сперме. Я отдам тебе свою рубашку, под ней все равно футболка есть.

— Да сейчас отмою…

— И будешь гонять в сырой? — Хенджин пожал плечами. — Как хочешь, конечно, но я бы настоял… если бы у меня были силы.

Феликс и сам был без сил:

— Сними ее сам. Я не могу двигаться.

Хенджин сомневался, что Феликс так уж и не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Но в целом… в целом, стягивать со скейтера одежду оказалось не менее приятно, чем… все остальное. Если бы у Хвана остались силы, он бы попросил о гонке-реванше.

— Постираю и отдам. Держи рубашку, — Барби быстро стянул с себя свою рубаху и протянул ее Феликсу. — Еще увидимся.

И быстрым шагом ретировался. С футболкой Феликса. Нет — с испачканной спермой футболкой Феликса. Ли захлопал ресницами, держа в руке чужую рубашку, только сейчас начиная осознавать. Феликс посмотрел на свой кулак, сжавший мягкую ткань одежды Барби.

— Еще увидимся?..