Эллис была обычной. Светлые волосы, голубые глаза, губы тонкие и вечно потрескавшиеся. Рост небольшой, фигура, которую приходится формировать самой, следя за тем, что ешь. Эллис улыбалась ярко, смеялась громко, любила рисовать и петь, хотя и фальшивила жутко.
Эллис было шестнадцать, когда она стала такой яркой и громкой. Эллис было пять, когда она поняла, что отличается от других. Все просто, у Эллис не было эмоций. Что ж, еще у Эллис не было родителей: отец ушел, а мать избегала родное дитя, наводящее на неё ужас своим равнодушием. В шестнадцать Эллис впервые улыбнулась кривой улыбкой, чувствуя непривычное напряжение мышц.
Эллис было восемнадцать, когда у неё появился парень, которого она не любила, друзья, которых она терпела и мама, полюбившая свою новую дочь. Эллис было восемнадцать, когда она поняла кое-что еще. Все просто, Эллис – маг. Что ж, она поняла это, когда сухие листья в пустом ночном осеннем парке взметнулись, повинуясь движению её пальцев, протанцевав по воздуху и рассыпавшись пеплом. В восемнадцать Эллис гуляла по ночным улицам, и её глаза горели золотом, а кончики пальцев рассыпали вокруг искры.
Эллис было двадцать, третий курс универа и своя квартира-студия. У Эллис не было парня, почти не было друзей, но было множество знакомых и вечеринки с наркотиками и алкоголем до рассвета. Эллис больше не нужно было смеяться или улыбаться для других, ведь другим она была не нужна. Эллис было двадцать, когда она пожелала остаться такой навсегда. Одним утром она стояла у зеркала, и её глаза горели золотом, а искры покрывали все тело. Так что она решила, что это идеально. В двадцать Эллис заморозила себя.
Эллис было сорок, когда она сбежала впервые. Новый город и новая личность, только имя прежнее, чтобы не запутаться. Эллис наслаждалась бы жизнью, если бы знала, что такое наслаждение. Она бежала сквозь жизни людей, оставляя горящий золотом свет. Эллис не понимала, почему каждое утро чувствует холод в душной квартире под теплым одеялом. Эллис было сорок, когда она увидела всю свою жизнь до скончания веков.
Эллис было около сотни, может быть, когда она встретила мага. Он улыбался хитро, сверкал глазами и рассыпал вокруг синие искры. Он устраивал вечеринки, о которых Эллис уже и забыла, приглашал на них всех подряд: оборотней, вампиров, фей, других магов. Он изучал Эллис как приколотую к картону бабочку, почти под микроскопом. Эллис было около сотни, когда она поняла, что у других магов есть эмоции, что она действительно одна.
Эллис было уже за пятьсот, хотя, конечно, выглядела она на двадцать. У Эллис был свой дом, вечеринки, другие маги и книги заклинаний. У Эллис был чудесный сад, фортепиано и прекрасные закаты, но Эллис не знала, зачем ей это. Теперь холод был её вечным спутником, а знакомый маг смеялся, зная, что она никогда не найдет своё тепло. Эллис было уже за пятьсот, когда она смотрела на яркий мир вокруг и видела серый.
Эллис было несколько тысяч, как она думает, когда она выбралась к людям. Мир сменился несколько раз и ей надо было за ним успевать. Эллис не знала, что мир преподнесёт ей сюрприз. Сюрприз был ярким, рыжим, с веснушками по весне и длинными шарфами по осени. Девушку звали Аная, ей было шестнадцать, она любила рисовать и петь, пусть у неё и не получалось. Она врывалась солнцем в дом к Эллис, посреди привычных собраний с алкоголем и громкой музыкой, на что знакомый маг удивленно поднимал брови, округляя губы в понимающую «О», после чего обязательно хитро подмигивал. Аная была человеком, но она знала о магии.
Анае было двадцать, когда Эллис обнаружила, что просыпаться в её объятьях стало привычкой, а дома достаточно тепло, чтобы открыть окна и убрать в шкаф лишние одеяла. Анае было двадцать, когда Эллис чуть не сошла с ума, почувствовав искреннюю и безграничную радость, заполнившую её до краев, до слез, до непредвиденного магического всплеска. Эллис приносила домой цветы, простые, полевые и любовалась улыбкой девушки, которая любила пить чай, завернувшись в плед в своем любимом кресле, и учила её жить.
Анае было тридцать, когда они поженились. Не то, чтобы это было необходимо, но кольцо на пальце отчего-то радовало. И Эллис считала, что Анае идет платье, полевые цветы и сияющие от радости глаза. Огромный дом стал теплым и уютным, а золотые искры осыпали рыжие волосы. Знакомый маг смеялся и, кажется, немного плакал, отпуская свою пришпиленную к картону бабочку в новую жизнь.
Анае было сорок, когда её улыбка стала сдержаннее, в уголках глаз и рта появились морщинки, рыжие волосы окрасились еще очень редкими нитями седины. Эллис смотрела на себя в зеркало и ей было двадцать. И ей будет двадцать еще долгие, долгие годы. Анае было сорок, когда они впервые задумались о будущем, а Эллис почувствовала знакомый холод, пробравшийся сквозь щели в теплую комнату.
Анае было семьдесят пять. Теперь уже навечно. Седые пряди ореолом лежали вокруг её головы, морщины покрывали руки и лицо, закрытые глаза не лучились счастьем. Эллис усыпала её последнее ложе полевыми цветами, а её старческое лицо – нежными поцелуями. Знакомый маг помог донести гроб – магия Эллис отказывалась подчиняться. Он впервые не смеялся. Когда гроб опустился в землю, а земля, подчиняясь магии, легла сверху аккуратным холмом, он крепко обнял Эллис и оставил её одну.
Эллис было несколько тысяч, когда она сидела у могилы яркой рыжей девушки, которую любила. Эллис чувствовала пустоту и золотые искры больше не сыпались с её пальцев. Она смотрела на яркий мир и видела его серым. Магия, оставив её, забирала с собой и все года, тысячелетия, оставляя от Эллис скелет.
Знакомый маг плакал, когда спустя несколько дней нашел то, что от неё осталось.